Ошибки экспертов криминалистов

Судебно-экспертная
деятельность, как и любая другая, не
застрахована от ошибок. Экспертные
ошибки неоднородны и могут быть разделены
на три класса
*(60):
1) ошибки процессуального характера; 2)
гносеологические ошибки; 3) деятельностные
(операциональные) ошибки.

 1.
Ошибки процессуального характера
заключаются в нарушении экспертом
процессуального режима и процедуры
производства экспертизы: а) выход
эксперта за пределы своей компетенции;
б) выражение экспертной инициативы в
непредусмотренных законом формах; в)
несоблюдение по незнанию процессуальных
требований к заключению эксперта, в том
числе отсутствие в заключении необходимых
по закону реквизитов, обоснование
выводов не результатами исследования,
а материалами дела и др. Например, при
производстве судебной пожарно-технической
экспертизы государственный судебный
эксперт получил непосредственно от
ответчика аппарат электрозащиты, якобы
с места пожара, произвел его исследование
и дал категорический вывод в пользу
ответчика, что аппарат защиты был
исправен и не мог послужить причиной
возникновения горения.

 2.
Гносеологические ошибки могут быть
допущены при познании сущности, свойств,
признаков объектов экспертизы, отношении
между ними, а также при оценке результатов
познания, итогов экспертного исследования.
Ошибки этой категории подразделяются
на логические, связанные с нарушениями
логической последовательности
умозаключений, а также с некорректным
применением приемов и операций, и
фактические, дающие искаженное
представление об отношениях между
предметами объективного мира.
Проиллюстрируем это примером. В процессе
производства судебной автотехнической
экспертизы эксперт, исследуя задние
колеса автомобиля, обнаружил разрушение
шпильки ступицы одного из них и сделал
вывод, что это разрушение вызвано
дорожно-транспортным происшествием.
Впоследствии при производстве повторной
экспертизы было установлено, что причиной
разрушения шпильки ступицы заднего
колеса явилась усталость металла. Этот
вывод существенным образом повлиял на
решение вопроса о механизме
дорожно-транспортного происшествия и,
в конечном итоге, на квалификацию деяния.

 3.
Деятельностные (операциональные) ошибки
связаны с осуществляемыми экспертом
операциями (процедурами) и могут
заключаться в: а) нарушении предписанной
последовательности этих процедур; б)
неправильном использовании средств
исследования или использовании
непригодных средств, например использование
аппаратуры, давно не проходившей поверку;
в) получении некачественного сравнительного
материала и т.п.

113. Причины возникновения, пути выявления и устранения экспертных ошибок.

 Причины
экспертных ошибок могут быть объективными
(отсутствие разработанной методики или
несовершенство используемой экспертной
методики; применение ошибочно
рекомендованных методов; отсутствие
полных данных, характеризующих
идентификационную ценность признаков
и устойчивость их отображений в следах
и др.) и субъективными (профессиональная
некомпетентность эксперта; его
профессиональные упущения — небрежность,
поверхностное производство исследования,
пренебрежение методическими рекомендациями,
игнорирование каких-либо признаков
объекта и т.п.)
*(61).

 Экспертные
ошибки могут быть связаны и с определенными
чертами личности эксперта (например,
неуверенность в своих знаниях, умениях,
опытности), состоянием здоровья (например,
плохое зрение). На ошибочность заключения
эксперта могут повлиять сами материалы
дела, в том числе заключение предшествующей
экспертизы и некритическое его осмысление.

 Поскольку
одним из наиболее распространенных
общенаучных методов, используемых
практически при любых экспертных
исследованиях, является измерение,
рассмотрим объективные и субъективные
экспертные ошибки на примере ошибок,
допускаемых при измерениях
*(62).
Несовершенство измерительных приборов
и органов чувств человека, а часто
природа самой измеряемой величины
приводят к тому, что при любых измерениях
результаты получаются с определенной
точностью, т.е. эксперимент дает не
истинное значение измеряемой величины,
а лишь ее приближенное значение. В связи
с этим на практике чаще используется
понятие не истинного значения, а
действительного значения физической
величины, которое найдено экспериментально
и настолько приближается к истинному
значению, что для данной цели может быть
использовано вместо него.

