Квалификация преступления при фактической ошибке субъекта преступления

Влияние ошибки на квалификацию преступления

Принцип
ответственности при наличии вины
(субъективное вменение) тесно связан с
вопросом об ошибках лица, совершающего
деяние, поскольку в содержание вины
входят не только истинные, но и ошибочные
представления лица о характере и
последствиях совершаемого им деяния.
И не каждая ошибка лица может быть
поставлена ему в вину. Ошибка лица
«заключается в его неправильном
представлении о фактических или
юридических признаках совершаемого им
действия или бездействия и его
последствиях». В зависимости от
характера неправильных представлений
человека различаются два вида ошибок:
юридическая ошибка (error juris) и фактическая
(error facti).

Юридическая
ошибка лица – это заблуждение лица,
касающееся определения преступности
(непреступности) и наказуемости его
деяния.

По
общему правилу, уголовная ответственность
лица, имеющего неверное представление
о юридической значимости и последствиях
совершаемого им деяния, не зависит от
его субъективного восприятия, она
наступает в соответствии с предписаниями,
установленными законом. Юридическая
ошибка не имеет значения для квалификации
преступлений (в отличие от фактической).

Фактическая
ошибка – это неверное представление
лица о существенных фактических
обстоятельствах, относящихся к числу
признаков состава преступления. Эта
разновидность ошибки, безусловно,
учитывается при квалификации общественно
опасных деяний, ибо фактическая ошибка
может явиться обстоятельством, исключающем
вину в деянии лица; может изменить форму
вины; может служить основанием для
констатации стадии покушения на
преступление или основанием, исключающим
квалификацию содеянного с учетом
отягчающих наказание обстоятельств. В
теории уголовного права выделяется
несколько видов фактических ошибок,
относящихся к различным элементам и
признакам состава преступления.

1. Ошибка
в объекте.
Это неправильное представление лица о
тех общественных отношениях, благах,
интересах, на которые оно посягает.
Преступник полагает, что посягает на
один объект, фактически же причиняет
вред иному объекту уголовно-правовой
охраны. Например, виновный стремился
совершить убийство лица, осуществляющего
предварительное расследование, но
вследствие ошибки убивает другого
человека, внешне похожего на первого.
В данном примере налицо прямой
конкретизированный умысел, направленный
на причинение вреда интересам
предварительного расследования.
Фактически же пострадал такой объект,
как жизнь человека, охраняемый нормой,
входящей в другую главу Уголовного
кодекса.

Квалификация
содеянного в данном случае должна
осуществляться с учетом проявившейся
ошибки в объекте: по направленности
умысла виновного – как покушение на
тот объект, которому намеревался
причинить вред преступник. В нашем
примере это посягательство на жизнь
лица, осуществляющего предварительное
расследование (ст. 295 УК РФ). Так как под
посягательством применительно к статье
295 УК РФ понимается не только оконченное
убийство, но и покушение на него, то
ссылка при квалификации на статью 30 УК
РФ не требуется.

2. Ошибка
в предмете.
При ошибке в предмете происходит
искаженное, неправильное восприятие,
представление и оценка материально
выраженных характеристик предметов в
рамках тех общественных отношений, на
которые лицо посягало.[101] Если при ошибке
в предмете посягательства ущерб
причиняется намеченному объекту
(например, отношениям собственности),
но преступник завладел по ошибке не тем
предметом, на который был направлен его
умысел, квалификация содеянного от
этого не изменится: налицо оконченное
преступление. Так, в статьях 158, 159, 161,
162 УК РФ речь идет о хищении чужого
имущества. Предмет этих преступлений
назван в общем плане, без указаний
конкретных характеристик. Для квалификации
содеянного по этим статьям необходимо
установить, что было похищено чужое
имущество. От того, из каких конкретно
предметов состоит это имущество и была
или нет ошибка преступника в предмете
хищения, квалификация преступления не
изменится. Исключение образуют те
случаи, когда от определенных свойств
предмета зависит размер причиненного
ущерба, являющийся квалифицирующим
признаком состава хищения. Если, например,
преступник намеревался похитить предмет,
стоимость которого соответствует
крупным размерам хищения, а по ошибке
похитил другой предмет, стоимость
которого значительно ниже, содеянное
следует квалифицировать с учетом
направленности умысла виновного – как
покушение на хищение в крупных размерах
(со ссылкой на ч.3 ст. 30 УК РФ).

Иногда
ошибка в предмете влечет за собой и
ошибку в объекте посягательства. Это
характерно для тех случаев, когда предмет
и его признаки конкретно указаны в
составе преступления: наркотические,
психотропные вещества, радиоактивные
материалы, огнестрельное оружие и др.,
а виновный по ошибке завладевает
предметом, не обладающим указанными в
составе преступления свойствами.
Допустим, преступник с целью хищения
наркотических веществ проник в аптечный
склад, но по ошибке похитил лекарственные
препараты, не относящиеся к группе
наркотических. Хищение наркотических
веществ (ст. 229 УК РФ) относится к
преступлениям против здоровья населения
и общественной нравственности. В нашем
же примере ущерб вследствие ошибки в
предмете был причинен отношениям
собственности. Но, так как умысел
виновного был направлен на завладение
иным предметом, означающим посягательство
и на иной объект, содеянное надлежит
квалифицировать по направленности
умысла ­– как покушение на хищение
наркотических веществ (статьи 30, ч. 3;
229 УК РФ — соответствующая часть и пункт).

3. Ошибка
в потерпевшем и свойствах его личности.
Ошибки в потерпевшем и свойствах его
личности имеют различное уголовно-правовое
значение: одни из них не влияют на
квалификацию преступления и на
ответственность виновного лица, другие
отражаются на квалификации и, следовательно,
на ответственности лица, совершившего
общественно опасное деяние. Например,
желая на почве ревности убить конкретного
человека, виновный по ошибке убивает
его брата. В части 1 статьи 105 УК РФ речь
идет об убийстве, то есть умышленном
причинении смерти другому человеку.
Для данного состава не имеет значения
какие-либо индивидуальные признаки
потерпевшего, в равной мере защищается
жизнь любого человека, поэтому ошибка
в личности потерпевшего в приведенном
примере не изменит квалификацию
преступления: налицо оконченное
умышленное убийство.

