Как изменил жизнь людей коронавирус

Понятие «идентичность» важно не только с психологической, политологической и социологической точек зрения. Понимание идентичности аудитории — ключевое звено в разработке маркетинговых, коммуникационных, продуктовых и брендинговых стратегий. Без точного понимания идентичности аудитории невозможно обратиться к ней релевантным способом, выбрать наиболее точные, подходящие смыслы и способы их выражения.

За последние три месяца часто звучало «мы никогда не будем прежними» и «мир никогда не будет прежним», но чтобы понять, что значат эти фразы, нужно разобраться, что было «до» и какие перемены происходят в идентичности. Сейчас невозможно спрогнозировать, какой она станет, но можно зафиксировать ряд существенных перемен, происходящих в нашем поведении. Эти перемены, скорее всего, повлекут и изменения в самовосприятии, оставят следы в нашей психике и отразятся на поведении.

Потеря контроля

Для многих людей существенным последствием эпидемии оказалась потеря выстроенного образа будущего и ощущения контроля над жизнью.

Погасить часть кредита с премии, спланировать отпуск заранее, поставить цели на год — за март обрушились все тщательно выстроенные планы. Тем, кто жил в парадигме, что каждый может создавать свою жизнь, не полагаясь на волю случая, был нанесен огромный удар. Это колоссальный опыт переживания собственной уязвимости, хрупкости, утраты свободы и контроля над своей жизнью. По сути, это травма потери, которую приходится переживать, проходя по всем известным стадиям: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. После переживания этой травмы многим придется заново выстраивать образ мира и критически переоценить свои возможности на что-то в нем повлиять.

Пограничная территория

Эпидемия и карантинные меры сделали актуальным вопрос границ. И если с географическими границами вопрос временно решили за нас, то с личными приходится разбираться самостоятельно. Как вести себя при встрече со знакомым или коллегой? Обниматься ли? Жать ли руку? А если это близкий друг или родственник и очень хочется обнять, то можно, или все же воздержаться?

Дружеская встреча — это теперь чаще всего прогулка на почтенном расстоянии, но если сути дружбы социальная дистанция не меняет, то мир карантинного дейтинга превратился в путешествие по минному полю. Встретиться или поговорить по зуму? Где был этот человек до встречи с тобой? Пользуется ли он санитайзером? Моет ли руки? Можно ли присесть на лавочку рядом или так и сидеть, соблюдая дистанцию? Надо ли спросить о том, болел ли визави или это невежливо, как и любые вопросы о здоровье? А как дальше?

Прекрасное время для тех, кто и в «прежней» жизни не любил прикасаться к незнакомым людям и с трудом переживал необходимость рукопожатий и объятий. Теперь можно обойтись без этого официально. И чудовищное время для кинестетиков и любителей тактильного контакта — другой человек вдруг становится источником «заразы», опасности и тревоги.

Отношение к вирусу и необходимости соблюдать предписанные меры предосторожности усложняет не только создание новых отношений. Эта тема наравне с политикой и религией вдруг начинает разводить людей по разным лагерям и иной раз подумаешь, поддержать ли дружескую беседу на актуальную тему или свернуть на всякий случай, потому что мало ли про какие вышки 5G завернет тебе собеседник.

Zoom на дом

Еще одной задачей, которую довелось оперативно решать с введением самоизоляции, оказалась организация работы из дома. Встреча двух реальностей — домашней и офисной — не у всех прошла гладко, и первые недели массовой удаленки породили множество мемов о тех, кто приходит на совещания без штанов, не расчесанным или с видом на горы немытой посуды на заднем плане (коты, собаки и дети — в кадре по умолчанию). Вместе с удаленкой и возможностью не тратить время на дорогу, мы получили коллег у нас дома, причем доступ в дом был выдан всем без исключения, даже тем, кого в других жизненных обстоятельствах мы не позвали бы в наш дом никогда.

@washingtonpost

Lookin good, everyone ##newspaper ##dogdad ##focused ##icandoit

♬ human — Christina Perri

Включать и выключать камеру и микрофон вовремя за пару недель все научились, освоили безопасные ракурсы «на стенку» и «на занавеску», кто-то поэкспериментировал с цифровыми фонами, но тоже в итоге предпочел нейтральные домашние виды. Но тут обнаружились новые особенности видео-общения с коллегами. Общаясь в Zoom или Skype, ты видишь не только других участников конференции, но и самого себя, чего, конечно, в обычной жизни не происходит. Для людей, не привыкших видеть себя в процессе работы со стороны (то есть, для большинства из нас) знакомство с собственной мимикой и тем, как ты выглядишь «для других» оказалось сюрпризом (как впервые услышать свой голос в записи), а для кого-то — огромным соблазном всю конференцию рассматривать только себя (все равно никто не видит, в какую часть экрана устремлен взгляд), не обращая внимания на то, как выглядят собеседники. С тем же успехом, как оказалось, можно рассматривать и коллег, выводя на экран «в режиме докладчика» кого угодно. Никогда еще не было так просто максимально приблизиться к лицу другого человека, даже не спрашивая согласия (и даже не оповещая человека о том, что он сейчас под пристальным взглядом).

Мое тело — мое дело

Эпидемия и самоизоляция влияют и на то, как мы взаимодействуем с телом и как относимся к нему: чаще мыть руки и умываться после прихода с улицы, не прикасаться к лицу, чихать в локоть — этому учат даже на «официальном уровне». У этих правил есть неожиданный побочный эффект: врачи во всем мире рапортуют о снижении числа случаев заражения кишечными инфекциями и дизентерией, а таксисты отмечают, что пассажиры теперь практически никогда не озонируют воздух ароматам рабочей спецовки, в которой трудились неделю. Многие также стали внимательнее прислушиваться к любым телесным симптомам, в каждом опасаясь опознать «манифестацию» вируса. С одной стороны, в этом много плюсов, внимательное отношение к здоровью — это что-то новое для среднестатистического жителя нашей страны, привыкшего к подходу «поболит и пройдет», а с другой — внимательное слушание себя невероятно раскачивает и без того высокий уровень тревожности, созданный всеми влияющими сейчас факторами.

