Это больше чем преступление это ошибка кто сказал

Как политика Жозефа Фуше считают примерным учеником флорентийского секретаря Никколо Макиавелли, отличившимся отсутствием щепетильности, редким хладнокровием, презрением к чужим жизням и склонностью к терроризму. Он был старшим сыном в семье, но не мог продолжать дело отца из-за слабого здоровья и, окончив монастырскую школу в городе Нанте, четыре года учился в семинарии Парижа. Получив духовное образование, Жозеф устроился преподавать физику и математику в коллеже.

Он подружился с адвокатом Максимилианом Робеспьером, и эта дружба определила судьбу каждого из них. Старший сын моряка Фуше был азартен, крайне честолюбив, придерживаясь в поступках правила «Сильный всегда прав». Он приветствовал штурм Бастилии 14 июля 1789 года, ссудил своему другу деньги на новый костюм и билет для поездки в Версаль, чтобы тот смог участвовать в разработке проекта государственного устройства Франции.

«Неподкупный» не забыл про своего товарища, и в 1792 году Фуше избрали депутатом Конвента. Там он сначала примкнул к жирондистам, но затем перешёл к якобинцам, убедившись в их силе, и выступил с гневной обличительной речью, требуя казни Людовика XVI без права апелляции. Впоследствии Фуше не раз жалел, что так неосторожно призывал с трибуны к беспощадному террору.

Якобинцы оценили рвение радикала из Нанта и назначили его проконсулом родной провинции. Там Фуше, получивший духовное образование, проявил себя как ярый атеист, обличая церковную власть и отрицая существование бога. Вместо крестов он требовал ставить на могилах плиты с надписью: «Смерть — это вечный сон». Спектакли атеизма проходили без гильотин, но в октябре 1793 года его послали усмирять Лион после роялистского восстания, и здесь он проявил себя как беспощадный палач-террорист, расстреливая горожан из пушек картечью: «Правда всегда на стороне сильного».

После кровавого террора в Лионе Фуше вернулся в Париж и был избран председателем клуба якобинцев. Поняв, что народ стал осуждать казни на гильотине и настроения изменились, Фуше выступил с речью, обличая своего «неподкупного» друга. Максимилиан Робеспьер, возмущённый предательством, добился удаления Жозефа из клуба якобинцев и собирался предпринять против него суровые меры.

В момент смертельной опасности Фуше проявляет редкое хладнокровие: он обходит ночью членов Конвента и организует переворот, подговорив умеренных избавиться от радикалов. Ужас гильотины всех объединяет, и Баррас, Фрерон, Вадье, Тальен, а также Коло д’Эрбуа, усмирявший вместе с Фуше Лион, становятся во главе заговора, лишают Робеспьера слова и сажают в тюрьму, но его освобождают по требованию парижан и делегатов Коммуны. Якобинцы решили использовать силу для подавления мятежа, но заговорщики хорошо подготовились, и два вооружённых отряда Барраса расправились с «неподкупным» и его сторонниками.

Фуше после 9 термидора припоминают кровавый террор в Лионе, подвергают аресту, но освобождают по общей амнистии. Палача Лиона находит Баррас, один из организаторов переворота, и бывший «радикальный революционер» становится доверенным лицом банкиров, решая за проценты любые вопросы в Директории. Его назначают министром полиции, и на этой должности проявляются дремавшие доселе его способности: оперативность, страсть к интригам, поразительная изворотливость.

Жозеф Фуше закрыл Якобинский клуб, где собирались недовольные Директорией парижане, и организовал в своём ведомстве секретный отдел по сбору информации: кто из чиновников получал взятки, в каком размере, кто был опасен в борьбе за власть, у кого какие проявились слабости. Фуше вовремя заметил, что военные готовы сменить либералов и завербовал в свои платные агенты жену Наполеона Жозефину. Усмиритель Лиона помогал совершить переворот 18 брюмера 1799 года, но на всякий случай заготовил документ о подавлении мятежа — он никогда не забывал, что правда находится на стороне сильнейшего.