Иначе
решается вопрос с квалификацией
содеянного в том случае, когда ошибка
в потерпевшем одновременно означает
наличие ошибки в объекте посягательства.

Если,
допустим, виновный, желая совершить
убийство сотрудника правоохранительного
органа из мести за его профессиональную
деятельность, по ошибке убивает частное
лицо, то в его действиях имеется состав
посягательства на жизнь сотрудника
правоохранительного органа (ст. 317 УК
РФ), основным объектом которого является
порядок управления, а не жизнь человека,
что характерно для состава, предусмотренного
статьей 105 УК РФ.

И
наоборот, если работник правоохранительного
органа ошибочно принят за частное лицо,
то при посягательстве на его жизнь или
здоровье содеянное нужно квалифицировать
как преступление против личности.

Виновный
может ошибаться в таких свойствах
личности потерпевшего, которые положены
законодателем в основу конструирования
квалифицированных составов преступления.
Это может быть возраст потерпевшего,
выполнение им каких-то функций, особенности
физиологического состояния потерпевшего
в момент совершения преступления.[102]
Ошибка относительно наличия определенных
квалифицирующих свойств потерпевшего
сказывается на определении степени
общественной опасности деяния. Если
умысел виновного был направлен на
потерпевшего, обладающего определенными
признаками, то, даже если в действительности
этих признаков у потерпевшего не
оказалось, при квалификации деяния
должно быть отражено социально-психологическое
содержание вины лица, ибо направленность
умысла свидетельствует наряду с другими
факторами о степени общественной
опасности деяния и лица, его совершившего.
Так, например, в составе изнасилования
есть такой квалифицирующий признак,
как изнасилование заведомо несовершеннолетней
(п. «д» ч. 2 ст. 131 УК РФ). Если виновный
полагал, что потерпевшая несовершеннолетняя,
а на самом деле его мнение было ошибочным,
то содеянное надлежит квалифицировать
как покушение на изнасилование
несовершеннолетней (статьи 30, ч. 3; 131, ч.
2, п. «д»). Если же факт несовершеннолетия
потерпевшей не осознавался виновным,
находился вне сферы его психического
отражения (допустим, сама девушка во
время знакомства сказала, что ей
восемнадцать или более лет), то
уголовно-правовая оценка деяния должна
осуществляться без учета данного
квалифицирующего признака.

Другой
пример. Виновный ошибочно полагает, что
совершает убийство женщины, находящейся
в состоянии беременности. По мнению
С.В. Бородина, содеянное следует
квалифицировать как оконченное убийство
беременной женщины, так как потерпевшей
причинена смерть.[103] Иная позиция по
данному вопросу у В.Ф. Кириченко, с точки
зрения которого действия виновного в
подобных случаях должны квалифицироваться
по совокупности преступлений: как
оконченное убийство без отягчающих
обстоятельств и как покушение на убийство
беременной женщины, поскольку такая
квалификация позволяет непосредственно
установить фактически совершенное
виновным лицом.

Третья
же позиция относительно квалификации
содеянного в рассматриваемом случае
сводится к тому, что содеянное должно
квалифицироваться как покушение на
убийство беременной женщины.

Думается,
что по совокупности преступлений
осуществлять квалификацию нельзя.
Умысел виновного был направлен на
совершение убийства при отягчающих
обстоятельствах. Оно, как справедливо
заметил С.В. Бородин, ни в какой стадии
не может быть квалифицировано как
простое убийство. Кроме того, квалификация
содеянного по совокупности дает основание
для утверждения, что виновный совершил
два преступления, хотя в действительности
он совершил одно.

Неверной
представляется квалификация
рассматриваемого случая как оконченного
убийства женщины, находящейся в состоянии
беременности. конечно же, если виновный
ошибочно считает, что потерпевшая
беременна, то посягательство на ее жизнь
по направленности умысла подпадает под
пункт «г» части 2 статьи 105 УК РФ.
Однако убийство с квалифицирующим
признаком в полном объеме не осуществлено.
Поскольку фактически не совершено
убийство женщины, находившейся
в состоянии беременности,
содеянное необходимо квалифицировать
как покушение на убийство при отягчающих
обстоятельствах (ч. 3 ст. 30, п. «г» ч.
2 ст. 105 УК РФ). Такая квалификация
соответствует принципу субъективного
вменения, она показывает направленность
действий виновного и то, что результат,
к достижению которого он стремился, не
наступил по причинам, не зависящим от
воли виновного.

4. Ошибка
в характере совершаемого действия
(бездействия). Эта
ошибка может выражаться в том, что лицо
считает свои действия правомерными, не
сознавая их общественной опасности. В
юридической литературе часто приводится
пример о заблуждении лица, расплачивающегося
за покупки фальшивыми деньгами и
полагающего, что деньги подлинные. В
данном случае заблуждение лица исключает
умысел. А поскольку преступление,
предусмотренное статьей 186 УК РФ
(изготовление или сбыт поддельных денег
или ценных бумаг) предусматривает только
умышленную форму вины, уголовная
ответственность лица в приведенном
примере исключается.

Если
же деяние признается преступным и при
неосторожной форме вины, то, если лицо
не осознает его общественно опасного
характера, уголовная ответственность
за совершение такого рода деяния
наступает при условии, что лицо должно
было и могло сознавать его общественную
опасность. Например, медицинская сестра
по ошибке делает инъекцию больному не
того лекарственного препарата, который
следовало бы ввести, в результате чего
наступает смерть потерпевшего. Налицо
ошибка относительно характера совершаемого
действия. В данном случае присутствует
вина в форме преступной небрежности.
Поскольку же часть 2 статьи 109 УК РФ
предусматривает уголовную ответственность
за причинение смерти по неосторожности
вследствие ненадлежащего исполнения
лицом своих профессиональных обязанностей,
медицинская сестра подлежит уголовной
ответственности по указанной статье.

