Интервью с секс-блогером о том, как психотерапия меняет жизнь и отношения с людьми.
- «У меня в жизни поломалось все»: как пришла идея обратиться за помощью
- Психотерапия как часть жизни
- Отношения и секс
- «Жизнь напоказ»: каково быть блогером
- Как решиться на психотерапию
Мария Арзамасова — журналистка и автор одного из самых популярных Инстаграм-блогов «Маша, давай!» про секс-просвет и бодипозитив. Мария рассказала редакции Alter, зачем ходит к психологу, как это отражается на ее жизни и работе, а также поделилась опытом недавно пережитой травли.
«У меня в жизни поломалось все»: как пришла идея обратиться за помощью
Когда вы впервые задумались о том, чтобы обратиться к психотерапевту? Насколько легко было на это решиться? Если были сомнения, то с чем они были связаны?
Я хорошо это помню. Это был 2016 год, и накануне (еще в 2015) у меня в жизни поломалось все. Я очень долго строила карьеру в сфере глянцевой журналистики — но из-за кризиса меня сократили. Вместе с работой завершились и отношения, которые длились около 6-7 лет. В отношениях я тоже делала все «как нужно». Думала, с этим человеком буду строить семью — а все закончилось очень больным предательством. Было ощущение, что мне тридцать с лишним, я все в жизни делала правильно — и ничего не получилось. Я не знала, что делать. Я тогда поехала на ретрит на Бали и вдруг очень четко осознала: у меня есть проблемы, которые я не могу решить сама. Нужно обратиться за помощью к специалисту.
В моем окружении не было ни одного знакомого, кто когда-либо ходил к психологу. Я знала, что такая профессия есть, но сведений о ней не было. Были только какие-то стереотипы в голове: я путала психологов с психиатрами, думала: «Я же не псих, зачем мне психолог?». И все же тогда я догадалась, что психологи — это те, кто может помочь разобраться с моей жизнью.
Вы нашли психолога с первого раза, или пришлось перебирать разных?
Как-то все само сложилось. Я часто замечаю: как только я четко понимаю, что мне нужно — Вселенная дает для этого все возможности. Я нашла психолога с первого раза. Причем тогда я не знала, как правильно подбирать специалиста, что есть очень много некомпетентных. Я просто летела в командировку в Питер, и прямо на соседнем месте в самолете оказалась моя давняя знакомая, которая давно из журналиста переквалифицировалась в психолога. Я рассказала ей, что мне нужна помощь, и она посоветовала своего коллегу. Я доверилась совету, и это было «попадание» с первого раза.
С психотерапией моя жизнь изменилась кардинально. «Я до» и «Я после» — это два совершенно разных человека. «Я после» — осознанный, счастливый человек, который распоряжается своей жизнью так, как хочется ему, а не окружающим.
Приходилось ли вам менять психолога? Если да, то почему?
Я один раз сменила специалиста. Не потому, что первый был плохой — просто мне показалось, что все, что я с этим терапевтом хотела решить, я решила. У меня были другие вопросы, и для их решения мне нужно было что-то другое.
В целом, мне было интересно попробовать другой подход. Моим первым психологом была женщина, и я воспринимала ее скорее как понимающую, поддерживающую подругу. Хотя, конечно, мы не были друзьями — это неприемлемые отношения между терапевтом и клиентом. Второй раз я выбрала взрослого мужчину, который стал для меня отеческой и менторской фигурой. Кстати, второго терапевта мне посоветовала Оля Китаина (CEO и соосновательница Alter — прим.ред.)
Над какими сферами жизни вы работали в терапии?
Как я уже говорила, я пришла к психологу в полном раздрае. Жизнь рассыпалась: ни работы, ни отношений. И, как говорится, «начинаешь психологу плакать про одно, а все скатывается в отношения с родителями». Поэтому мы быстро пришли к теме отношений с мамой.
Мама — очень непростой, властный человек, который многое делал по незнанию. Поэтому, когда мы обсуждали мое поведение в разных ситуациях, мы поняли, что его корни растут в детских отношениях с мамой. Мне кажется, это была главная работа, за которую цеплялось все остальное.
С психотерапией моя жизнь изменилась кардинально. «Я до» и «Я после» — это два совершенно разных человека.
Психотерапия как часть жизни
Вы ходите на терапию регулярно или обращаетесь по необходимости? С чем связан выбор формата?
Я хожу на терапию регулярно, это связано со спецификой работы. Я ежедневно общаюсь с большим количеством людей, далеко не все из них прекрасны и адекватны. Это не вопрос моей «наработанной брони» — все равно многие вещи ранят. Плюс есть долгоиграющие темы, которые я уже могу осознавать, но не решаюсь сделать шаг к изменениям. Ну, и в целом это поддерживающая история. Мне важно, что раз в неделю я встречаюсь с человеком, которому могу говорить про свои чувства, эмоции, проблемы — и встречать не осуждение, а понимание.
Были ли вопросы, которые вам не удалось решить с помощью психолога? Если да, как думаете, с чем это связано?
Тут, может быть, вопрос не в терапевте. Долгоиграющие темы, о которых я говорила, можно много раз обсуждать — но бояться сделать шаг к переменам. Есть люди, которые рубят сплеча — а есть те, кто долго решается. Я отношусь ко вторым. Если проблема связана с серьезными глубинными травмами, мне требуется намного больше времени. Это может тянуться больше года. Все зависит от личности человека, который приходит на терапию.