В то же время от некоторых уходовых привычек, как оказалось, можно временно отказаться: сидя дома, можно существенно реже мыть голову, забыть про декоративную косметику, парфюм. Мужчины вдруг массово отрастили бороды и выглядят суровыми лесорубами. Однако не все были готовы смириться с принудительным отказом от привычных уходовых процедур — надомные посещения парикмахеров, барберов и мастеров маникюра, несмотря на риски, стали такой же привычной частью новой реальности, а в районных группах на Фейсбуке открыто делились контактами хороших мастеров, приходящих на дом.

Системные изменения

Регионы начинают постепенно смягчать ограничительные меры, на дорогах снова пробки, а общественный транспорт не ездит пустым. Мы обязаны носить маски (но большинство носит их на подбородке) и соблюдать социальную дистанцию даже в парке (на асфальт нанесли разметку, которую, впрочем, непонятно как использовать). Строгость правил, как всегда, компенсируется необязательностью их исполнения, поэтому привыкнуть к перчаточно-масочному режиму «до изобретения вакцины», похоже, не составит большого труда.

В обозримом будущем откроются кафе и рестораны, а может быть, даже и границы. Вот только воспользоваться этими благами даже с соблюдением всех правил смогут далеко не все. Существенное снижение доходов и необходимость пересмотра системы трат — одно из самых неприятных и очевидных последствий, которое задержится в нашей жизни. Возможно даже дольше, чем маски, перчатки и социальная дистанция.

Экономика владения снова в тренде: когда у тебя есть своя дача, куда можно доехать на своей машине, стоящей у подъезда дома, где ты живешь в своей квартире, переживать коронавирусные времена оказывается намного проще, чем когда ты живешь в съемном, а ездишь на каршеринге.

Английский философ Аллен де Боттон пессимистично предполагает, что «уровень жизни откатится лет на пятнадцать назад. Мы не сможем так часто ходить в рестораны. Но нам хватит жировых запасов, чтобы не умереть с голода».

Мы возвращаемся к повседневной жизни — более внимательные к своему здоровью и уровню гигиены, более тревожные и более бедные, чем раньше. Вместе с возвращением к привычной жизни нам предстоит если не обнулиться, то совершенно точно подвергнуть существенной ревизии наши ценности, установки и привычки. Несложно, скорее всего, будет отрефлексировать, как изменились объективные параметры: уровень дохода и уровень жизни, частота поездок, форма и вид занятости. Кто-то пересмотрит свое отношение к возможности контролировать и планировать жизнь, кто-то — к владению собственностью. Сложнее оценить неизмеримые параметры, также влияющие на идентичность: что изменилось в нашей психологии и какие новые параметры и установки возникли, а какие претерпели существенный пересмотр и ревизию. Можно предположить, что появятся и новые параметры, которых не было «до», например, отношение к вирусу и необходимости соблюдать дистанцию и другие предписания по борьбе с ним. Эти процессы переосмысления уже запустились, и они требуют самого внимательного изучения, наблюдения и рефлексии.

Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.

30 марта 2020 года по указу Президента РФ в стране начался период нерабочих дней с сохранением за работниками зарплаты, установленный для обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения на фоне эпидемии коронавируса. Удаленная работа и дистанционное обучение, покупки и продажи через Интернет, ограничительные меры для граждан и бизнеса, сокращение турпотоков и потеря компаниями доходов — что принес прошлый год и что готовит нынешний.

Год назад еще казалось, что одной недели будет достаточно, но в итоге мы просидели дома весь апрель и майские праздники, а потом нерабочие дни сменились режимом самоизоляции и удаленкой. Только в июне москвичи и жители большинства регионов смогли позволить себе легальные прогулки на улице, к осени стало возможно встретиться с друзьями в кафе… И хотя коронавирус, из-за которого все это случилось, пока так и не побежден, но уже полным ходом идет вакцинация — COVID-19 как минимум взят в окружение. Но возможен ли возврат к прежней жизни? За прошедший год эпидемия и обусловленные ею карантинные меры заметно изменили уклад, запустили структурные изменения в экономике и общественных связях. Наше издание попыталось разобраться, как пандемия изменила нашу жизнь.

Берем работу на дом

Если раньше удаленка была уделом небольшой группы творческих людей, то сегодня это слово знакомо практически каждому из нас. Особенно близко столкнулись с этим явлением москвичи, так как до недавнего времени столичные власти обязывали большую часть предприятий держать «на расстоянии» минимум 30 процентов сотрудников. В пиковый период пандемии, то есть в мае — июне 2020 года, в таком формате трудилось около 11 процентов россиян, сообщил глава Минтруда Антон Котяков на Гайдаровском форуме 15 января. 

11%
россиян
работали удаленно в пиковый период пандемии

Опросы показывают, что многим работа на дому пришлась по душе: по данным ВЦИОМ, это считают удобным 64 процента из тех, кто по сей день так трудится (таких респондентов насчиталось 11 процентов). У Котякова данные куда скромнее: меньше трех процентов, то есть 3,7 миллиона человек, сейчас так и не вернулись к офисным будням.