5. Ошибка
относительно общественно опасных
последствий деяния.
При совершении общественно опасного
деяния характер предвидения лицом
общественно опасных последствий своего
действия или бездействия может не
соответствовать фактически наступившему
результату. Возможна ошибка как в
качественных, так и в количественных
характеристиках последствий.

Ошибка
относительно качественных характеристик
последствий может заключаться в
непредвидении тех последствий, которые
в действительности наступили. Например,
во время ссоры, протекающей на лестничной
площадке, гражданин А. ударил кулаком
в лицо гражданина Б., полагая, что тем
самым причиняет несущественный вред
его здоровью. Гражданин Б. от удара
падает, ударяется головой о бетонный
пол лестничной площадки и умирает. В
данном случае ошибка относительно
характера наступивших последствий
отразится на форме вины: она исключает
умышленную форму вины по отношению к
фактически наступившим последствиям.
Содеянное должно квалифицироваться
как лишение человека жизни по неосторожности
(ч. 1 ст. 109 УК РФ). Хотя виновный не предвидел
того, что от его удара человек упадет и
получит смертельное повреждение, но
при необходимой внимательности и
предусмотрительности должен был и мог
предвидеть такое развитие событий.

Возможна
другая ситуация, когда виновный предвидит
наступление более тяжких последствий
(именно к ним он и стремится), а фактически
наступают качественно иные последствия
(менее тяжкие). Допустим, виновный
производит несколько выстрелов в
потерпевшего, желая его смерти, и
полагает, что потерпевший убит. Фактически
же причинен вред здоровью потерпевшего,
но потерпевший остается жив. Содеянное
следует квалифицировать по направленности
умысла – как покушение на убийство.

Возможно
заблуждение и относительно количественных
характеристик последствий. Такие ошибки
не всегда влияют на квалификацию
преступления. Так, ошибка «в
количественных характеристиках
последствий, если она имеет место в
рамках «типовых», «средних»
величин, определяемых законодателем,
не влияет на форму вины, квалификацию
и пределы уголовной ответственности.»Например,
для квалификации хищения чужого имущества
по части 1 статьи 158 УК РФ не имеет
значения, похищено имущество на сумму,
составляющую два или три минимальных
размера оплаты труда. Так же для
квалификации хищения как совершенного
в крупных размерах (п. «б» ч. 3 ст.
158 УК РФ) не важно, составляет сумма
похищенного пятьсот, тысячу или больше
минимальных месячных заработных плат.
Если же умысел виновного был направлен
на причинение более крупного ущерба,
отраженного в квалифицированном составе
преступления, а фактически вред причинен
меньший, то такая ошибка влияет на
квалификацию. Например, виновный
намеревался тайно похитить чужое
имущество в крупных размерах, а оказалось,
что стоимость похищенного имущества
менее, чем в пятьсот раз превышает
минимальный размер оплаты труда.
Преступление следует квалифицировать
как покушение на кражу в крупном размере
(ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ).

6. Ошибка
в развитии причинной связи означает
неправильное представление лица о
действительном развитии причинной
связи между совершенным им действием
(бездействием) и наступившим преступным
результатом.

Теория
уголовного права и правоприменительная
практика исходят из того, что сознанием
виновного должны охватываться лишь
наиболее общие закономерности развития
причинной связи. Но если и эти общие
закономерности неверно осознавались
лицом, то налицо фактическая ошибка,
которая может отразиться на квалификации
содеянного.

Так,
например, если лицо, желая убить другого
человека, стреляет в него из пистолета,
стараясь попасть в голову, но попадает
в сердце потерпевшего, от чего наступает
смерть, то ошибки в развитии причинной
связи нет. Сознанием виновного охватывались
общие характеристики развития причинной
связи в данном случае, а именно, что
смерть потерпевшего наступит от попадания
в него пули. Ошибка же в деталях
происходящего не повлияет ни на форму
вины, ни на ответственность виновного
лица, в действиях которого налицо все
признаки умышленного убийства.

Другая
ситуация. Гражданка М., желая избавиться
от своего трехмесячного ребенка, положила
на него подушку и держала до тех пор,
пока ребенок перестал подавать признаки
жизни. Думая, что ребенок мертв, М. отнесла
его к речке и бросила в воду.
Судебно-медицинская экспертиза показала,
что смерть наступила от попадания воды
в дыхательные пути. Налицо ошибка в
развитии причинной связи, которая
отражается на квалификации содеянного.
В данном случае имеется существенное
отклонение в развитии причинной связи
от того варианта, который охватывался
сознанием и предвидением виновной. М.
должна нести ответственность за покушение
на умышленное убийство (она сделала
все, от нее зависящее, чтобы наступила
смерть ребенка, но результат не наступил
по причинам, не зависящим от ее воли) и
за причинение смерти по неосторожности
(полагая, что ребенок мертв, М. не
предвидела, что он утонет, но должна
была и могла это предвидеть).

Только
такая квалификация в полном объеме
отражает психическое отношение лица к
содеянному и соответствует принципу
субъективного вменения.

Разновидностью
ошибки в развитии причинной связи
является отклонение
действия.
При этой ошибке в силу определенных
обстоятельств вред причиняется не тому,
на кого направлено посягательство, а
иному лицу. Так, например, во время ссоры,
перерастающей в драку, А. замахнулся на
Б. топором, желая убить его. Б. уклонился
и удар пришелся по В., пытавшемуся разнять
ссорящихся, в результате чего был
причинен тяжкий вред здоровью последнего.
В таком случае налицо совокупность двух
преступлений: покушение на убийство Б.
и причинение по неосторожности тяжкого
вреда здоровью В.