В правительстве Наполеона Жозеф руководит полицейским ведомством и создаёт многоуровневую шпионскую сеть. Чтобы избавиться от влиятельного министра, Наполеон упразднил само ведомство и наградил Фуше так, что тот стал одним из самых богатых и крупных землевладельцев Франции. Его назначают сенатором, но он всё так же в курсе всех событий. Когда усмиритель Лиона узнал, что министр иностранных дел Талейран посоветовал Наполеону расправиться с герцогом д’Энгиенским, то дал жёсткую оценку его действиям: «Это больше, чем преступление, это политическая ошибка».

Крылатая фраза стала известна Наполеону, и он, не желая больше ошибаться, восстанавливает министерство полиции. Фуше присягает на верность императору, мечтающему о мировом господстве, сознавая обречённость его курса, и начинает готовить заговор. Наполеон даровал Фуше титул — теперь он герцог Отрантский, но, узнав, что министр полиции вступил в борьбу за власть, объявил ему, что больше в его услугах не нуждается.

Усмиритель Лиона станет свидетелем крушения империи Наполеона и будет с радостью встречать Бурбонов, но, узнав, что Наполеон сбежал с острова Эльба, опять переметнётся на его сторону и дождётся прибытия Бонапарта в Париж. Сто дней герцог Отрантский будет фактически управлять страной, после Ватерлоо примет отречение Наполеона, организует второе восхождение на трон короля, но Людовик XVIII на этот раз откажется от услуг человека, выступавшего за казнь его брата, и сделает изгнанником.

Жизнь «профессионального предателя», беспринципного карьериста, который был брошен друзьями и молодой женой, сбежавшей с любовником, закончится в Триесте в 1820 году.

Крылатая фраза пережила своего автора и всё так же популярна среди политических деятелей, поклонников культа силы, считающих, что «политическая ошибка хуже, чем преступление».

Это больше, чем преступление: это ошибка

Хуже, чем преступление

В феврале 1804 года в Париже был раскрыт монархический заговор против Первого консула Наполеона Бонапарта. Арестованные заговорщики сообщили, что во Францию должен прибыть кто-то из принцев – членов королевской семьи. 7 марта Наполеон получил известие, что у самой границы Франции, в герцогстве Баденском, находится младший отпрыск дома Бурбонов – 32-летний Луи Антуан де Бурбон-Конде, герцог Энгиенский.

В ночь с 14 на 15 марта французские драгуны вторглись на территорию нейтрального герцогства Баденского, захватили герцога Энгиенского и доставили в Венсенский замок под Парижем. Уже 20 марта он был приговорен военным судом к смерти, а на другой день расстрелян и зарыт во рву Венсенского замка. Между тем его полная непричастность к заговору была очевидна.

Впрочем, первоначальной была форма: «Это больше, чем преступление…» («C’est рlus qu’un crime…») И лишь потом появилось: «Это хуже, чем преступление…» («C’est pire qu’un crime…»)

«Это больше, чем преступление, это ошибка», – сказал один из самых преданных прислужников тирании, когда совершилось убийство герцога Энгиенского.

    Заметим, что в момент убийства герцога Пишон находился в США в качестве французского посла; в Париж он вернулся осенью 1804 года.

В посмертно изданных «Мемуарах» Фуше (1822) фраза также приписана ему. Это, впрочем, мало о чем говорит, поскольку мемуары эти – неподлинные; в тогдашней Франции производство подложных мемуаров было настоящим промыслом.

Убийство герцога Энгиенского вызвало сильное негодование во всех классах народа. Фуше при мне говорил:

– Это был напрасный пушечный выстрел.

Нередко знаменитая фраза приписывалась министру иностранных дел Талейрану. Талейран (вместе с Фуше) поддержал план похищения герцога Энгиенского, но, вероятно, не ожидал, что Бонапарт сразу же его расстреляет.