При этом в Минтруде считают, что тенденция к переходу на дистанционный формат сохранится. «В горизонте двух-трех лет мы, по всей вероятности, достигнем показателя около 10 процентов численности работников, порядка 5,5-6 миллионов человек, которые будут работать именно в таком режиме», — заявил министр.

Ввиду реальных и прогнозных показателей, законодатели решили обозначить удаленный формат работы в правовом поле. Соответствующий закон вступил в силу с начала этого года. В нем расписаны разные виды удаленки — полная, временная или комбинированная, закреплено право работников на личное время, обозначены точные критерии для увольнения «пропавших с радаров» сотрудников и прочие нюансы.

Ученики в кадре

Пока взрослые учились обсуждать рабочие моменты в мессенджерах, их дети, а вместе с ними и учителя привыкали к онлайн-урокам. Поначалу вместо нерабочих дней у школьников были удлиненные каникулы, но потом большинство регионов решило перевести занятия в дистанционный формат.

Всю весну власти и энтузиасты в срочном порядке создавали электронные площадки для обучения, записывали видеоуроки, оцифровывали учебные материалы. Бюджеты и волонтеры искали деньги на ноутбуки и Интернет для сельских школ и малообеспеченных учеников. Педагоги пытались достучаться до юных умов через веб-камеры и чаты. Дети осознавали обратную сторону их мечты «не ходить в школу и целый день сидеть за компьютером».

Так было в конце прошлого и первой половине нынешнего учебного года. Уже к декабрю, как сообщил министр просвещения Сергей Кравцов, за партами сидело более 70 процентов школьников.

Что в сухом остатке? Технологии быстрее проникли в глубинку, ускорилось оснащение школ компьютерами и Интернетом. В стране появилась масса сервисов для онлайн-образования. Их много и они разные — в этом минус. Но уже сделана попытка их упорядочить: в 14 регионах сейчас в пилотном режиме внедряется проект «Цифровая образовательная среда» (ЦОС). В итоге должна получиться единая образовательная площадка со всеми нужными и проверенными сервисами. Еще разрабатывается отечественная программа для видеосвязи учителей с классом.

Главное — общество «в натуре» изучило все плюсы и минусы тотального «дистанта». И осознало, что пока не готово к нему. Этим объясняется резонанс вокруг законопроекта о дистанционном обучении, который сейчас готовят в парламенте. Его рассмотрение отложили, дабы детально обсудить с родительским и педагогическим сообществом.

Впрочем, законодатели регулярно опровергают беспокойства родителей школьников. Недавно глава Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Лилия Гумерова в очередной раз разъяснила, что в документе всего лишь пропишут, как должно быть организовано дистанционное обучение, но подразумевается временное применение такого формата, лишь в экстренных ситуациях.

Блузки превратились в пижамы

Длительное время россияне оставались дома, не могли ходить в кафе, кино, музеи, спортзалы, торговые центры. Плюс упали доходы. Все это сказалось на потребительском поведении.

Март — апрель прошлого года отличился ростом «стрессовых покупок», отмечали эксперты: люди запасались продуктами, антисептиками, хозтоварами. Потом все адаптировались, осознали, что пандемия — это надолго, а кризис быстро не пройдет. Сократилась доля импульсивных покупок: люди стали тщательнее обдумывать, на что потратить свои кровные, обращать внимание на акции, сравнивать цены, откладывать на черный день.

Изменились и предпочтения. Вместо деловых костюмов — пижамы и треники, вместо похода в кафе — набор продуктов для готовки дома, вместо кино или театра — подписка на видеосервисы. Росли продажи товаров для дома, ремонта и рукоделия, книг и спортинвентаря, мелкой бытовой техники и ноутбуков, сообщают аналитические агентства.

Читайте также:

• Карантинные льготы скоро отменят
• Пять выплат на детей, которые изменятся в 2021 году
• Цены в интернет-магазинах могут стать ниже

Топ-10 самых популярных товаров 2020 года на «Авито» вообще больше похож на лаконичный рассказ «Как я провел карантин»: маска, диван, телевизор, холодильник, PS4, ноутбук, стол, iPhone, кроссовки, велосипед.

Многие «подсели» на онлайн-шопинг, благо большинство компаний активно развивают интернет-магазины и сервисы доставки. Сейчас можно не выходя из дома купить практически все. Заметно выросла доля онлайн-продаж продовольственных товаров: если до пандемии с помощью смартфона еду покупало 18 процентов потребителей, то в мае 2020 года этой технологией пользовалось уже 64 процента.

Вырос вообще весь сектор онлайн-продаж. Его объем в 2020 году составил 2,7 триллиона рублей и это на 34 процента больше, чем в 2019 году, по данным информационно-аналитического агентства INFOLine, а оборот продовольствия превысил 135 миллиардов рублей и показал рост на 314 процентов. Вообще, по расчетам агентства Wunderman Thompson Commerce, около 43 процентов покупателей по всему миру стало более позитивно относиться к интернет-покупкам после 2020 года с его коронавирусом.

Осторожно, двери закрываются

Бизнесу во время пандемии пришлось очень тяжело, особенно малому и среднему предпринимательству (МСП), в частности тем отраслям, которые несколько месяцев были вынуждены простаивать. По сравнению с июлем прошлого года сектор МСП стал меньше на 363 581 предприятие. Рекордное падение произошло в августе, когда ФНС недосчиталась разом 542 829 объектов, а после этого постепенно статистика пошла в рост.