Какие главные инсайты произошли с вами во время терапии? Как они помогают сейчас?
Их, конечно, было очень много. Что можно не стремиться нравиться всем. Что тебя могут любить такой, какая ты есть, и любовь не обязательно заслуживать. Что очень важно любить и принимать себя — тогда налаживаются все сферы жизни. Что нельзя себя критиковать, потому что критика разрушительна. Что поддержка очень важна — лично я с поддержкой могу свернуть горы. Что зачастую любовь — это принятие. Что в выборе не стоит опираться на мнение других. В целом, терапия помогла мне настроить жизнь так, как я хочу. Это делает меня гораздо счастливее.
Мне важно, что раз в неделю я встречаюсь с человеком, которому могу говорить про свои чувства, эмоции, проблемы — и встречать не осуждение, а понимание.
Подбор психологов в сервисе Alter
Александр С.
работает с выгоранием
онлайн или лично
от 2000₽
Подробнее
Алла В.
работает с самооценкой
онлайн или лично
от 1500₽
Подробнее
Анна Х.
Поможет справиться c агрессией
только онлайн
от 2000₽
Подробнее
Диана Д.
Поможет с самооценкой
онлайн или лично
от 1500₽
Подробнее
Лидия К.
работает с депрессией
онлайн или лично
от 2500₽
Подробнее
Отношения и секс
Вы — секс-блогер. Психотерапия как-то повлияла на ваш взгляд на секс и отношения?
Я стала секс-блогером благодаря психотерапии. Я пришла к психологу, когда никем не работала и искала себя. Это очень помогло, потому что я начала открывать для себя ранее запретные и «стыдные» темы. Казалось, погрузиться в них — это как-то «неприлично».
Мне стала интересна тема секса. Я начала писать на нее статьи и открывать так много информации, что вдруг поняла: у нас в медиапространстве нет ни одного нормального источника, который рассказывал бы про секс в том ключе, в котором мне хотелось бы. Чтобы это было не пошло, не смешно, а нормально.
Секс — очень интересная тема для терапии. Все им занимаются, но у всех проблемы из-за незнания и стеснения. Когда начинаешь открывать перед людьми этот прекрасный мир — они понимают, что это не стыдно. Это про любовь к себе, наслаждение, взаимоотношения с партнером. За это цепляются все остальные сферы жизни — и жизнь начинает меняться.
Как изменились ваши отношения с окружающими после терапии? Например, в блоге вы нередко пишете про трудности в общении с мамой, старые обиды. Терапия помогла вам наладить отношения?
Отношения очень поменялись. Во-первых, терапия помогла мне построить такие отношения с мужчиной, которые абсолютно отличались от всех предыдущих. В них было умение проговаривать чувства, слушать друг друга. Это были первые осознанные отношения в моей жизни.
Как я уже говорила, после терапии меняются все сферы жизни. Общение с друзьями — и, конечно, отношения с мамой. Это долгий путь, в котором проходишь много этапов. И отказ от общения, потому что оно очень ранит, и попытки донести что-то до человека, восстановить отношения. Это одна из тех историй, которая длится очень давно. И я до сих пор не могу сказать, завершила ли ее. До сих пор есть моменты, когда я могу общаться с мамой нормально, понимая многое благодаря терапии, — и есть моменты, которые меня очень сильно ранят. Потому что мама остается прежней мамой — просто меня уже не так сильно задевают вещи, которые она говорит. Даже если человек не меняется, отношения с ним могут поменяться. Хотя я и не могу сказать, что теперь все идеально.
Я стала секс-блогером благодаря психотерапии.
«Жизнь напоказ»: каково быть блогером
Профессия блогера требует смелости и большой открытости с аудиторией. Вы честно пишете про отношения, неудачные свидания, детские травмы — многие не делятся этим даже с близкими друзьями. Как это влияет на вашу жизнь и состояние? Приходилось ли прорабатывать это на терапии?
На самом деле, легкость, с которой я делюсь личными вещами — для меня тоже некая терапия. Я в какой-то момент поняла, что когда рассказываешь о своей проблеме — во-первых, это ее облегчает, а во-вторых, ты понимаешь, что проблема не уникальна. С ней сталкивается очень много людей. Это помогает почувствовать единение и поддержку. И для аудитории это тоже большая поддержка: они видят, что они не одни.
Я достаточно открытый человек, и мне никогда не было сложно делиться «интимным». Так было и до терапии.
Недавно вы столкнулись с серьезной травлей и несправедливыми обвинениями в расизме. Вы честно поделились с аудиторией, как тяжело переживаете это. Расскажите, как часто вообще происходят подобные ситуации? Как вы с ними справляетесь? «Проработанность» помогает или к такому невозможно подготовиться и привыкнуть?
В силу специфики работы я каждый день сталкиваюсь с негативными комментариями. Могут критиковать мою внешность, род деятельности, писать много гадостей. Но это единичные «выстрелы». Я в ответ думаю: «Человеку плохо, жалко его». Несколько негативных комментариев не сравнятся с массовой целенаправленной травлей. Это было в моей жизни впервые.