Случаи
отклонения действия всегда образуют
совокупность двух преступлений: покушения
на преступление, которое намеревался
совершить виновный и неосторожного
преступления в отношении другого лица
(если есть все признаки легкомыслия или
небрежности).

7. Ошибка
в средствах совершения преступления.
Эта ошибка заключается в использовании
иного, чем было запланировано, средства
для совершения преступления. При ошибке
возможен ряд ситуаций.

а).
Для совершения преступления использовано
иное, чем было задумано, но столь же
пригодное средство. Например, преступник
для отравления жертвы по ошибке
использовал иной яд, чем намеревался.
Такая ошибка в средствах не влияет на
квалификацию содеянного.

б).
Для совершения преступления было по
ошибке использовано средство, оказавшееся
непригодным для достижения поставленной
цели. Например, виновный, стремясь убить
потерпевшего, пытался произвести выстрел
из неисправного оружия. Он не знал о
неисправности оружия, сделал все от
него зависящее, для осуществления
убийства, результат же не наступил по
не зависящим от виновного обстоятельствам.
Налицо покушение на убийство. Таким
образом, если преступник ошибочно
считает средство совершения общественно
опасного деяния вполне пригодным, его
действия следует квалифицировать как
покушение на преступление.

в).
Для совершения преступления было
использовано средство, сила действия
которого казалась виновному значительно
меньшей, чем на самом деле. Например,
владелец фруктового сада, огороженного
проволокой, подключил к проволоке
электрический ток, полагая, что сила
тока не представляет угрозы для жизни
человека. Однако случайный прохожий,
дотронувшийся до проволоки, был убит.
Ответственность в данном случае наступает
за неосторожное причинение смерти.

г).
Для совершения преступления используется
средство, которое с позиций уголовного
права рассматривается как вообще для
этого непригодное: гадания, заклинания,
наговоры, которые по своей сути являются
ни чем иным, как обнаружением умысла.
Обнаружение же умысла не является
стадией совершения преступления и не
влечет уголовной ответственности.

Таким
образом, при квалификации действий
виновного при наличии фактической
ошибки особое внимание должно быть
уделено анализу вины. Квалификация
должна осуществляться на основе принципа
субъективного вменения.

Под субъективной
ошибкой в уголовном праве понимается
за­блуждение лишь относительно
фактических обстоятельств, опре­деляющих
характер и степень общественной опасности
совершае­мого деяния, либо относительно
юридической характеристики деяния.

В
зависимости от характера неправильных
представлений субъекта различаются:

• юридическая
  ошибка;

• фактическая
  ошибка.

ЮРИДИЧЕСКАЯ ОШИБКА

Юридическая
ошибка —
это неправильная оценка виновным
юридической сущности или юридических
последствий совершае­мого деяния.
Принято различать следующие виды
юридической ошибки:

• ошибка
  в уголовно-правовом запрете;

• мнимое
  преступление;

• неправильное
  представление лица о юридических
  послед­ствиях совершаемого преступления.

Ошибка
в уголовно-правовом запрете,
т.е. неверная оценка лицом совершаемого
им деяния как уголовно не наказуемого,
то­гда как в действительности оно в
соответствии с законом признается
преступлением. Ошибка подобного рода
не исключает умыш­ленной вины, поскольку
незнание закона не равнозначно
отсутствию сознания общественной
опасности и не может служить оправданием
лица, совершившего деяние, запрещенное
уголовным законом.

Мнимое
преступление —
это ошибочная оценка лицом совершаемого
деяния как преступного, тогда как на
самом деле закон не относит его к
преступ­лениям. В подобных случаях
деяние не обладает свойствами общественной
опасности и противоправности, поэтому
уголовная ответственность исключается.
Например, «похищение» автомобильных
покрышек, вы­брошенных из-за износа,
не является преступным из-за отсутствия
объекта посягательства, поэтому в нем
нет и вины в ее уголов­но-правовом
значении.

Неправильное
представление лица о юридических
послед­ствиях совершаемого преступления:
о его квалификации, виде и размере
наказания, которое может быть назначено
за соверше­ние этого деяния. Такая
ошибка не влияет на форму вины и на
уголовную ответственность.

ФАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА

Фактическая
ошибка —
это неверное представление лица о
фактических обстоятельствах совершаемого
деяния. Практиче­ское значение имеет
лишь существенная фактическая ошибка,
ко­торая касается обстоятельств,
имеющих значение признака соста­ва
преступления.

В
зависимости от содержания неправильных
представлений, т.е. от предмета неверных
восприятий и оценок, принято разли­чать
следующие виды фактической ошибки:

• в
  объекте посягательства;

• в
  характере действия или бездействия;

• в
  тяжести по­следствий;

• в
  развитии причинной связи;

• в
  обстоятельствах, отяг­чающих
  ответственность.

Ошибка
в объекте —
это неправильное представление лица о
социальной и юридической сущности
объекта посягательства. При наличии
такого рода ошибки преступление должно
квалифицироваться в зависимости от
направленности умысла.
Примером подмены объекта является
попытка похищения из аптеки
наркотикосодержащих препаратов, в
результате которой оказываются
похищенными лекарственные средства,
наркотического действия не имеющие.
Квалификация подобных преступлений
связывается с применением юридической
фикции: несмотря на то, что лицо совершило
оконченное преступление (кражу), его
действия расцениваются как неоконченное
посягательство на первоначально
задуманный объект (покушениена
хищение наркотических средств). От
ошибки в объекте необходимо отличать
ошибку в предмете пося­гательства и
в личности потерпевшего. Эти виды ошибки
не влияют ни на форму вины, ни на
квалификацию преступления (если, конечно,
с подменой предмета посягательства или
личности потерпевшего не меняется
объект преступления).