В эссе Шарля Сент-Бёва «Господин Талейран» (1869) рассказывалось, что друзья предложили Талейрану подать в отставку в знак протеста; он, однако, ответил:

– Если, как вы говорите, Бонапарт и виновен в преступлении, это еще не причина, чтобы мне оказаться виновным в глупости.

В том же эссе Сент-Бёв назвал автором фразы о «преступлении и ошибке» Антуана Буле де ла Мерта (1761–1840) – юриста, который при Наполеоне был членом Государственного совета. Эти слова будто бы слышал «из собственных уст» Фуше аудитор Государственного совета Жан Франсуа Дудон (1778–1857). Однако сам Сент-Бёв услышал эту историю не от Дидона, так что достоверность ее сомнительна.

Прожив на Св. Елене два года, Наполеон признал справедливость изречения о преступлении и ошибке. Прочитав приписанные ему слова «Я не совершал преступлений», он сказал:

В изгнании экс-император только и говорил, что о случайностях и ошибках, которые помешали ему создать мировую империю. Но в перечне этих ошибок расстрел герцога Энгиенского не значился. В своем завещании Наполеон взял на себя всю ответственность за это дело:

«Я велел арестовать и предать суду герцога Энгиенского; этого требовали интересы и безопасность французского народа».

Вопрос о виновности герцога здесь обойден; в сущности, Наполеон – уже на краю могилы – заявлял: «Это, возможно, было преступлением, но не ошибкой».

Человек есть то, что он читает

Ныне это изречение обычно приписывается Иосифу Бродскому – и в русской, и в иноязычной литературе. Бродский привел его в своем англоязычном эссе, посвященном англо-американскому поэту Уистену Хью Одену («Поклониться тени», 1983).

По чтению можно узнавать и определять человека. Ибо каждый из нас есть то, что он читает; и каждый человек есть то, как он читает; и все мы становимся незаметно тем, что мы вычитываем из прочтенного, – как бы букетом собранных нами в чтении цветов»

(«О чтении», 1958)

    Однако история этой мысли гораздо старше. Изречение «Человек есть то, что он читает» («Der Mensch ist, was er liest») существовало в Германии уже в 1870-е годы. Оно перефразирует высказывание «Человек есть то, что он ест» («Der Mensch ist, was er isst»), появившееся в рецензии Людвига Фейербаха на книгу Якоба Молешотта «Учение о питании» (1850).

Изречение «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты» справедливо, но еще лучше я узнал бы тебя, если бы ты сказал мне, что ты перечитываешь.

(«Мемуары внутренней жизни», 1959)

     Неожиданную трактовку этой мудрости предложил Илья Ильф в своих «Записных книжках»: «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, у кого ты украл эту книгу».

Говорят, что человека можно узнать по людям, с которыми он водится; но, конечно, еще лучше можно узнать человека по книгам, с которыми он беседует.

    Страстная книгочейка Марина Цветаева остерегала: «Каждая книга – кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам» (из дневников).

Ей возражает американский эссеист Логан Пирсолл Смит: «Я слышал, что жизнь – неплохая штука, но я предпочитаю чтение» («Запоздалые мысли», 1931).

Св. Иероним, переводчик Библии, восклицал: «О, если б я имел книги всех авторов, дабы косность ума вознаграждалась прилежанием в чтении!» («Письма», 83).

Что писатели не слишком любят читать, было известно и раньше. Фразу: «Я не читаю книг – я их пишу» – мы находим в лондонском юмористическом журнале «Панч» от 11 мая 1878 года. А в середине XX века появился афоризм Эмиля Кроткого: «Ничего не читал. Он был не читатель, а писатель». Отсюда, возможно, и родилось знаменитое «Чукча не читатель, чукча писатель».

Но только ли писатели ничего не читают?