 Совершенно
ясно, что никакое измерение не может
быть выполнено абсолютно точно, поэтому
искомая величина в процессе измерения
определяется с некоторой ошибкой
(погрешностью). Если торговые весы имеют
точность 5 г, то нельзя пытаться измерить
с их помощью массу золотого кольца с
точностью до 10 мг. Приступая к измерениям,
эксперт всегда должен сначала установить,
какая точность необходима в данном
конкретном случае, а какая может быть
достигнута при использовании выбранного
измерительного инструмента, метода или
методики. Причем, чем точнее требуется
измерить ту или иную величину, тем
труднее этого достигнуть. Поэтому не
следует при производстве измерений
стремиться к большей точности, чем это
необходимо для решения поставленной
задачи. Например, дистанцию выстрела,
произведенного с расстояния 5-10 м,
достаточно определить с точностью до
сантиметров, а калибр гильзы или пули
измеряется микрометром с точностью до
сотых долей миллиметра.

 Погрешности
измерений характеризуются отклонением
результатов измерений от истинного
значения измеряемой величины. По
источнику происхождения их подразделяют
на три основных типа: систематические,
случайные и грубые (промахи).

 Систематические
погрешности — это экспертные ошибки,
величина и знак которых равны во всех
измерениях, осуществлявшихся одними
методами с помощью одних и тех же
измерительных приборов. Учет и исключение
систематических погрешностей при
проведении любых измерений — одна из
основных целей эксперта, поскольку они
могут в ряде случаев совершенно исказить
результаты судебной экспертизы.
Систематические погрешности обычно
разделяют на четыре группы:

 1)
ошибки, природа которых известна и
величина которых может быть точно
определена. Они устраняются введением
соответствующих поправок. Например,
если осмотр места пожара производится
по «горячим» следам в прямом и в
переносном смысле, для использования
в экспертном исследовании данных
измерений металлических изделий,
произведенных в процессе осмотра и
зафиксированных в протоколе, может
возникнуть необходимость в поправках,
связанных с температурным удлинением
измеряемого объекта и измерительного
инструмента. Источники подобных
отклонений должны быть тщательно
проанализированы, величины поправок
определены и учтены в окончательном
результате. Поправку, которую следует
вводить, устанавливают в зависимости
от величин других ошибок, сопровождающих
измерение;

 2)
ошибки известного происхождения, но
неизвестной величины. К их числу
относятся, например, инструментальные
погрешности, которые возникают из-за
того, что сами технические средства
измерения переносят эталон физической
величины с некоторой погрешностью.
Иными словами, если необходимо измерить
напряжение с точностью 0,2 В, нельзя
пользоваться вольтметром, рассчитанным
на замер напряжения до 150 В, на котором
указано обозначение 0,5, поскольку этот
прибор даст ошибку 0,75 В. Ошибки данной
группы, строго говоря, не могут быть
полностью исключены, но их наибольшее
значение, как правило, известно;

 3)
ошибки, о существовании которых не
известно, хотя их величины могут быть
очень значительными. Так, для определения
пробы изделия из золота можно установить
его плотность, измерив объем и массу.
Однако если измеряемый объект не является
монолитным и содержит внутри полости,
будет допущена ошибка измерения его
истинного объема, и поэтому плотность
будет вычислена неточно. Методика
экспертного эксперимента должна
позволять избежать больших значений
ошибок подобного типа. Чем сложнее опыт,
тем больше оснований предполагать, что
какой-то источник систематических
погрешностей остался неучтенным и
вносит недопустимо большой вклад в
результат измерений. Одним из наиболее
надежных способов выявления подобных
погрешностей является проведение
экспертного исследования иным методом
и в других условиях. Совпадение полученных
результатов служит известной гарантией
их правильности;

 4)
ошибки, не связанные непосредственно
с измерительными операциями, но
существенным образом искажающие
результаты, обычно обусловлены свойствами
самого измеряемого объекта. Например,
если эксперт полагает, что пуля имеет
в сечении круг, а в действительности
она сплющилась при ударе о преграду и
имеет овальное сечение, то при однократном
измерении полученное значение будет
либо больше, либо меньше истинного.