Я не отрицаю, что это была большая травма несмотря на то, что я уже сталкивалась с хейтерами. Очень хорошо, что у меня за плечами есть несколько лет терапии — это помогало «выныривать» в реальность, находить поддержку и успокаиваться. Но я все равно ловила себя на мысли, что теперь понимаю, почему некоторые люди не выдерживали массовой травли и кончали жизнь самоубийством. Это очень тяжелое психологическое состояние, которое в моем случае повлекло проблемы со здоровьем.
Конечно, благодаря терапии у меня есть опыт осознанности — я могу представить, чем руководствуются люди, которые без разбора пишут ужасные слова. Но это все равно очень несправедливо. И тяжело принять тот факт, что в мире нет никаких правил. «Если я буду хорошим, то у меня все будет хорошо» — это не работает. Даже если ты «хороший», тебя могут в один день совершенно несправедливо в чем-то обвинить.
К этому невозможно быть готовым. Такие истории сильно ранят душу и делают ее более чувствительной. Я не верю, что можно обрасти «панцирем» и ни на что не реагировать. Тогда ты будешь просто не человеком, потому что человеку свойственно переживать. Но это делает тебя более эмпатичным: теперь ты знаешь, что чувствуют те, кого массово травят.
Как в целом терапия повлияла на вашу работу? Научила ли противостоять критике?
Терапия поднимает самооценку, помогает чувствовать себя увереннее. Ты начинаешь замечать моменты, когда критикуешь сам себя, и останавливаешь это. Учишься себя поддерживать. В общем, терапия повлияла не только на работу, а вообще на все сферы жизни. И это классно! Я думаю, все должны ходить к психологу — может, тогда будет больше осознанных людей.
Как решиться на психотерапию
Как человеку понять, что ему стоит обратиться к психотерапевту? На какие признаки, мысли и события можно ориентироваться?
Бывает, что в жизни происходят события, после которых можно понять, что тебе нужна помощь: потеря близкого человека, развод, увольнение с работы, та же самая травля. То, что сотрясает прежний уклад жизни. Это может стать триггером для похода к психотерапевту — большинство людей именно после таких событий и решаются.
Но мне кажется, психолог необходим каждому человеку. Это повышает уровень осознанности, помогает жить свою жизнь, а не руководствоваться стереотипами и чужим мнением. Это кардинально меняет все в лучшую сторону.
Это тяжело, но работа над собой, на мой взгляд — главная цель в жизни. Если тебе дана земная жизнь, а ты ничего с собой не сделал и остался таким, каким был с самого начала — то зачем вообще все это?
Что бы вы посоветовали людям, которые чувствуют, что просто не смогут открыться незнакомому человеку?
Мне было легко говорить о своих проблемах чужому человеку, потому что я понимала: этот человек сидит здесь для того, чтобы мне помочь. Тем более, он не будет меня осуждать, не будет критиковать. Он поможет мне понять, как разобраться с проблемой. В этом заключается его работа.
Казалось бы, процесс психотерапии не представляет собой ничего особенного – вы просто рассказываете терапевту о себе, он понимающе кивает или что-то говорит в ответ. Однако на самом деле, в этот момент, в мозге происходят заметные изменения: активизируется префронтальная кора, усиливается метаболизм глюкозы, увеличивается концентрация нейромедиаторов в кровотоке – в конечном итоге, старые нейронные связи перестраиваются, создаются новые, и постепенно вы становитесь другим человеком. В самом хорошем смысле этого слова.
Звучит сложновато? Сейчас объясним.
Представьте себе ситуацию: ребенок растет с критикующей мамой. Критика вызывает у него страх отвержения – и мозг бьет тревогу: миллионы нейронов активируются сцепляются друг с другом в определенной последовательности, которая на химической уровне отражает эмоциональное состояние ребенка. По мере дальнейшего столкновения с материнской критикой, эта нейронная связь становится все прочнее и впоследствии приводит к тому, что мы получаем взрослого человека, который ожидает критики буквально отовсюду.
Эти же ожидания человек проецирует и на психотерапевта – однако с удивлением обнаруживает, что тот совершенно не хочет его критиковать. Например, человек опаздывает на сессию и заходит в кабинет, будучи уверенным в том, что столкнется с негативной реакцией – однако терапевт реагирует мягко и спокойно. И вот всякий раз, когда ожидания клиента расходятся с реакцией терапевта, тот получает новый опыт – и его нейронные связи начинают перестраиваться.
Отношения с терапевтом вообще создают благоприятную для развития и обучения среду, которая напоминает период ранней привязанности матери и ребенка. Зеркальные нейроны клиента считывают эмоции, поведение и способ мышления психотерапевта и воспроизводят их в своем собственном мозге. Так клиент получает позитивный опыт отношений с другим человеком, в ходе которого он учится иначе мыслить и реагировать на свои собственные чувства и желания.
Кроме того. Новые нейронные связи генерируются в разных областях мозга, но особенно в тех, что участвуют в процессе обучения и мышления – гиппокампе, амигдале, префронтальной коре. Эти же части в первую очередь страдают в результате психических травм и расстройств. Нейронные связи, отвечающие за поведение, эмоции и мышление разъединяются, часть из них вообще блокируется, и возникает то, что называется диссоциацией. Поэтому тем, кто пережил, например потерю близких, катастрофу или детскую травму, сложно выразить боль словами или вспомнить то, что происходило. Эти негативные воспоминания запираются в отделе имплицитной памяти, другими словами, в бессознательном – так мозг защищает сознание от страха и тревоги и возвращает себе контроль над ситуацией. Во время психотерапии, формируются новые нейронные связи: вытесненные воспоминания связываются с чувствами и доходят до осознания – в этот момент мы испытываем чувство облегчения.
