С двух сторон к нему приближались прусская армия Блюхера и британская армия герцога Веллингтона. Бонапарт прекрасно понимал, что их соединение обернется для него поражением, и решил разбить противников поодиночке.
План был предельно прост — сначала атаковать пруссаков, просто потому, что они ближе, а затем покончить с британцами.
Откладывать реализацию этого замысла Наполеон не стал. Уже 16 июня французская армия атаковала Блюхера возле маленького городка Линьи, и нанесла фельдмаршалу болезненное поражение. Сам Блюхер был ранен (пусть и легко), а большая часть его сил обращена в бегство. Пруссаки потеряли сорок орудий и 20 тысяч человек. При этом Блюхер был разбит, но не разгромлен, Наполеон же, почему-то, решил, что прусский военачальник уже не представляет для него угрозы.
Он приказал маршалу Груши догнать и уничтожить остатки армии Блюхера. Таким образом 35 тысяч человек -2 пехотных и два кавалерийских корпуса -направились в погоню, а Наполеон с остальным войском двинулся встречать Веллингтона. Бонапарт еще не знал, что одержал при Линьи свою последнюю победу, и что через три дня для него все будет кончено.
Груши не стал препираться, не стал говорить, что не имеет опыта руководства такими крупными соединениями, а по-солдатски молча принял на себя новые обязанности, которые, как показало будущее, оказались для него слишком обременительными.
По словам Рональда Делдерфилда, если бы Груши «мог предвидеть будущее, он бы немедленно отказался от командования. Но Эммануэль Груши не мог знать, что впереди его не ждет ни капли славы – его ожидает только незаслуженная репутация безнадежного неудачника».
Маршал Эммануэль де Груши
Как вполне справедливо пишет Чандлер:
«Совершенно необъяснимо… почему император поставил командовать правым флангом маршала Груши – талантливого кавалерийского генерала, но мало знакомого с тактикой пехоты. И для него эта новая неизвестная задача была несоразмерной с его способностями, особенно при встрече с таким искушенным противником, как старый вояка Блюхер».
Груши продвигался слишком медленно, чем дал Блюхеру шанс сгруппироваться и построить укрепления на берегу реки близ города Вавр. Встреча двух армий состоялась 18 июня, а сражение продолжалось два дня. Груши, в итоге, одержал победу, но выиграв битву, он привел Францию к поражению в войне.
Его 35 тысяч человек были куда нужнее при Ватерлоо, где как раз в то время Наполеон терпел поражение от Веллингтона. Пруссаки, которыми командовал Иоганн фон Тилеман, продержались сутки, понесли ровно те же потери, что и французы, а затем отступили, оставив позиции. Это была стратегическая победа, ибо значительные силы французов не приняли участия в основном сражении. Груши ошибся, исполнив приказ императора, он подвел его. Штурмовал позиции пруссаков, вместо того, чтобы прийти на помощь Наполеону. В итоге, именно его Наполеон обвинит в неудаче.
МОГЛО ЛИ БЫТЬ ИНАЧЕ?
Нет. С учетом того, что Груши всегда был педантичен и не позволял себе фантазий при исполнении приказов, стараясь выполнить их точь-в-точь. Именно за эти качества Наполеон и ценил его. Известно, что маршал-как и его офицеры — слышал выстрелы около 11 утра 18 июня, но значения этому не придал и ни предпринял никаких действий по соединению с основными силами Наполеона.
Это бездействие разозлило Жерара и он закричал:
— «Монсеньор маршал, ваш долг – идти на пушки!»
Ошибка маршала Груши, который настаивает на движении в Вавр, несмотря на уговоры своих подчиненных
Иллюстрация к книге Адольфа Тьера История Консульства и империи, том 4
На это Груши произнес:
-« Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой. Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан.»
В какой-то мере ответ маршала был вполне резонным, так как никаких донесений от императора о готовящемся сражении Груши не получал. Поэтому он решил в точности выполнять приказ Наполеона о преследовании армии Блюхера, которой, увы, уже не было у Вавра.
В 16.00 он получил от Бонапарта депешу, в которой тот одобрял его движение к Вавру. Правда, письмо было написано …до начала сражения. Ничего не зная о событиях при Ватерлоо, Груши поступил так, как и должен был — выполнил полученный приказ без импровизаций и инициатив. Через час маршал получит уже другое письмо, с приказом срочно идти на соединение с основными силами. Только поздно.
Уильям Садлер. Битва при Ватерлоо. 1815
Груши уже втянулся в бой с пруссаками и не мог выйти из него. Тут, конечно, можно сетовать на логистику. Все же, в 16:00 Груши получил письмо, отправленное в 10:00, а в 17:00 — письмо, отправленное в 13:30. То есть, первое шло до него шесть часов, а второе — три с половиной. При этих вводных, в 16:00 маршал вполне мог бы получить более актуальную депешу, ту, что была отправлена позже уже во время боя. В любом случае, Груши не мог бросить позиций во время боя.
Едва ли можно считать его главным виновником поражения при Ватерлоо.
Хотя, уже ссыльный император, находясь на острове Святой Елены, посчитал именно так:
«Груши хотел оправдаться за мой счет: то, что он говорил, столь же верно, как если бы я велел привезти мне герцога Ангулемского в Париж, и он бы выполнил это повеление.
Несмотря ни на что, я уважаю Груши и именно потому называю его добродетельным врагом».
Хотя, понятно, что Груши стал жертвой ошибки Наполеона, который значительно переоценил тяжесть поражения, нанесенного им пруссакам. Не говоря уже о том, что численность войск, выделенных Груши для преследования, была чрезмерной для погони за разрозненным неприятелем. Иными словами, Бонапарт сам виноват, что начал битву при Ватерлоо без приблизительно трети своих сил.
Уильям Холмс Салливан. Захват знамени. Ватерлоо
ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ БЫ?
Общему хаосу, который, в итоге, воцарился во французской армии в ходе битвы при Ватерлоо немало способствовало то обстоятельство, что неприятель имел весомое численное преимущество: 118 тысяч против 73. Добавьте к французскому войску корпус Груши (35 тысяч человек). 118:108 — это, можно считать, равные силы.
Не говоря уже о том, что Наполеон остался без правого фланга. Правда, если бы Груши успел к Ватерлоо, он мог бы ударить Веллингтону в тыл. Непонятно, правда, сумел бы Наполеон воспользоваться этим. В последние часы битвы Бонапарт, согласно многочисленным свидетельствам людей, находившихся рядом с ним, впал в апатию и на происходящее на поле брани не реагировал. Французы, возможно, смогли бы переломить ход сражения, но не сделали этого во многом из-за того, что гениальный полководец, приведший их в Бельгию, перестал реагировать на события.
Гебхард фон Блюхер, князь Вальштадтский (1742–1819), прусский фельдмаршал, участник ряда
Наполеоновских войн. Гравюра Грегера. 1816 год
Другое дело, что, имея в своем распоряжении все силы к началу баталии, Наполеон вполне мог бы выиграть битву. И тогда император вступил бы в Брюссель, оккупировал бы Бельгию и Голландию, а затем начал бы масштабное вторжение в Пруссию. Изменилось бы от этого немногое. Пожалуй, что только вокзал Ватерлоо в Лондоне носил бы теперь другое название. У корсиканца практически не оставалось козырей против новой коалиции. Теперь он не мог рассчитывать даже на многих своих бывших сторонников.
Между тем армии Веллингтона и Блюхера были лишь авангардом коалиции. В игру еще не вступили Австрия и Россия, имевшая в своем распоряжении миллионную армию. Да и Пруссия с Англией еще сохраняли бы шансы вернуться на арену, не говоря уже о том, что британский флот по-прежнему имел огромное преимущество над флотом Наполеона и в любой момент мог начать блокаду всех французских портов.
Роберт Александр Хиллингфорд. Встреча Веллингтона и Блюхера перед битвой при Ватерлоо
Как писал позднее академик Евгений Тарле:
«Если даже, не вникая и не критикуя, принять без малейших возражений, с полной готовностью тезис, что не будь таких-то случайностей, Наполеон выиграл бы битву под Ватерлоо, то все равно главный результат всей этой войны был бы тот же самый: империя погибла бы, потому что Европа только начинала развертывать все свои силы, а Наполеон уже окончательно истощил и свои силы и военные резервы».
Алексей Дурново
https://diletant.media/articles/44893378/
Jean-Sebastien Rouillard. Emmanuel, marquis de Grouchy
Как мы помним из предыдущей статьи Эммануэль Груши. «Ворчун», преданный Бонапарту, из-за ранения этот генерал не принимал никакого участия в трагических событиях, которые привели к первому отречению Наполеона. Таким образом, он был одним из немногих людей, не предавших своего императора. Лишь после отъезда Наполеона на остров Эльба Груши принёс присягу Людовику XVIII. А потом пришло известие о прибытии Бонапарта во Францию и его стремительном движении к столице. От острова Эльба Наполеон отплыл 26 февраля 1815 года.
Джозеф Боме. Наполеон покидает Эльбу
1 марта бриг «Непостоянный» с Бонапартом на борту подошёл к бухте Жуан, расположенной близ города Антиб (здесь родился один из его генералов – Оноре Шарль Рей, который в 1847 году стал маршалом Франции).
Карл Генрих Раль. Высадка Наполеона в бухте Жуан
И уже 20 числа того же месяца Наполеон вступил в Париж, снова став полновластным императором.
Груши в период «Ста дней»
После возвращения Наполеона Груши сразу же перешёл на его сторону. Именно он арестовал в Лионе пытавшегося организовать роялистское сопротивление герцога Луи Ангулемского, племянника Людовика XVIII (во время Июльской революции 1830 года он на 20 минут стал королём Людовиком XIX). Именно за эти решительные действия Груши, кстати, и получил от Бонапарта звание маршала, а также титул пэра Франции.
Скоро стало понятно, что новой войны не избежать. Подбирая кадры для армии, Наполеон вначале предполагал использовать Груши в качестве командующего кавалерией. Однако после сражении при Линьи, в котором была одержана победа над армией Блюхера, император поручил этому маршалу преследовать пруссаков.
Силы Груши были выделены весьма значительные, но при этом недостаточные для полноценного сражения с прусской армией: два пехотных и два кавалерийских корпуса общей численностью до 33-х тысяч человек.
Французский военный историк Анри Лашук писал:
«Наполеон назначил маршалом и поставил во главе армии Груши, одного из победителей Гогенлиндена, блестящего кавалериста во Фридланде, Бородино, в Шампани… никогда не командовавшего армией.»
О том же можно прочитать и у Стефана Цвейга:
«Груши не герой и не стратег, а только надежный, преданный, храбрый и рассудительный командир.»
И британец Дэвид Чандлер недоумевает:
«Совершенно необъяснимо… почему император поставил командовать правым флангом маршала Груши – талантливого кавалерийского генерала, но мало знакомого с тактикой пехоты. И для него эта новая неизвестная задача была несоразмерной с его способностями, особенно при встрече с таким искушенным противником, как старый вояка Блюхер.»
Позже Груши упрекали в том, что он, никогда до той поры не командовавший столь крупным соединением, не стал отказываться, ссылаясь на отсутствие опыта. Однако, согласитесь, что опыт полководец может приобрести лишь в боях, и генерал, добровольно отказывающийся от такой возможности, вряд ли имеет право вообще служить в армии. Так или иначе, именно Груши Наполеон объявил виновным в главном поражении своей жизни при Ватерлоо, назвав в своих воспоминаниях «добродетельным врагом». Авторитет Бонапарта был столь велик, что все поверили в это.