 Случайную
погрешность (ошибку) невозможно предвидеть
и устранить, так как она возникает из-за
причин, учесть которые нельзя ни в
конструкции технического средства, ни
в методике измерения. Случайные ошибки
не повторяются при измерениях, выполненных
несколько раз в одинаковых условиях.
Так, например, при взвешивании микрочастиц
на аналитических весах получаются
разные значения массы. Источников
погрешности в данном случае может быть
множество: пылинки на чашечке или трение
в подвесах весов, движение воздуха
сквозь неплотно закрытую дверцу весов
и множество других. Для устранения
подобных погрешностей измерения
повторяют несколько раз и вычисляют
среднее значение массы. В общем случае
величину случайной погрешности оценивают,
используя математический аппарат теории
вероятностей, т.е. статистическую
обработку.

 Субъективная
погрешность (ошибка) возникает тогда,
когда эксперт активно включен в процесс
измерения и погрешность зависит от его
органов чувств, реакции, наблюдательности,
состояния здоровья. Источником их
являются такие действия работающего,
которые сильно искажают результаты
измерений, например ошибка, сделанная
вследствие неверной записи показаний
прибора, неправильно прочитанного
отсчета и т.п.

 Промахами
называют грубые ошибки измерения,
возникающие из-за: неправильной установки
прибора; эксплуатации его в непредусмотренных,
более жестких условиях (например, при
повышенной температуре или влажности);
того, что неправильно определена цена
деления или сбит нуль технического
средства измерения. Для устранения
промахов эксперт должен соблюдать
аккуратность и тщательность в работе,
записях и оформлении результатов.

 Анализ
экспертных ошибок, аналогичный тому,
который произведен нами для измерения,
осуществим и для других методов
экспертного исследования. Экспертные
ошибки могут быть обнаружены самим
экспертом, следователем, дознавателем,
прокурором, судом, лицами, участвующими
в деле, руководителем экспертного
учреждения, другими экспертами при
производстве повторной, комиссионной
или комплексной экспертиз, специалистами
при даче показаний или заключений.

Соседние файлы в предмете Теория судебной экспертизы

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

УДК 343.98

ОШИБКИ В СЛЕДСТВЕННОЙ И ЭКСПЕРТНОЙ ПРАКТИКЕ

И.Я. Моисеенко

Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики

Пермский государственный университет. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Рассматриваются вопросы понятия ошибки в работе следователей и судебных экспертов в ходе расследования уголовных дел и классификация этих ошибок.

Ключевые слова: ошибки следователя, эксперта; классификация

Вопросами исследования понятия, классификации следственных, экспертных ошибок в уголовном судопроизводстве занимались многие известные ученые-криминалисты, в том числе Р.С. Белкин, В.С. Бурданова, Н.Л. Гранат, Г.Л. Грановский, А.М. Зинин, Г.А. Зорин, Н.И. Клименко. А.Р. Ратинов, С.А. Шейфер и др.

Общее определение понятия ошибки Н.Л. Гранат сформулировала следующим образом: «Это погрешность, неправильность, неверность, промах или действие, не приводящее к достижению поставленной цели. При этом предполагается, что искажение в познании или отклонение от цели допущены не преднамеренно, т.е. являются результатом добросовестного заблуждения… В качестве общего правила, на основе которого неправильные действия следователя должны считаться ошибкой, следует назвать отсутствие вины в тех ее классических формах, которые известны в теории права» [4, с. 57].

