Ошибка лейтенанта слейда

Просчет лейтенанта Слейда

Может, и не вполне корректно использовать творчество советских локализаторов («Просчёт лейтенанта Слейда» вместо исходного названия вестерна «Potato Fritz» (1976)), но здесь оно кажется уместным. Тем более, что и тут речь пойдёт о вестерне по имени «Белый вождь».
Это образец того, как либерально-демократические убеждения (а в искренности убеждений Томаса Майн Рида нет сомнений) и культурные штампы могут увести в сторону от матчасти, логики и хронологии – даже в том случае, когда писатель лично знаком с предметом.

Должно быть, Эдгар По знал, что говорил, называя Майн Рида «колоссальным … лжецом», но любя – авторы лично знались и дружили. Сам Эдгар тоже был не промах выдумать что-нибудь этакое, позабористей. И вообще «Хорошо, когда кто врёт весело и складно». Оба названных автора это умели.
Однако иные авторские фичи на поверку оказываются багами.
Применительно к роману «Белый вождь» это тем более удивительно, что описываемый регион Майн Риду не чужой. За десять лет жизни в Штатах он довольно долго путешествовал по Югу и по Мексике, участвовал в разудалой американо-мексиканской войнушке 1846-1848 гг., с боями дошёл до Мехико, побывал «трёхсотым» и набрал ран на все будущие болезни, познал местность на собственной шкуре и вынес массу достоверных впечатлений. К примеру, Мелвилл всего за три года морских приключений столько набрался всякого, что потом достоверно строчил четверть века про моря и заморские земли.
Но пример «Белого вождя» свидетельствует, насколько предубеждения сильнее логики и смысла.

Читаем раз:
«отцы иезуиты из миссии»
Читаем два:
«девицы Эчевариа с братом-щеголем в костюме по парижской моде – во фраке и цилиндре»
Читаем три:
«Клянусь честью, такой дерзости я еще не видывал даже в республиканском Париже!»

Что?.. Иезуиты, цилиндр, республиканский Париж в одном флаконе? Это как?

Напоминаю:
1) Иезуиты были организованно и полностью изгнаны из Новой Испании в 1767 году (экстрадиция из других колоний продолжалась до 1771-го). Можно обвинять колониальную Испанию в каком угодно разгильдяйстве, но с этой задачей она справилась блестяще.
2) Цилиндр. Изобретён в 1797-ом, популярен с 1820-го, до этого – удел фриков.
3) Республиканский Париж. Начался в 1789-ом, закончился в 1799-ом.