Допустим, человек постоянно испытывает тревогу. При этом он практически ничего не помнит о своем детстве. В ходе работы с психотерапевтом он вспоминает о том, что, будучи ребенком, часто и надолго разлучался с матерью – таким образом, вытесненные воспоминания связываются с чувствами и доходят до осознания. Со временем тревожные состояния уходят, и человек чувствует себя гораздо увереннее.
Чтобы новые нейронные связи закрепились, их нужно воспроизводить заново, иначе по умолчанию будет срабатывать старый шаблон. Поэтому терапия длится долго: нейронные связи закрепляются в течение нескольких недель и месяцев.
Формировать и восстанавливать нейронные связи помогает язык. Он объединяет в сознании память, знания, эмоции, чувства и поведение. Проговаривая свои мысли и чувства, мы лучше их осознаем и не скатываемся до разрушительных действий.
Когда мы переводим чувства в слова, мы фактически переводим язык правого полушария на язык левого. Правое полушарие сродни бессознательному Фрейда, в котором варятся эмоциональные, сенсорные, двигательные, довербальные переживания. Левое полушарие – центр логики, речи и мышления. Многие психиатрические расстройства, по мнению ученых, коррелируют с нарушением связи между правым и левым полушариями.
В конечном счете, все психотерапевтические методы работают так, что активность разных участков мозга выравнивается. Например, у тех, кто страдал депрессией, после терапии снижается активность префронтальной коры, поскольку они перестают прокручивать в голове тяжелые мысли. У людей с пограничным расстройством показатель серотонина в средней префронтальной области и таламусе восстанавливается до уровня здорового человека. У тревожных клиентов снижается активность амигдалы – области, отвечающей за эмоции, и так далее. Так что в нейробиологическом смысле, психотерапевта действительно можно назвать мозгоправом
.
Люди, которые по разным причинам решили обратиться за профессиональной психотерапевтической помощью, рассказали «Афише Daily» о том, как этот процесс меняет жизнь.
Психотерапия до сих пор не вызывает доверия у большинства россиян. В 2014 году фонд «Общественное мнение» провел опрос, в результате которого выяснилось, что 57% респондентов исключают для себя возможность обращения к профессионалу в принципе. Большинство из них назвали следующие причины: «Мне не нужно, у меня все хорошо», «Я не псих», «Мы сами себе психотерапевты». Вместе с тем в тройку популярных ответов на вопрос, какие люди, по мнению опрошенных, ходят к психотерапевту, попали: «испытывающие тяжелое душевное состояние», «нервные, больные» и «богатые». «Афиша Daily» поговорила с людьми разных возрастов о том, как психотерапия меняет жизнь и в каких ситуациях помощь профессионала необходима.
Александра, 27 лет
Я посещала психотерапевта около полугода. Мне кажется, многие обращаются к специалистам, чтобы исправить ситуацию, в которой оказались. Но я шла не за этим — мне нужна была своего рода индульгенция. Я испытывала злость, раздражение и пыталась перестать себя за это ненавидеть.
Я встречалась с парнем, который со мной был моральным садистом, а с моим окружением — классным, компанейским человеком. Его все любили, поэтому я не могла говорить о нем с другими — мне бы вряд ли кто-то поверил. В тот момент я хотела понять, что считать любовью и нормально ли хотеть избавиться от человека, которого любишь. Я долго носила в себе эту проблему и наконец обратилась к психотерапевту. Мне нужно было поговорить с человеком, который не участвует в конфликте, будет беспристрастным и не станет давать мне рецептов и правильных решений, а поможет лучше понять себя.
Я перестала ходить к терапевту, когда научилась принимать себя, доверять своим суждениям и строить жизнь, думая в первую очередь о собственной пользе. Я бы назвала это уроками разумного эгоизма. Наша культура учит милосердию к другим людям, но не милосердию к себе. Одним из итогов встреч также стало расставание с «любовью всей моей жизни» — такое часто бывает. Суть в том, что отношения нельзя спасать любой ценой, и мне было тяжело это принять.
После этого опыта я поменяла отношение к психотерапии в принципе. Оказалось, что психотерапевт — это такой же врач, как и стоматолог, например. Теперь я стараюсь следить за своим психологическим состоянием, ощущениями и настроениями. И мне не хотелось бы снова попасть в зависимые отношения.
Ульяна, 20 лет
Я ходила к психоаналитику меньше полугода и ушла, потому что не почувствовала никаких изменений. Ожидания от этих встреч были, наверное, завышенными: хотелось, чтобы все быстро расставилось по полочкам, а жизнь стала более понятной и веселой.
Конечно, в кабинете мне сразу объяснили, что результат от психоаналитических сессий будет только при длительной работе, исчисляемой годами, а не месяцами. Тем не менее все равно было непонятно, что происходит: вот я рассказываю, рассказываю, дальше слушаю пару комментариев, отвечаю на них и ухожу. На улице я уже обо всем забываю и вливаюсь в свою повседневную жизнь, а когда прихожу снова, то с трудом вспоминаю, на чем мы остановились в прошлый раз.