Версия, предложенная Наполеоном, была проста и понятна: недалёкий и ограниченный Груши, несмотря на изменившуюся обстановку, вопреки требованиям своих генералов продолжает выполнять устаревший приказ. Именно его отказ вести свои войска на помощь основной армии и стал причиной поражения уже практически победившего Бонапарта. И Александр Герцен в мемуарной хронике «Былое и думы» (1864 г.) не оригинален, описывая события тех дней:
«Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона с Блюхером в минуту победы под Ватерлоо, я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Эта спокойная, британская, не обещающая ничего светлого фигура – и этот седой, свирепо-добродушный немецкий кондотьер. Ирландец на английской службе, человек без отечества – и пруссак, у которого отечество в казармах, – приветствуют радостно друг друга; и как им не радоваться, они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились. И отчего?.. Оттого, что Блюхер поторопился, а Груши опоздал! Сколько несчастий и слез стоила народам эта победа! А сколько несчастий и крови стоила бы народам победа противной стороны?»
Веллингтон и Блюхер у Ватерлоо
Не менее категоричен и Николай Чернышевский, который годом ранее писал в романе «Что делать?»:
«Обстоятельства были так трудны, что Марья Алексевна только махнула рукою. То же самое случилось и с Наполеоном после Ватерлооской битвы, когда маршал Груши оказался глуп, как Павел Константиныч, а Лафайет стал буянить, как Верочка: Наполеон тоже бился, бился, совершал чудеса искусства, – и остался не при чем, и мог только махнуть рукой и сказать: отрекаюсь от всего, делай, кто хочет, что хочет и с собою, и со мною.»
Однако не всё было так просто. При тщательном изучении обстоятельств этой катастрофы выясняется, что именно Бонапарт совершил целый ряд ошибок, ставших роковыми и для него, и для его империи.
Прежде всего, ошибочным было решение о разделении армии, от которого предостерегал Сульт. Наполеон тогда легкомысленно ответил ему:
«Вы считаете Веллингтона сильным полководцем лишь потому, что он смог победить Вас. А я говорю Вам, что он слабый полководец и что у англичан плохая армия. Мы с ними быстро разделаемся.»
Во-вторых, приказ о преследовании армии Блюхера был отдан слишком поздно. После победы у Линьи Наполеон заявил, что дальнейшие указания он даст утром. Груши сам поручил кавалерийским генералам Пажолю и Эксельмансу провести разведку и выяснить направление движения отступающих пруссаков. Когда рассвело, было заявлено, что императору не здоровится. Пришедшие в штаб генералы были встревожены и полны нехороших предчувствий. Доминик-Рене Вандам сказал:
«Наполеона, которого мы знали, больше нет, вчерашний успех ни к чему не приведет.»
Генерал Жерар позже назвал бездействие Бонапарта «непостижимым и непоправимым».
А в это время пруссаки разделились: главные силы армии направились к Вавру, и лишь около 8 тысяч из них двигались к Намюру. Именно этот второй отряд и обнаружили разведчики Пажоля.
Наконец, Бонапарт принял своё роковое решение, и Груши готов был сразу же броситься в погоню за Блюхером. Однако Наполеон вначале непонятно зачем заставил его сопровождать себя при осмотре поля боя в Линьи. При этом разговор шёл не о плане дальнейших действий, что было бы логичным, а о новом правительстве Франции, вопросах большой политики и даже об «ужасах войны». Именно в это время пришли известия от генерала Пажоля, видевшего пруссаков на дороге к Намюру, и от генерала Эксельманса, сообщавшего о больших отрядах неприятеля у Жамблу. И Наполеон, наконец, отдал приказ начать преследование армии Блюхера. А пруссаки в своём движении уже опережали Груши на 15 часов.
На этом кадре из фильма «Ватерлоо» (1969 г.) мы видим маршала Груши, получившего приказ начать преследование Блюхера. В роли Груши – Шарль Милло
Груши должен был двигаться к Жамблу, выслав разведывательные отряды к Намюру и Маастрихту.
Маршал, ещё недавно рвавшийся в погоню за Блюхером, уже изменил своё мнение, полагая, что время упущено и потому лучше не разделять армию и держать все её части вместе. К тому же Груши понимал, что выделенных ему сил недостаточно для сражения с пруссаками. И он был прав. Корпус Тильманна (около 22 тысяч человек), замеченный у Жамблу, понёс лишь небольшие потери в битве при Линьи. А корпус Бюлова вообще не вступал в бой, и по численности был практически равен войскам, которые выделил Груши Бонапарт. И совсем рядом была ещё и основная армия пруссаков во главе с Блюхером. В общем, Груши был отправлен преследовать противника, силы которого превосходили его собственные более чем в три раза. Трудно сказать, на что надеялся император, отдавая приказ
«энергично преследовать пруссаков, атаковать их арьергард и стоять так близко к ним, чтобы не терять их из виду.»
Вероятно, он полагал, что пруссаки полностью разбиты, деморализованы и должны бежать при одном только виде французских солдат.
Приказывать Бонапарту было легко, однако Груши смог организовать движение вверенных ему частей к Жамблу лишь ближе к вечеру 17 июня. А основные силы Блюхера уже к полудню того дня были сконцентрированы у Вавра. Движение частей Груши замедляли размытые дождём дороги и усталость солдат, что, впрочем, вряд ли может служить оправданием: ведь прусские корпуса находились в том же положении.
Около 22:00 того же дня Груши сообщает императору, что он занял Жамблу, а также о том, что одна из колонн пруссаков движется к Вавру и, видимо, намеревается соединиться с войсками Веллингтона. Наполеон не придал этому письму большого значения и оставил его без ответа. Это невнимание к донесению Груши стало ещё одной ошибкой постаревшего Бонапарта. Д. Чандлер писал:
«Если бы он реагировал даже просто с обычной скоростью и осторожностью и приказал бы Груши направиться в Оэн, тогда только один корпус армии Блюхера, в лучшем случае, мог бы участвовать в битве при Ватерлоо.»
В 6 часов утра 18 июня Груши снова пишет Наполеону и сообщает ему, что пруссаки отступают к Брюсселю, где намерены присоединиться к армии Веллингтона. А Блюхер уже в 4 часа отдал приказ Бюлову вести свой корпус к плато Мон-Сен-Жан (близ Ватерлоо) – на соединение с Веллингтоном. За ним должны были следовать остальные корпуса прусской армии. У Вавра остался лишь корпус генерала Тильмана, которому было приказано сдерживать французов любой ценой и, возможно, долго.
В 11:35 утра Груши и его генералы услышали артиллерийскую канонаду: это было начало сражения при Ватерлоо, о котором было рассказано в статье «Храбрейший из храбрых». Маршал Ней: от Лютцена до Ватерлоо.
Бельгийские крестьяне, которых спросили о предполагаемом месте стрельбы, указали на плато Мон-Сен-Жан. Генерал Жерар, командовавший одним из приданных Груши корпусов, потребовал вести войска на помощь императору. Его поддержал глава военных инженеров – генерал Валязэ. Генерал Бальту, командовавший артиллерией, возражал им, ссылаясь на трудности перемещения пушек по раскисшим после дождя дорогам. Груши заявил:
«Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой. Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан.»
Ответ маршала был вполне разумным и весьма логичным, но бывают моменты, когда логика и разум должны уступить интуиции.
Ошибка маршала Груши, который настаивает на движении в Вавр. Иллюстрация к труду А. Тьера Истории Консульства и империи (том 4)
Впрочем, Клаузевиц вовсе не считал поведение Груши ошибочным, утверждая, что в тех обстоятельствах, не зная об истинном состоянии дел, зато имея на руках чёткий план главнокомандующего, маршал просто не мог поступить иначе:
«Это было бы против всякой теории и практики.»
Прошло 4 часа – и Груши получил приказ за подписью Сульта (начальник штаба французской армии). В нём говорилось о необходимости движения к Вавру. Теперь Груши был полностью уверен в правильности своих действий. А в это время пруссаки уже атаковали правый фланг армии Бонапарта. Ещё через час Груши доставят другое письмо – с приказом идти на соединение с главной армией. Первое было отправлено в 10:00, второе – в 13:30. Но войска Груши уже вступили в бой с пруссаками и не могли так просто выйти из него. Груши атаковал отчаянно сопротивлявшийся корпус Тильмана и к вечеру сумел разгромить его. Уверенный в победе императора, он готовился идти на Брюссель – и в это время прибыл адъютант с известием о катастрофе. Очевидцы утверждают, что осознавший свою ошибку маршал заплакал. А ситуация была очень серьёзной: прусская армия уже шла к Вавру, чтобы отрезать войска Груши от границы с Францией. И вот теперь этот маршал действовал практически безупречно. 20 июня он разбил у Намюра вставшие на его пути корпуса Тильмана и Пирха. Затем, искусно маневрируя, благополучно привёл свою армию во Францию. На острове Святой Елены Наполеон признал:
«Переход Груши от Намюра до Парижа – один из самых блистательных подвигов войны 1815 г. Я уже думал, что Груши с его сорока тысячами солдат потерян для меня, и я не смогу вновь присоединить их к моей армии за Валансьеном и Бушеном.»
Но мог ли Груши и в самом деле изменить ход истории, вовремя приведя свои войска к Ватерлоо? При взгляде на карту мы видим, что его армия находилась примерно в 30 километрах от поля боя. Однако реальное расстояние было больше, так как войска могли двигаться только по дорогам, состояние которых после дождя было далеко не лучшим. Невозможно было опередить, либо остановить всю прусскую армию. Тем не менее, у Груши был шанс отвлечь на себя хотя бы часть прусских войск. Однако в настоящее время общепризнанным считается мнение, что победа Наполеона при Ватерлоо лишь на короткое время отсрочила бы его окончательное падение. Е. Тарле, например, так писал об этом:
«Если даже, не вникая и не критикуя, принять без малейших возражений, с полной готовностью тезис, что… Наполеон выиграл бы битву под Ватерлоо, то все равно главный результат всей этой войны был бы тот же самый: империя погибла бы, потому что Европа только начинала развертывать все свои силы, а Наполеон уже окончательно истощил и свои силы, и военные резервы.»
Последние годы жизни маршала Груши
После второго отречения Наполеона, попавший в проскрипционные списки Груши был вынужден бежать из Франции в США. На родину он вернулся благодаря содействию Даву в 1820 году. Маршальское звание за ним признано не было. Лишь после Июльской революции 1830 года Луи-Филипп возвратил Груши и звание маршала, и титул пэра Франции. Однако никакого поста он не получил и от нового короля. Эммануэль Груши тихо и незаметно жил ещё 17 лет.
29 мая 1847 года, возвращаясь из поездки в Италию, он скончался в небольшом городке Сен-Этьенн. Похоронен был на кладбище Пер-Лашез, на котором можно увидеть могилы многих других маршалов Бонапарта.
Могила маршала Груши на кладбище Пер-Лашез
А вот сердце этого маршала захоронено в соборе парижского Дома инвалидов (где, помимо прочих, находятся могилы Наполеона, его единственного законного сына и двух братьев императора).
