Как пандемия изменила нашу жизнь

30 марта 2020 года по указу Президента РФ в стране начался период нерабочих дней с сохранением за работниками зарплаты, установленный для обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения на фоне эпидемии коронавируса. Удаленная работа и дистанционное обучение, покупки и продажи через Интернет, ограничительные меры для граждан и бизнеса, сокращение турпотоков и потеря компаниями доходов — что принес прошлый год и что готовит нынешний.

Год назад еще казалось, что одной недели будет достаточно, но в итоге мы просидели дома весь апрель и майские праздники, а потом нерабочие дни сменились режимом самоизоляции и удаленкой. Только в июне москвичи и жители большинства регионов смогли позволить себе легальные прогулки на улице, к осени стало возможно встретиться с друзьями в кафе… И хотя коронавирус, из-за которого все это случилось, пока так и не побежден, но уже полным ходом идет вакцинация — COVID-19 как минимум взят в окружение. Но возможен ли возврат к прежней жизни? За прошедший год эпидемия и обусловленные ею карантинные меры заметно изменили уклад, запустили структурные изменения в экономике и общественных связях. Наше издание попыталось разобраться, как пандемия изменила нашу жизнь.

Берем работу на дом

Если раньше удаленка была уделом небольшой группы творческих людей, то сегодня это слово знакомо практически каждому из нас. Особенно близко столкнулись с этим явлением москвичи, так как до недавнего времени столичные власти обязывали большую часть предприятий держать «на расстоянии» минимум 30 процентов сотрудников. В пиковый период пандемии, то есть в мае — июне 2020 года, в таком формате трудилось около 11 процентов россиян, сообщил глава Минтруда Антон Котяков на Гайдаровском форуме 15 января. 

11%
россиян
работали удаленно в пиковый период пандемии

Опросы показывают, что многим работа на дому пришлась по душе: по данным ВЦИОМ, это считают удобным 64 процента из тех, кто по сей день так трудится (таких респондентов насчиталось 11 процентов). У Котякова данные куда скромнее: меньше трех процентов, то есть 3,7 миллиона человек, сейчас так и не вернулись к офисным будням.

При этом в Минтруде считают, что тенденция к переходу на дистанционный формат сохранится. «В горизонте двух-трех лет мы, по всей вероятности, достигнем показателя около 10 процентов численности работников, порядка 5,5-6 миллионов человек, которые будут работать именно в таком режиме», — заявил министр.

Ввиду реальных и прогнозных показателей, законодатели решили обозначить удаленный формат работы в правовом поле. Соответствующий закон вступил в силу с начала этого года. В нем расписаны разные виды удаленки — полная, временная или комбинированная, закреплено право работников на личное время, обозначены точные критерии для увольнения «пропавших с радаров» сотрудников и прочие нюансы.

Ученики в кадре

Пока взрослые учились обсуждать рабочие моменты в мессенджерах, их дети, а вместе с ними и учителя привыкали к онлайн-урокам. Поначалу вместо нерабочих дней у школьников были удлиненные каникулы, но потом большинство регионов решило перевести занятия в дистанционный формат.

Всю весну власти и энтузиасты в срочном порядке создавали электронные площадки для обучения, записывали видеоуроки, оцифровывали учебные материалы. Бюджеты и волонтеры искали деньги на ноутбуки и Интернет для сельских школ и малообеспеченных учеников. Педагоги пытались достучаться до юных умов через веб-камеры и чаты. Дети осознавали обратную сторону их мечты «не ходить в школу и целый день сидеть за компьютером».

Так было в конце прошлого и первой половине нынешнего учебного года. Уже к декабрю, как сообщил министр просвещения Сергей Кравцов, за партами сидело более 70 процентов школьников.

Что в сухом остатке? Технологии быстрее проникли в глубинку, ускорилось оснащение школ компьютерами и Интернетом. В стране появилась масса сервисов для онлайн-образования. Их много и они разные — в этом минус. Но уже сделана попытка их упорядочить: в 14 регионах сейчас в пилотном режиме внедряется проект «Цифровая образовательная среда» (ЦОС). В итоге должна получиться единая образовательная площадка со всеми нужными и проверенными сервисами. Еще разрабатывается отечественная программа для видеосвязи учителей с классом.

Главное — общество «в натуре» изучило все плюсы и минусы тотального «дистанта». И осознало, что пока не готово к нему. Этим объясняется резонанс вокруг законопроекта о дистанционном обучении, который сейчас готовят в парламенте. Его рассмотрение отложили, дабы детально обсудить с родительским и педагогическим сообществом.

Впрочем, законодатели регулярно опровергают беспокойства родителей школьников. Недавно глава Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Лилия Гумерова в очередной раз разъяснила, что в документе всего лишь пропишут, как должно быть организовано дистанционное обучение, но подразумевается временное применение такого формата, лишь в экстренных ситуациях.

Блузки превратились в пижамы

Длительное время россияне оставались дома, не могли ходить в кафе, кино, музеи, спортзалы, торговые центры. Плюс упали доходы. Все это сказалось на потребительском поведении.

Март — апрель прошлого года отличился ростом «стрессовых покупок», отмечали эксперты: люди запасались продуктами, антисептиками, хозтоварами. Потом все адаптировались, осознали, что пандемия — это надолго, а кризис быстро не пройдет. Сократилась доля импульсивных покупок: люди стали тщательнее обдумывать, на что потратить свои кровные, обращать внимание на акции, сравнивать цены, откладывать на черный день.

Изменились и предпочтения. Вместо деловых костюмов — пижамы и треники, вместо похода в кафе — набор продуктов для готовки дома, вместо кино или театра — подписка на видеосервисы. Росли продажи товаров для дома, ремонта и рукоделия, книг и спортинвентаря, мелкой бытовой техники и ноутбуков, сообщают аналитические агентства.

Читайте также:

• Карантинные льготы скоро отменят
• Пять выплат на детей, которые изменятся в 2021 году
• Цены в интернет-магазинах могут стать ниже

Топ-10 самых популярных товаров 2020 года на «Авито» вообще больше похож на лаконичный рассказ «Как я провел карантин»: маска, диван, телевизор, холодильник, PS4, ноутбук, стол, iPhone, кроссовки, велосипед.

Многие «подсели» на онлайн-шопинг, благо большинство компаний активно развивают интернет-магазины и сервисы доставки. Сейчас можно не выходя из дома купить практически все. Заметно выросла доля онлайн-продаж продовольственных товаров: если до пандемии с помощью смартфона еду покупало 18 процентов потребителей, то в мае 2020 года этой технологией пользовалось уже 64 процента.

Вырос вообще весь сектор онлайн-продаж. Его объем в 2020 году составил 2,7 триллиона рублей и это на 34 процента больше, чем в 2019 году, по данным информационно-аналитического агентства INFOLine, а оборот продовольствия превысил 135 миллиардов рублей и показал рост на 314 процентов. Вообще, по расчетам агентства Wunderman Thompson Commerce, около 43 процентов покупателей по всему миру стало более позитивно относиться к интернет-покупкам после 2020 года с его коронавирусом.