Возможно, мне не подошел сам психоаналитик: его вопросы и комментарии показались мне слишком банальными и лежащими на поверхности. Оставалось только вежливо кивать головой. К тому же я не могла отделаться от ощущения некоторой комичности происходящего: серьезная женщина смотрит поверх очков и расспрашивает про мое детство — почему-то это вызывало улыбку.
Результатом этих встреч стало мое полное нежелание возвращаться к этой теме — искать нового специалиста и снова начинать работу. Я не отменяю важности и полезности таких специалистов, но ощущение бессмысленности применительно к моему случаю все равно никуда не делось.
Мария, 33 года
У меня большой клиентский опыт. Сейчас я тоже хожу к психотерапевту, но с перерывами, по необходимости. Впервые я обратилась за помощью к профессионалу, когда была подростком: тогда умер мой папа, к тому же у меня был возрастной кризис, пубертат. Были также и проявления, которые беспокоили взрослых. В то время я начала посещать психолога частной школы, в которой училась.
В 19 лет я стала осознанно ходить к психотерапевту, потому что начала учиться на психолога. На самом деле каждый практикующий психолог должен периодически посещать психотерапевта, хотя студенты могут этого не делать. У нас огромное количество психологов, в том числе в школах, которые никогда в жизни не были у психотерапевта, хотя есть стандарты, которые подтверждают эту необходимость.
Мне кажется, в России есть миф о том, что психотерапия нужна только серьезно больным или неадекватным людям. На самом деле тем, кто работает с людьми, это необходимо. У каждого может возникать потребность ходить к терапевту, искать дополнительной поддержки.
Существует такая крайность: когда терапевт уверяет, что эффект появится только после 50 приемов. Я не сторонник этих методов. Все зависит от того, с чем ты пришел. Если приходишь с жизненной неудовлетворенностью, то, наверное, тебе придется ходить долго. А есть ситуации «по запросу»: вдруг возникает сложность, которую можно решить за определенное количество встреч, а после этого необходимость в специалисте пропадает.
Что дает психотерапия? Она прочищает лобовое стекло, поддерживает осознанность, помогает делать каждодневный выбор. Благодаря психотерапевту ты можешь нести ответственность за свой выбор, пусть даже не самый правильный.
Галина, 46 лет
Я психотерапевт, который имеет при этом богатый клиентский опыт. Я прохожу терапию уже в течение трех лет с некоторыми перерывами. И это вовсе не значит, что я все время нахожусь в кризисе, хотя у нас и бытует мнение, что за помощью нужно обращаться, когда все уже совсем плохо.
У каждого человека есть выбор, с кем обсуждать волнующие его вопросы: с друзьями, родителями, партнерами, священником, врачом или же психотерапевтом. Часто нам просто нужен другой человек, который выслушает, поддержит, поможет взглянуть на проблему шире и обрести опору и позитивный взгляд на вещи, чтобы иметь возможность что-то изменить. Психотерапевт хорош тем, что изначально не состоит с нами ни в каких личных отношениях, поэтому его позиция нейтральна. Отношения с ним строятся здесь и сейчас. Важно не затягивать до того момента, когда чувство безысходности уже переполняет. Лучше научиться с помощью психотерапевта заранее замечать сигналы, которые подает ваше тело, и учиться прислушиваться к себе.
Для успешной психотерапевтической работы необходимы несколько факторов: готовность и желание клиента что-то менять, личность терапевта и его профессионализм. Психотерапевт должен подойти личностно, просто по-человечески. Но надо помнить, что он не волшебник, — не нужно рассчитывать на чудо и таблетку, которая все исправит. Очень важна роль клиента, его мотивация начать делать что-то в своей жизни иначе и мужество быть уязвимым.
Виктория, 60 лет
Я посещаю терапевта уже два года с небольшими перерывами. Мне очень помогают сеансы — это время, которое ты тратишь на себя, на пересмотр событий своей жизни.
Раньше я считала, что к психотерапевтам ходят только те люди, у которых много свободного времени и денег. К тому же я не понимала, как чужой человек может тебе помочь, поэтому решение обратиться к специалисту далось мне непросто. В какой-то момент у меня сильно испортились отношения со старшим ребенком: мы стали друг другу чужими, общение не складывалось, мою помощь и заботу он отталкивал. Я ощущала бессилие, злилась еще больше, срывалась на других детях, супруге. Ситуация не менялась на протяжении долгого времени. В итоге я все-таки решилась пойти на терапию — это была как будто последняя надежда. Мой старший ребенок увлекался психологией, читал Фрейда, и я подумала, что, может, так я смогу показать ему, как сильно я хочу исправить все между нами.
Сначала с терапевтом было очень тяжело. Она замечательная женщина, очень понимающая и спокойная. Но, во-первых, у нее нет своих детей, а во-вторых, она намного моложе меня. Я не чувствовала, что она может понять мою проблему и указать мне на решение. В итоге оказалось, что она помогает мне критично смотреть на мои поступки и слова, постоянно обдумывать то, что происходит. Я регулярно ходила к ней около четырех месяцев, пока не увидела улучшений в отношениях с ребенком. Сейчас мы ближе, чем когда-либо.