Ошибка
в характере совершаемого действия (или
бездействия) может быть двоякого рода:

1. Лицо
   неправильно оценивает свои действия
   как об­щественно опасные, тогда как
   они не обладают этим свойством. Такая
   ошибка не влияет на форму вины (деяние
   остается умыш­ленным), но ответственность
   наступает не за оконченное преступление,
   а за покушение на него, поскольку
   преступное намерение не было реализовано.
   Например, сбыт иностранной
   валюты,
   которую виновный ошибочно считает
   фальшивой, составляет покушение на
   сбыт поддельных денег (ч. 3 ст. 30 и ст.
   186 УК РФ).

2. Лицо
   ошибочно считает свои действия
   правомерными, не осознавая их общественной
   опасности (например, лицо убеждено в
   подлинности денег, которыми расплачивается,
   но они оказываются фальшивыми). Такая
   ошибка устраняет умысел, а если деяние
   признается преступным только при
   умышленном его совершении, то исключается
   и уголовная ответственность. Если же
   деяние признается преступным и при
   неосторожной форме вины, то ответственность
   наступает только при условии, что лицо
   должно было и могло осознавать
   общественную опас­ность своего
   деяния, т.е. при виновной ошибке.

Ошибка
относительно общественно опасных
последствий может
касаться либо качественной, либо
количественной характеристики этого
объективного признака. Ошибка относительно
качества, т.е. характера общественно
опасных последствий, может состоять в
предвидении таких последствий, которые
в действительности не наступили, либо
в непредвидении таких последствий,
которые фактически наступили. Такая
ошибка исключает ответственность за
умышленное причинение фактически
наступивших последствий, но может влечь
ответственность за их причинение
по неосторожности,
если таковая предусмотрена законом.
Деяние, повлекшее не те последствия,
которые охватывались умыслом субъекта,
квалифицируется как покушение на
причинение последствий, предвиденных
виновным, и, кроме того, как неосторожное
причинение фактически наступивших
последствий. Ошибка относительно тяжести
общественно опасных последствий означает
заблуждение в их количественной
характеристике. При этом фактически
причиненные последствия могут оказаться
либо более, либо менее тяжкими по
сравнению с предполагаемыми. В тех
случаях, когда уголовная ответственность
зависит от тяжести последствий, лицо,
допускающее ошибку относительно этого
признака, должно нести ответственность
в соответствии с направленностью умысла.

Например,
попытка совершить квартирную кражу в
крупном размере, неудавшаяся из-за
невозможности вскрыть домашний сейф,
должна квалифицироваться по ч. 3 ст. 30 и
п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ.

Наступление
более тяжкого последствия, чем субъект
имел в виду, исключает ответственность
за его умышленное причине­ние.

Ошибка
в развитии причинной связи означает
неправильное понимание виновным
причинно-следственной зависимости
между его деянием и наступлением
общественно опасных последствий.

Если
последствие, охватываемое умыслом, хотя
фактически и наступило, но явилось
результатом не тех действий, которыми
виновный намеревался его причинить, а
других его действий, ошибка в причинной
связи влечет изменение квалификации
деяния.

У.
и Л. с целью кражи проникли в дом, но,
обнаружив там пре­старелого Ю. и
стремясь избавиться от свидетеля,
нанесли ему два ножевых удара в область
сердца. Похитив ценные вещи, они подожгли
дом, где оставался Ю., которого преступники
считали уже мертвым. Но оказалось, Ю.
был лишь тяжело ранен и погиб только
при пожаре. Ошибка У. и Л. относительно
причины смерти Ю. породила совокупность
этих двух преступлений против личности:
покушение на убийство с целью скрыть
другое преступление (ст. 30 и п. «к» ч. 2
ст. 105 УК РФ) и причинение смерти по
неосторожности (ст. 109), помимо
ответственности за хищение.

Ошибка
в обстоятельствах, отягчающих
ответственность,
за­ключается в ошибочном представлении
об отсутствии таких обстоятельств,
когда они имеются, либо о наличии их,
когда факти­чески они отсутствуют. В
этих случаях ответственность определяется
содержанием и направленностью умысла.
Если виновный считает свое деяние
совершенным без отягчающих обстоятельств,
то ответственность должна наступать
за основной состав данного преступления.
И наоборот, если виновный был убежден
в наличии отягчающего обстоятельства,
кото­рое на самом деле отсутствовало,
деяние должно квалифициро­ваться как
покушение на преступление, совершенное
при отяг­чающих обстоятельствах.

С
фактической ошибкой внешне сходно
отклонение дейст­вия, когда по причинам,
не зависящим от воли виновного,
вред причиняется не тому, на кого
направлено посягательство, а дру­гому
лицу.

Например,
А. с целью убийства стреляет из ружья в
Б., но по­падает в В. и убивает его.
Выстрел в Б. образует состав покушения
на убийство независимо от того, попала
ли пуля в В. или в дерево. Однако А.
совершает еще одно преступление —
причинение смерти В. по неосторожности.
Поэтому случай отклонения действия
всегда образует совокупность двух
преступлений — покушения на совершение
намеченного преступления и причинения
по неосторожности вреда другому лицу
(разумеется, при наличии неосто­рожной
вины по отношению к этому последствию).

• Главная
• Правовые ресурсы
• Подборки материалов
• Неправильная квалификация преступления

Неправильная квалификация преступления

Подборка наиболее важных документов по запросу Неправильная квалификация преступления (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

• Уголовная ответственность:
• N-метилэфедрон
• Амфетамин
• Банда
• Бандитизм
• Беспомощное состояние
• Ещё…

Судебная практика: Неправильная квалификация преступления

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Неправильная квалификация преступления

Нормативные акты: Неправильная квалификация преступления

ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРИ ФАКТИЧЕСКОЙ ОШИБКЕ

В.Н. ВИНОКУРОВ

Квалификация преступления при ошибке в определении свойств личности потерпевшего, не обладающего указанными в законе признаками, выступающими в качестве квалифицирующих, порождает проблемы, поскольку наступает смерть не того человека, на которого был направлен умысел. Проблемы квалификации преступления возникают и при ошибке в развитии причинной связи, и при отклонении действия.
Рассмотрим эти ситуации. Так, Т. был осужден по ст. 106 Уголовного кодекса РСФСР (ст. 109 УК РФ — причинение смерти по неосторожности) и ст. 15, п. «в» ст. 102 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ — убийство лица в связи с выполнением данным лицом общественного долга) за то, что с целью мести за выполнение С-кой общественного долга подошел к ее дому и, заметив в окне очертания человека, полагая, что это С-кая, произвел прицельный выстрел, которым был убит С-кий. Вышестоящий суд отменил приговор, указав, что жизнь С-кого и жизнь С-кой являются юридически равноценными объектами преступления <1>.
———————————
<1> Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1973. N 11. С. 11 — 12.