В 1882 году в городе Сент-Этьен были построены казармы для двух кирасирских эскадронов. Они получили имя Груши, но сильно пострадали во время II мировой войны. Восстанавливать их не стали. Сейчас на этом месте находится… городской плавательный бассейн, который сохранил имя маршала – Piscine Grouchy.
С двух сторон к нему приближались прусская армия Блюхера и британская армия герцога Веллингтона. Бонапарт прекрасно понимал, что их соединение обернется для него поражением, и решил разбить противников поодиночке.
План был предельно прост — сначала атаковать пруссаков, просто потому, что они ближе, а затем покончить с британцами.
Откладывать реализацию этого замысла Наполеон не стал. Уже 16 июня французская армия атаковала Блюхера возле маленького городка Линьи, и нанесла фельдмаршалу болезненное поражение. Сам Блюхер был ранен (пусть и легко), а большая часть его сил обращена в бегство. Пруссаки потеряли сорок орудий и 20 тысяч человек. При этом Блюхер был разбит, но не разгромлен, Наполеон же, почему-то, решил, что прусский военачальник уже не представляет для него угрозы.
Он приказал маршалу Груши догнать и уничтожить остатки армии Блюхера. Таким образом 35 тысяч человек -2 пехотных и два кавалерийских корпуса -направились в погоню, а Наполеон с остальным войском двинулся встречать Веллингтона. Бонапарт еще не знал, что одержал при Линьи свою последнюю победу, и что через три дня для него все будет кончено.
Груши не стал препираться, не стал говорить, что не имеет опыта руководства такими крупными соединениями, а по-солдатски молча принял на себя новые обязанности, которые, как показало будущее, оказались для него слишком обременительными.
По словам Рональда Делдерфилда, если бы Груши «мог предвидеть будущее, он бы немедленно отказался от командования. Но Эммануэль Груши не мог знать, что впереди его не ждет ни капли славы – его ожидает только незаслуженная репутация безнадежного неудачника».
Маршал Эммануэль де Груши
Как вполне справедливо пишет Чандлер:
«Совершенно необъяснимо… почему император поставил командовать правым флангом маршала Груши – талантливого кавалерийского генерала, но мало знакомого с тактикой пехоты. И для него эта новая неизвестная задача была несоразмерной с его способностями, особенно при встрече с таким искушенным противником, как старый вояка Блюхер».
Груши продвигался слишком медленно, чем дал Блюхеру шанс сгруппироваться и построить укрепления на берегу реки близ города Вавр. Встреча двух армий состоялась 18 июня, а сражение продолжалось два дня. Груши, в итоге, одержал победу, но выиграв битву, он привел Францию к поражению в войне.
Его 35 тысяч человек были куда нужнее при Ватерлоо, где как раз в то время Наполеон терпел поражение от Веллингтона. Пруссаки, которыми командовал Иоганн фон Тилеман, продержались сутки, понесли ровно те же потери, что и французы, а затем отступили, оставив позиции. Это была стратегическая победа, ибо значительные силы французов не приняли участия в основном сражении. Груши ошибся, исполнив приказ императора, он подвел его. Штурмовал позиции пруссаков, вместо того, чтобы прийти на помощь Наполеону. В итоге, именно его Наполеон обвинит в неудаче.
МОГЛО ЛИ БЫТЬ ИНАЧЕ?
Нет. С учетом того, что Груши всегда был педантичен и не позволял себе фантазий при исполнении приказов, стараясь выполнить их точь-в-точь. Именно за эти качества Наполеон и ценил его. Известно, что маршал-как и его офицеры — слышал выстрелы около 11 утра 18 июня, но значения этому не придал и ни предпринял никаких действий по соединению с основными силами Наполеона.
Это бездействие разозлило Жерара и он закричал:
— «Монсеньор маршал, ваш долг – идти на пушки!»
Ошибка маршала Груши, который настаивает на движении в Вавр, несмотря на уговоры своих подчиненных
Иллюстрация к книге Адольфа Тьера История Консульства и империи, том 4
На это Груши произнес:
-« Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой. Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан.»
В какой-то мере ответ маршала был вполне резонным, так как никаких донесений от императора о готовящемся сражении Груши не получал. Поэтому он решил в точности выполнять приказ Наполеона о преследовании армии Блюхера, которой, увы, уже не было у Вавра.
В 16.00 он получил от Бонапарта депешу, в которой тот одобрял его движение к Вавру. Правда, письмо было написано …до начала сражения. Ничего не зная о событиях при Ватерлоо, Груши поступил так, как и должен был — выполнил полученный приказ без импровизаций и инициатив. Через час маршал получит уже другое письмо, с приказом срочно идти на соединение с основными силами. Только поздно.
Уильям Садлер. Битва при Ватерлоо. 1815
Груши уже втянулся в бой с пруссаками и не мог выйти из него. Тут, конечно, можно сетовать на логистику. Все же, в 16:00 Груши получил письмо, отправленное в 10:00, а в 17:00 — письмо, отправленное в 13:30. То есть, первое шло до него шесть часов, а второе — три с половиной. При этих вводных, в 16:00 маршал вполне мог бы получить более актуальную депешу, ту, что была отправлена позже уже во время боя. В любом случае, Груши не мог бросить позиций во время боя.
Едва ли можно считать его главным виновником поражения при Ватерлоо.
Хотя, уже ссыльный император, находясь на острове Святой Елены, посчитал именно так:
«Груши хотел оправдаться за мой счет: то, что он говорил, столь же верно, как если бы я велел привезти мне герцога Ангулемского в Париж, и он бы выполнил это повеление.
Несмотря ни на что, я уважаю Груши и именно потому называю его добродетельным врагом».
Хотя, понятно, что Груши стал жертвой ошибки Наполеона, который значительно переоценил тяжесть поражения, нанесенного им пруссакам. Не говоря уже о том, что численность войск, выделенных Груши для преследования, была чрезмерной для погони за разрозненным неприятелем. Иными словами, Бонапарт сам виноват, что начал битву при Ватерлоо без приблизительно трети своих сил.
Уильям Холмс Салливан. Захват знамени. Ватерлоо
ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ БЫ?
Общему хаосу, который, в итоге, воцарился во французской армии в ходе битвы при Ватерлоо немало способствовало то обстоятельство, что неприятель имел весомое численное преимущество: 118 тысяч против 73. Добавьте к французскому войску корпус Груши (35 тысяч человек). 118:108 — это, можно считать, равные силы.
Не говоря уже о том, что Наполеон остался без правого фланга. Правда, если бы Груши успел к Ватерлоо, он мог бы ударить Веллингтону в тыл. Непонятно, правда, сумел бы Наполеон воспользоваться этим. В последние часы битвы Бонапарт, согласно многочисленным свидетельствам людей, находившихся рядом с ним, впал в апатию и на происходящее на поле брани не реагировал. Французы, возможно, смогли бы переломить ход сражения, но не сделали этого во многом из-за того, что гениальный полководец, приведший их в Бельгию, перестал реагировать на события.
Гебхард фон Блюхер, князь Вальштадтский (1742–1819), прусский фельдмаршал, участник ряда
Наполеоновских войн. Гравюра Грегера. 1816 год
Другое дело, что, имея в своем распоряжении все силы к началу баталии, Наполеон вполне мог бы выиграть битву. И тогда император вступил бы в Брюссель, оккупировал бы Бельгию и Голландию, а затем начал бы масштабное вторжение в Пруссию. Изменилось бы от этого немногое. Пожалуй, что только вокзал Ватерлоо в Лондоне носил бы теперь другое название. У корсиканца практически не оставалось козырей против новой коалиции. Теперь он не мог рассчитывать даже на многих своих бывших сторонников.
Между тем армии Веллингтона и Блюхера были лишь авангардом коалиции. В игру еще не вступили Австрия и Россия, имевшая в своем распоряжении миллионную армию. Да и Пруссия с Англией еще сохраняли бы шансы вернуться на арену, не говоря уже о том, что британский флот по-прежнему имел огромное преимущество над флотом Наполеона и в любой момент мог начать блокаду всех французских портов.
Роберт Александр Хиллингфорд. Встреча Веллингтона и Блюхера перед битвой при Ватерлоо
Как писал позднее академик Евгений Тарле:
«Если даже, не вникая и не критикуя, принять без малейших возражений, с полной готовностью тезис, что не будь таких-то случайностей, Наполеон выиграл бы битву под Ватерлоо, то все равно главный результат всей этой войны был бы тот же самый: империя погибла бы, потому что Европа только начинала развертывать все свои силы, а Наполеон уже окончательно истощил и свои силы и военные резервы».
Алексей Дурново
https://diletant.media/articles/44893378/
Когда я впервые узнал про «ошибку Груши»,
то крайне вознегодовал на этого наполеоновского маршала, своей нерасторопностью прервавшего карьеру Императора французов, когда ему, казалось, удалось во второй раз схватить Фортуну за чупрын, чтобы потащить её и себя к новым высотам…
Естественно, я мысленно переигрывал Ватерлоо, когда, вместо пруссаков, на обагрённом обильной кровью поле появлялась свежая французская дивизия, которая решала исход поединка: теснимые англичане отходили по всему фронту, постепенно пускаясь в беспорядочное бегство. Маленький капрал устало встречал ещё один свой триумф. Европа вновь оказалась у его ног – будто не было позора сдачи Парижа Мармоном и Мортье, Первого отречения и удаления на остров Эльбу.
Однако впоследствии, когда стала известной подробная расстановка сил и соотношение потенций у противоборствующих сторон, мой прежний энтузиазм начал неуклонно угасать.
И действительно, каково наиболее вероятное развитие событий, случись Наполеону победить 18 июня 1815 года?
Разгром Веллингтона, сколь бы ни было приятно утереть нос спесивому бритту, привыкшему в Испании первенствовать над неблестящими соперниками, — это отнюдь не конец кампании. По большому счёту, это даже не дебют, а прелюдия к дебюту, поскольку на территории тогдашнего Нидерландского королевства остаётся ведомая Блюхером прусская армия.
Обескровленные упорной борьбой с англичанами французы вряд ли способны на следующий же день повторить Ватерлоо – но теперь уже для подданных Фридриха-Вильгельма. Им необходимо какое-то время, чтобы перегруппироваться и подтянуть резервы, предоставив Блюхеру фору в несколько часов.
Поскольку на дворе не 1806 год, и о том, сколь опасен на поле боя Наполеон, известно более чем хорошо, действия прусского командующего предугадать нетрудно: едва получив известие о поражении англичан, Блюхер не станет испытывать судьбу, рассчитывая одним ударом взять все лавры победителя Величайшего полководца, и прикажет отступать – в Германию, справедливо надеясь прикрыться Рейном.
Единственное, что достанется на долю Наполеона, прояви он нечеловеческую настойчивость, заставляя войска, которые только что выиграли жестокую и трудную битву, броситься в погоню – это некоторое количество прусских арьергардов, что будет, естественно, слабым утешением: Блюхер улизнул.
Дальнейшее же – разыгрывается, как по нотам. Пруссаки стают лагерем – где-нибудь на уровне Кобленца, после чего спокойно дожидаются подхода русской и австрийской армий. Наступления Наполеона можно не опасаться: во Франции война воспринимается как оборонительная, и ещё один поход в Европу вряд ли будет пользоваться поддержкой. «Враг отброшен от пределов Отечества, — что ещё надо?»