Когда моя проблема решилась, встал вопрос, что делать дальше. Терапевт спросила меня, есть ли что-то еще, что я хотела бы обсудить. Мы взяли паузу, но спустя некоторое время возобновили встречи, потому что я захотела говорить о том, как сделать свою жизнь интереснее и полнее, вернуться к себе и слегка отойти от роли мамы и хозяйки.
Иногда психотерапевт дает мне домашние задания. Они довольно банальные и простые, но сама бы я к ним не пришла. Я не знаю других людей, которые обращались бы к терапевту, и ни с кем не говорю о своем опыте. Не потому, что мне стыдно, — просто мне кажется, что это не тема для беседы.
Автор: Ирина Берестень – психолог.
Записки практикующего психолога
Моя прекрасная коллега попросила помочь ей разобрать несколько профессиональных встреч, после которых она все чаще стала задаваться вопросом: способна ли она к профессии психолога и достаточно ли у нее для этого профессиональных компетенций?
Я вспомнила хорошие уроки своего наставника в самом начале профессионального пути и хочу поделиться некоторыми своими наработками. Возможно, кому-то из коллег они пригодятся.
***
Счастливые обладатели Синдрома Жертвы «по жизни», находящиеся в точке невозврата, используют очень много различных манипуляций, чтобы убедить самих себя в том, что никто им помочь не сможет.
Убеждают они, надо сказать, мастерски. И если вдруг психолог во время общения с таким клиентом, включил своего Родителя, искренне пытаясь разобраться в причинах такой удивительной «неспособности» взаимодействия с миром социума, – чувство вины и мысли о собственной профессиональной компетенции ему обеспечены.
Реклама
Итак, с чего начинается эксперимент клиента-Жертвы над психологом?
С размытого запроса:
– Хочу изменить свою жизнь.
На вопрос, в какой сфере возникают сложности? Чаще всего, в работе, с которой человек уже уволился: «Потому что работать с такими людьми невозможно!».
Аргумент специалиста: «В рабочей сфере часто возникают конфликты», – и попытка выяснить, в чем именно состоял конфликт и предложение разобрать и понять причину, – игнорируются.
Но тут же предпринимается очередная попытка вызывать у специалиста сочувствие:
– Меня мама (папа, бабушка и пр.) не любила, – далее история о тяжелом детстве.
Обязательный вопрос в конце: «Что делать?», – И вновь мгновенная потеря интереса к предложению поработать с Внутренним ребенком.
Кроме того, переход к следующей жалобе происходит так, как будто предыдущего разговора, вопросов просто не было: не меняется интонация, выражение лица остается амимичным.
Это вам не трагизм созависимой жертвы с неизменной маской страдания на лице.
Жертвы «по жизни» не опускаются до такого, у них уровень «квалификации» намного выше. Да и токсин для неподготовленного специалиста намного разрушительнее.
Интересно наблюдать за направлением взгляда: он направлен на специалиста только, когда произносится очередная история, которая должна убедить его в том, что рядом неспособный к самостоятельной жизни человек, которого надо пожалеть, выразить сочувствие и желательно, повторять такие сеансы, как можно чаще.
Если этого не происходит, – все, что говорит психолог – неинтересно, а направление взгляда выдает поиск очередного аргумента-доказательства: «Я хочу поменять свою жизнь, но не могу, потому что все обстоятельства против меня».
Общаться с человеком, у которого абсолютное отсутствие заинтересованности во взгляде – то еще испытание. Психологический Взрослый в помощь всем нам при общении с таким клиентом.
***
– У меня с самооценкой проблемы. Как ее поднять?
Не прошло. Опять работать… Сразу же, без перехода:
– У меня любовь безответная.
Через минуту:
– Мою сестру любили больше, чем меня.
И такие резкие переходы, абсолютно алогичные, не связные между собой, происходят постоянно. Сопровождаются они обязательным риторическим вопросом: «Что делать? Как это исправить?» – За которым никогда не последует никаких действий.
Задача: заставить психолога поверить в их полное бессилие перед «враждебным» миром и собственными воспоминаниями, которые постоянно культивируются.
А для этого все средства хороши: от психической травмы до жестоких или равнодушных людей; от непонимания окружающих до самооценки, психосоматики и панических атак.
– Я не могу общаться с людьми. Я их боюсь. Они на меня плохо влияют, –
И через 5 минут, – Хочу открыть свой магазин одежды. Вы мне поможете составить бизнес-план? – Фантастическая иррациональность и бессмысленность.
***
В разговоре обязательно прозвучит: «Предыдущие психологи, – их, как правило, уже было немало. – Я надеюсь, что Вы мне поможете…», – при этом абсолютно игнорируется тот факт, что работу-то необходимо проводить в тандеме.
И апогей! Когда почти закончится время вашего общения, Вы услышите первоначальный вопрос: «Так как же мне изменить свою жизнь? Как повысить самооценку? Как проработать свою травму? И когда мы поговорим о бизнес-плане?».
И если не знать особенностей общения токсичной Жертвы «по жизни», то здесь можно свалиться в бездну непонимания и эмоционального шока:
– Как! Мы же столько говорили о способах, а оказались в точке Zero?
И если это случилось, переживание чувства вины и профессиональной несостоятельности специалисту обеспечены. Но и это еще не все.
Через пару часов специалист может получить смс:
«То есть Вы хотите сказать, что мне психолог не нужен, и помощь мне не нужна?» – Перевернуть всю историю вверх ногами, – известный прием токсичных людей.