Попытка глубоко разобраться с этими вопросами была предпринята в 1985–1986 гг. группой научных сотрудников Всесоюзного института Прокуратуры СССР при участии Главного следственного управления и Управления по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах Прокуратуры СССР (руководители коллектива – доктора юридических наук А.Д. Бойков и А.Б. Соловьев) совместно с юридическим факультетом Куйбышевского (ныне – Самарского) и экономико-правовым факультетом Калининградского университетов. Данный авторский коллектив пришел к выводу, что под следственной ошибкой понимаются «неправильные действия либо бездействие следователя, выразившиеся в односторонности и неполноте исследования обстоятельств дела, существенном нарушении уголовно-процессуального закона, неправильном применении уголовного закона, повлекшие за собой принятие следователем неправильного итогового решения, незаконность и необоснованность которого была констатирована в соответствующем процессуальном акте прокурором или судом» [3, с. 182].

Анализируя содержание данного определения, можно сделать вывод, что основными следственными ошибками выступают следующие:

1. односторонность и неполнота исследования обстоятельств расследуемого уголовного дела;
2. существенное нарушение уголовно-процессуального закона;
3. неправильное применение уголовного закона.

Хотя с тех пор, когда было сформулировано вышеприведенное определение следственной ошибки, прошло двадцать пять лет, можно констатировать, что оно применимо и к деятельности современного следственного аппарата.

Другой коллектив известных криминалистов (под руководством С.А. Шейфера) предложил иное определение следственной ошибки: это «отступление следователя от требований уголовно-процессуального закона и научных рекомендаций при проведении процессуальных действий, а равно непроведение нужных по обстоятельствам дела процессуальных действий, повлекшее за собой принятие решений, противоречащих закону и воспрепятствующих достижению целей расследования» [8, с. 118]. С таким подходом к выяснению сущности следственной ошибки нельзя согласиться. Разве «отступление следователя от требований уголовно-процессуального закона и научных рекомендаций при проведении процессуальных действий», а также «непроведение нужных по обстоятельствам дела процессуальных действий» – это ошибка следователя? Нет, это сознательное невыполнение им норм процессуального закона и рекомендованных научных рекомендаций.

Известный криминалист Г.А. Зорин определяет следственную ошибку как недостижение следователем запланированного результата вследствие избрания неадекватных форм деятельности при восприятии информации и ее переработке, оценке следственной ситуации и принятии решений, реализации принятых решений [7, с. 285]. Критикуя данное Г.А. Зориным определение понятия следственной ошибки, Р.С. Белкин отмечает, что оно носит настолько общий и неспецифический характер, что ему может соответствовать не только ошибка, но и любое упущение и даже умышленно неверные суждения и действия [1, с. 167]. Действительно, при таком подходе к определению сущности следственной ошибки к ней можно отнести неадекватные формы деятельности следователя, возникшие при восприятии вследствие плохого зрения, вида памяти, воздействия неблагоприятных объективных факторов, физического и психического состояния следователя в момент восприятия (усталость, плохое самочувствие, психическое напряжение и др.). Эти и иные факторы могут влиять и на оценку следователем конкретных следственных ситуаций, и на принятие им решений, и на последующую их реализацию.

Некоторые ученые-криминалисты предлагают выделить из числа следственных ошибок, как более широкого понятия, так называемую криминалистическую ошибку, причина которой проистекает не из недостаточного знания уголовно-процес­суального и уголовного закона, а из слабой профессиональной подготовки следователя. Так, В.С. Бурданова полагает, что «криминалистическая ошибка – явная или скрытая – это односторонняя постановка и ограниченное решение криминалистических задач, вытекающих из следственной ситуации, без применения полного комплекса методов и правил, при невысоком качестве выполнения действий» [2, с. 117]. Очевидно, В.С. Бурданова в данном случае относит к криминалистическим ошибкам в работе следователя просчеты, ошибки в тактике проведения следственных процессуальных действий.