Осторожно, двери закрываются

Бизнесу во время пандемии пришлось очень тяжело, особенно малому и среднему предпринимательству (МСП), в частности тем отраслям, которые несколько месяцев были вынуждены простаивать. По сравнению с июлем прошлого года сектор МСП стал меньше на 363 581 предприятие. Рекордное падение произошло в августе, когда ФНС недосчиталась разом 542 829 объектов, а после этого постепенно статистика пошла в рост.

Топ-5 разорившихся в 2020 году сфер экономики
1. Торговля
2. Строительство
3. Операции с недвижимостью
4. Обрабатывающие производства
(производство продуктов, напитков, одежды, обуви, мебели и пр.)
5. Консалтинг и научно-техническая деятельность
(реклама, бухучет, научные исследования)

Весной и в начале лета открытие нового магазина или другого предприятия было чем-то сродни чуду или подвигу. Повсюду все закрывалось — что-то временно, что-то насовсем. В торговых центрах за прошлый год прекратило работу около 20 процентов магазинов, сообщил президент Союза торговых центров Булат Шакиров.

Вообще за прошлый год число граждан и ИП, объявивших о несостоятельности, составило 119 049. Это на 72,6 процента больше, чем в 2019 году, отмечается в статистическом релизе Единого федерального реестра сведений о банкротстве (Федресурса). Помимо падения доходов, на фоне высокой закредитованности населения, бурный рост потребительских банкротств связан еще и с тем, что с 1 сентября 2020 года такой статус можно получить во внесудебном порядке, просто подав заявку в МФЦ.

А вот корпоративных банкротств, наоборот, становится все меньше: за прошлый год провели 9931 такую процедуру, что на 19,9 процента меньше, чем в 2019 году. Основная причина тому — введенный в апреле мораторий на подачу кредиторами заявлений о несостоятельности их заемщиков-юрлиц.

Примечательно, что при массовом банкротстве предприятий торговли и производств именно эти сферы стали и самыми активными по числу открытия нового бизнеса. Согласно исследованию Сбербанка, на долю оптово-розничной торговли пришлось 28,9 процента от всех впервые открытых предприятий, на долю производственных предприятий — более 10. Чуть меньше открылось новых объектов в сфере услуг — 9,7 процента и в сфере перевозок — 9,6.

Как бы то ни было, в Центральном банке пережитый год оценивают со сдержанным оптимизмом. «Спад российской экономики по итогам 2020 года окажется гораздо более умеренным, чем прогнозировалось в середине прошлого года, и, скорее всего, составит меньше 4 процентов», — говорится в бюллетене департамента исследований и прогнозирования ЦБР за январь 2021 года.

Ученые говорят, что переболевшие коронавирусом люди долго восстанавливаются — настолько серьезный урон он наносит организму. Точно так же подействовала пандемия и на экономику. И хотя первые экстренные меры поддержки Правительство разработало оперативно, еще в марте 2020 года, список пострадавших из-за эпидемии отраслей экономики рос месяц к месяцу и до сих пор нельзя говорить о полном исцелении рынков. Так что «доктор кабмин» сейчас прорабатывает курс реабилитации бизнес-активности, куда могут войти, например, возобновление кредитов по нулевым ставкам на зарплаты, списание долгов по налогам, субсидирование займов при условии найма нового персонала и ряд других программ.

Широка страна моя родная

Пандемия и всемирный локдаун отбросили мировой туризм на 30 лет назад, констатировали в декабре во Всемирной туристской организации ООН (UNWTO). По сравнению с 2019 годом страны так и не дождались 900 миллионов туристов. Потери отрасли оцениваются в триллион долларов.

Выездной туризм в России упал на 77,5 процента, подсчитали в Ассоциации туроператоров России (АТОР). С августа у россиян появились первые возможности посетить другие страны — Турцию, ОАЭ, Кубу, Мальдивы и Танзанию. Недавно «ковидный занавес» поднялся над Грецией, Азербайджаном, Арменией, Египтом. С 1 апреля должны начаться рейсы на Кипр.

Власти усиленно содействуют развитию внутреннего туризма и спасению компаний, особенно из сектора МСП. С их подачи туроператоры разработали десятки новых программ и маршрутов для путешествий, активно популяризируется отдых на Дальнем Востоке и в Сибири.

В самой отрасли оценили такие меры поддержки, как отсрочка обязательств по турам, отмененным из-за закрытия границ, а также зарплатные субсидии, отметили в АТОР. Гвоздем программы, разумеется, стала государственная акция «Кешбэк за туры по России»: первая прошла в августе, вторая — в ноябре, третья планируется на конец февраля — начало марта. Всего кешбэк получило около 300 тысяч россиян — 1,2 миллиарда рублей на всех.

Но этого мало: по итогам года спрос на внутренний туризм упал на 30-40 процентов, отмечают в АТОР. Опросы показывают, что часто отказ граждан от путешествий даже не связан с финансовым положением: кто-то не понимает новых правил контроля на таможнях, многие боятся заразиться коронавирусом и оказаться в чужой стране на изоляции.

Когда закончится пандемия?

С 18 января в российских регионах началась массовая вакцинация от коронавируса. Однако, как заявил 23 февраля в эфире телеканала «Москва 24» главврач медицинского центра «Лидер-Медицина», врач-педиатр, инфекционист Евгений Тимаков, количество случаев заражения коронавирусом в России может пойти в рост уже в середине апреля.

Причем, по его словам, подъем может быть очень сильным, если россияне не будут соблюдать меры по профилактике инфекции. «Через месяц-полтора, может быть, и два, я боюсь, что к нам придет тот самый смутировавший британский коронавирус», — считает инфекционист.

В свою очередь, глава Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения Ханс Клюге считает, что пандемия коронавирусной инфекции завершится в начале 2022 года, сообщило 24 февраля РИА Новости. По его мнению, вирус не исчезнет из человеческой популяции, но к указанному сроку отпадет потребность в ограничениях. Однако пока это только прогноз и никто не может точно сказать, как будет развиваться ситуация с COVID-19, отметил он.

Понятие «идентичность» важно не только с психологической, политологической и социологической точек зрения. Понимание идентичности аудитории — ключевое звено в разработке маркетинговых, коммуникационных, продуктовых и брендинговых стратегий. Без точного понимания идентичности аудитории невозможно обратиться к ней релевантным способом, выбрать наиболее точные, подходящие смыслы и способы их выражения.

За последние три месяца часто звучало «мы никогда не будем прежними» и «мир никогда не будет прежним», но чтобы понять, что значат эти фразы, нужно разобраться, что было «до» и какие перемены происходят в идентичности. Сейчас невозможно спрогнозировать, какой она станет, но можно зафиксировать ряд существенных перемен, происходящих в нашем поведении. Эти перемены, скорее всего, повлекут и изменения в самовосприятии, оставят следы в нашей психике и отразятся на поведении.