Оправившись от первых неприятностей, несокрушимая машина Седьмой коалиции уже не даст сбоев. К концу сентября – началу октября на правом берегу Рейна будет собрана исполинская армия вторжения, которая, несколькими колоннами, двинется во Францию, имея своей целью Париж. Таким образом, Кампания 1814 года окажется разыгранной ещё раз, но, в данном случае, учитывая накопленный опыт, без лишних колебаний, промедлений и задержек.
У Наполеона, сколь бы гениальным он ни был, остаются минимальные возможности для контригры. Иначе говоря, накатывающаяся русско-прусско-австрийская лавина открывает перед ним два варианта. Либо попытаться защитить столицу на северо-восточных подступах и быть раздавленным массой интервентов (союзникам в этом случае не надо что-то мудрить с тактикой, достаточно устроить битву на истощение, атакуя в продолжение всего дня: к вечеру у французов просто не останется боеспособных частей); либо отдать Париж и расписаться в собственной неспособности защитить Родину. Безусловно, падение столицы ещё не означает автоматического окончания кампании: можно отступить – в Бретань, Наварру, Нарбон. Однако, каков бы ни был избран маршрут, это будет означать одно: император Наполеон закончился, случилось ли формальное отречение, или соответствующая бумага ещё не подписана.
Таким образом, вне зависимости от того, как именно повернулось бы военное счастье под Ватерлоо, для Наполеона исход был предопределён: против объединённой, отмобилизованной Европы, чьи монархи твёрдо решили покончить с корсиканским выскочкой, у него не было никаких шансов. Он мог проиграть сразу (как это случилось в истории), мог проиграть спустя какое-то время, но конец его как французского властителя был неизбежен. Это просто стоило бы – и Франции, и её врагам – много дороже, и только.
Именно поэтому маршал Эммануэль Груши заслуживает не поношения, но доброго слова: пусть невольно, но он положил предел кровопролитию в Европе, поставив точку в том, что нам известно как «Наполеоновские войны».
С захватом Ле-Э-Сента положение для союзников осложнилось. После того, как на ферму была стянута французская артиллерия, она стала плацдармом для атак на позиции армии Веллингтона. Именно теперь Наполеон пустил в дело свой последний резерв, Императорскую Гвардию: два полка гренадер и два полка егерей Старой гвардии, командир генерал Фриан; такие же подразделения Средней гвардии, командир граф Моран. Бригады Молодой гвардии под началом генерала Дюэма уже сражались за Планшенуа.
Гибель императорской гвардии при Ватерлоо
Александр АВЕРЬЯНОВ
Несколько слов о многострадальном маршале Груши. В полдень, когда его войска ещё не успели слишком далеко продвинуться по дороге на Вавр, Груши и его подчиненные услышали звуки громкой артиллерийской канонады со стороны Ватерлоо.
Ошибка маршала Груши, который настаивает на движении в Вавр, несмотря на уговоры своих подчиненных
Иллюстрация к книге Адольфа Тьера История Консульства и империи, том 4
Генералы Жерар и Вандам упрекнули командующего в бездействии и попытались убедить его немедленно идти на гром пушек. Когда Жерар попросил отпустить хотя бы его, маршал отказал, сказав, что получил приказ от императора вступить в бой с пруссаками у Вавра, и заметил, что было бы роковой ошибкой разделять его войска.
Да, маршал Груши не был таким, как самый блистательный из молодых полководцев Республики генерал Луи Шарль Антуан Дезе, который вернулся, нарушив приказ, на грохот канонады под Маренго, и обеспечил ценой своей жизни победу Бонапарту в сражении, ставшем одним из самых легендарных в его реестре. Его звали Эммануэль Груши, он был исполнительным и педантичным генералом, успевшим стать последним маршалом империи. В четыре часа пополудни он получил уже известный нам первый приказ от маршала Сульта, и, убедившись, что действует строго в соответствии с пожеланиями императора, с присущим усердием принялся их выполнять. Когда же вечером около шести часов прибыл посыльный с приказом от Наполеона о необходимости пробиваться его корпусу на соединение с основными силами французской армии, Груши уже втянулся в жестокий бой под Вавром против части прусской армии под командованием генерала Тильмана. Блюхер попросил Тильмана держаться как можно дольше, считая, что его поражение в Вавре не будет иметь значения, если мы победим здесь.
Битва при Ватерлоо
Атака французов, предпринятая в половине восьмого, должна была прорвать центр Веллингтона, и отбросить его назад, не давая соединиться с Блюхером. Наполеон был уверен в том, что главнокомандующий союзными войсками исчерпал все свои резервы и они не выдержат мощную атаку пехоты. С резервами на самом деле было туго, но Железный герцог смог перегруппировать свои войска. Он переместил к центру из Брен-Л’Алле нидерландскую пехоту генерала Шассе, от Папелотта – кавалерийские бригады Вивиана и Ванделёра, от Угумона – несколько батальонов браунгшвейской пехоты.
Герцог Веллингтон
Роберт Александр ХИЛЛИНГФОРД
Кроме этого, Артур Веллингтон отдал свои распоряжения перед последней атакой противника: командующий потребовал, чтобы все союзные войска залегли под защитой укрытий, и настоятельно рекомендовал не открывать огонь до особого распоряжения, а, начав стрельбу, стрелять до последнего заряда. Британская гвардейская бригада Мейтланда, нидерландская бригада Шассе, кавалерия Вивиана и Ванделёра, а также пехотные бригады Эдама, Колина Хэллкета и брауншвейгцы Дитмерса при поддержке трёх артиллерийских батарей готовы были встретить французов.
Наполеон и старая гвардия перед последней битвой при Ватерлоо
Эрнест КРОФТС
Наполеон и Императорская гвардия, битва при Ватерлоо
Гарри ПЭЙН
Ватерлоо. Последняя атака Старой гвардии
Императорская гвардия стройными рядами двигалась по склонам плато. Черная масса гренадеров Императорской гвардии надвигалась от Бель-Альянса под звуки музыки, во главе стоял сам великий Наполеон. Пехота построилась в колонны и двинулась между Угомоном и Ла-Э-Сентом. Сначала Наполеон шёл во главе войск, но затем уступил место маршалу Нею, а сам остался в гравийном карьере. Наполеон благословил своих гвардейцев, указав взмахом руки направление их движения. Одновременно французские батареи через головы пехоты начали шквальный огонь по британским позициям, а солдаты Донзело дружно бросились в атаку против центра англичан и несколько левее. Тридцать орудий противника открыли по ним ответный огонь двойной шрапнелью. Под Неем погибла пятая лошадь.
Марш Французских гренадер против британской пехоты
Фридрих КАМП
Атака полков средней гвардии против центра армии Веллингтона при Ватерлоо
Джузеппе РАВА
Три батальона Старой Гвардии выдвинулись вперед и сформировали вторую линию атаки, они остались в резерве и лично не атаковали союзную армию. Пройдя шквал шрапнели и пуль, 3000 солдат Средней Гвардии западнее Ла-Э-Сента разделились на три колонны. Под удары первой из них попали британские 30-й и 73-й полки, не выдержавшие атаки. Из последних сил держалась пехотная бригада Колина Хэллкота, вдохновляемая командиром, державшим в руках знамя 33 полка.
Атака дивизии голландского генерала Дэвида Хендрика Шассе при Ватерлоо
Ян Хойнк ван ПАПЕНДРЕХТ
На помощь пришла голландская дивизия Дэвида Шассе, которая, став на пути французов, открыла артиллерийский огонь по флангу гренадер. А когда это не принесло успеха, генерал Шассе начал атаку и остановил французскую колонну.
Атака императорской гвардии на плато Мон-Сен-Жан
Жан ОЖ
Несколько западнее удар второй колонны наполеоновской гвардии пришёлся по позициям британской гвардейской бригады Перегрина Мейтленда, а также сражавшейся правее 3-й бригады лёгкой пехоты генерала Адамса. Дабы не попасть под убийственный огонь французской артиллерии гвардейцы Мейтленда ожидали противника, развернувшись в четыре линии и укрывшись в нескошенном поле пшеницы за насыпью. Как только колонна императорской гвардии начала подниматься по склону к позициям англичан, французским артиллеристам пришлось прекратить стрельбу, чтобы не подвергать опасности своих товарищей. А английские канониры, наоборот, палили вовсю, прореживая ряды противника.
Инцидент в битве при Ватерлоо в 1815 году
Мейтленд, сейчас ваше время
Томас Джонс БАРКЕР
Колонну вели французские генералы, маршал Ней шёл с саблей в руке. Подъём на холм уже заканчивался, а врага не было видно, только вдали в густом дыму виднелась группа всадников. Когда до залегших британцев оставалось шагов пятьдесят, из этой группы раздался голос, перекрывший грохот сражения: Теперь, Мейтленд, настал ваш час! и далее: Гвардия! Встать!
Атака гвардии на каре
Дэннис ДАЙТОН
Битва при Ватерлоо
Дэннис ДАЙТОН
Как будто из-под земли навстречу французским егерям выросли полторы тысячи гвардейцев, построенных в четыре ровные линии, которые встретили остолбеневших французов ружейными залпами, сразившими наповал более трёхсот ветеранов. Замешательство было полнейшим. Попытки офицеров развернуть строй и дать достойный ответ, закончились неудачей. На французов обрушивался один залп за другим, а затем вся бригада Мейтленда ринулась в штыковую атаку. Егеря дрогнули, их строй моментально смешался, они превратились в обезумевшую толпу, в панике устремившуюся вниз по холму. Англичане некоторое время продолжали преследование, но затем вернулись на свои позиции, чтобы отбить атаку следующей колонны.
52-й полк лёгкой пехоты захватывает французскую батарею вечером 18 июня 1815 года
Эрнест КРОФТС
Третья колонна императорской гвардии также храбро шла вперёд под огнем артиллерии англичан. Её встретила бригада Адамса, практически также, как и до этого гвардия Мейтленда. Пехотинцы Адамса обрушили ураганный огонь на левый фланг колонны, которая, сломав строй, обратилась в бегство. В это же время полковник Джон Колборн повёл вперёд 52-й полк, чтобы атаковать с фланга последний подошедший егерский батальон Императорской гвардии, который преодолел склон холма и уже почти добрался до его гребня. Жестокая перестрелка длилась всего несколько минут и стоила только полку 150 человек. 52-й полк вынудил французскую гвардию отступать без остановки: Наверное, в истории невозможно найти другой пример, когда столь малая сила, как та, которой управлял Колборн, оказала бы столь значительное влияние на исход великой битвы.
Блюхер у Ватерлоо 18 июня 1815 года
Георг БЛЯЙБТРОЙ
Несколько припозднился к полю боя I корпус генерала фон Цитена. Попавшиеся ему навстречу толпы раненых и дезертиров возле Мон-Сен-Жана он принял за отступавшую армию Веллингтона и поэтому не торопился ввязываться в сражение, а повернул на юг к Планшенуа. К счастью, барон Мюффлинг, увидев это кульбит Цитена, помчался за ним вослед и вернул назад.