Одни ученые такие действия предлагают квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку человек умер [18, с. 165]. Другие полагают, что их следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку, несмотря на то, что был убит человек, в то же время личность, являющаяся носителем особых социально значимых отношений, не пострадала, и вред отношениям, складывающимся в сфере управления, не был причинен по независящим от виновного обстоятельствам [14, с. 52; 29, с. 84]. Учитывая, что сообщение о совершенном преступлении способствует выполнению государством своих функций — управлению процессами, происходящими в обществе, — при убийстве лица, выполнявшего свой общественный долг, отношения в сфере управления следует признавать дополнительным объектом. При этом возникает фикция: потерпевший мертв, но виновный своей цели не достиг.
Для устранения возникшей коллизии в ст. 1456 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года было сформулировано правило: «Кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо того лица по ошибке или иному случаю лишит жизни другого, тот подвергается тому же самому наказанию, которому он должен подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь кого имел умысел». На основании этого лицо, желавшее убить отца и убившее по ошибке другого, наказывалось как отцеубийца. Но на другие преступления при ошибке в объекте это положение не распространялось [27, с. 21, 829], и действия виновного квалифицировали по направленности умысла, а не по последствиям.
Для устранения споров, как квалифицировать подобные действия, следует руководствоваться правилом, что действия виновного при посягательстве на жизнь и здоровье при ошибке в личности потерпевшего необходимо квалифицировать как оконченное преступление, к совершению которого он стремился. Данное предложение, возможно, и противоречит положениям ст. 29 УК РФ, смысл которой в том, что оконченным признается преступление, в котором содержатся все признаки состава преступления, на совершение которого был направлен умысел лица [11, с. 68]. Так, если виновный желал причинить смерть лицу, выполнявшему общественный долг, а убил другого, нельзя говорить, что наступили именно те конкретные последствия, к которым он стремился. Однако это положение устранит фикцию, когда смерть человека наступила, но вследствие ошибки в личности потерпевшего такие действия квалифицируют как покушение на убийство либо как оконченное убийство, когда смерть лица, выполнявшего общественный долг, вследствие ошибки в личности не наступила.
Рассмотрим вопрос о квалификации посягательства на тело мертвого человека. В советский период и в настоящее время посягательство на «отсутствующего» потерпевшего, например, выстрел в мертвого человека, которого виновный считал живым и желал убить, считалось и считается преступным. Хотя убить труп невозможно, в доктрине отмечено, что такие действия общественно опасны. Последствия в этом случае не наступили по независящим от лица причинам. Если бы на месте трупа был живой человек, он мог бы быть убит, и поэтому такие действия следует квалифицировать как покушение [5, с. 49; 12, с. 46]. На основе этих положений и применяется уголовный закон.
Так, Г. в процессе ссоры убил П. ударом молотка. После этого в вагончик, где лежал труп П., зашел С.; увидев лежащего на кровати П. и желая его смерти, С. ударил П. топором по голове. С. был осужден по ст. 15 и ч. 1 ст. 103 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ) <1>.
———————————
<1> Дело N 04-12. Архив Новгородского обл. суда за 1995 год. (Пример взят из монографии: Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004. С. 134.)