Потеря контроля

Для многих людей существенным последствием эпидемии оказалась потеря выстроенного образа будущего и ощущения контроля над жизнью.

Погасить часть кредита с премии, спланировать отпуск заранее, поставить цели на год — за март обрушились все тщательно выстроенные планы. Тем, кто жил в парадигме, что каждый может создавать свою жизнь, не полагаясь на волю случая, был нанесен огромный удар. Это колоссальный опыт переживания собственной уязвимости, хрупкости, утраты свободы и контроля над своей жизнью. По сути, это травма потери, которую приходится переживать, проходя по всем известным стадиям: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. После переживания этой травмы многим придется заново выстраивать образ мира и критически переоценить свои возможности на что-то в нем повлиять.

Пограничная территория

Эпидемия и карантинные меры сделали актуальным вопрос границ. И если с географическими границами вопрос временно решили за нас, то с личными приходится разбираться самостоятельно. Как вести себя при встрече со знакомым или коллегой? Обниматься ли? Жать ли руку? А если это близкий друг или родственник и очень хочется обнять, то можно, или все же воздержаться?

Дружеская встреча — это теперь чаще всего прогулка на почтенном расстоянии, но если сути дружбы социальная дистанция не меняет, то мир карантинного дейтинга превратился в путешествие по минному полю. Встретиться или поговорить по зуму? Где был этот человек до встречи с тобой? Пользуется ли он санитайзером? Моет ли руки? Можно ли присесть на лавочку рядом или так и сидеть, соблюдая дистанцию? Надо ли спросить о том, болел ли визави или это невежливо, как и любые вопросы о здоровье? А как дальше?

Прекрасное время для тех, кто и в «прежней» жизни не любил прикасаться к незнакомым людям и с трудом переживал необходимость рукопожатий и объятий. Теперь можно обойтись без этого официально. И чудовищное время для кинестетиков и любителей тактильного контакта — другой человек вдруг становится источником «заразы», опасности и тревоги.

Отношение к вирусу и необходимости соблюдать предписанные меры предосторожности усложняет не только создание новых отношений. Эта тема наравне с политикой и религией вдруг начинает разводить людей по разным лагерям и иной раз подумаешь, поддержать ли дружескую беседу на актуальную тему или свернуть на всякий случай, потому что мало ли про какие вышки 5G завернет тебе собеседник.

Zoom на дом

Еще одной задачей, которую довелось оперативно решать с введением самоизоляции, оказалась организация работы из дома. Встреча двух реальностей — домашней и офисной — не у всех прошла гладко, и первые недели массовой удаленки породили множество мемов о тех, кто приходит на совещания без штанов, не расчесанным или с видом на горы немытой посуды на заднем плане (коты, собаки и дети — в кадре по умолчанию). Вместе с удаленкой и возможностью не тратить время на дорогу, мы получили коллег у нас дома, причем доступ в дом был выдан всем без исключения, даже тем, кого в других жизненных обстоятельствах мы не позвали бы в наш дом никогда.

@washingtonpost

Lookin good, everyone ##newspaper ##dogdad ##focused ##icandoit

♬ human — Christina Perri

Включать и выключать камеру и микрофон вовремя за пару недель все научились, освоили безопасные ракурсы «на стенку» и «на занавеску», кто-то поэкспериментировал с цифровыми фонами, но тоже в итоге предпочел нейтральные домашние виды. Но тут обнаружились новые особенности видео-общения с коллегами. Общаясь в Zoom или Skype, ты видишь не только других участников конференции, но и самого себя, чего, конечно, в обычной жизни не происходит. Для людей, не привыкших видеть себя в процессе работы со стороны (то есть, для большинства из нас) знакомство с собственной мимикой и тем, как ты выглядишь «для других» оказалось сюрпризом (как впервые услышать свой голос в записи), а для кого-то — огромным соблазном всю конференцию рассматривать только себя (все равно никто не видит, в какую часть экрана устремлен взгляд), не обращая внимания на то, как выглядят собеседники. С тем же успехом, как оказалось, можно рассматривать и коллег, выводя на экран «в режиме докладчика» кого угодно. Никогда еще не было так просто максимально приблизиться к лицу другого человека, даже не спрашивая согласия (и даже не оповещая человека о том, что он сейчас под пристальным взглядом).

Мое тело — мое дело

Эпидемия и самоизоляция влияют и на то, как мы взаимодействуем с телом и как относимся к нему: чаще мыть руки и умываться после прихода с улицы, не прикасаться к лицу, чихать в локоть — этому учат даже на «официальном уровне». У этих правил есть неожиданный побочный эффект: врачи во всем мире рапортуют о снижении числа случаев заражения кишечными инфекциями и дизентерией, а таксисты отмечают, что пассажиры теперь практически никогда не озонируют воздух ароматам рабочей спецовки, в которой трудились неделю. Многие также стали внимательнее прислушиваться к любым телесным симптомам, в каждом опасаясь опознать «манифестацию» вируса. С одной стороны, в этом много плюсов, внимательное отношение к здоровью — это что-то новое для среднестатистического жителя нашей страны, привыкшего к подходу «поболит и пройдет», а с другой — внимательное слушание себя невероятно раскачивает и без того высокий уровень тревожности, созданный всеми влияющими сейчас факторами.

В то же время от некоторых уходовых привычек, как оказалось, можно временно отказаться: сидя дома, можно существенно реже мыть голову, забыть про декоративную косметику, парфюм. Мужчины вдруг массово отрастили бороды и выглядят суровыми лесорубами. Однако не все были готовы смириться с принудительным отказом от привычных уходовых процедур — надомные посещения парикмахеров, барберов и мастеров маникюра, несмотря на риски, стали такой же привычной частью новой реальности, а в районных группах на Фейсбуке открыто делились контактами хороших мастеров, приходящих на дом.

Системные изменения

Регионы начинают постепенно смягчать ограничительные меры, на дорогах снова пробки, а общественный транспорт не ездит пустым. Мы обязаны носить маски (но большинство носит их на подбородке) и соблюдать социальную дистанцию даже в парке (на асфальт нанесли разметку, которую, впрочем, непонятно как использовать). Строгость правил, как всегда, компенсируется необязательностью их исполнения, поэтому привыкнуть к перчаточно-масочному режиму «до изобретения вакцины», похоже, не составит большого труда.

В обозримом будущем откроются кафе и рестораны, а может быть, даже и границы. Вот только воспользоваться этими благами даже с соблюдением всех правил смогут далеко не все. Существенное снижение доходов и необходимость пересмотра системы трат — одно из самых неприятных и очевидных последствий, которое задержится в нашей жизни. Возможно даже дольше, чем маски, перчатки и социальная дистанция.

Экономика владения снова в тренде: когда у тебя есть своя дача, куда можно доехать на своей машине, стоящей у подъезда дома, где ты живешь в своей квартире, переживать коронавирусные времена оказывается намного проще, чем когда ты живешь в съемном, а ездишь на каршеринге.