Прусская кавалерийская атакует бегущих французов
Чарльз Тернер УОРРЕН
Прусские егеря в битве при Ватерлоо
Чарльз Тернер УОРРЕН
Прусские гусары Мёртвая голова в битве при Ватерлоо
Джузеппе РАВА
После того, как дивизия Дюротта в Папелотте была атакована пруссаками Цитена, которых, благодаря Наполеону, французы приняли за войска маршала Груши, наступил окончательный перелом в сражении. В половине восьмого к полю битвы прибыл II прусский корпус генерала Пирха, и Блюхер отдал приказ о генеральном наступлении Нижне-Рейнской армии. Молодая гвардия и два батальона Старой гвардии в Планешнуа поначалу пытались оказать пруссакам сопротивление, но вскоре были увлечены всеобщим отступлением, захватившим и корпус Лобау. Только что прибывшая прусская кавалерия налетает, несется, сечет, рубит, режет, убивает, истребляет. Упряжки сталкиваются, орудия мчатся прочь, обозные выпрягают лошадей из артиллерийских повозок и бегут, фургоны, опрокинутые вверх колесами, загромождают дорогу и служат причиной новой бойни. Люди давят, теснят друг друга, ступают по живым и по мертвым. Руки разят наугад, что и как попало. Несметные толпы наводняют дороги, тропинки, мосты, равнины, холмы, долины, леса – все запружено этой обращенной в бегство сорокатысячной массой людей. Вопли, отчаяние, брошенные в рожь ружья и ранцы, расчищенные ударами сабель проходы; нет уже ни товарищей, ни офицеров, ни генералов, – царит один невообразимый ужас. Там – Цитен, крошащий Францию в свое удовольствие. Там – львы, превращенные в ланей. Таково было это бегство! (Виктор Гюго, Отверженные) Пруссаки так рьяно преследовали французов, что одна из батарей по ошибке открыла огонь по союзникам, уничтожив почти весь отряд славного артиллерийского капитана Мерсера.
Защита Планшенуа. Егеря Старой гвардии
Daniel HORSECHIEF
Тем не менее, отдельные подразделения французской гвардии продолжали защищать деревню вплоть до девяти часов вечера, когда пруссаки, очищавщие от французов дом за домом, не выбили их из Планшенуа. Гвардейцы генерала Пеле удерживали церковный двор до тех пор, пока не поняли, что вся французская армия повернула назад, а войска союзников заняли все окрестности Планшенуа. Только тогда Пеле и его храбрые егеря оставили свои позиции и отступили ровным маршем, несмотря на все потери, которые понесли, покинув церковные стены, от отчаянных атак прусской кавалерии и пехоты. На слова генерала: Мои егеря! Спасем нашего орла или умрем за него!, егеря немедленно плотно окружили его, образовав так называемое отступающее каре, и, опустив штыки, удачно отражая атаку кавалерии и плотный ружейный огонь пехоты, неся большие потери, пошли навстречу отступающим войскам и затем соединились с ними. Пеле смог вывести около 250 ветеранов, спасти штандарт и честь своего полка. А командир Молодой гвардии генерал Дюэм в конце сражения получил тяжёлое ранение и был взят в плен. Он скончался от ран через два дня после битвы.
Британские королевские гусары 10-го полка бригады Вивиана атакуют французов, включая каре гренадеров Императорской гвардии на финальном этапе битвы
Дэннис ДАЙТОН
Ватерлоо. Атака английских гусар
Джон Август АТКИНСОН
Герцог Веллингтон снял с левого фланга кавалерию и вместе с бригадой гусар Вивиана бросил эти силы против кавалерии Наполеона, развернутой у Бель-Альянса.
Портрет герцога Веллингтона
Томас ЛОУРЕНС
А затем главнокомандующий союзными войсками выехал на гребень плато Мон-Сен-Жан, встал на стременах и трижды подняв вверх свою шляпу, дал сигнал своей армии к общей атаке. Фигура командующего чётко вырисовывалась на фоне заходящего солнца. Офицеры поняли его сигнал, и союзная армия перешла в наступление. Оно было тяжёлым, медлительным и изматывающим. Изнурённые боями солдаты наступали, с трудом продвигаясь по колено в грязи или воде. Последствия ночной непогоды, которые мешали наступлению армии Наполеона, теперь препятствовали продвижению пехоты Веллингтона.
Последнее каре французской императорской гвардии при Ватерлоо
Джузеппе РАВА
После того, как обе армии перешли в наступление, французы окончательно пришли в растройство и начали отступление по всей линии. Гвардия медленно отступала, отстреливаясь от наседавших со всех сторон союзников, постоянно останавливаясь, чтобы сомкнуть редеющие ряды. Зрелище отступающей гвардии был удручающим, оно охватило паникой остальных солдат, которые нескончаемым потоком хлынули вниз по склону из Ла-Э-Сента.
Ватерлоо. Атака английской кавалерии на каре императорской гвардии
В интервалы между пехотой рванулась британская кавалерия, настигая деморализованного противника, рубя и топча бегущих пехотинцев. Французы отовсюду бежали назад, к своей линии обороны; Ла-Э-Сент и Угумон были брошены; батальон гренадеров, который Наполеон оставил в резерве возле Угумона, отступал квадратами; к востоку от брюссельской дороги дивизия Дюротта беспорядочно бежала от пруссаков, за исключением бригады Брю, которая отступала строем
Маршал Ней при Ватерлоо
Эжен ШАПЕРОН
Маршал Ней сначала пытался собрать остатки гвардейских батальонов, надеясь организовать сопротивление. Затем он увидел бригаду Брю, сохранившую среди всеобщего хаоса относительный порядок. С непокрытой головой и сломанной саблей маршал бросился к ней и призвал: За мной! Я покажу вам, как маршал Франции умирает в бою! Солдаты повернули назад, но этот порыв был бессмысленным, так как большинство погибло, ничего не сумев противопоставить наступающему противнику.
Огюст РАФФЕ
Ватерлоо. Вечер 18 июня 1815 года
Ватерлоо
Доменико МАСТРОЯНИ
Возле Ла-Э-Сента Наполеон Бонапарт занимался построением Старой гвардии, он поспешно собрал три батальона в квадраты, намереваясь вести их к Мон-Сен-Жану, однако при виде бегущих своих солдат и преследовавшей их артиллерии и пехоты союзников, отдал приказ об отступлении. А сам ринулся на позиции к Бель-Альянсу, где у него оставалось два батальона гренадеров в надежде отсюда организовать наступление.
Генерал Камбронн при Ватерлоо
Шарль Эдуард АРМАН-ДЮМАРЕСК
Лорд Хилл приглашает французскую императорскую Гвардию сдаться
Роберт Александр ХИЛЛИНГФОРД
А к остаткам французских ветеранов у Ла-Э-Сента, настигший их английский генерал Хилл (по другим источникам это был полковник Халлкет) обратился со словами: Храбрые французы, сдавайтесь!.
Генерал Камбронн при Ватерлоо
Сражение при Ватерлоо 18 июня 1815 г. Командир ганноверского добровольческого батальона Оснабрюк полковник
Хью Халкетт берёт в плен генерала Камбронна
Рихард КНЁТЕЛЬ
На это предложение генерал Пьер Жак Этьен Камбронн якобы ответил: Merde! (Дерьмо!) По парижской салонной версии, добавив: La garde meurt, elle ne se rend pas! (Гвардия умирает, но не сдается!.) После этого ответа гвардейский полк Камбронна был сметён картечью, сам генерал тяжело ранен и пленён.
Вечер после сражения при Ватерлоо 18 июня 1815 года
Художник Эрнест КРОФТС
Ватерлоо. 11 часов ночи. Наполеон среди первого полка гренадеров гвардии
Иллюстрация к книге Адольфа Тьера История Консульства и империи, том 4
Наполеон и его гвардия при Ватерлоо
Ипполит БЕЛАНЖЕ
Наполеон Бонапарт в конце сражения при Ватерлоо
Неизвестный художник
Бегство Наполеона с поля Ватерлоо в сопровождении гвардии
Джордж КРУКШЕНК
Наполеон оставляет поле боя при Ватерлоо
А император, поняв, что все его перестроения и попытки наступления уже не имеют смысла, велел гвардейским гренадерам оставить свои позиции и начать отступать на Шарлеруа. Сам Наполеон примкнул к 1-му батальону 1-го егерского полка Старой гвардии, так и не принявшему участия в сражении. Вместе с этим батальоном он покинул место сражения.
Встреча победителей фельдмаршала фон Блюхера и герцога Веллингтона произошла в десять часов вечера у Бель-Альянса.
Ватерлоо. Веллингтонъ и Блюхеръ у Бель-Аллiанса поздравляютъ другъ друга съ победой
Встреча Веллингтона и Блюхера, на Ла-Бель-Альянс, во время битвы при Ватерлоо, 1815 год.
Поражение французских войск Наполеона Бонапарта.
Уильям ХИТ
Герцог Веллингтон среди офицеров и солдат армии союзников в конце битвы при Ватерлоо.
Принц Вильгельм Оранский лежит раненый на носилках.
Ян Виллем ПИНЕМАН
Веллингтон и Блюхер на совещании в конце битвы при Ватерлоо
Джон Август АТКИНСОН
Встреча герцога Веллингтона и фельдмаршала Блюхера вечером после победы при Ватерлоо в Ла Бель-Альянс
Томас Джонс БАРКЕР
Встреча герцога Веллингтона и фельдмаршала Блюхера
Адольф Фридрих Эрдман фон МЕНЦЕЛЬ
К этому моменту из-за дикой усталости и перенапряжения всех сил союзные войска прекратили преследование разгромленной французской армии. Лишь несколько прусских кавалерийских подразделений продолжали гнать бегущие французские части. Деморализованная Северная армия по сути перестала существовать как организованная боевая единица.
Британские гвардейцы открывают ворота Угомона вечером 18 июня 1815 года
Эрнест КРОФТС
Открыв после окончания сражения ворота замка Угумон, его защитники увидели землю, усыпанную телами погибших. Так вспоминал итоги сражения под Ватерлоо полковник Лемонье-Делафоссе: На окраине фермы Угомон, после того как мы откатились назад под огнем противника, даже не дожидаясь сигнала к отступлению, собралось примерно 300 человек. Это было все, что осталось от нашей славной дивизии. Там же оказалась и группа генералов, среди них Рейль, под которым убило коня, Эрлон, Башелю, Фуа, Жамен и другие. Лица у всех были мрачными и скорбными, как и лица наших разбитых солдат. Они говорили: «Здесь все, что осталось от моего корпуса, дивизии, бригады. Только я один». Нам пришлось стать свидетелями, как приняли славную смерть генералы Дюэм, Пеле-де-Морван, Мишель…
Первая встреча голландских и прусских войск вечером 18 июня после битвы при Ватерлоо
Ян Хойнк ван ПАПЕНДРЕХТ
Поле Ватерлоо
Джозеф Мэллорд Уильям ТЁРНЕР
Поле Ватерлоо
Джозеф Мэллорд Уильям ТЁРНЕР
На поле Ватерлоо на следующий день после битвы.
Гравюра Мэтью ДЮБУРГА по оригиналу Джона Хевисайда КЛАРКА
Одно из самых ожесточённых и кровопролитных сражений девятнадцатого столетия под Ватерлоо стоило противникам огромных жертв. Англо-нидерландская армия потеряла убитыми и ранеными 12 генералов, до 700 офицеров и до 16 тысяч солдат и унтер-офицеров. Потери Нижне-Рейнской армии Блюхера составили 2 300 человек убитыми и 7 100 ранеными. Французская Северная армия лишилась более 27 тысяч солдат и 700 офицеров убитыми и ранеными, до 10 тысяч пленными; было убито 4 генерала, 17 ранено и 2 попали в плен. Были потеряны все артиллерийские парки (до 200 орудий), обозы и инженерное имущество. Как обычно, данные по потерям отличаются в разных источниках.