Топ-5 разорившихся в 2020 году сфер экономики
1. Торговля
2. Строительство
3. Операции с недвижимостью
4. Обрабатывающие производства
(производство продуктов, напитков, одежды, обуви, мебели и пр.)
5. Консалтинг и научно-техническая деятельность
(реклама, бухучет, научные исследования)

Весной и в начале лета открытие нового магазина или другого предприятия было чем-то сродни чуду или подвигу. Повсюду все закрывалось — что-то временно, что-то насовсем. В торговых центрах за прошлый год прекратило работу около 20 процентов магазинов, сообщил президент Союза торговых центров Булат Шакиров.

Вообще за прошлый год число граждан и ИП, объявивших о несостоятельности, составило 119 049. Это на 72,6 процента больше, чем в 2019 году, отмечается в статистическом релизе Единого федерального реестра сведений о банкротстве (Федресурса). Помимо падения доходов, на фоне высокой закредитованности населения, бурный рост потребительских банкротств связан еще и с тем, что с 1 сентября 2020 года такой статус можно получить во внесудебном порядке, просто подав заявку в МФЦ.

А вот корпоративных банкротств, наоборот, становится все меньше: за прошлый год провели 9931 такую процедуру, что на 19,9 процента меньше, чем в 2019 году. Основная причина тому — введенный в апреле мораторий на подачу кредиторами заявлений о несостоятельности их заемщиков-юрлиц.

Примечательно, что при массовом банкротстве предприятий торговли и производств именно эти сферы стали и самыми активными по числу открытия нового бизнеса. Согласно исследованию Сбербанка, на долю оптово-розничной торговли пришлось 28,9 процента от всех впервые открытых предприятий, на долю производственных предприятий — более 10. Чуть меньше открылось новых объектов в сфере услуг — 9,7 процента и в сфере перевозок — 9,6.

Как бы то ни было, в Центральном банке пережитый год оценивают со сдержанным оптимизмом. «Спад российской экономики по итогам 2020 года окажется гораздо более умеренным, чем прогнозировалось в середине прошлого года, и, скорее всего, составит меньше 4 процентов», — говорится в бюллетене департамента исследований и прогнозирования ЦБР за январь 2021 года.

Ученые говорят, что переболевшие коронавирусом люди долго восстанавливаются — настолько серьезный урон он наносит организму. Точно так же подействовала пандемия и на экономику. И хотя первые экстренные меры поддержки Правительство разработало оперативно, еще в марте 2020 года, список пострадавших из-за эпидемии отраслей экономики рос месяц к месяцу и до сих пор нельзя говорить о полном исцелении рынков. Так что «доктор кабмин» сейчас прорабатывает курс реабилитации бизнес-активности, куда могут войти, например, возобновление кредитов по нулевым ставкам на зарплаты, списание долгов по налогам, субсидирование займов при условии найма нового персонала и ряд других программ.

Широка страна моя родная

Пандемия и всемирный локдаун отбросили мировой туризм на 30 лет назад, констатировали в декабре во Всемирной туристской организации ООН (UNWTO). По сравнению с 2019 годом страны так и не дождались 900 миллионов туристов. Потери отрасли оцениваются в триллион долларов.

Выездной туризм в России упал на 77,5 процента, подсчитали в Ассоциации туроператоров России (АТОР). С августа у россиян появились первые возможности посетить другие страны — Турцию, ОАЭ, Кубу, Мальдивы и Танзанию. Недавно «ковидный занавес» поднялся над Грецией, Азербайджаном, Арменией, Египтом. С 1 апреля должны начаться рейсы на Кипр.

Власти усиленно содействуют развитию внутреннего туризма и спасению компаний, особенно из сектора МСП. С их подачи туроператоры разработали десятки новых программ и маршрутов для путешествий, активно популяризируется отдых на Дальнем Востоке и в Сибири.

В самой отрасли оценили такие меры поддержки, как отсрочка обязательств по турам, отмененным из-за закрытия границ, а также зарплатные субсидии, отметили в АТОР. Гвоздем программы, разумеется, стала государственная акция «Кешбэк за туры по России»: первая прошла в августе, вторая — в ноябре, третья планируется на конец февраля — начало марта. Всего кешбэк получило около 300 тысяч россиян — 1,2 миллиарда рублей на всех.

Но этого мало: по итогам года спрос на внутренний туризм упал на 30-40 процентов, отмечают в АТОР. Опросы показывают, что часто отказ граждан от путешествий даже не связан с финансовым положением: кто-то не понимает новых правил контроля на таможнях, многие боятся заразиться коронавирусом и оказаться в чужой стране на изоляции.

Когда закончится пандемия?

С 18 января в российских регионах началась массовая вакцинация от коронавируса. Однако, как заявил 23 февраля в эфире телеканала «Москва 24» главврач медицинского центра «Лидер-Медицина», врач-педиатр, инфекционист Евгений Тимаков, количество случаев заражения коронавирусом в России может пойти в рост уже в середине апреля.

Причем, по его словам, подъем может быть очень сильным, если россияне не будут соблюдать меры по профилактике инфекции. «Через месяц-полтора, может быть, и два, я боюсь, что к нам придет тот самый смутировавший британский коронавирус», — считает инфекционист.

В свою очередь, глава Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения Ханс Клюге считает, что пандемия коронавирусной инфекции завершится в начале 2022 года, сообщило 24 февраля РИА Новости. По его мнению, вирус не исчезнет из человеческой популяции, но к указанному сроку отпадет потребность в ограничениях. Однако пока это только прогноз и никто не может точно сказать, как будет развиваться ситуация с COVID-19, отметил он.

Начало 2020 года просто ошеломило людей во всем мире различными трагическими событиями. Пожары в Австралии, убийство генерала Сулеймани, бомбардировки, падение украинского самолета Боинг 737. Но, самым страшным и трагичным событием мирового масштаба стала пандемия новой коронавиусной инфекции COVID-19, которая практически парализовала жизнь, сначала в Китае, а затем поочередно во всех странах мира. Как и что изменил коронавирус в жизни простых людей? Он заставил провести переоценку ценностей. И возможно, победив этот вирус, мир уже никогда не станет прежним.