При таком подходе упускается из внимания, что уголовный закон, охраняя общественные отношения, тем самым охраняет реальные личности, из действий которых и состоят эти отношения. Поэтому и не является общественно опасным деяние, не затрагивающее интересы людей, выступающих основным элементом общественных отношений [9, с. 29]. Таким образом, отсутствие субъекта — основного элемента социальной связи — позволяет говорить о том, что социальной связи в реальности как непосредственного объекта преступления нет.
В уголовном праве досоветского периода этот вопрос решался иначе. «Если объект посягательства не существует физически, — писал Н.С. Таганцев, — то очевидно, что всякая попытка посягнуть на него будет мнимой: она заключает в себе голую злую волю, но не имеет свойств преступного деяния, тем более что в большинстве случаев и самое покушение при подобных условиях бывает невозможно, по крайней мере в тех деяниях, которые предполагают непосредственное воздействие субъекта на объект» [24, с. 321].
Такой подход был обусловлен тем, что в тот период объектом преступления признавали не абстрактные, типизированные общественные отношения, а социальные связи между определенными субъектами. Поскольку право и обязанность предполагают всегда отношения между двумя лицами, то и преступление должно содержать в себе посягательство на известные общественные отношения (социальные связи. — В.В.) [22, с. 84].
Соответственно, удар ножом мертвого человека, которого виновный считал живым, квалифицировали как обнаружение умысла, а не покушение на убийство, поскольку нельзя привлечь человека к ответственности за оскорбление несуществующего лица (23, с. 240 — 243).
В комментарии к ст. 9 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года отмечено, что посягательство, направленное на мнимый объект или такой, который не мог быть предметом преступления, не подлежит уголовному преследованию. Но лицо освобождали от уголовного преследования, когда предмет не существовал в действительности или не имел тех свойств и качеств, лишение которых было целью виновного. Однако случайное отсутствие той вещи, на которую было направлено действие, не лишает его преступного характера. Поэтому взлом замка в риге с целью кражи находящегося там хлеба, которого на момент проникновения не было, квалифицировали как покушение на кражу со взломом [27, с. 20 — 21].
В ст. 47 Уголовного уложения 1903 года было также указано: «Не почитается преступным деяние, направленное на предмет, несуществующий или очевидно негодный для учинения того рода преступного деяния, которое замышлено». Несуществующими признавались предметы, отсутствующие как физически, так и юридически, т.е. не имевшие определенных качеств, против правовой охраны которых было направлено действие. Не признавалось преступлением покушение на убийство лица, находящегося в это время в другом городе. Но выстрел в комнату, не повлекший смерть человека потому, что жертва стояла в стороне, являлся наказуемым покушением [26, с. 90 — 92]. В теории уголовного права того времени воздействие на отсутствующего субъекта рассматривали как мнимое преступление «за отсутствием объекта» [28, с. 15].
Представляется, что лицо, посягающее на мертвого человека, можно привлечь к уголовной ответственности за приготовление к убийству (ч. 1 ст. 30, ст. 105 УК РФ), только если будет доказано, что оно приискивало, изготовляло или приспосабливало для совершения убийства средства или орудия преступления (например, оружие), приискивало соучастников либо умышленно создавало иные условия для совершений убийства до наступления смерти потерпевшего, а также за приобретение оружия, если виновный успел его приобрести (ст. 222 УК РФ) [1, с. 104]. Это обстоятельство упускают критики, указывая на несовместимость признания таких действий непреступными и возможности привлечения к уголовной ответственности за приготовление к убийству [2, с. 589].
Из данного положения не выпадает следующий пример. К., находясь в состоянии опьянения, с целью изнасилования напал на Ж., угрожая ей ножом. Ж. потеряла сознание, после чего К. изнасиловал ее и скрылся. Экспертиза установила, что потерпевшая в момент изнасилования была мертва — смерть наступила от развившегося шока, вызванного нападением К., на фоне заболевания сердца. Действия К. Тамбовский областной суд обоснованно квалифицировал как покушение на изнасилование <1>, поскольку изнасилование — это составное преступление, состоящее из насилия и полового сношения, и в момент применения насилия потерпевшая была жива, однако вред такому объекту, как половая свобода, не был причинен по независящим от виновного обстоятельствам.
———————————
<1> Пример взят из монографии: Векленко С.В., Бавсун М.В., Фаткуллина М.Б. Вина и ответственность в уголовном праве. Омск, 2009. С. 202.

Рассмотрим вопрос о квалификации преступления при ошибке в причинно-следственной связи, когда виновный, совершив действия, которые, по его мнению, привели к гибели потерпевшего, желая скрыть убийство, сбрасывает потерпевшего в воду. Но смерть потерпевшего наступает от попадания воды в легкие, поскольку при попадании в воду он был жив. Одни ученые предлагают квалифицировать такие действия как покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности [13, с. 85; 16, с. 240 — 241; 20]. Другие более обоснованно считают, что исходя из направленности умысла эти деяния следует квалифицировать как оконченное преступление [3, с. 152 — 153]. В данном случае уголовно-правовая оценка зависит от того, что понимать под непосредственным объектом убийства: если это — благо, принадлежащее конкретному человеку, а не обществу, тогда — как покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности, а если жизнь человека воспринимать как некую абсолютную ценность (что правильно), тогда — как убийство или покушение на убийство, поскольку ошибка в личности на квалификацию не влияет [30, с. 694].
Понимание непосредственного объекта преступления как неперсонифицированных обезличенных социальных связей между субъектами следует учитывать при квалификации отклонения действия. В теории полагают, что если у виновного был умысел на причинение одних последствий, но вследствие его действий по неосторожности наступили иные последствия, то субъективная связь между ними отсутствует, действия виновного следует квалифицировать по совокупности: покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности [17, с. 17].
Представляется, что такая позиция основана на правилах квалификации при отклонении действия, выработанных в теории дореволюционного права, когда непосредственным объектом признавали не общественные отношения, а конкретного человека [4, с. 435]. Так, Уголовно-кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР в одном из своих определений 1928 года под влиянием этих воззрений указала следующее: «Если бы суд пришел к выводу, что убийство имело место в силу неудавшегося покушения на убийство Л. и что выстрелы, направленные в последнего, минуя цель, попали в К., в этом случае суд должен был это действие квалифицировать по ст. ст. 19 и 136 УК РФ (покушение на убийство) и по ст. 139 УК РСФСР (неосторожное убийство). Только совокупные признаки обеих статей отражают действительную картину происшествия» [21, с. 248 — 249].
Однако постепенно, по мере признания в качестве объекта преступления не человека, а общественных отношений, квалификация указанных ситуаций начала меняться. Так, Т. и Л., решив умертвить К., пригласили его в пивную, где подсыпали ему в кружку с пивом яд и ушли, сославшись на дела. К. заподозрив неладное, не стал пить пиво и тоже ушел, оставив его на столе. Пиво выпил посетитель пивной Д., вследствие чего скончался. Н.Д. Дурманов действия Т. и Л. квалифицировал как покушение на умышленное убийство и убийство по неосторожности [8, с. 164]. Более обоснованна позиция И.С. Тишкевича: он считает, что такие действия следует квалифицировать как убийство, поскольку уголовное право охраняет жизнь всех граждан [25, с. 120]. Если виновный желал причинить смерть одному человеку, а причинил по неосторожности смерть другому, то речь идет не о двух разных последствиях, а об одном. Следовательно, необходимо руководствоваться направленностью умысла виновного, квалифицируя такие действия как оконченное преступление [3, с. 152 — 153].
Так, С., ударил несколько раз О. гантелью по голове и, полагая, что потерпевший мертв, столкнул его труп в реку. Однако смерть потерпевшего наступила от утопления. Действия С. были обоснованно квалифицированы по ст. 105 УК РФ <1>. При этом исследование, проведенное Л.А. Зимириевой, выявило, что 48% опрошенных ею работников прокуратуры полагают, что действия С. следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 и ч. 1 ст. 109 УК РФ [10, с. 142]. Это обстоятельство демонстрирует важность представления о том, что следует понимать под непосредственным объектом преступлений против жизни и здоровья.
———————————
<1> Приговор Песчанокопского районного суда Ростовской области от 17.11.2011 N 1-100/2011. URL: http://www.gcourts.ru/case/6856518 (дата обращения: 13.12.2019).