Трагическое заблуждение Наполеона всем известно, он ждал Груши, а явился Блюхер – смерть вместо жизни. Судьба порой делает такие крутые повороты: человек рассчитывал на мировой трон, а перед ним возникает остров Святой Елены (Виктор Гюго Отверженные) Согласны с классиком?
Маршал… упущенных возможностей
«Трагическое заблуждение Наполеона всем известно, – писал Виктор Гюго в романе „Отверженные“, – он ждал Груши, а явился Блюхер – смерть вместо жизни. Судьба порой делает такие крутые повороты: человек рассчитывал на мировой трон, а перед ним возникает остров Святой Елены». А С. Цвейг называл Груши «невольным вершителем судьбы Наполеона», ибо император до последней минуты верил, что «если его маршал подоспеет вовремя, над Францией еще раз засияет солнце Аустерлица». Но так ли уж виноват незадачливый маршал? И мог ли он помешать пруссакам прорваться к Ватерлоо или отвлечь на себя хотя бы часть войск Блюхера?
Действия Груши накануне и в день сражения многие современники и историки называли странными, загадочными и даже предательскими. По словам Наполеона, сказанным им на острове Святой Елены, Груши мог бы и должен был спасти положение. Он считал, что поле боя находилось не так уж далеко от Валена, дороги были не так уж и плохи, а пруссаки вовсе не следили за корпусом маршала неусыпно.
Однако на самом деле ситуация была гораздо сложнее, нежели ее представлял ссыльный император. Поле боя действительно находилось всего в 30 км. Но это если идти по прямой. А ведь войскам пришлось бы идти в обход по извилистым улочкам, которые были в плохом состоянии после прошедшего накануне сильного ливня. И можно предположить, что Груши смог бы добраться до поля битвы не раньше восьми-девяти вечера, когда сражение уже закончилось. Пруссаки в тот день прошли по тем же местам в Планшенуа, что заняло у них восемь с половиной часов, не считая задержки в Вавре. Груши предстояло пройти на три мили больше. Так что даже при самых оптимистичных расчетах он не мог подойти к полю битвы раньше или хотя бы в одно время с пруссаками. Его пехотные части просто физически не могли этого сделать. Вот какие доводы в защиту маршала приводит Н. В. Промыслов: «Груши получил задачу, которую было крайне трудно выполнить: он должен был найти и сковать армию, превосходящую его корпус по численности более чем вдвое. Весь следующий день маршал преследовал прусскую армию, а точнее, как выяснилось позже, отделившийся от основных сил корпус Тильмана. Когда в середине дня 18 июня маршал получил приказ императора идти к Ватерлоо, чтобы поддержать его в сражении против англичан, корпус Груши находился на большом удалении от места сражения, а часть его войска уже была втянута в бой с Тильманом».
Однако, независимо от этого, маршала есть в чем серьезно упрекнуть. С самого начала преследование отступающего Блюхера велось им очень вяло и непростительно медленно. Во время этого преследования Груши продемонстрировал отсутствие личной инициативы и в какой-то мере тактическую и стратегическую ограниченность. Несмотря на солидный военный опыт, он оказался совершенно несостоятельным в роли независимого командира, способного самостоятельно принимать решения в зависимости от складывающейся обстановки. К сожалению, каждый свой шаг маршал делал с оглядкой на Наполеона и на получение дальнейших указаний от него. Нет никакого сомнения, что будь на его месте такие маршалы, как Ланн, Даву, Массена, Сюше или Мюрат, ситуация была бы несколько иной. Действия Груши у Вавра должны были быть более решительными.
Кроме того, плохо была организована разведка, из-за чего не было точных сведений о действиях прусской армии. Если бы разведка действовала отлаженно и точно определила, что основная часть пруссаков двинулась от Вавра к Ватерлоо (а не к Брюсселю, как предположил Груши), то французы могли бы преследовать Блюхера с максимальной скоростью, чтобы отвлечь на себя по крайней мере хвостовые колонны двух прусских корпусов, а сил у Груши для этого было достаточно. Подобный удар, нанесенный во второй половине дня 18 июня, позволил бы Наполеону не вводить в бой против Бюлова корпус генерала Мутона, тем более что наступление пруссаков долгое время сдерживала молодая гвардия. Император мог бы тогда бросить корпус Мутона против англичан, и при таком наращивании удара Веллингтон, уже на три четверти побежденный, вряд ли смог бы удержать свои позиции и отступил бы.
Недостатки и промахи, допущенные Груши при выполнении поручения Наполеона, дают основание утверждать, что его маршальство – это история упущенных возможностей. Можно согласиться с известным военным историком и писателем Дэвидом Чандлером, который писал, что для Груши должность маршала оказалась «несоизмеримой с его способностями, особенно при встрече с таким искушенным противником, как старый вояка Блюхер». Кроме того, давая оценку Груши как военачальнику, историк вполне резонно замечает: «Совершенно необъяснимо… почему император поставил командовать правым флангом маршала Груши – талантливого кавалерийского генерала, мало знакомого с тактикой пехоты».
Да, конечно, из-за бездействия Наполеона, не организовавшего немедленного преследования разбитого у Линьи Блюхера, пруссаки опережали в движении французов на 15 часов. Но при этом, получив приказ на преследование, Груши смог собрать свои силы только 17-го пополудни и двигался за пруссаками недопустимо медленно. Оправдания маршала (как и некоторых историков, пытавшихся защитить его и обвинить в медлительности марша войск Груши Наполеона, плохую погоду и усталость солдат) в том, что его солдаты вынуждены были идти по размытым от дождя дорогам, а также сталкивались с другими препятствиями, покажутся не очень убедительными, если взглянуть на действия прусской армии и ее командиров.
Достаточно только посмотреть на карту и понять: чтобы попасть на поле Ватерлоо, Груши нужно было сначала разбить пруссаков, которые стояли между ним и полем Ватерлоо. Прусская армия тоже шла по плохим дорогам, размытым дождем, но она была ближе, численность солдат в ней была в три раза больше, чем в корпусе Груши. Блюхер оставил один корпус сдерживать маршала, а с остальными поспешил спасать союзников и успел вовремя, хотя мог и не успеть – дороги были действительно ужасными…
У Линьи по непролазной осенней нидерландской грязи армии Наполеона носились, как по учебному плацу. Войска вражеской коалиции не успевали соединиться и разлетались от ударов французов во все стороны. Наконец, изгнав с поля боя пруссаков под командованием фельдмаршала Блюхера, император отрядил маршала Груши преследовать отступающих и отправился на охоту за последним в этой кампании противником – британцами, которыми руководил герцог Веллингтон. Встреча самой блистательной армии с самой упрямой разразилась близ нидерландского (ныне бельгийского) городка Ватерлоо. Веллингтон, как обычно, выбрал самую удобную для обороны позицию. В осенней грязи его войска, как всегда, держались до последней возможности – даже когда сопротивление выглядело совершенно безнадежным. Чтобы прорвать британскую оборону, Наполеон бросил в бой последние резервы. Гром пушек даже сквозь туман разносился на десятки новомодных в ту пору – именно революцией введенных – километров. Эту канонаду слышали Блюхер и Груши. Но выводы сделали, однако, разные…
Блюхер не зря слыл старым лисом. Приказы он, конечно, тоже исполнял – но так, что авторы приказов только диву давались. Вот и сейчас он исхитрился ночью оставить перед носом у Груши скромный арьергард, а основные силы увел на выручку союзника. В авангарде Груши быстро почувствовали неладное. Слишком уж мало следов оставляла армия, за которой они гнались. А главное – слишком долго слышалась пальба у Ватерлоо. Если Веллингтон все еще не сломлен – не лучше ли прекратить преследование и помочь главным силам? В конце концов, генералы не выдержали – обратились к маршалу напрямую. Они не только сомневались в успехе своей погони, но и понимали: если британцы возьмут верх, бить пруссаков будет незачем. Понимал это и Груши.
У Наполеона была возможность выбирать, и его маршалы действительно были цветом армии. Но за всю свою карьеру Груши ни разу не ослушался приказа. А тут приказ был прямым и недвусмысленным: гнаться за пруссаками, не дать им оправиться и перегруппироваться. Именно поэтому военный совет, проведенный на марше, не изменил ничего – армия Груши продолжала погоню за призраком Блюхера, с каждым шагом удаляясь от Ватерлоо. Так что помощи Наполеону не предвиделось, хотя в обычных обстоятельствах помощь и не потребовалась бы. Последние французские резервы уже почти прорвали британскую оборону. Наполеон был в двух шагах от победы. Но в этот самый момент войска Блюхера ворвались на поле боя – и антинаполеоновская чаша весов перевесила.
После разгрома у Линьи прусские войска практически не имели возможности отдохнуть, однако они достаточно быстро собрались и так же быстро отошли к Вавру, где уже к полудню 17-го Блюхеру удалось собрать основную часть своих сил. Как отмечает английский историк Эдит Саундерс: «Дисциплина и организованность позволили пруссакам сделать то, что Наполеон посчитал невозможным». К сожалению, этого никак нельзя сказать о маршале Груши и его действиях. Да, дороги были размыты, войска из-за этого двигались медленно. Однако в истории войн можно найти много примеров маршей, выполненных при аналогичных погодных условиях (и, возможно, даже худших), правда, и это стоит отметить особо, благодаря решимости и решительности самого командующего и его офицеров. Перед Аустерлицем войска Даву прошли по раскисшим от оттепели дорогам, по колено в грязи, за два дня почти 140 километров, причем в первый день было пройдено почти 90 км. Скорость движения войск маршала Ланна, независимо от погодных условий, была всегда самой быстрой во французской армии. Марши Суворова под Рымником и Фокшанами тоже стоят того, чтобы быть упомянутыми здесь как пример, причем условия в этих случаях осложнялись тем, что, покрыв расстояния в 100 км, русские солдаты сразу же вступали в бой и выиграли оба сражения. Примеров можно приводить много, но достаточно и этих. Будучи опытным командиром, проведшим в наполеоновских походах много времени, Груши не мог не знать, какое пристальное внимание Наполеон уделял быстроте передвижения армии. А между тем корпус Вандама, входивший в группировку Груши, двигался со скоростью всего два километра в час, пройдя за полдня чуть более 7 километров.
Однако на этом история несчастий маршала Груши не заканчивается. В 10 часов вечера он после долгих размышлений написал Наполеону: «Сир, имею честь сообщить Вам, что я занял Жамблу, и моя кавалерия находится в Совеньере. Силы противника, численностью около 30 тысяч человек, продолжают отступать…Из многих источников стало известно, что по прибытии в Совеньер они разделились на три колонны; одна, по-видимому, пошла по дороге на Вавр, пройдя мимо Сарт-а-Вален, в то время как остальные направились в Перве. Из этого можно заключить, что одна часть намерена присоединиться к Веллингтону, центр под командованием Блюхера отступит к Льежу, тогда как другая колонна с артиллерией отступит к Намюру. Генерал Эксельманс имеет приказ послать сегодня вечером в Сарт-а-Вален шесть эскадронов, и три эскадрона – в Перве. Действуя в соответствии с их данными, в случае, если значительные силы пруссаков отступят к Вавру, я последую за ними, чтобы не допустить их возвращения в Брюссель и отделить их от Веллингтона. Однако если подтвердятся сведения о том, что основные силы идут к Перве, я буду преследовать их по дороге в этот город…»
Получив это донесение Груши, Наполеон, как это ни странно, не придал особого значения его содержанию. Между тем в письме, по словам Дэвида Чандлера, «приводилась правильная догадка Груши о том, что масса армии Блюхера на самом деле отступает к Вавру». Но император оставил рапорт маршала без ответа. «Это страшное упущение, – отмечает историк, – было исправлено им только в 10 часов утра, что явилось его первой большой ошибкой, совершенной 18 июня, ибо если бы он реагировал даже просто с обычной скоростью и осторожностью и приказал бы Груши направиться в Оэн, тогда только один корпус армии Блюхера в лучшем случае мог бы участвовать в битве при Ватерлоо».