Второй вариант: «А мне говорили, что вы хороший специалист», – конечно, обесценить, как же без этого.
Третий вариант – это сверхтоксичная Жертва «по жизни» высшего уровня: «Да, Вы профи. Вас не пробьешь. Предыдущий психолог не выдержала».
***
Все выше сказанное общие случаи из моей многолетней практики, объединенные в один материал и не имеющие ни к кому конкретно никакого отношения. Конфиденциальность сохраняется всегда.
***
Что необходимо учитывать специалистам и ближайшему окружению?
Вспомнить, что в точке невозврата у жертвы разрушена зона воли, начинаются проблемы с познавательными процессами: сложности с концентрацией внимания, отсутствие желания и возможности не только анализировать новый материал, но и даже воспринимать его.
Помнить, что Эгоцентризм Жертвы дает ей право игнорировать все попытки специалиста ей помочь, и игнорировать его самого, в том числе.
То, что можно первоначально трактовать, как лень, на самом деле, – паралич воли: дальше разговоров ничего не будет, да и концентрация внимания в таком общении, как видно из диалогов и абсолютной алогичности, нарушена.
В моей статье «Синдром Жертвы в точке невозврата = слабоумию» вся эта симптоматика описана подробно.
Общаться с данными клиентами только с позиции Взрослого. Жертвам не нужна помощь, им достаточно имитации обращения к психологу. Или «свободные уши» близких людей.
Кроме того, только с этой позиции можно понять причины обесценивания, эмоциональной тупости и невозможности наладить с ними продуктивный контакт.
Работать ли с ними дальше? Право каждого сделать этот выбор самостоятельно. Моё субъективное мнение – это бессмысленно потраченное время, силы и энергия.
Вот если перед Вами Жертва первой или второй ступени развития (статья об этом тоже есть здесь, на моей странице), – это совершенно иные случаи, и здесь точно стоит попробовать побороться за возвращение к здоровой части личности. Потому что она еще жива и функционирует.
***
Изучение данной личностной деформации продолжается, и, чем больше я получаю информации, тем больше начинаю понимать, какой невероятный пласт работы еще предстоит проанализировать, проработать и систематизировать.
С профессиональной точки зрения Синдром Жертвы очень интересен, а вот с человеческой – понимаешь всю глубину трагедии ближайшего окружения, вынужденного проживать рядом с Жертвами «по жизни».
Берегите себя, коллеги. Люди, с ярко-выраженной деформации личности свой жизненный путь давно определили.
Наталия Капица – о том, почему важно найти «своего» психотерапевта и как гештальт-терапия изменила ее жизнь.
Как пережить развод
Восемь лет назад я пережила трагедию, которую психологи приравнивают к потере близкого родственника, – развод. В моем случае разойтись с миром и дружить семьями не получилось. Расставание сопровождалось взаимными упреками, громкими ругательствами, «хардкорными» лекарствами и больницей – на фоне стресса я похудела до 42 кг при росте 170 и загремела в отделение неврозов. А через три недели вышла оттуда, поддерживая предательски свисающие джинсы, так и норовящие упасть, продемонстрировав окружающим мои костлявые ягодицы, и стала думать, как жить дальше.
Имущество после развода я оставила себе знатное: худые ноги, впалые щеки, полную дезориентацию в пространстве и отсутствие плана на жизнь. А еще в «тревожный чемоданчик» вошли неоконченный медицинский институт с так и не состоявшейся нелюбимой профессией и пара вещей, помещающихся в сумку-шопер.
Это был период полной безнадеги. Чтобы ничто не напоминало о неожиданно скончавшейся любви, я собрала вещи и переехала в другой город. Без плана, без опыта работы и без понятия, как, на что и где я буду жить.
Не буду вдаваться в подробности своих тягот и лишений, но скажу одно: талант выдавать годный контент помог мне очень быстро найти работу – меня с руками и ногами забрала IT-компания ваять тексты об очистке водоемов от сине-зеленых водорослей.
Вместе с неожиданно начавшимся в 26 лет трудовым стажем появились и съемная квартира, и базовый гардероб, и жирок на истощенной пятой точке. Проблема на тот момент была только одна – душевные страдания по болезненным, изматывающим отношениям, в которых мы с бывшим мужем бесконечно менялись ролями жертвы, преследователя и спасателя.
Выхода из сложившейся ситуации было два: 1) выбрать самый безболезненный способ свести счеты с жизнью, 2) найти для себя душевного лекаря, прописывающего волшебные пилюли от душевной боли, ломающей ребра. Я выбрала второй вариант. Так два раза в неделю меня стали приглашать на свидания. Правда, в очень интересное место – помещение с кушеткой, где все хотят «поговорить об этом».
Как выбрать правильную терапию
К Владлену (так звали врачевателя душ) я пришла с одним запросом «сотри его из мемори». Ни о детских обидах, ни о страхах, ни о тотальной нелюбви к себе тогда и речи не шло. Плюхнувшись в кресло, моментально заявила: «Задерживаться у вас не планирую. Быстренько меня вылечите от сердечных мук и давайте прощаться, завершив гештальт или как его там». На это психотерапевт снисходительно улыбнулся и ответил: «Предупреждаю сразу: будет тяжело и неприятно. На этапе сопротивления терапии ты начнешь прогуливать сеансы, придумывая бесконечные причины «против». Самые распространенные: нет денег, нет времени, заболела, везу кота в ветеринару. Не работает! Я тебя все равно найду, имей это в виду».