Английский философ Аллен де Боттон пессимистично предполагает, что «уровень жизни откатится лет на пятнадцать назад. Мы не сможем так часто ходить в рестораны. Но нам хватит жировых запасов, чтобы не умереть с голода».

Мы возвращаемся к повседневной жизни — более внимательные к своему здоровью и уровню гигиены, более тревожные и более бедные, чем раньше. Вместе с возвращением к привычной жизни нам предстоит если не обнулиться, то совершенно точно подвергнуть существенной ревизии наши ценности, установки и привычки. Несложно, скорее всего, будет отрефлексировать, как изменились объективные параметры: уровень дохода и уровень жизни, частота поездок, форма и вид занятости. Кто-то пересмотрит свое отношение к возможности контролировать и планировать жизнь, кто-то — к владению собственностью. Сложнее оценить неизмеримые параметры, также влияющие на идентичность: что изменилось в нашей психологии и какие новые параметры и установки возникли, а какие претерпели существенный пересмотр и ревизию. Можно предположить, что появятся и новые параметры, которых не было «до», например, отношение к вирусу и необходимости соблюдать дистанцию и другие предписания по борьбе с ним. Эти процессы переосмысления уже запустились, и они требуют самого внимательного изучения, наблюдения и рефлексии.

Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.

Чуть более года назад мир массово сел на карантин. Прогнозов по этому поводу делалось множество: одни ожидали, что личное общение придет в упадок, другие ждали роста, третьи прогнозировали крах отдельных отраслей и глобальный экономический кризис, четвертые ждали не только повсеместного распространения, но и сохранения удаленки. Мы еще раз посмотрели на жизнь вокруг и решили разобраться, что на самом деле вышло на первый план и какие прогнозы оказались максимально близки к реальности.

Пандемия изменила то, как мы работаем, учимся и взаимодействуем, поскольку принципы социального дистанцирования привели к более виртуальному существованию как в личном, так и в профессиональном плане. Пандемия также изменила отношение к своему здоровью и уходу за ним, причем эти изменения одновременно и отрицательные, и положительные. Но начнем, конечно, с того, что волнует большинство:

Работа из дома

Возможно, ни один феномен COVID-19 не будет иметь более длительного воздействия и последствий, чем работа из дома. Массовый побег в домашние офисы происходил по всему миру. Какое-то время это казалось передышкой от ежедневных стрессов. Исчезли пробки, а компании сообщали о миллионах сэкономленных эксплуатационных расходов — оказалось, что бизнес нормально работает и без офиса.

И, казалось бы, все хорошо, однако для миллионов людей работа на дому означает более высокую занятость, а пропасть между теми, кто имеет возможность выполнять свою работу удаленно, и работниками, у которой ее нет, видна все более отчетливо. Интересно и то, что большинство удаленных сотрудников, возвращаясь к привычной жизни, теперь хотят иметь выбор относительно места работы, при этом многие предпочитают гибкое сочетание офиса и дома — это серьезный сдвиг, с которым компаниям придется бороться годами.

Да, с одной стороны, бизнес продолжит экономить и деньги, и часы, которые обычно тратятся на ненужные встречи или длительные поездки. Но потери от превращения удаленной работы в постоянный формат могут быть столь же большими. Те, кто только начинает свою карьеру, изо всех сил стараются быть продуктивными, работая из дома, но сделать это удастся не каждому. К тому же личный контакт имеет решающее значение для генерации новых идей.

Искаженное чувство времени

Для многих людей, оказавшихся запертыми дома, каждый день прошлого года казался вечностью. Одним было сложно назвать, какой сегодня день, некоторые запутались даже в годах, были и те, кто, описывая свою повседневную карантинную жизнь, упоминали исключительно день сурка. И на это есть свои причины.

Резкие изменения времен COVID-19 почти полностью отделили нас от рутины и событий, которые обычно укореняют жизнь во времени (и помогают нам запомнить события дня) — от работы, школы, свиданий, общественных мероприятий, спортивных событий, путешествий. В общем, всего того, что мы планируем и ждем с нетерпением.

Для людей, которые могли работать из дома, этот дезориентирующий эффект усугублялся разрушенной границей между работой и домом и более плавным рабочим днем. И все же то, как именно мы пережили течение времени во время пандемии, — это более личный вопрос. Согласно одному из исследований, проведенных в Великобритании, примерно 40% респондентов почувствовали, что время течет медленнее, чем обычно, еще 40% считают, что оно движется быстрее, и 20% (возможно, те, кто продолжал ходить на работу из-за особенностей своей профессии) не испытали никаких изменений. Разница сводилась к нескольким факторам. Для людей, которые были заняты, удовлетворены своим социальным взаимодействием и не испытывали стресса, время шло быстрее. Для тех, кто чувствовал себя одиноким, скучал, испытывал тревогу и депрессию, оно двигалось медленно.

Возможно, теперь, по крайней мере на какое-то время, люди будут немного более благодарными и внимательными к тому времени, которое у них есть, и к тому, как они его используют?

Занятия спортом

Пандемия, действительно, довольно радикально изменила культуру тренировок и занятия спортом. Локдаун закрыл сети фитнес-центров, а в некоторых местах были запрещены даже прогулки на свежем воздухе. Как и почти все другие аспекты жизни в эпоху пандемии, упражнения внезапно превратились в домашнее занятие, и спортсмены-любители с трудом пытались превратить подвал, гараж или угол однокомнатной квартиры в личное пространство для тренировок.

Такой поворот стал плохой новостью для обычных тренажерных залов, но огромным благом для производителей оборудования для домашних тренировок. Также для каждой единицы высококачественного тренажерного оборудования, проданного для удовлетворения потребностей в упражнениях эпохи пандемии, существовала низкотехнологичная альтернатива: занятия йогой с любимым инструктором через Zoom, приседания с рюкзаком, набитым книгами, и даже бег в одиночестве на заднем дворе. Мир хочет, чтобы пандемия утихла и жизнь вернулась в нормальное русло, но тенденция к домашнему фитнесу может оказаться сильнее из-за своего удобства и дешевизны.

Изменение аппетита

Рестораны и отели массово закрывались по всему миру, забирая с собой дорогие деликатесы, и многие лихорадочно запасались крупами и другими мало портящимися продуктами питания. Люди, которые раньше полагались на еду навынос и рестораны, начали готовить почти исключительно дома.

Некоторые из этих изменений в привычках были вызваны опасениями по поводу нехватки продовольствия. Год спустя они в значительной степени рассеялись: если где-то и были логистические задержки с транспортировкой продовольствия, они оказались кратковременными. А вот то, как мы едим, изменилось — и, вероятно, в долгосрочной перспективе.

На фоне заботы об общем состоянии разума и тела новый виток приобрела и популярность здорового питания: практически по всему миру наблюдается резкий рост спроса на здоровые цельные продукты и особенно на те, которые подаются как укрепляющие иммунную систему. В более богатых странах переход на домашнюю кухню включает резкий рост спроса на органические продукты питания. Однако во многих семьях он вызван и экономическим напряжением: экономичное планирование питания означает меньшее количество импульсивных покупок еды.