А теперь обратимся к детальной хронике событий. Как уже упоминалось, накануне Ватерлоо, 17 июня, войска Груши вышли в поход лишь в два часа дня и продвигались с большими передышками чрезвычайно медленно. Остановившись на постой в местечке Жамблу, французский маршал получил точные сведения о продвижении прусских войск, но не сделал практически ничего, чтобы остановить их, хотя такие шансы у него, несомненно, были! Утром 18 июня, уже в день битвы при Ватерлоо, Груши отдал приказ о выдвижении только в 8 часов утра. В десятом часу утра завтрак Груши был прерван раздавшейся вдалеке канонадой. Генерал Жерар резко, но справедливо упрекнул командующего в бездействии и предложил немедленно идти на звук боя (это было начало битвы при Ватерлоо). Если бы Груши принял это разумное предложение, то, несомненно, догнал бы прусские войска, но он, сославшись на приказ Наполеона (дошедший с запозданием и потому фактически устаревший), настоял на преследовании армии Блюхера. Время было упущено, а вместе с тем катастрофически таяли шансы французской армии на победу.
Около 4 часов утра 18 июня Блюхер приказал корпусу Бюлова – свыше 30 тысяч человек – выступить из Вавра на поддержку Веллингтона, стоявшего на плато Мон-Сен-Жан, близ Ватерлоо. И хотя дороги были размыты сильным ливнем, авангард пруссаков уже к 12 часам дня сумел достичь местечка Сен-Ламбер (менее чем в 5 километрах от поля сражения). За Бюловым последовали оставшиеся корпуса5 прусской армии. Для прикрытия своих действий Блюхер оставил в Вавре только корпус генерала Тильмана (около 22 тысяч человек) с приказом как можно дольше сдерживать французские войска.
Что ж, энергия, смекалка и решительность Блюхера заслуживают всяческого одобрения. Вызывает уважение и его проницательность, чего никак нельзя сказать о дальнейших поступках безынициативного и нерасторопного маршала Груши. На протяжении всей ночи на 18 июня Груши пытался разобраться в ситуации. В 6 часов утра он написал Наполеону: «Сир, все рапорты и собранные сведения подтверждают, что противник отступает к Брюсселю, чтобы там сконцентрироваться или дать сражение после объединения с Веллингтоном. 1-й и 2-й корпуса армии Блюхера, по-видимому, идут – соответственно – к Корбе и Шомону. Должно быть, они покинули Туринн вчера в 8.30 вечера и шли всю ночь; к счастью, погода была такой плохой, что они вряд ли могли продвинуться далеко. Я вскоре отправляюсь в Сарт-а-Вален и оттуда поеду в Корбе и Вавр». Судя по этому рапорту, Груши явно недооценил своего противника и возможности его передвижения на марше.
По мнению таких выдающихся представителей военной науки, как Жомини, Клаузевиц, Шаррас и Уссе, Груши следовало сделать утром 18 июня все возможное, чтобы успеть пересечь Диль под Мустье и разместиться поближе к театру действий Наполеона. В таком случае, по словам Дэвида Чандлера, маршал «смог бы поставить своих людей в выгодную позицию для атаки во фланг прусских войск на их пути к Сен-Ламберу…». Правда, генерал Хэмли в своей книге «Военные операции» выражает иное мнение. По его словам, Груши не мог знать, что Веллингтон и Блюхер в течение дня окажутся в Ватерлоо: он полагал, что союзники объединятся в Брюсселе. Если бы таковым было их намерение, Груши, «направившись в Вавр, серьезно воспрепятствовал бы их сообщению с базой близ Лувена и либо помешал бы им осуществить их намерения, либо чудовищно осложнил бы их положение». Ошибкой Груши в это время было то, что он не смог разгадать истинные намерения противника.
Маршал решил в точности выполнять приказ Наполеона о преследовании армии Блюхера, которой не было уже у Вавра и движение которой к Мон-Сен-Жану прикрывал только корпус Тильмана. Но Груши еще больше укрепился в своей правоте, когда около 4 часов вечера получил приказ, подписанный начальником штаба французской армии Сультом и подтверждавший необходимость его войскам двигаться на Вавр.
Итак, Груши не спеша направился к Вавру, в то время как первые прусские батальоны уже выходили на правый фланг французов, ведущих бой у Мон-Сен-Жана. Но даже у Вавра маршал действовал не столь решительно и корпус Тильмана, имевший меньше сил, достаточно уверенно отражал все атаки французов. Только к концу дня Груши удалось сломить упорное сопротивление пруссаков, но этот частичный успех уже не имел никакого значения. Генеральное сражение кампании 1815 года у Ватерлоо, а с ним и вся война были проиграны.
Но не меньше просчетов накануне и в день битвы у Ватерлоо допустил и сам Наполеон. Помимо непозволительного промедления в преследовании армии Блюхера сразу же после сражения у Линьи, он не сумел своевременно и объективно оценить сведения, поступавшие к нему из разных источников, о продвижении и группировке сил противника. Так, незадолго до начала сражения у Ватерлоо Наполеон провел совет с главными офицерами своего штаба в Ле-Кайю. На нем впервые прозвучало осторожное предложение Сульта вызвать Груши, которое было отвергнуто императором с презрением. Точно так же Наполеон не прислушался, назвав «чепухой», к сведениям, полученным из сообщения принца Жерома о подслушанном накануне разговоре двух британских офицеров. Из него следовало, что Веллингтон и Блюхер планируют соединить силы во время грядущего сражения. Зато Наполеон принял предложение генерала Друо – подождать с началом сражения несколько часов, чтобы немного просох грунт после ночного ливня. В результате было принято решение начать главную атаку только в час дня, оказавшееся для французов роковым. Ведь если бы она была начата утром, то французы должны были бы обязательно победить англичан, поскольку Блюхер прибыл бы на поле слишком поздно, чтобы иметь возможность повлиять на исход битвы. Однако из-за своей крайней самоуверенности Наполеон был убежден, что «у нас девяносто шансов в нашу пользу и даже нет и десяти против нас».
Досадным промахом императора стал также запоздалый и маловразумительный ответ на вечернюю депешу Груши от 17 июня, продиктованный им лишь в 10 утра 18 июня. Вот что предписывалось в нем сделать маршалу: «Его величество желает направить вас к Вавру, чтобы подойти поближе к нам и присоединиться к нашим операциям, поддерживая с нами связь и оттесняя, гоня перед собой те части прусской армии, которые находятся на вашем направлении и которые остановились у Вавра. Вы должны достигнуть этого пункта как можно скорее». По мнению военных историков, это не было четким приказом-отзывом, но не было и приказом продолжать независимые действия.
И, наконец, последнее. Увидев, как на поле сражения появились тридцать тысяч пруссаков и направились против слабо прикрытого французского правого фланга, Наполеон и не подумал прекратить наступление, хотя это было еще вполне в его силах. Он все еще был уверен, что у него есть время и перевес сил, достаточный для завоевания решительной победы и над Веллингтоном, и над Блюхером. Повернувшись к Сульту, он самонадеянно воскликнул: «Нынче утром у нас было девяносто шансов в нашу пользу. Даже теперь у нас еще есть шестьдесят и только сорок против нас!» Правда, тут же император приказал добавить постскриптум к новому приказу, который приготовили для Груши. В нем маршалу наконец-то предлагалось не терять ни минуты в движении и соединяться с основными силами французской армии. Но вызывать Груши на поле Ватерлоо было уже поздно. Такой приказ должен был быть послан Наполеоном несколькими часами раньше, чтобы его можно было успеть выполнить.
Историю, как известно, нельзя переписать заново. Но, изучив и проанализировав впоследствии исторические факты, можно рассмотреть и оценить события с разных сторон, чтобы потом сделать из них правильные выводы. Как известно, творцы наполеоновской легенды, и в первую очередь сам Наполеон, находясь на острове Святой Елены, возложили всю вину за поражение при Ватерлоо на Эммануэля Груши. Но детальное исследование историками всех обстоятельств сражения убедительно показало, что неудачливый маршал был виновен в этом лишь отчасти. И более того: если уж говорить о степени вины в поражении маршала и главнокомандующего, то современные исследователи склонны прежде всего винить последнего. Ибо Наполеон, поручив ответственное задание Груши, с самого начала невольно «постарался» сделать все, чтобы затруднить ему его выполнение. Если маршала можно обвинить в том, что он медленно и бездарно исполнял приказы, то главнокомандующий – столь же несвоевременно и без учета меняющейся ситуации их отдавал. Так что плачевный исход сражения они обеспечили, что называется, фифти-фифти, способствуя тому, что в 1815 году была поставлена последняя точка в истории наполеоновских войн.
Фатальная ошибка Груши Дворянин в мундире рядового
Груши – человек заурядный, но храбрый, усердный, честный, надежный, испытанный в боях начальник кавалерии, но не больше, чем начальник кавалерии.
Стефан Цвейг
Эммануэль Груши – последний из генералов, кого Наполеон удостоил звания маршала, снискал недобрую славу, сыграв решающую роль в печальном исходе сражения под Ватерлоо 18 июня 1815 года. Эта последняя и роковая битва императора продолжалась с 11 часов 35 минут дня до 20 часов вечера. Финал ее окончательно определило внезапное для французской стороны появление на их правом фланге прусских войск Блюхера. Такую развязку должен был предотвратить маршал Э. Груши, которому было поручено найти войска Блюхера, разбить и подоспеть на помощь императору. Наполеон считал, что от своевременного прибытия корпусов маршала зависит судьба не только сражения, но и всей кампании. Во время битвы при Ватерлоо он многократно задавал один и тот же вопрос: «Где же Груши?» Но так и не смог получить на него внятный ответ, как и помощь, на которую очень рассчитывал. Маршал со своим 35-тысячным корпусом так и не появился.
Потом Груши объяснит свое опоздание тем, что, не сумев обнаружить Блюхера, он слишком долго блуждал по окрестностям, тщетно пытаясь отыскать прусские войска согласно полученному приказу. Затем, преследуя пруссаков, он якобы сбился с пути, пошел неверным курсом, уводящим его от места решающего сражения, и тем самым предрешил разгром французской армии.