Что изменил коронавирус: люди столкнулись с дефицитом

Первое, чем проявилась угроза распространения эпидемии коронавируса в России и мире – это ажиотажный спрос на продукты питания и предметы первой необходимости. Люди стали запасаться гречкой, сахаром, скупать упаковками туалетную бумагу. Но, к счастью, это продлилось недолго. Паникеры пополнили запасы, и все товары вновь появились в изобилии на полках магазинов.

Но, остались товары, с дефицитом которых, ни одной стране, в том числе и России, справится, пока что не удается. Это медицинские маски, дезинфицирующие средства, градусники для измерения температуры и противовирусные препараты. А ведь карта распространения коронавируса все еще расширяется.

Оказалось, что одноразовые маски – это самый востребованный товар в России (и не только) с приходом пандемии коронавируса. Они просто исчезли с прилавков аптек, их нет в достаточном количестве в некоторых лечебных учреждениях. И все потому, что правила использования одноразовых масок предписывают менять их достаточно часто, в противном случае, они окажутся бесполезными.

Что изменил коронавирус? Наше население научилось находить выход из любой ситуации. Поэтому многие стали шить многоразовые маски своими руками для защиты от коронавируса.

Подобная ситуация сложилась и с антисептическими средствами. Но, и тут народ проявил изобретательность. Люди стали делать их самостоятельно, используя рекомендации и рецепты авторитетных докторов и Всемирной Организации Здравоохранения.

Смели с прилавков аптек и градусники. Ведь если в семье есть больные коронавирусом (или с подозрением на него), то первое, что нужно – это постоянный контроль температуры. А во многих семьях, оказалось, еще пользуются старыми ртутными термометрами. Кстати, если такой случайно разобьется, то нужно обязательно знать, как обезопасить себя и всех членов семьи от вредного воздействия ртути.

Как защититься от вируса

Врачи едины в одном, чтобы не заболеть (или перенести легко) коронавирусом, нужно иметь хороший иммунитет. Хорошо, если он у вас есть от природы. Но, если человек ослаблен и у него нет защиты, на помощь (по заверению докторов) могут прийти противовирусные и иммуномодулирующие препараты.

Если вам все же не удалось уберечься, то вам предстоит борьба с симптомами коронавируса COVID-19, такими, как боль в горле, насморк и заложенность носа.

При появлении кашля и высокой температуры необходимо прекратить заниматься самолечением, и обратиться за помощью к врачу. Ведь коронавирусная инфекция COVID-19 опасна быстрым развитием двусторонней пневмонии, вылечить которую можно только при своевременном обращении к медикам.

 Чем опасно заражение коронавирусом COVID-19

Мнение, что пневмония – это просто воспаление легких и, вылечив его, вы станете вновь здоровыми как прежде, ошибочно. Большинство людей, переболевших пневмонией, уже никогда не будут полностью здоровы. Дело в том, что у заболевших коронавирусом COVID-19 и перенесших пневмонию,  остаются тяжелые неизлечимые последствия – пневмофиброзы.

Карантин и самоизоляция при коронавирусе COVID-19

Коронавирус COVID-19 – это новое испытание для всего человечества. Ученые всего мира пытаются срочно создать вакцину и найти эффективное лекарство от него. Но, исследования и новые разработки лекарственных средств требуют много времени, а люди умирают от этого вируса уже сейчас. Поэтому, единственное, что может на сегодняшний день затормозить распространение болезни – это карантин и самоизоляция.

Но, оказалось, что для большинства населения планеты карантин – тоже, своего рода, испытание. Люди привыкли к ускоренному ритму жизни, и, оказавшись в самоизоляции по причине коронавируса, просто не знают чем заняться.

Не стоит впадать в уныние, если вы вынуждены сидеть на карантине. Посмотрите на ситуацию с другой стороны. Что изменил коронавирус в лучшую сторону в нашей жизни? У вас появилось время заняться собой или освоить новое хобби.

Не менее тяжело бывает в домашнем заточении детям. Им трудно найти выход для своей энергии. Но, в этом им могут помочь взрослые. Просто нужно придумать, чем занять ребенка на карантине во время эпидемии коронавируса.

Что делать, когда не работает сфера услуг

Еще одно проблема, с которой неожиданно столкнулись женщины – это невозможность посетить парикмахерскую или салон красоты, так как они все закрыты на карантин.

Милые дамы! Не огорчайтесь! Ведь вы вполне можете научиться самостоятельно подстричь челку.

Тем, у кого отрос маникюр с гель лаком, полезно будет научиться снимать его самостоятельно в домашних условиях.

С приходом коронавируса COVID-19 наша жизнь сильно изменилась. И, скорее всего, она уже больше никогда не станет прежней. Однако справиться с пандемией возможно лишь в том случае, когда каждый человек с пониманием и ответственностью отнесется к тем мерам, которые предпринимаются для борьбы с коронавирусом в России и мире.

Наша задача соблюдать рекомендации правительства и ВОЗ, придерживаться карантинных мер, и в случае необходимости, строго соблюдать режим самоизоляции. Тем более, что за нарушение распоряжений законодательствами практически всех стран мира предусмотрены административные, а иногда и уголовные виды ответственности по отношению к нарушителям.