1. Никто ничего не читает.

2. Если читает – не понимает.

3. Если читает и понимает – забывает.

(Интервью Станислава Лема в варшавском еженедельнике «И.т.д.».)

В «Письмах незнакомке» Андре Моруа (1956) приведено очень близкое по форме изречение, приписываемое актрисе Симоне Синьоре: «Публика не слушает; а если слушает, то не слышит; если же слышит, то не понимает».

Это сходство не случайно. Прообраз обоих высказываний – знаменитое в истории философии утверждение греческого софиста Горгия (IV в. до н. э.): «Ничто не существует; (…) если и существует, то оно не познаваемо (…); если оно и познаваемо, то (…) непередаваемо» (перевод А. Лосева).

1. Никто не читает ту книгу, которую написал автор, и никто не может прочесть дважды ту же самую книгу.

2. Если двое читают одну книгу, это не одна и та же книга.

    Жалобы на то, что никто ничего не читает, появились давно. Английский писатель Сэмюэл Джонсон уже в 1783 году заметил: «Люди, вообще говоря, не слишком охотно читают книги, если у них есть какое-нибудь другое развлечение» (в беседе с Джеймсом Босуэллом).

В нашей культуре чтение – причем чтение «высокой» литературы – долгое время было занятием высшего сорта, чуть ли не таинством. Можно без особой натяжки сказать, что человек не читающий считался у нас не вполне человеком.

Теперь нечитающих едва ли не больше, чем читающих. Говоря словами афориста Аркадия Давидовича, «писатель пописывает, читатель посматривает телевизор». Или раскладывает пасьянсы в планшетнике, сидит в фейсбуке, говорит по мобильнику. Да и читающие читают вовсе не то, что хотелось бы Ильину или Бродскому.

И тут уже ничего не попишешь.

http://flibustahezeous3.onion/b/541330/read#t170

ХУЖЕ ЧЕМ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Всем известна фраза, принадлежащая французскому политическому деятелю революционно-наполеоновской эпохи Антуану Буле де ла Мёрт (но часто приписываемая Талейрану или Фуше): «Это больше /хуже, чем преступление, это ошибка». Мысль в ней заключена глубокая: есть деяния непростительные и невозможные для свершения по причине всеобъемлемости, продолжительности, а зачастую и необратимости их негативных последствий. И в основе этих действий чаще всего лежит человеческая глупость, неосмотрительность, легкомыслие. Преступник, как правило, знает, на что идёт и что ему грозит, а совершающий ошибку – нет.

В 1918 г. П.Б.Струве так писал о случившемся в России, точнее с Россией: «Русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором». Почему позором? А потому, что это невиданный по своей нелепости провал, полное человеческое банкротство, грандиозная по своим неизмеримым последствиям ошибка. Что-то много даже худшее, чем сумма всех совершенных в её результате преступлений. Произошло нечто такое, что происходить ни под каким видом не должно было – нечто абсолютно немыслимое, абсолютно недопустимое.

Совсем недавно эту же мысль, в своём заострённом стиле, актуализировал Д.Е.Галковский: «Я думаю ошибка гораздо глубже. Ошибка советской культуры и советских людей просто в том, что они есть. Зачем беседовать с покрытыми чешуёй гермафродитами, живущими на пищевой смеси, выталкиваемой им в распоротый живот? Это как чушки в колбах из последнего «Чужого» — взять лом да и разбить склянки, чтобы собой реальность не засоряли».

Советские люди по-прежнему не понимают своей ошибочности, ошибочности всего т.н. «советского выбора» и того, что получилось в его результате на территории исторической России. Они продолжают в нём упорствовать, оправдывая и защищая то, что хуже, чем преступление. Люди-ошибки, государство-ошибка, история-ошибка. Собственно, только с признания ошибки, с называния вещей своими настоящими именами, т.е. с установления честных отношений с реальностью и может начаться исправление как индивидуальной, так и коллективной жизни, а в нашем случае — восстановление здесь нормальной жизни. Это в своё время называли «покаянием», чем многих отталкивали и вводили в недоумение – а в чём мне каяться?