Рассмотрим квалификацию при отклонении действий. Так, К. выстрелил в убегавших в сторону оврага К-ова и О. и причинил смерть Ш., поднимавшейся в это время по склону оврага навстречу убегавшим. Действия К. были квалифицированы по ст. 15, 104 и 106 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30, ст. 107 и 109 УК РФ). В другом случае П., поссорившись с С. на кухне коммунальной квартиры, кинула в С. чайник. С. увернулась, и чайник попал в голову ее дочери. Действия П. квалифицировали по ч. 1 ст. 118 УК РФ <1>. В теории полагают, что если у виновного был умысел на причинение одних последствий, но вследствие его действий по неосторожности наступили иные последствия, то субъективная связь между ними отсутствует, действия виновного следует квалифицировать по совокупности: покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности [17, с. 17]. Следует определиться, является ли в приведенных примерах смерть одного человека одним последствием, а смерть другого — иным последствием. Думается, что раз уголовный закон абстрагируется от конкретной личности, охраняя неперсонифицированные (обезличенные) социальные связи, а не конкретных людей, то и смерть одного, и смерть другого человека — это одно и то же уголовно-правовое последствие. Поэтому думается, что и в первом, и во втором случае действия виновного следует квалифицировать как единичные умышленные преступления.
———————————
<1> Оба примера взяты из статьи: Гонтарь И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве // Уголовное право. 2009. N 4. С. 17 — 20.

Квалификация по совокупности преступлений возможна только при умышленном отношении виновного к обоим конкретным последствиям в виде смерти человека: тем, которые наступили, и тем, которые не наступили по причинам, не зависящим от воли виновного. Так, Т. из хулиганских побуждений приставил к шее З. заряженную винтовку и нажал на спусковой крючок, но З. успел отклониться, и стоявший за ним А. был убит. Действия Т. обоснованно были квалифицированы по совокупности преступлений как покушение на убийство и убийство, совершенное из хулиганских побуждений способом, опасным для жизни многих людей <1>.
———————————
<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 10. С. 7.

Следовательно, понимание под непосредственным объектом преступления общественных отношений как социальных связей между неперсонифицированными субъектами либо как связей между конкретными людьми влияет на квалификацию при ошибке в личности, при воздействии на «отсутствующего» потерпевшего, развитии причинно-следственной связи и при отклонении действия. Если под непосредственным объектом преступления понимать конкретизированные социальные связи между определенными субъектами, то воздействие на потерпевшего при отклонении действия или при ошибке в причинной связи следует квалифицировать по совокупности преступлений — покушение на умышленное преступление и причинение вреда по неосторожности. Если под непосредственным объектом преступления понимать обезличенные, неперсонифицированные социальные связи, что правильно, то указанные действия следует квалифицировать как оконченное умышленное преступление против жизни и здоровья.

Список литературы

1. Андреева Л.А., Константинов П.Ю. Влияние жестокости преступного поведения на уголовную ответственность. СПб., 2002. С. 104.
2. Бабий Н.А. Учение о стадиях преступления и неоконченных преступлениях. М., 2017. С. 589.
3. Безрукова Т.И. Проблема квалификации деяния, совершенного в условиях фактической ошибки // Российский юридический журнал. 2007. N 3. С. 149 — 153.
4. Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части. Киев-Петербург-Харьков, 1903. С. 435.
5. Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 2000. С. 49.
6. Векленко С.В., Бавсун М.В., Фаткуллина М.Б. Вина и ответственность в уголовном праве. Омск, 2009. С. 202.
7. Гонтарь И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве // Уголовное право. 2009. N 4. С. 17 — 20.
8. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 29, 164.
9. Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., 1963.
10. Зимириева Л.А. Причинная связь в преступлениях против жизни / Под ред. А.Н. Попова. СПб., 2017. С. 142.
11. Иванчина А.В. Оконченное преступление. М., 2013. С. 68.
12. Кириченко В.Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву. М., 1952. С. 46.
13. Корнеева А.В. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 2005. С. 85.
14. Коробеев А.И. Преступные посягательства на жизнь и здоровье человека. М., 2012. С. 52.
15. Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004. С. 134.
16. Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 240 — 241.
17. Ображиев К.В., Чикин Д.С. Сложные единичные преступления. М., 2016. С. 17.
18. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003. С. 165.
19. Прохоров В.С. Преступление и ответственность. ЛГУ, 1984.
20. Ситникова А.И. Квалификация деяний, связанных с фактическими ошибками // Российский судья. 2016. N 4. С. 38 — 42.
21. Советское уголовное право. Часть Общая. М.: Юридическая литература, 1952. С. 248 — 249.
22. Спасович В. Учебник уголовного права. Т. I. СПб., 1863. С. 84.
23. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому уголовному праву. СПб., 1873.
24. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 321.
25. Тишкевич И.С. Приготовление и покушение по советскому уголовному праву (понятие и наказуемость). М., 1958. С. 120.
26. Уголовное уложение 1903 года. СПб., 1904. С. 90 — 92.
27. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. Издано Н.С. Таганцевым. СПб., 1912. С. 20 — 21, 829.
28. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные / Под ред. и с пред. А.А. Жижиленко. Пг., 1916.
29. Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988. С. 84.
30. Яни П.С. Устранение пробелов уголовно-правового регулирования решениями Верховного Суда // Пробелы в законодательстве и пути их преодоления: Сб. науч. ст. по итогам Междунар. науч.-практ. конференции 14 — 15 сентября 2017 г. / Под ред. В.И. Каныгина, С.В. Изосимова, А.Ю. Чупровой. Н. Новгород, 2008. С. 694.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.