После коронавируса мир никогда уже не будет прежним. В этом абсолютно уверен директор исследовательской образовательной программы «Стрелки» The Terraforming и профессор визуальных искусств в Калифорнийском университете Сан-Диего Бенджамин Браттон. Изменится все: подход к технологиям, привычки людей, отношение к человеку, как к индивидууму, система госуправления и, конечно же, сама жизнь в больших городах, вынужденных подстраиваться под реалии нового урбанизма. С разрешения Strelka Mag, «Лента.ру» публикует размышления Бенджамина Браттона о том, в какой мир мы вернемся после пандемии, и каковы масштабы наступающих перемен.

Довольно сложно дать комментарий о быстро меняющейся ситуации, отталкиваясь от того, каким все видят ее исход. Ведь, как правило, наиболее вероятный исход в конце концов не случается. Поэтому своим комментарием я хочу поставить соответствующую отметку во времени. Сегодня страны Запада находятся на разных этапах карантина и катастрофы и сталкиваются с различными противоречиями, в то время как Китай постепенно восстанавливается после месяцев тяжелых испытаний. В США, где застрял я, правительство колеблется между непоследовательными громкими заявлениями об отсутствии опасности и перестраховкой от нее. Друзья, которые, казалось бы, должны соображать, что к чему, становятся похожими на персонажа Джуда Лоу из фильма «Заражение». Пять стадий горевания Кюблер-Росс, охватившие весь мир, формируют для каждой нации свой гороскоп: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Когда мы говорим, что США на десять дней отстают от Италии, — это не только анализ эпидемиологической ситуации, но и психиатрический диагноз.

Сейчас речь идет о месяцах горя и изоляции, по прошествии которых мир вернется к более привычному, нормальному состоянию, но эта норма уже не будет прежней. Такой сценарий развития событий кажется сейчас наиболее оптимистичным. Впоследствии многие привычные для нас действия, способы мышления и выражения критики могут просто исчезнуть. Некоторых из них нам будет не хватать, исчезновение других мы даже не заметим. Что необходимо усвоить прежде, чем вернуться в нормальное состояние, ставшее само по себе причиной катастрофы? Последствия второй волны заражения будут катастрофичны, но также катастрофично будет и возвращение к глубинным причинам, ее вызвавшим.

Предпосылки кризиса

Ощущение чрезвычайности реально и объективно. Но за понятием «чрезвычайное положение» обнаруживаются давно существующие проблемы — неэффективное планирование (или его отсутствие), неработающие социальные системы и изоляционистские рефлексы. Как только берег будет объявлен чистым, нам следует проявить бдительность не только по отношению к «чрезвычайному» с позиции известных норм, но и к самим малоэффективным нормам. Нам нужно сосредоточить внимание на обнаруженных патологиях и при этом постараться ужиться с последствиями изменений.

Эпидемиологический взгляд на общество

Одним из изменений, которые нас ждут, станет эпидемиологический взгляд на общество, который в меньшей степени сосредоточен на паре «индивид — общество» и рассматривает общество как совокупное целое.

Каждый организм — средство передачи информации, от идей до вирусов, и определяет его то, с кем и чем он связан или не связан. В случае с COVID-19 опасностью является заражение, а его риск не только и не столько индивидуальный, сколько коллективный. Взгляд через эпидемиологическую призму должен сместить наше ощущение субъектности от индивидуального к всеобщему. Акцент сдвигается с индивидуального опыта на сферы ответственности, связанные с объединяющими нас реалиями биологии и химии. Статистические модели и интерфейсы, показывающие пути распространения заражения, рисуют четкий портрет событий. Благодаря этой статистике становится очевидно, что все мы — единое и очень глубоко связанное целое. И это понимание должно остаться с нами и после того, как кризис пройдет.

Экспресс-тест на эффективность госуправления

За эти месяцы мы стали свидетелями, вероятно, крупнейшего эксперимента по сравнению систем госуправления. Вирус является контрольной переменной.

Бразилия и Иран не справляются, Сингапур и Гонконг вырываются вперед. Одни меры, принятые централизованно, дали результаты, другие — нет. Некоторые сильные стороны западного либерализма сработали, в то время как другие держат общество в состоянии немого оцепенения. Все системы проходят этот тест одновременно. Результаты налицо.

Управление через симуляции

В каждом конкретном случае город или государство вмешиваются в ситуацию, основываясь на информации, которая у них есть, той, которой нет, и той, которую они предпочитают не замечать. Наиболее успешные из них в качестве инструмента для действий используют надежные эмпирические модели прогнозирования ситуации. Другие работают со скудными и ненадежными данными, которые не дают ответ на то, что происходит на самом деле и, следовательно, что делать. Урок в том, что статистически обоснованные модели, справляющиеся с ситуацией сейчас, должны быть использованы в качестве ключевых средств государственного управления и после эпидемии. У нас есть все необходимые средства, но мы используем эти технологии для менее важных целей — рекламы, споров и демонстрации силы.

Сломанный сенсор

Само тестирование на вирус — это «сенсорный слой» эффективных эпидемиологических моделей. Без него модели являются только догадками, но осознаем ли мы это? Рекламные ролики умного города приучили нас к мысли о том, что сенсоры — это экзотические и дорогие чипы, а социал-демократическая политика заставила воспринимать здравоохранение как терапию, далекую от технологий. В обоих случаях мы упускаем значительную часть картины.

Тесты на вирус — это и есть сенсоры. Чем больше тестов мы проводим, тем больше результатов обнаруживаем и тем эффективнее становятся модели. А затем и лучше работает общественное здравоохранение.

Неудачное планирование и недостаток тестов приводят к неправильному моделированию и, как следствие, к скудному управлению. Города, внедрившие массовое тестирование, смогли выровнять кривую. Города с неразвитым «сенсорным слоем» превращают общественные конференц-залы в импровизированные морги.