Начать надо с признания самого факта ошибки, совершённой в 1917 г., а затем перестать рассматривать её в качестве легитимирующего отправного пункта, определяющего весь нынешний государственно-правовой и общественный уклад, т.е. пересмотреть весь путь последних 95 лет и вынести ему однозначное и окончательное определение Исторической Ошибки. Это и будет историческим покаянием в точном смысле слова – исправлением ума, прояснением взгляда на реальность. Хватит обманывать себя и других.

Все эти Мединские, Рогозины, Стариковы, чьи бы взгляды и интересы они не выражали, кем бы не управлялись – представляют эту Ошибку, являются её адвокатами, т.е. упорствуют в защите абсолютного исторического проигрыша и тупика. Конечно, можно довести Ошибку до логического конца, до полного небытия, т.е. просто умереть в этом тупике. Объективно они к этому и призывают. Но все ли обитатели РФ этого хотят?

Шарль Мори́с де Талейра́н-Периго́р (фр. Charles Maurice de Talleyrand-Périgord, 1754—1838) — французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа. Известный мастер политической интриги. Eпископ Отёнский (с 2 ноября 1788 по 13 апреля 1791). Имя «Талейран» стало едва ли не нарицательным для обозначения хитрости, ловкости и беспринципности.

Цитаты[править]

• Целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними.
• Это не просто (больше чем) преступление. Это — ошибка! (Существует точка зрения, что данная фраза принадлежит Буле де ля Мерту, председателю Законодательной комиссии, разработавшей знаменитый Гражданский кодекс Наполеона)
• Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли.
• Слова — это шпаги.
• В политике то, во что люди верят, важнее того, что является правдой.
• Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — это значит предвидеть.
• В политике нет убеждений, есть обстоятельства.
• Нет более аристократического чувства, чем недоверие.
• Одни горы рождают мышей, а другие — вулканы.
• Искусство расставить нужных людей в нужных местах — начало науки управления, но найти места для недовольных трудней всего.
• Военным мы называем все, что не считаем гражданским.
• Финансисты добиваются успеха в своих делах тогда, когда Государство не справляется со своими.
• Лучший помощник дипломата — это его повар.
• Надо полюбить гениальную женщину, чтобы понять, какое счастье любить дуру.
• Пускать вперед женщин!
• Женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда — тех, кто ей не пользуется.
• Некоторые должности похожи на крутые скалы: на них могут взобраться лишь орлы и пресмыкающиеся.
• Кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как дьявол, чист, как ангел и сладок, как любовь.
• Штыки хороши всем, кроме одного — на них нельзя сидеть.
• Ум нужен для всего, но сам он не ведет ни к чему.
• Ложь такая прекрасная вещь, что не стоит ей злоупотреблять.
• Верить можно только тем, кто верит в себя.
• Законы можно насиловать, они не кричат.
• Я прощаю людей, которые не придерживаются моего мнения, но не прощаю тех, кто не придерживается своего собственного.
• Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
• Единственное вложение, которое ничего не стоит, но приносит большой доход — это лесть.
• Лучший способ сбросить правительство — это войти в него.
• Кабинет, пользующийся поддержкой — это кабинет, который вот-вот падет.
• Главное — не быть бедным.
• В Англии есть всего два соуса и триста конфессий. Во Франции, напротив, — всего две конфессии и триста соусов.
• Если хочешь вести людей на смерть, скажи им, что ведешь их к славе.
• Верить в судьбу, значит не верить в себя.
• Брак — такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь.
• Женщины, говоря отвлеченно, имеют равные с нами права, но в их интересах не пользоваться этими правами.
• Есть оружие пострашнее клеветы: оружие это — истина.
• Если вы хотите основать новую религию, дайте себя распять и на третий день воскресните.
• Убийство — способ низложения с престола, применяемый в России.
• Нравы народа в периоды смуты часто бывают дурны, но мораль толпы строга, даже когда толпа эта обладает всеми пороками.
• Бойтесь первого движения души, потому что оно, обыкновенно, самое благородное.
• Война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным.
• Глупая жена не может компрометировать умного мужа — компрометировать может только такая, которую считают умной.
• Поменьше рвения, чёрт побери.
• Длинная речь также не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе.
• Если вы хотите возвыситься, наживите себе врагов.
• Народ стоит своего правителя.
• Если в 18 лет ты не радикал, то ты подлец, а если в 40 не консерватор — ты дурак.