Кризис здоровья (особенно психического)

Несмотря на то что люди стали больше заниматься спортом и следить за питанием, все же обнажился ряд новых проблем. В первую очередь, пандемия вызвала волну проблем с психическим здоровьем, будь то контроль над зависимостями, депрессией, социальной изоляцией или просто общим стрессом. К четырем наиболее распространенным проблемам ковидных времен можно отнести:

• стресс,

• беспокойство,

• депрессию,

• чувство одиночества и изолированности.

Также, хотя большая часть мира во время пандемии остановилась и было ощущение, что других болезней, кроме коронавируса, больше не существует, потребность в медико-санитарной помощи оставалась прежней. Тем не менее большое количество людей были вынуждены пропускать или откладывать профилактические посещения врача.

Укрепление отношений с природой…

Когда коронавирус отменил международные поездки и ввел в обиход такие термины, как «карантин» и «социальное дистанцирование», миллионы людей начали искать уединения и отдыха на природе.

Люди буквально стекались в парки и общественные места, и хотя технически из-за закрытия их посещаемость снизилась, общие цифры показывают рост количества посетителей парков, которые остались открытыми. Не говоря уже о природном туризме. Природа превратилась в единственное безопасное место, куда можно выбраться из надоевшего дома, — остается надеяться, что вернувшаяся любовь к природе останется с нами и после возвращения к «нормальности».

…и с семьей

У длительной изоляции с семьей есть как преимущества, так и недостатки. И, безусловно, дополнительный стресс испытывали семьи, которым приходилось сталкиваться с дистанционным обучением детей школьного возраста. Однако немало людей чувствуют, что такой тесный контакт с семьей был для них скорее положительным опытом: речь идет и об укреплении связей, и о том, что карантин заставил дорожить своими отношениями.

Более позитивный взгляд на жизнь

Пожалуй, главный вывод спустя год заключается в том, что, несмотря на все эти опасения и трудности, людям удалось найти положительные моменты в своем опыте. Хотя карантин и социальное дистанцирование были трудными, они заставили задуматься о жизни и об отношениях, пересмотреть то, как мы проводим свое время, жизненные цели и даже сменить работу.

Такой весны, как в 2020 году, в России, да и во всем мире, не было никогда. Самоизоляцию и ограничение передвижения сопровождали тревожные новости о росте числа заболевших и трудноизлечимых симптомах коронавирусной инфекции. Все это ожидаемо заставило людей внимательнее относиться к своему здоровью и вопросам гигиены. Сейчас все чаще можно услышать мнение, что пандемия коронавируса навсегда изменит нашу жизнь. О том, какие это будут изменения и есть ли в них хоть что-то хорошее, «Ленте.ру» в рамках спецпроекта «Мир не будет прежним» рассказал доктор биологических наук, профессор кафедры вирусологии биологического факультета МГУ Алексей Аграновский.

«У нас население послушное и недисциплинированное»

Какие привычки, приобретенные в период пандемии коронавируса, вы порекомендовали бы оставить насовсем?

Алексей Аграновский: Я думаю, что мои рекомендации вряд ли что-то изменят, но, еще раз повторю, как мне кажется, люди должны быть более собранными в том, что касается охраны здоровья. И если эта привычка останется, будет неплохо. Надо уметь обращать внимание на мелочи. Это вообще полезно для общественной жизни.

Понимаете, для человеческого общества важны две укоренившиеся привычки: дисциплинированность и послушание. Это разные вещи. Вот у нас население, как мне кажется, послушное и недисциплинированное. В Германии — послушное и дисциплинированное. А в Греции, например, непослушное и недисциплинированное. Это разные свойства, которые характерны для определенных стран, и после эпидемии будет меняться выраженность этих свойств в обществах.

А что лучше-то? Как в Германии, как в Греции или как в России? Именно с точки зрения борьбы с эпидемиями.

Конечно, как в Германии лучше. Но, понимаете, любые свойства неслучайны в человеческом обществе. Что-то приобретая, каждое общество одновременно что-то теряет. Перечисленные мною свойства хоть и тренируются, но они давно сложились. Все это не означает, что их можно кардинально изменить. Это некий профиль, что ли, — то, что называется по-английски (и все чаще употребляется в русских научных статьях) pattern, некий шаблон поведения.

То есть объявили самоизоляцию — а все пошли на шашлыки. С другой стороны, ввели штрафы — а люди не протестуют. Это и есть послушание и недисциплинированность. Власть нам что-то говорит, но мы как бы пропускаем это мимо ушей. Но, с другой стороны, и не хотим связываться, потому что свое время дороже. Это некий шаблон поведения.

Имея такой шаблон, мы, обыватели, жители нашей страны, что-то приобретаем, но в чем-то можем и проигрывать по сравнению с другими странами. С другой стороны, позиция «Ordnung muss sein» («порядок должен соблюдаться» в переводе с немецкого) — на первый взгляд, идеальна, но на самом деле вовсе не идеальна, потому что лишает общество необходимой художественности, разгильдяйства, то есть чего-то такого, что может иметь свои плюсы.

Некоторые ученые и врачи заявляли, что часть вирусов из-за изоляции могут и вовсе исчезнуть. Это так? Верно ли, скажем, что некоторые штаммы гриппа, к примеру, умрут без передачи от человека к человеку?

Ну, штаммы гриппа все время исчезают. Умирают ли они? Можно и так сказать. Они каждый год или через год новые, потому что генетическая информация вируса гриппа представлена восемью сегментами. Грубо говоря, мы с вами имеем информацию в виде хард-дисков, состоящих из дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК). Это огромные объемы. А вирус — это флешка. Понимаете? Вирус гриппа — это восемь маленьких флешек. Если два штамма вируса гриппа заражают один организм — птицу, например, или животное, — то там может происходить перетасовка таких флешек. В результате появится новый штамм с новыми свойствами. И каждый год или через год, когда проходит новая пандемия, организм учится справляться с новым штаммом, и этот вариант убирается из природы. Я уж не знаю, на сто процентов или нет, но по крайней мере он становится не актуален.

С течением времени образуются новые штаммы. Какие-то из них постоянно бытуют в перелетных птицах, домашних птицах, других теплокровных, и поэтому они все время представляют опасность.

Это разрушительное и страшное заболевание, но Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) не так давно обсуждала тему полного уничтожения вируса оспы. И действительно, можно считать (упрощая), что он исчез.

Так что эпидемия с массой поражений — это совершенно нормальная и естественная вещь. А потом вирус куда-то девается. Это не должно удивлять.

«Система сейчас подстраивается»

Как вы считаете, улучшится ли медицинская диагностика в результате этой эпидемии коронавируса?

Принципиально — нет. Я не вижу новых подходов в этой области. Методы диагностики как были, так и остаются двух основных типов. Во-первых, это быстрый анализ на присутствие той флешки, о которой я говорил, — рибонуклеиновой кислоты (РНК), это полимеразная цепная реакция и обратная транскрипция. Чтобы никого не пугать, я поясню. Это методы, когда берется мазок, выделяется суммарная РНК, и дальше достаточно быстрый тест определяет, есть там РНК данного штамма коронавируса SARS-CoV-19-2 или ее нет.