«Системы слежения» — неверное определение

То, как мы определяем, интерпретируем, обсуждаем, разворачиваем наблюдение и противимся ему, решительно изменилось. Пару недель назад один ученый убеждал меня, что люди должны сопротивляться тестированию на вирус, потому что согласие только поощряет «биополитику больших данных». Он даже посоветовал своим студентам отказаться от тестирования и до сих пор сохраняет эту позицию. В прошлом году у такого взгляда было бы много сторонников, но не в этом. Теперь люди начинают смотреть на эти технологии другими глазами и вновь видят в них потенциал.

Отслеживание телефонов позволяет реконструировать ход распространения инфекции, что становится важным инструментом, несмотря на прямое противоречие либертарианским принципам анонимности. Эпидемиологический взгляд на общество меняет дискурс вокруг этих вопросов. От этого дебаты не становятся проще, но принимают новые интересные формы. Ошибочно интерпретировать все формы распознавания как «слежение», а все способы активного управления как «социальный контроль».

Нам нужна новая терминология, отражающая более тонкие нюансы.

Устойчивая автоматизация

Сначала в Китае, а теперь почти в каждом городе (насколько это возможно) платформы, предоставляющие услуги доставки, поддерживают цельную социальную ткань.

Сотни миллионов затворников продолжают совершать покупки онлайн и едят то, что курьер и фабрика по ту сторону приложения доставляют до их двери. Автоматизированная система заказов, системные администраторы и курьеры поддерживают мир в движении, когда правительство не в силах. Таким образом, в чрезвычайной ситуации цепи автоматизации стали сферой общественной жизни. Иногда автоматизация — это не хрупкий виртуальный слой поверх крепкого и прочного города, а ровно наоборот.

Стратегический эссенциализм

С закрытием городов на карантин остается только необходимое — то, что обеспечивает средства к существованию. Наши общества упрощены до нескольких функций (продовольствие, медицина, транспортное сообщение) и мало чем отличаются от лунных баз.

Преданные безмятежной заброшенности городские центры стали зонами отчуждения человека. Тем временем компании переходят в онлайн, импровизируя в создании своих виртуальных аналогов: телемедицина, симуляции спортивных активностей, виртуальная близость, онлайн-образование и онлайн-конференции. Системы снабжения подвергаются пересмотру, так как базовые потребности оказались под угрозой. Строгая изоляция городов в планетарном масштабе — это урбанизм, сведенный к промышленным взаимосвязям первой необходимости: сигнал, передача, обмен веществ.

Полностью автоматизированный люкс-карантин или одиночное заключение

Сейчас мы неловко приспосабливаемся к психогеографии изоляции. Попутно пополняем словарный запас такими терминами, как «дизайн, отвечающий требованиям социального дистанцирования». «Карантин» имеет какой-то промежуточный и неопределенный статус. Это пограничное состояние. Дни сливаются в недели. Официальное подозрение, что любой человек может представлять опасность для остальных, сохранится даже после смягчения правил карантина. Между тем наши непосредственные места обитания определены новыми параноидальными отношениями между понятиями «внутри» и «снаружи».

Поскольку удобства, ранее занимавшие определенное место в городе, теперь превращаются в приложения и бытовые приборы внутри дома, общественное пространство эвакуируется, а домашняя сфера становится безграничной.

Шатания между лагерем и бункером

Сплошь и рядом мы наблюдаем, как сменяют друг друга две формы: лагерь и бункер. По какую сторону ограждения находитесь вы? Барьер, заключающий воспринимаемую опасность внутри (лагерь), выступает против барьера, сдерживающего опасность на расстоянии (бункер). Лагерь и бункер могут выглядеть как абсолютно идентичные архитектурные формы. С одной стороны, мы видим прибывающих в чикагский аэропорт О`Хара, которые, скорее всего, заражая друг друга, стоят в общей очереди на прохождение медицинского контроля при въезде в США. С другой — фотографии забитых лондонских клубов, посетители которых, безусловно, заражают друг друга. Первое — недостаток инфраструктуры, второе — дорогостоящий культурный опыт. Но вирусу все равно — он одинаково хорошо размножается в обоих случаях. Комнаты в наших домах приобретают условия, в которых могли бы жить космонавты, а взаимодействие с внешним миром происходит в форме «бесконтактной доставки». В сценариях нашей повседневной жизни мы сами ставим драму «Лагерь против бункера».

Протокол рукопожатий

Основные формы социальной близости и доверия, такие как рукопожатия, стали временно недоступны. Рукопожатие когда-то означало выражение личного доверия через прикосновение, но теперь, если незнакомец подаст вам руку, вы, скорее всего, отнесетесь к нему с осторожностью. Те, кто отказывается принять это изменение (во имя «сохранения жизни» или «отказа от ксенофобии»), заявляют о своей ненадежности во всеуслышание. В условиях предыдущих пандемий, таких как ВИЧ, профилактика стала важной частью политики контактов. Сохранение близости, несмотря на присутствие вируса в нашей жизни, станет главным вызовом для культур, выходящих из изоляции в ближайшие месяцы.

Подручная биометрия

То, как мы относимся друг к другу, описывает и наши отношения с городом. Мы давно взаимодействуем через слои искусственной кожи (одежда) и посредством протезов (телефоны). Биометрические точки взаимодействия в городе позволяют понять, как все передвигаются по его пространству. Из таких технологий на подъеме сейчас термометры, а сканеры отпечатков пальцев временно выводят из эксплуатации. Сегодня стало популярным отслеживание местоположения телефонов, в то время как механизмы распознавания лиц пока бездействуют. Ведь ношение масок в публичных местах в одночасье превратилось из акта неповиновения в обязательную меру предосторожности.