Ошибочно приписываемые[править]

Цитаты о Талейране[править]

Источники[править]

• Тарле Е. В. Талейран — М. : Издательство Юрайт, 2018. — (Серия : Антология мысли). — ISBN 978-5-534-04844-5

Он прожил 61 год, испытав за свою сознательную жизнь больше, чем десяток обычных людей. Ум, беспринципность и нюх долгие годы возносили его на вершину власти и спасали от заслуженного возмездия.  Он был настолько виртуозен, что умудрялся дважды предавать одного и того же хозяина и все равно уходить из-под удара. Наполеон называл его «профессиональным предателем».
Ему приписывают  изречение: «Это больше, чем преступление, это политическая ошибка».

Он оказался одним из немногих радикалов-якобинцев Французской революции 1789 года, не только избежавшим гильотины, но и ставшим спустя десять лет после «термидора» самым богатым землевладельцем в своей стране. Его звали Жозеф Фуше, и родился он в пригороде Нанта Ле-Пельрен в 1759 году в семье моряка и купца-судовладельца.

Как политика Жозефа Фуше считают примерным учеником знаменитого флорентийского секретаря Никколо Макиавелли, отличившимся отсутствием щепетильности, редким хладнокровием, презрением к чужим жизням и склонностью к терроризму. Он был старшим сыном в семье, но не мог продолжать дело отца из-за слабого здоровья и, окончив монастырскую школу в городе Нанте, четыре года учился в семинарии Парижа. Получив духовное образование, Жозеф устроился преподавать физику и математику в коллеже.

Он подружился с адвокатом Максимилианом Робеспьером, и эта дружба определила судьбу каждого из них. Старший сын моряка Фуше был азартен, крайне честолюбив, придерживаясь в поступках правила «Сильный всегда прав». Он приветствовал штурм Бастилии 14 июля 1789 года, ссудил своему другу деньги на новый костюм и билет для поездки в Версаль, чтобы тот смог участвовать в разработке проекта государственного устройства Франции.

«Неподкупный» не забыл про своего товарища, и в 1792 году Фуше избрали депутатом Конвента. Там он сначала примкнул к жирондистам, но затем перешёл к якобинцам, убедившись в их силе, и выступил с гневной обличительной речью, требуя казни Людовика XVI без права апелляции. Впоследствии Фуше не раз жалел, что так неосторожно призывал с трибуны к беспощадному террору.

Якобинцы оценили рвение радикала из Нанта и назначили его проконсулом родной провинции. Там Фуше, получивший духовное образование, проявил себя как ярый атеист, обличая церковную власть и отрицая существование бога. Вместо крестов он требовал ставить на могилах плиты с надписью: «Смерть – это вечный сон». Спектакли атеизма проходили без гильотин, но в октябре 1793 года его послали усмирять Лион после роялистского восстания, и здесь он проявил себя как беспощадный палач-террорист, расстреливая горожан из пушек картечью: «Правда всегда на стороне сильного».