То есть, возвращаясь к роману, следует иметь в виду, что описываемые в нём события с иезуитами могли происходить исключительно ДО 1767 года, когда за сынами Лойолы организованно пришли, чтобы их проводить под белы рученьки. Цилиндр и Париж – нелепые анахронизмы от Майн Рида. Или его мечты. Выглядит же как монтаж реалий в стиле «косо-криво, лишь бы живо».
Далее – к 1840-ым, когда Майн Рид глубоко посетил Мексику в составе большой компании одинаково одетых мужчин, описываемые им мексиканские жестокости (коррупция, произвол, инквизиционные действия) не то чтобы канули в Лету (они там не переводятся), но изменились соответственно новой форме правления, и о временах колониальных надо было целево расспрашивать.
Зато «чёрная легенда» – пропагандистский компот из анти-католических, анти-испанских и анти-инквизиционных помоев, с детства залитый в голову любому англичанину, – у Майн Рида всегда был при себе. Каковым он и руководствовался, создавая текстовую каляку-маляку. Шотландец по происхождению, радеющий за родную Ирландию, порицающий англичан-поработителей, республиканец и слегка так руссоист в уме – по восторженному образу мыслей просто идеальный сосуд для коварной «чёрной легенды», способной вывернуть мозг и человеку покрепче. Если Хаггард изливал её на публику из бриттской подлости, то Майн Рид – наивно и искренне. Потому всё испанское и католическое в романе – мерзость и бяка, а всё американское (в Америку Майн Рид тогда восторженно веровал), дружественное американцам, блондинистое, румяное и еретическое – ня кавай.
По тексту возникает и сколько-то других вопросов, исключая разве что пейзажи, население и флору места действия – их Майн Рид видел глазами и воспроизвёл как есть. Провинцию Санта Фе де Нуэво Мексико он мог представить в уме без особых ошибок, и даже если дал бы маху на пару сотен миль – ничего серьёзного. Формально вице-королевство Новая Испания простиралась чуть не до канадской границы, но реально там обитали одни чингачгуки, испанцы эти «северные территории» осилить не могли (вспомним, что им даже шевалье Резанова выпроводить было нечем), а победоносных американцев туда и гриф костей не заносил – они как раз бодались с британской короной (1765-1783), им было некогда и некем высунуться западнее Миссисипи. Забрести в испанские владения и осесть там мог разве что отщепенец, бирюк-траппер с полусумасшедшей подругой (собственно, папа и мама главгероя).
Как в Сан-Ильдефонсо стерпели явных еретиков, т.е. не-католиков – загадка, ведь инквизицию в вице-королевстве ещё никто не отменял, а к пришлым протестантам там относились более чем подозрительно (тут Майн Рид, скрепя сердце, вынужден был применить подпорки в виде особого благоволения предыдущего коменданта крепости, т.е. о матчасти он что-то где-то помнил).
Читаем:
«Подобные случаи были редки в поселениях Новой Мексики. Но еще удивительнее было, что американец был не один: его сопровождала американка, мать Карлоса, та самая старуха, которая привлекла к себе общее внимание в день святого Иоанна. Все попытки святых отцов обратить пришельца или его жену в христианство ни к чему не привели. Старый траппер (отец Карлоса был траппером) умер, как и жил, богохульником, еретиком, и все в городе были убеждены, что его вдова общалась с дьяволом. Это был позор для церкви, и отцы иезуиты уже давно изгнали бы это светловолосое семейство, но старый комендант, предшественник Вискарры, почему-то покровительствовал ему и сдерживал благие намерения рьяных служителей церкви».
«Почему-то покровительствовал»? Да не иначе как по наущенью сатаны, близкого знакомого жены траппера. Других причин трудно назвать.
«Изгнали бы»? А как же костёр? В Мексике протестантов вешали – взамен костра, – даже после того, как они соглашались принять католичество. Ну, ещё в конце XVII века запросто, за просвещённый XVIII-ый не поручусь, но последнее аутодафе состоялось в Мексике в начале XIX века. Правда, в ту пору сжигали уже символически.
Что помешало иезуитам совершить аутодафе после кончины благодушного коменданта? Видимо, длительные запои и зависимость от азартных игр (описаны в романе). А может быть, священное убеждение Майн Рида, что светлоликих американцев трогать низзя как носителей идеалов свободы, богохульства, ереси и общения с дьяволом…
Да, и напоследок о светлоликости:
«Всаднику лет двадцать или чуть больше, он совсем не похож на своих соперников: у него светлые вьющиеся волосы и белая кожа с нежным румянцем; остальные же все без исключения смуглолицы.
– Это Карлос, охотник на бизонов! – крикнул один из присутствующих достаточно громко, чтобы его услышали все».
Каждый охотник на бизонов, большую часть времени проводящий под палящим мексиканским солнцем, как правило круглый год сохраняет белую кожу с нежным румянцем. Загар на него не ложится. Потому что он американец и родился в Голливуде, на экране.
Под конец нам предлагается поверить, что пятьсот индейских воинов по главе с румяным белокожим вождём вырезают гарнизон и как бы не всю долину подчистую, позволив уйти немногим краснокожим и редким белым.
Цитируем: «Стрелы, копья и томагавки совершили своё дело: мужчины, женщины, дети сотнями гибли под крышами своих пылающих домов».
Сотнями, Карлос.
После чего Карлос, взяв у индейцев обещанное ему золото, отправляется в Луизиану, где на берегу Ред-Ривер разводит плантацию.
Happy End, Fulfillment of the American Dream. Перебить сотни женщин и детей, залить долину кровью, прихватить золотишко и прекрасную креолку, скрыться в Луизиану от уголовной ответственности за резню и завести плантацию с чёрными рабами. Впору рукоплескать стоя.
Это вам не какой-нибудь граф Монте-Кристо с его точечным адресным мщением. This is the United States, baby. Только хардкор, только ковровое бомбометание как идеал справедливости.
Где-то вдали сияет республиканский Париж.
Занавес милосердно опускается.