Новые маски

Если говорить о масках, то это одна из наиболее древних и совершенных форм искусства. Во времена чумы и военных действий маска служила способом фильтрации воздуха и обеспечения пригодной для жизни искусственной атмосферы. Сегодня нехватка доступных масок говорит о хрупкости системы. В долгосрочной перспективе, когда мы сможем вернуться к общественной жизни, предложение будет соответствовать спросу и желанию носить маски.

Трофический каскад

Осознание эпидемиологических аспектов социальной реальности распространяется на всю биосферу. Поскольку РНК вируса COVID-19 взламывает наши клетки, она эффектом домино запускает множество последствий, влияющих не только на передвижение людей, но и на выработку энергии, потребление, образование отходов. Это экологический принцип трофического каскада, при котором трансформация в одном организме приводит к серьезным изменениям во всей экосистеме. Вывод, который следует из этого сделать, заключается не в том, что глобальная взаимосвязь — это плохо (или хорошо), но в том, что она есть и намного глубже, чем принято считать. Метаболизм планеты был разрушен чрезмерным выделением углерода и тепла. Набор необходимых альтернатив не может зависеть от поворота единственного главного рычага в правильном направлении, например от роста к антиросту. Наше мышление и действия должны быть основаны на более глубоком понимании циклических взаимосвязей и физической экономики — от вирусной инфекции до межконтинентальных связей.

Более новые, более зеленые курсы

Будучи серьезным человеком, невозможно не заметить параллели между неадекватными действиями, предпринимаемыми правительствами в борьбе с коронавирусом, и мерами реагирования на изменения климата. Вместо эффективного планирования и управления в планетарном масштабе — пустота. Различные «Новые зеленые курсы», одобренные на национальном и региональном уровнях, подразумевают сдвиг в процессах управления. Они теперь не просто отражают единую волю населения, но и подразумевают прямое управление экосистемами, включая человеческое общество. Этого, однако, недостаточно. Отсутствие уверенного планирования препятствует инвестициям в инфраструктуру, основанную на долгосрочных рекуперативных циклах потоков энергии и материалов. «Новый зеленый курс» в масштабах планеты должен быть основан на крайне очевидной связи между надежными системами здравоохранения и экономической и экологической жизнеспособностью. Он откажется от национализма в интересах координации, выдвинет на первый план достоверные исследования и отделит от управления экосистемами романтизм «культурной войны». Раз уж мы все пристально изучаем данные по распространению заражения, то должны присмотреться к расчетным моделям как средству экологического управления.

«Повседневный геоинжиниринг»

Эти планы должны исходить из понимания изначальной искусственности нашего планетарного состояния. Отказ принять и задействовать эту искусственность ради возвращения к природе привел к катастрофическому отрицанию и пренебрежению. Термин «геоинжиниринг» должен быть переосмыслен и обозначать эффект в масштабах планеты, а не какие-либо конкретные технологии. Системы нормативного регулирования, такие как налог на выбросы углерода или сохранение природных резервуаров углерода и биологического разнообразия, в данном случае тоже являются формами геоинженерии. Вместе с тем применять новые технологии выборочно мы уже не можем, поскольку простой декарбонизации недостаточно, и мы должны опуститься «ниже нуля». Нам необходимо не только радикально сократить выбросы, но и изъять миллиарды тонн углерода, уже находящиеся в атмосфере. Тем не менее углерод-отрицательные технологии исключены из большинства «Новых зеленых курсов». Экопопулисты пойдут вслед за наукой, но только не в случае, когда она противостоит глубоко укоренившейся технофобии. Напротив, крайний прагматизм — путь к настоящему творчеству.

Мобилизация и принуждение

Каким образом можно реализовать такие сценарии? Как запустить новые революционные программы, основанные на климатических моделях? Одним из самых спорных и решающих вызовов 2020-х станет то, как будут — а не «будут ли» — использоваться государственные и межгосударственные вооруженные силы для защиты окружающей среды, контроля и предупреждения последствий, превентивного управления земельными ресурсами и развития технологий изменения климата. Мысль явно неудобная, но каковы другие реалистичные альтернативы, которые обошлись бы без крупномасштабной мобилизации и принуждения? Возможно ли вообще, чтобы фундаментальные сдвиги на пути решения климатического кризиса были согласованы? Даже если это так, как мы будем справляться без последующего контроля, сомасштабного проблеме? Будут ли международные войска защищать леса Амазонии в следующий сезон пожаров? Давайте перечислим причины, почему нет, и задумаемся, насколько они убедительны.

Ответный удар реальности

Что дальше? Сегодняшний кризис должен нанести смертельный удар по волне популизма последних лет, но нанесет ли? Популизм презирает экспертов и экспертный опыт, но сейчас люди ждут компетентности. В такое время идеальной политической стратегией становится беспристрастная, прагматичная, доступная и гибкая технократия. Тем не менее способность человека подгонять факты под предпочтительные сценарии неискоренима. Всевозможные реакции мировых сообществ на глобальную угрозу заражения обличили целые идеологии и политические уклады в неэффективности, шарлатанстве и суицидальности. Требуется не столько новый нарратив или новые культурные формы, сколько принятие того, как быстрое вторжение безразличной реальности делает любое символическое сопротивление бесполезным. Давно существовавшие проблемы, открывшиеся нам сейчас, проясняют необходимость новых геополитических стратегий, основанных не на предательской тактике «дилеммы заключенного», а на продуманном плане координации в масштабах планеты, которую мы временно занимаем, создаем и пересоздаем заново. В противном случае текущее чрезвычайное положение просто станет постоянным.