Во-вторых, есть тесты на присутствие антивирусных антител в крови людей. Эти тесты позволяют определить, кто был носителем и до сих пор сохраняет антитела в крови, а кто не был.

Оба теста важны, но они известны уже достаточно давно. Конечно, они модифицируются каждый раз применительно к определенному патогену. Подбираются условия, тесты стараются сделать стандартными, чтобы как можно меньше было ложнопозитивных и ложнонегативных результатов — и то, и другое плохо. Но принципы остаются те же самые, и я пока не вижу чего-то качественно нового.

Вы сейчас рассказали о, так сказать, качественном подходе. Ожидаете ли вы, что станет лучше реализация всего этого?

Да, безусловно. Эту всю ситуацию можно рассматривать в качестве тренировки к возможным в будущем (не дай Бог!) более серьезным испытаниям. Эта система сейчас подстраивается: делать тестов больше, делать их точнее, разрабатывать быстрее. Плюс система подстраивается административно.

Жареный петух до поры до времени помалкивал, а сейчас клюнул. И все эти системы заставляют нас переосмыслить административные меры недавнего прошлого — например, оптимизацию здравоохранения, уничтожение медицинских учреждений, инфекционных больниц. На самом деле до сих пор были под ударом и исследовательские институты у нас в стране. Я думаю, что это следует пересмотреть. Люди должны работать и быть наготове.

Это возможные уроки, и очень хотелось бы, чтобы они были усвоены теми, кто принимает решения.

А как вы думаете, пандемия поспособствует тому, что чиновники снимут с врачей лишнюю бумажную работу? О том, что врачи ею перегружены, говорят сплошь и рядом…

Хотелось бы, но я не знаю. Человеческое общество все время учится, но оно учится неравномерно. В чем-то оно может научиться, а в данном конкретном вопросе этот административный хаос может все-таки сохранить свои позиции.

Эту эпидемию коронавируса часто сравнивают с пандемией испанского гриппа, которая была почти ровно сто лет назад. Корректно ли это сравнение? Как та пандемия изменила мир и медицину?

На мой взгляд, сравнивать можно все со всем, но та пандемия была существенно более разрушительной. Цифры погибших совсем другие, в том числе если сравнивать их с прогнозами для COVID-19. Столько жертв не будет. Почему так происходит, я точно сказать не могу.

Всем известно, что любые вирусные пневмонии сопровождаются развитием бактериальных инфекций. Я слышал (не могу это ни опровергнуть, ни подтвердить), что испанка сопровождалась развитием особенно злобной бактериальной легочной инфекции. Сейчас все это проверить затруднительно, но будем считать это рабочей гипотезой. Так могло быть. Вот такое сравнение может быть корректным.

Корректно ли вообще говорить, что эпидемии, как и другие потрясения — например, крупные войны — двигают медицину вперед?

Да, я думаю, что это правда. Такого рода потрясения возможны. Они заставляют по-другому посмотреть на вещи, организовывать медицину, подумать над какими-то более точными методами и более точными схемами, как эти методы быстро развернуть. Если в такой ситуации можно говорить о позитивном эффекте — то в этом его можно увидеть.

Как вы полагаете, научится ли мировая медицина вообще не допускать такого разрастания эпидемии, как сейчас, или это в принципе недостижимая задача? Китай ведь, кажется, справился, если цифры не врут…

Это очень сложный вопрос. Я считаю, что радикальным образом справиться с будущими пандемиями невозможно. Это каждый раз новая ситуация, и то, что каждый раз отягощает пандемию, — это свобода слова. Это некий парадокс, но я говорю вот о чем: свобода слова и защита информации, безусловно, важны, но также очень важна защита от информации. И сейчас, с развитием интернета, это очень актуально.

Как вы не будете целоваться с росгвардейцами, которые остановили вас на улице для проверки документов, так вам и не стоит заниматься распространением непроверенной информации, потому что постоянный фон повышенного внимания (излишнего, я считаю) к этой проблеме без специальных знаний и при отсутствии ориентиров (потому что многие люди не знают, кому верить, и верят всему подряд) — это очень-очень вредно. Это всегда сопровождает пандемию и наносит даже и физический вред, потому что тревога — это снижение иммунитета.

Человек должен быть собранным, сосредоточенным на своих близких, на своем развитии, и даже в тяжелой ситуации следует соблюдать взвешенность в суждениях, репостах, тревоге и так далее.

Ну, а в будущем пандемии возможны, и уберечься от них, как мне представляется, нельзя. Сейчас уже видно, что называется, задним числом, что в Китае неплохо сработали. Хотя, возможно, и с какими-то административными перехлестами, но им удалось остановить эту эпидемию, будем считать. Так обстоит дело на сегодняшний момент. Мы не знаем пока достоверно о возможности повторного заражения и устойчивости иммунитета, но пока вроде бы все было сделано правильно. Это хороший пример, и это некий прогноз для других стран — как может быть, если власть делает все более или менее правильно. Ну, или с минимальными ляпами.

«Я приветствую те меры, где власть больше полагается на граждан»

Какие меры властей по борьбе с распространением коронавируса вы приветствуете, а какие — нет?

Я приветствую те меры, где власть больше полагается на граждан. Самоограничение, самоизоляция — все эти слова подразумевают, что люди сами должны соображать, что надо ограничить свои контакты, раз пошла такая опасность. Но штрафовать, да еще и в таком объеме, при наших зарплатах — это неправильно.

Я имею в виду некий административный восторг, который заставляет принимать решения чрезмерные и, как мне кажется, неверные.

Яркий пример — штрафование с камер автомобилей, в которых едут без пропуска. Это решение, к распространению эпидемии прямого отношения не имеет. А недовольство будет из-за этого.

Повлияет ли самоизоляция положительно на ситуацию с другими болезнями?

Не вижу, честно говоря, как может повлиять положительно, кроме уменьшения шансов заразиться другими патогенами. Негативно повлиять может — на плановые обследования, операции, иногда жизненно необходимые. Дело в том, что сейчас система здравоохранения связана этой ситуацией и вся направлена на то, чтобы бороться с COVID-19. Соответственно, кто-то не получит помощи, которая ему требуется.

Однако сейчас, как говорят, стало поступать меньше больных с кишечными инфекциями, ротавирусами. Это соответствует действительности? Если да — что тому стало причиной? Все дело в том, что люди стали чаще мыть руки?

Я думаю — да, это так. Естественно, такая осторожность и собранность людей, соблюдение правил гигиены будут влиять на снижение ротавирусных и других инфекций, которые передаются с грязью через руки.

А вообще эта пресловутая «социальная дистанция», о которой везде сейчас говорят, мытье рук — это правда сделает наш мир лучше? Люди станут меньше болеть, если и после коронавируса в каком-то виде привычки останутся? Или же коронавирус пройдет и старые привычки вернутся?