После кровавого террора в Лионе Фуше вернулся в Париж и был избран председателем клуба якобинцев. Поняв, что народ стал осуждать казни на гильотине и настроения изменились, Фуше выступил с речью, обличая своего «неподкупного» друга. Максимилиан Робеспьер, возмущённый предательством, добился удаления Жозефа из клуба якобинцев и собирался предпринять против него суровые меры.

В момент смертельной опасности Фуше проявляет редкое хладнокровие: он обходит ночью членов Конвента и организует переворот, подговорив умеренных избавиться от радикалов. Ужас гильотины всех объединяет, и Баррас, Фрерон, Вадье, Тальен, а также Коло д’Эрбуа, усмирявший вместе с Фуше Лион, становятся во главе заговора, лишают Робеспьера слова и сажают в тюрьму, но его освобождают по требованию парижан и делегатов Коммуны. Якобинцы решили использовать силу для подавления мятежа, но заговорщики хорошо подготовились, и два вооружённых отряда Барраса расправились с «неподкупным» и его сторонниками.

Фуше после 9 термидора припоминают кровавый террор в Лионе, подвергают аресту, но освобождают по общей амнистии. Палача Лиона находит Баррас, один из организаторов переворота, и бывший «радикальный революционер» становится доверенным лицом банкиров, решая за проценты любые вопросы в Директории. Его назначают министром полиции, и на этой должности проявляются дремавшие доселе его способности: оперативность, страсть к интригам, поразительная изворотливость.

Жозеф Фуше закрыл Якобинский клуб, где собирались недовольные Директорией парижане, и организовал в своём ведомстве секретный отдел по сбору информации: кто из чиновников получал взятки, в каком размере, кто был опасен в борьбе за власть, у кого какие проявились слабости. Фуше вовремя заметил, что военные готовы сменить либералов и завербовал в свои платные агенты жену Наполеона Жозефину. Усмиритель Лиона помогал совершить переворот 18 брюмера 1799 года, но на всякий случай заготовил документ о подавлении мятежа – он никогда не забывал, что правда находится на стороне сильнейшего.

В правительстве Наполеона Жозеф руководит полицейским ведомством и создаёт многоуровневую шпионскую сеть. Чтобы избавиться от влиятельного министра, Наполеон упразднил само ведомство и наградил Фуше так, что тот стал одним из самых богатых и крупных землевладельцев Франции. Его назначают сенатором, но он всё так же в курсе всех событий. Когда усмиритель Лиона узнал, что министр иностранных дел Талейран посоветовал Наполеону расправиться с герцогом д’Энгиенским, то дал жёсткую оценку его действиям: «Это больше, чем преступление, это политическая ошибка».

Крылатая фраза стала известна Наполеону, и он, не желая больше ошибаться, восстанавливает министерство полиции. Фуше присягает на верность императору, мечтающему о мировом господстве, сознавая обречённость его курса, и начинает готовить заговор. Наполеон даровал Фуше титул – теперь он герцог Отрантский, но, узнав, что министр полиции вступил в борьбу за власть, объявил ему, что больше в его услугах не нуждается.

Усмиритель Лиона станет свидетелем крушения империи Наполеона и будет с радостью встречать Бурбонов, но, узнав, что Наполеон сбежал с острова Эльба, опять переметнётся на его сторону и дождётся прибытия Бонапарта в Париж. Сто дней герцог Отрантский будет фактически управлять страной, после Ватерлоо примет отречение Наполеона, организует второе восхождение на трон короля, но Людовик XVIII на этот раз откажется от услуг человека, выступавшего за казнь его брата, и сделает изгнанником.

Жизнь «профессионального предателя», беспринципного карьериста, который был брошен друзьями и молодой женой, сбежавшей с любовником, закончится в Триесте в 1820 году.

Крылатая фраза пережила своего автора и всё так же популярна среди политических деятелей, поклонников культа силы, считающих, что «политическая ошибка хуже, чем преступление».

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/01/Fouch%C3%A9_Joseph_Duke_of_Otranto.jpg
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-13345/