И для самого Груши данный эпизод стал решающим в его военной карьере, новой точкой отсчета, перечеркнувшей все годы его безупречной службы и предопределившей на долгих два столетия отрицательное отношение к нему ревностных поклонников Наполеона Бонапарта. Многие из них считали, что Груши стал для Наполеона злым роком, фатумом, судьбой. В данном случае, увы, – «судьбой-злодейкой». А знаменитый австрийский писатель Стефан Цвейг в новелле «Невозвратимое мгновение» из цикла «Звездные часы человечества» представил его заурядной посредственностью, упустившей из рук «невозвратимое мгновение», решившее не только судьбу императора Франции, но и всего мира. Таким же незавидным выглядел портрет маршала и во многих других исторических и литературных произведениях. «Наполеоновская легенда, согласно которой именно маршал Груши называется виновным в поражении императора, – как пишет современный российский историк Н. В. Промыслов, – на долгие годы определила отношение к Груши публицистов, литераторов и историков».
Справедливо ли это? Что же в действительности произошло в окрестностях Ватерлоо 18 июня 1815 года и почему столь долгожданный Груши вдруг «обернулся» для Наполеона одним из самых его злейших врагов – прусским маршалом Блюхером? Попробуем в этом разобраться.
Последний шанс императора.
Как Наполеон проиграл битву всей жизни
Битва при Ватерлоо. Фрагмент картины Робинсона. © / Public Domain
Синица в руке против журавля в небе
Потерпев в 1814 году поражение в войне с Шестой коалицией, Наполеон Бонапарт лишился власти и был сослан на остров Эльба, который был предоставлен в его полное распоряжение.
Свергнутому императору разрешили сохранить при себе и небольшую армию численностью не более 400 солдат.
На практике при Наполеоне на Эльбе только численность Старой гвардии составляла 610 человек, а общее число солдат под его началом доходило до 1500 человек. В распоряжении императора также была артиллерия и флот из восьми кораблей.
На эти нарушения представители европейских стран смотрели сквозь пальцы — сил было совершенно недостаточно, чтобы бросить новый вызов своим противникам.
Благодаря Наполеону на Эльбе ожила торговля, он занимался вопросами экономики и обустройства жизни жителей острова по новому укладу, принятому во Франции во время его правления.
При этом император внимательно следил за происходящим в европейской политике и за ситуацией во Франции.
Приход к власти нового представителя династии Бурбонов Людовика XVIII, который стал проводить реакционную политику, вызвал во Франции рост недовольства разных слоёв общества. Людовик не выдерживал конкуренции с Наполеоном. Сказывалось и то, что новый монарх был навязан французам державами-победительницами.
Сами державы-победительницы погрязли в противостоянии, решая, каким образом должна быть устроена Европа после победы над Наполеоном.
В это время на Эльбе император решал — остаться ли полновластным хозяином маленького острова или решиться на попытку реванша, рискуя потерять всё?
Выбор был сделан в ночь на 25 февраля 1815 года, когда Наполеон со своим отрядом на семи кораблях двинулся к французскому побережью. 1 марта 1815 года император высадился в бухте Жуан.
В течение последующих двадцати дней все новые силы, посланные из Парижа для борьбы с Наполеоном, переходили на его сторону, так что маленький отряд Наполеона быстро вырос до размеров целой армии.
20 марта 1815 года Наполеон вступил в Париж, снова объявив себя императором.
Обращаясь к странам Европы, он заявил, что Франция не будет переходить свои границы, и призвал к миру.
Призыв, однако, услышан не был. Противники Наполеона образовали Седьмую коалицию, намереваясь нанести ему окончательное поражение.
Наполеон 1815 года был всё так же умён, смел и решителен, но прежних военных и экономических возможностей для борьбы с многократно превосходящим противником у Франции не было.
Для ведения войны французский император мог собрать армию немногим больше 100 тысяч человек, в то время как его оппоненты совместно могли противопоставить Наполеону до 700 тысяч солдат.
Наполеон решил действовать на опережение, намереваясь разбить часть армий союзников до того, как они успеют объединиться. Своими успешными действиями император рассчитывал убедить оставшиеся страны Коалиции отказаться от военных действий против него.
Артур Уэллсли, 1-й герцог Веллингтон. Фото: Public Domain
Рандеву в Бельгии
14 июня 1815 года армия Наполеона вторглась в Бельгию. Император планировал разгромить прусскую армию Блюхера до её соединения с англо-нидерландской армией Веллингтона. Вслед за этим должен был настать черёд англичан.
16 июня в битве при Линьи французы нанесли поражение армии Блюхера, несмотря на численное превосходство пруссаков. Тем не менее, Наполеону так и не удалось полностью вывести прусскую армию из игры, что впоследствии стало для него роковой ошибкой.
Наполеон отдал приказ 36-тысячной армии маршала Груши преследовать Блюхера, а сам с основными силами пошёл навстречу Веллингтону.
18 июня 1815 года в 20 километрах от Брюсселя у селения Ватерлоо развернулось сражение между французскими и англо-нидерландскими войсками.
Главная атака французов должна была последовать против левого крыла и центра англичан. Батарея из 80 французских орудий вела огонь по позициям противника.
Между тем, на северо-востоке появились очертания приближающихся войск. Кто именно приближался, поначалу не было понятно. Часть наполеоновских генералов говорила, что это движется армия Груши, другие утверждали, что на помощь Веллингтону идёт Блюхер.
Около двух часов дня Наполеон отдал приказ о массированной атаке английских позиций. Почти одновременно с этим из показаний пленных стало ясно, что приближающиеся солдаты — это пруссаки. В этой ситуации у французов оставалось около двух-трёх часов на то, чтобы успеть покончить с Веллингтоном до того, как ситуация коренным образом изменится.
В это время педантичный маршал Груши, выполняя предыдущий приказ Наполеона, двигался к Вавру, где находился прусский арьергард. До французов доходила канонада Ватерлоо, и командиры частей призывали Груши двинуться на помощь императору. Но командующий, ссылаясь на то, что такого приказа от императора не получал (он поступил, когда было уже поздно), продолжал действовать так, как планировал ранее.
В сражении при Вавре прусская армия потерпела поражение, но оно не имело того решающего значения, которое приобрела битва при Ватерлоо.
Битва при Ватерлоо. Фото: www.globallookpress.com
«Пусть умрут на месте!»
Первая массированная атака, предпринятая четырьмя французскими дивизиями, захлебнулась после контрудара шотландской кавалерии.
Наполеон располагал 69 000 человек: 48 000 пехоты, 14 000 кавалерии и 250 орудий (7000 человек).
Под началом Веллингтона находилось 72 000 человек: 50 000 пехоты, 11 000 кавалерии и 150 орудий (6000 человек).
Разные источники указывают разное время начала битвы — от 10:00 до 11:30. Наполеон, предполагавший начать с решительной атаки, вынужден был выжидать, поскольку сильный ливень накануне размыл дороги, сделав атакующие действия крайне неудобными. Император ждал, когда земля хотя бы немного подсохнет, и терял драгоценное время.
Ошибка маршала Груши
В половине двенадцатого французы атаковали позиции правого фланга англичан у замка Угумон. Кровопролитный бой на этом участке шёл с переменным успехом весь день.
Новая атака французов была предпринята против центра и правого фланга англичан. Около половины четвёртого ценой больших потерь французы захватили опорный пункт противника — ферму Ла-Э-Сэнт.
Положение Веллингтона значительно осложнилось, тем не менее, решающего перевеса французская армия не получила.
Окончательно сломить армию Веллингтона должен был удар французской конницы. 40 эскадронов атаковали холм Мон-Сэн-Жан и сумели добраться до его вершины. Там завязалась кровавая схватка, в ходе которой была разгромлена лёгкая английская артиллерия, а часть подразделений армии Веллингтона, бросив позиции, стали отходить. Однако каре английской пехоты сумело устоять, остановив французских кавалеристов.
Потери обеих сторон были велики, кавалерия и французов, и англичан утратила боеспособность.
К Веллингтону один за другим спешили посыльные — командиры частей докладывали, что резервы исчерпаны и удерживать позиции нет возможности. «Пусть умрут на месте!» — лаконично отвечал командующий, ожидая подхода армии Блюхера.
Фрагмент картины «Битва при Ватерлоо». Художник Вильям Сэдлер. Фото: Public Domain
Атака гвардии
У Наполеона складывалась похожая ситуация, с той лишь разницей, что резерв у него был — батальоны Старой и Средней Гвардии. Генералы призывали императора дать команду гвардейцам, дабы решить исход битвы в свою пользу.
Но к шести часам вечера к месту сражения уже подходили прусские части. Против них Наполеон выдвинул 10-тысячную Молодую гвардию, которая сдержала первый натиск нового противника. Однако пруссаки всё подходили и подходили, они втрое превосходили гвардейцев по численности, что заставило французов оступить.
Около 19:30, когда Молодой Гвардии ещё удавалось сдерживать пруссаков, Наполеон отдал приказ батальонам Старой Гвардии атаковать позиции Веллингтона на холме Мон-Сэн-Жан.
Атакой руководил лично Наполеон. Несмотря на страшный огонь противника, французские гвардейцы взошли на взлобье холма, где столкнулись с 1500 британскими гвардейцами, встретившими их ружейными выстрелами в упор. На месте погибли около 300 лучших французских солдат.
Слово Камбронна
Атака захлебнулась. В этот момент Веллингтон дал сигнал к общему наступлению, совпавшему с новым мощным натиском пруссаков, шедших на соединение с союзниками.
Вынужденное отступление гвардейцев сломило моральный дух французской армии. Послышались крики: «Гвардия бежит!», «Командиры нас предали!».
В рядах французов началась паника, многие солдаты обратились в бегство. Императорская гвардия сумела перегруппироваться в три батальона у фермы Ла-Э-Сент.
Отступающим гвардейцам английский полковник Хэллкет крикнул: «Храбрые французы, сдавайтесь!». В этот момент французский генерал Камбронн произнёс историческую фразу: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдаётся!». Разумеется, обычно этот ответ произносят без первого слова, хотя, по мнению Виктора Гюго, у Камбронна на самом деле хватило сил только на него, а остальная фраза — более поздняя выдумка.
После этого ответа полк Камбронна расстреляли картечью, а сам генерал, будучи тяжело раненным, попал в плен к англичанам.
Битва была завершена. Преследование отступающей французской армии велось ещё три дня, в результате чего она была полностью рассеяна. Вместе с Наполеоном осталось не более 3000 солдат.
Наполеон на поле битвы при Ватерлоо. Фото: www.globallookpress.com
Святая Елена вместо Америки
При Ватерлоо армия Наполеона потеряла убитыми и ранеными 25 000 человек, около 8000 попали в плен. На поле боя осталась почти вся французская артиллерия — 240 орудий из 250. Потери союзников убитыми и ранеными составили около 22 000 человек.
Поддержка Наполеона во Франции оставалась сильной и после Ватерлоо, но для императора было важно то, что от него отшатнулась буржуазия, на которую он всегда делал ставку. Страна была истощена войной, армия разбита, противник обладал многократно превосходящими силами и возможностями.
22 июня 1815 года Наполеон Бонапарт повторно отрёкся от престола. Он намеревался отплыть в Америку, и на пути в порт его всё так же восторженно приветствовали соотечественники.
Но добраться до Америки императору было не суждено — путь его кораблю преградили английские суда. Впереди Наполеона ждал маленький остров Святой Елены в Атлантическом океане, где он окончил свои дни в качестве пленника английской короны.
История наполеоновской Европы завершилась.
Источник: http://www.aif.ru/society/history/posledniy_shans_imperatora_kak_napoleon_proigral_bitvu_vsey_zhizni
4
1462