Я думаю, что старые привычки вернутся, но не вполне. Все-таки память об этом в обществе остается. И, возможно, болеть некоторыми заболеваниями будут меньше. Я думаю, в более существенной степени это касается Италии, где люди очень эмоциональны, активно контактируют друг с другом, обнимаются, непременно при встрече целуются. У нас, согласитесь, так не принято.

Хотя это важно в условиях, когда некое новое инфекционное заболевание (да и старое тоже, как грипп, например) входит в нашу жизнь. Менее важно это, когда никаких эпидемий нет.

Люди все-таки не будут вести себя как раньше, потому что память об этих временах навсегда остается.

10 000 лет назад жить было проще ― люди понимали, как всё устроено. Но в нашем мире слишком много переменных, событий, новшеств, с которыми надо как-то разбираться.

Главная идея и задача современного человека не в том, чтобы понять мир, а в том, чтобы научиться жить в мире, который мы не до конца понимаем.

Проблема отсутствия экспертизы

То, что сейчас происходит ― проблема отсутствия экспертизы. Что это значит?

Вы знаете, что рестораны, которые получают всякие премии, после этого быстро закрываются? Всё потому, что их присуждают рестораторы или вовсе журналисты ― люди извне, не практики, которые не понимают внутреннюю кухню. Они дают премии за красивую музыку или атмосферу. В сущности, они хвалят сами себя.

Награды раздают люди, которые ничего не знают о рисках и не могут помочь, когда возникает проблема.

Сейчас мы всё чаще сталкиваемся с людьми, чья экспертиза ограничена теорией — я их называю «интеллектуальными идиотами»

Это целый класс людей, у которых могут быть ученые степени и даже диплом Гарварда, но нет практики — они совершенно оторваны от реальности. Круг их общения замыкается такими же коллегами-теоретиками, и все вместе они воспринимают реальность искаженно, потому что смотрят на неё как бы со стороны.

В Древнем Египте такими «интеллектуальными идиотами» была каста писарей, которые умели читать и писать, но при этом управляли государством, где большинство людей были безграмотны. Что произошло с Египтом? Он пал, потому что им управляла каста, которая совершенно не понимала, что происходит в реальности.

Проблема экспертов-теоретиков в том, что они пытаются понять мир и руководствуются теорией, совершая ошибки на практике

Найти хорошего стоматолога или сантехника гораздо проще, чем ресторатора. Почему?

Возьмём для примера сантехника. Как вы оцените, грамотный ли он специалист? Всё просто: если сантехник починил кран — значит, он хороший сантехник. Или стоматолог — его работу вы оцениваете по состоянию ваших зубов после приема. В обоих случаях мы видим результат, который оценивают не коллеги по цеху, а конечные потребители.

Рестораторов никогда не судят за результат — они не испытывали трудности владельца ресторана «на собственной шкуре», не знают, как превратить убыточный бизнес в процветающий, и даже на кокосовой пальме не смогут найти кокос.

Более компетентные люди живут на микроуровне, тогда как на макроуровне мы чаще встречаем некомпетентных специалистов

Когда происходят редкие события, люди, не связанные с реальностью, совершают две основные ошибки.

Первая. Наивный эмпиризм

Основная тема книги «Черный лебедь» — два вида реальности, которые разделены пропастью: медиокристан и экстремистан.

В первой ― аномалии легко спрогнозировать, и они не наносят сильного ущерба. А в экстремистане появляются «чёрные лебеди» ― однократные события, которые нельзя предугадать. И наш мир очень на него похож.

Но пандемия ― это белый лебедь. Потому что о ней знали, и её последствия можно было спрогнозировать. Ещё в «Чёрном лебеде» я говорил о возможной странной и быстро распространяющейся болезни.

Сегодня у людей запредельная скорость перемещения: можно сесть в самолёт и через несколько часов оказаться на другом конце мира. Такой скорости, как у нас сейчас, не было никогда.

Такой скорости, как у нас сейчас, не было раньше ― мы никогда не распространяли болезни так быстро

При первых известиях о коронавирусе, часть стран быстро отреагировала и приняла меры, а остальные псевдоэксперты утонули в дискуссиях, нужно ли закрывать границы, и сравнивали смертельную болезнь со статистикой утонувших в бассейнах людей. Но человек, утонувший в бассейне, не может заразить тысячи других граждан.

Когда в мире было примерно 60 смертей от COVID-19, я связался с администрацией президента и посоветовал принять срочные меры. Тогда меня никто не воспринял всерьез и сказали, что всё рассосётся ― ведь это всего лишь 60 смертей.

Не понимая мира, в котором живёт, американское правительство не захотело потратить копейки, чтобы спасти экономику. Сегодня оно тратит триллионы.

Вторая. Непонимание асимметрии

Здесь мы подходим к непониманию редких, маловероятных событий, но несущих огромные последствия. Псевдоэксперты не понимают, как к ним относиться.

Сначала ВОЗ говорила, что нет никаких точных доказательств эффективности масок, и это лишнее. Но отсутствие доказательств — это не то же самое, что и доказательство обратного.

Пандемия показала, что если все носят маски, то количество заражений снижается по экспоненте на 30% — теперь все знают, что маски работают. С такими вещами нельзя экспериментировать.

Большинство людей изучает риски на примере средних значений, но это неправильно. Представим, что сто человек ходят в казино по одному дню, а один человек — 100 дней. И если этот человек на 28 день банкротится, то на 29 ему будет уже не на что играть.

Всегда нужно держать в голове, что некоторые события, хоть и с малой вероятностью, но всё-таки наступают, и к ним нужно быть готовым

Это как русская рулетка, только вместо смерти банкротство: если ты совершаешь одно действие из раза в раз, есть стопроцентная вероятность стать банкротом (заметьте, русские изобрели русскую рулетку, но сами в неё не играют).

ВОЗ ошибались, потому что там сидят представители наивного эмпиризма, которые думали: ничего, и так сойдёт, но если что — мы всё переиграем. Теперь мы слышим от них, что носить маски надо.

Когда дело касается глобальных катастроф, которые статистика предугадать бессильна, нам стоит быть немного параноиками.

Потому что те люди, которые управляют такими событиями, не понимают, как они работают и что к ним приводит. У них нет реальной связи с миром, и они не понесут ответственности за произошедшее.

Общество должно жить с пониманием, что может произойти что-то, что выйдет за рамки их «железной» уверенности

Кроме того, пандемия показала, что руководители регионов гораздо умнее федерального правительства. Президенты — люди макроуровня— показали себя беспомощными, а мэры, обладая меньшей властью, оказались проворнее.

Проблема в том, что центральные власти сидят слишком высоко и оторваны от реальности, а люди на местах лучше знают, что делать

Из-за пандемии произошла передислокация силы из центра на места. Города закрылись, закупорились, и мэры были вынуждены решать проблемы внутри.

Вместо послесловия

Кризис 2020 года — это фактически репетиция. Ситуация могла быть гораздо хуже и опаснее. Представьте, что появились бы бактерии с иммунитетом к антибиотикам?