Ок, кэп, я готова нырнуть!
А теперь небольшое лирическое отступление: почему я выбрала именно гештальт-терапию? Тут все просто – мне близка философия этого направления в психотерапии, предложенного Перлзом. Ее основой принцип: взгляд на мир как на процесс, а на человека как на странника, ищущего себя. И еще одна мысль: если человеку ничто не мешает, он обязательно будет счастлив. А мешать ему могут собственные страхи, обиды, незавершенные ситуации в прошлом, внутренние диалоги и другие «демоны», с которыми борются на сеансах. Задача такой терапии – найти место прерванных контактов и завершить начатое, восстановив баланс событий.
Первое, что мне предложил сделать Владлен, – снять шлем собственной правоты и начать сомневаться, отказавшись от роли человека, который знает, «как надо». Эта задача оказалась сложной. Природа наградила меня упертым характером: есть мнение мое и неправильное. И даже мысленно принять тот факт, что я могу быть не права, казалось почти невыполнимой миссией.
В ходе сеанса, проигрывая различные ситуации, я переносила на психотерапевта все свои стереотипы, ярлыки и модели сценариев поведения, написанных в моей голове. Владлену приходилось играть разные роли: бывшего мужа, мамы и вон той тетки из магазина, которая лезла без очереди. Мы разговаривали так, будто это происходит на самом деле. Иногда он заставлял меня плакать, иногда возникало желание его бить, иногда – смеяться.
Примерно на четвертом сеансе со мной случилось то, о чем предупреждал Владлен: у меня резко «заболел живот» и «закончились» деньги на терапию. После 10 звонков и заявления «малоимущим скидка» пришлось сдаться и вернуться на путь истинный. А он действительно оказался истинным.
У гештальт-терапии четыре точки опоры: осознание, под которым подразумевается переживание себя в контакте, принцип реальности, «здесь и сейчас», диалог. О последнем мне хочется рассказать отдельно.
На сеансах у меня появилась возможность поговорить через терапевта со всем миром, явив ему свое истинное лицо.
В гештальт-терапии нет морали, нотаций и политики. В ней нет оценочных суждений, и, садясь попой на кактус, можно смело говорить «б…ть», а не «о, какая незадача». Ее главная функция – вернуть человеку себя и избавиться от навязанных родителям и обществом принципов, познакомившись со своими потребностями, своими мечтами, своими целями.
Мне удалось по-другому взглянуть на понятия «хорошо» и «плохо», на людей и их поступки, на стереотипы правила, которые почему-то все должны знать. Это открыло для меня целый мир – тот, в котором есть я и мои желания, а не потребность быть для всех хорошей. На индивидуальную терапию я ходила год, а затем еще год на групповую, но это уже совсем другая история.
Эпилог
Сегодня я могу с уверенностью сказать, что гештальт-терапия меняет жизнь! Спустя полгода я сделала то, о чем мечтала с пятого класса, – поступила в Институт журналистики, поверив в свои силы (и это спустя 10 лет после окончания гимназии, без репетиторов и других помощников). Это настолько окрылило, что дало силы на следующий шаг. Я взяла и устроилась на работу в одно из лучших рекламных агентств страны, даже не допуская мысли, что не слишком хороша для него. А еще Владлен помог мне забыть о детских обидах и понять, почему я выбрала себе в спутники такого проблемного партнера и болезненные отношения. Я смотрю на мир совершенно другими глазами: не испуганной девочки, которая кому-то что-то должна, а уверенной в себе дамы, не зависящей от чужого мнения.
Что такое гештальт-терапия
Анна Девятка
Семейный психолог и гештальт терапевт
— В последнее время появилось много направлений в психологии, помогающих справиться с жизненными проблемами и неурядицами. Одно из них — гештальт-терапия. Звучит очень солидно, но что оно означает, догадаться может не каждый.
Внешне работа ничем не отличается от обычной терапевтической беседы со специалистом: гештальт-терапевт и клиент сидят друг напротив друга, обсуждая то, что сейчас актуально и важно для клиента. Отличие этого метода от других заключается главным образом во взаимодействия клиента со специалистом. Важен момент работы – это не поиск проблем в прошлом, а нахождение в периоде «здесь и сейчас». Главные вопросы в гештальт-терапии «Что вы чувствуете», «Как вам это?», «Чего вы хотите?», «Что с вами сейчас?».
Данная терапия помогает клиентам мобилизировать энергию, брать ответственность за качество их жизни в свои руки, а не винить окружающих в бедах и несчастьях. И запрос «За что это все именно мне» плавно трансформируется в «Что мне сделать, чтобы стало лучше».
Гештальт-терапия — это глоток свободы и возможность понимать, как выстроены целые системы взаимодействия с собой и с миром. Возможность перестать обесценивать себя и начать опираться на собственные ресурсы для движения вперед. При этом ответственность делится между клиентом и терапевтом 50/50. Поэтому задача терапевта – помогать клиенту двигаться вперед по его здоровой оси жизненного развития и помогать клиенту найти его собственный способ жить хорошо, опираясь на его личную систему ценностей.