То, что сейчас происходит, помогает нам выработать иммунитет к глобальным трудностям. Люди нарабатывают некую мозоль, чтобы быть готовыми к следующему наплыву болезни.

Я думаю, что это ещё не конец, будет несколько шоковых волн, но в процессе «подготовки» к этому общество становится сильнее.

Три главных мысли

Не теряйте связь с реальностью. В какой бы сфере вы ни работали, будьте практичны и не ограничивайте свой круг общения только коллегами и людьми, которые думают так же, как вы.

Учитывайте риски. Особенно те, которые кажутся вам маловероятными. Какими бы редкими ни были катаклизмы, иногда они происходят.

Соблюдайте баланс и не отдувайтесь за всех. Принимайте на себя только те риски, с которыми можете справиться.

Источник

На этой неделе в Лондоне – а где же еще? – модное ателье представило свадебное платье, сшитое из масок. Тех самых масок, из которых мы все не вылезаем уже год. В Китае, говорят, их и раньше носили, но, скажем, на улицах Москвы или Парижа человек в маске три года назад выглядел дико – то ли смертельно болен, то ли ипохондрик, то ли идет грабить магазин.

И ничего, привыкли. Теперь из дома выходишь, хлопаешь себя по карманам – так, ключи, телефон, бумажник. Маска! Маску забыл. Надо возвращаться, иначе никуда не пустят, сделают замечание, оштрафуют, может, уже и расстреляют. И даже не раздражает новое общее выражение лица всякой толпы. Можно узнать человека по пальто, но не по чертам. Все ж в масках. Теперь вот из них шьют свадебные платья. И пока это выглядит как эпатаж или пиар, но скоро тоже станет чем-то вроде обыденности. Действительность нас возмущала, пока не переварила.

Каким будет мир после пандемии? А не будет никакого мира после пандемии, потому что пандемия чего-нибудь теперь будет всегда. Вирус будет бесконечно мутировать, люди будут бесконечно с ним бороться. Это теперь часть пейзажа. А точнее, его исчерпывающее содержание. Отныне всякое привычное действие нужно сверять с тем, как принято в пандемию.

Люди теперь не видятся годами, потому что не могут прилететь друг в другу в гости. И ладно, если это давно забытые одноклассники, но это ведь могут быть и семьи с маленькими детьми и престарелыми родителями. Поездка, которая два года назад не вызывала никакого интереса, теперь превращается в целое приключение, которое вполне может обернуться триллером. Турция? Да чего я там не видел? Она мне еще в девяностых надоела. Не то теперь. О! Турция! Поскорей бы. Так, очки, тапочки, плавки, отрицательный тест, второй отрицательный тест. И тут же по радио говорят – а тест больше не нужен. Радуешься как ребенок, смеешься, рвешь эти бумажки. Едешь в аэропорт, а по радио опять новости – «Власти Турции не исключили, что могут закрыть страну, если количество случаев заражения коронавирусной инфекцией резко возрастет». И уже плачешь на заднем сидении, обхватив голову руками. Что делать? Ехать? А вдруг не пустят? А вдруг – что еще страшнее – не выпустят обратно. Вспоминаешь страшное словосочетание – «вывозные рейсы». Жуткие картины – российские туристы спят на полу в изолированных от внешнего мира отелях, авиасообщение прекращено, деньги закончились.

Я сам за последние полгода потерял четыре пары авиабилетов на всю семью. Просто рейсы отменялись из-за введения каких-нибудь новых ограничений. И ничего, привык. Теперь, покупая авиабилеты, добавляю к ним страховку от невылета. Раньше думал, что это просто способ отъема денег у пассажиров. Я продолжаю думать так же, но покупаю. Растет новый сектор экономики – вы платите деньги за иллюзорную надежду на то, что не потеряете те ваши другие деньги.

А ведь летали куда хотели, еще жаловались на какой-то там сервис или сорокаминутные задержки рейсов. Не ценили той жизни, теперь задыхаемся от восторга, когда новая немного ослабляет хватку. Например, когда отменяют какие-то QR-коды для похода за чебуреком. Попробовали, вроде работает, а вроде бы и нет. Люди повозмущались, но не так чтоб до праведного экстаза. Значит, систему можно приберечь для чего-то еще в будущем. С QR-кодами народ знаком, удивляться не будет.

Главная тема за каждым столом – «А вы уже привились? Нет? А почему? Да? А зачем?». Те, кто прививаются, чувствуют себя сверхлюдьми будущего, светочами знания и двигателями прогресса. Те, кто не привились, – партизанами и староверами. И то, и другое дает повод чувствовать превосходство. Вот ведь как интересно. Говорят, если бы завтра все люди на Земле проснулись одной национальности, расы и веры, они бы уже к обеду нашли, как разделиться на непримиримые группы. Сейчас вот разделились на привитых и непривитых. И все правы, к каждому хочется прислушаться. А чтобы составить свое мнение по всякому вопросу, нужно круглосуточно читать аналитические статьи с кривой статистикой и непременными экспертными мнениями.

Пандемия заменила нам контекст и дискурс. Больше не о чем говорить. Да и то сказать, наверняка ведь во времена промышленной революции первой половины XIX века в английских мужских клубах только и разговоров было, что о каком-нибудь производстве паровых котлов.

Вот и мы переходим к очередной общественно-экономической формации. К экономике пандемии. Уже не нужно выходить из дома, чтобы работать. Сидите, пилите стримы и тик-токи. В конце концов, пишете колонки. Нет, конечно, кто-то должен делать все эти компьютеры, столы и стулья. Кто-то должен приносить вам еду. Но обратите внимание на два аспекта. Во-первых, большая часть окружающего нас материального мира производится на автоматизированных в разной степени азиатских заводах. Во-вторых, все, что связано с удаленными сервисами, за год пандемии отладилось до совершенства.

Олимпиаду только жалко. Уже понятно, что она не выживает. Все новости из Японии сейчас примерно такие: организация ужасная, номера маленькие, без туалетов и розеток, кровати картонные, рост заболеваемости экспоненциальный, зрителей нет и не будет. Олимпиада только началась, а уже никому неинтересна. 97% россиян не смогли назвать ни одной фамилии наших спортсменов, которые будут выступать на Олимпийских играх.

И люди смотрят на все это, думают: а посижу-ка я дома. Оказывается, я всегда любил то, что теперь называют самоизоляцией. Снаружи, во-первых, страшно, а во-вторых, уже особенно и делать-то нечего.

Картонные кровати организаторы Олимпиады объяснили заботой о спортсменах. Вроде, им нужно соблюдать режим, а не сексом заниматься. И вот как раз такая кровать не выдержит двоих. И то правда. Зачем теперь вообще секс? Есть смартфон со стримом и удаленные сервисы.

Нет смысла оценивать новый мир, потому что вне зависимости от того, нравится он нам или нет, нам придется в нем жить. И лучше уж жить и наслаждаться, чем ворчать и ненавидеть.