Таким образом, можно сделать вывод, что если следователь сознательно нарушает уголовно-процессуальный закон, неправильно квалифицирует преступное деяние, неполно или односторонне расследует уголовное дело, то здесь имеет место не ошибка, а прямой умысел. В связи с этим Р.С. Белкин справедливо отмечает, что именно добросовестное заблуждение отличает ошибку в судопроизводстве от профессиональных упущений, нарушений, должностных проступков и даже преступлений против правосудия. Всякое заведомо неправильное действие, суждение, нарушение установленных норм закона не является ошибкой и требует иного, нежели на ошибку, реагирования [1, с. 166]. Следовательно, отличительным признаком ошибки в работе следователя является его неумышленное, добросовестное заблуждение. В то же время, по мнению Р.С. Белкина, ошибка следователя не является упущением, поскольку при упущении лицо не выполняет должное не в силу добросовестного заблуждения, а по причине того, что игнорирует, пренебрегает должным, легкомысленно или самонадеянно относится к требованиям [1, с. 167]. Например, в процессе расследования уголовного дела упущение со стороны следователя может быть выражено в превышении длительности ведения допроса (не более 4 часов непрерывно, в соответствии с ч. 2 ст. 187 УПК РФ), в невызове педагога для участия в процедуре допроса несовершеннолетнего, если его участие обязательно, в неприглашении специалиста для участия в осмотре места происшествия.

Характеризуя следственные ошибки, следует отметить, что им присущи следующие особенности: во-первых, они совершаются в специфической сфере правоприменительной деятельности; во-вторых, субъекты подобных ошибочных действий – должностные лица правоохранительных органов; в-третьих – такие ошибки не являются упущением. При совершении ошибок следователем в ходе осуществления специфической деятельности отсутствует умысел на ее осуществление. Поэтому законодатель, при определении понятия некоторых преступлений против правосудия, чтобы показать отличие ошибки следователя от преступления, которое может быть им совершено в силу его должностных полномочий, употребляет термин «заведомо». Например, статьей 299 УК РФ предусмотрена ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, а статьей 301 УК РФ – за заведомо незаконное задержание и заведомо незаконное заключение под стражу или содержание под стражей [10]. Следовательно, термин «заведомо» при совершении подобных преступлений подчеркивает, что субъект (в данном случае – следователь) осознавал ложность своих выводов и противоправность действий.

Таким образом, на основании анализа и обобщения мнений различных авторов можно предложить следующее определение следственной ошибки: это неправильные действия или бездействия следователя, допущенные в ходе планирования и производства следственных действий, обусловленные его добросовестным заблуждением в оценке имеющегося в его распоряжении информационного материала в области применения уголовного, уголовно-процес­суального закона и ранее проведенных тактических операций.

По нашему мнению, следственные ошибки могут допускаться не только в ходе производства следственных действий, но уже на стадии планирования всего хода расследования уголовных дел и при планировании производства конкретных следственных действий. Тактически неправильно определенная очередность производства различных следственных действий, недостаточно продуманная тактика взаимодействия между участниками следственно-оперативной группы в ходе составления совместного плана расследования по конкретному уголовному делу, как правило, приводят к значительному затруднению, а то и неполучению планируемого доказательственного материала.

Кроме определения сущности следственной ошибки многие авторы предполагают и их классификацию по различным основаниям. Например, В.И. Левонец считает, что следственные ошибки можно классифицировать следующим образом:

1. уголовно-правовые;
2. организационно-тактические;
3. психологические;
4. комплексные.

Кроме того, с позиции их обнаружения автор подразделяет ошибки на явные и скрытые, т.е. латентные [9, с.10].

Г.А. Зорин считает, что по своему содержанию следственные ошибки можно подразделить на организационно-тактические, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые [7, с. 286]. С классификациями следственных ошибок, предложенными Г.А. Зориным и В.И. Левонец (по первому основанию), нельзя согласиться. Фактически в данном случае классифицируются не сами следственные ошибки, а те отрасли знаний, где они могут быть допущены. Со вторым основанием подразделения следственных ошибок, предложенным В.И. Левонец, на явные и скрытые, т.е. латентные, следует согласиться, так как здесь речь идет о степени выраженности признаков, по которым можно выявить ошибку.

Р.С. Белкин, специально исследовавший вопрос о сущности и классификации ошибок в уголовном судопроизводстве, в одной из своих последних работ предложил подразделить следственные ошибки на ошибки в суждениях (гносеологические) и ошибки в действиях следователя. В свою очередь, гносеологические ошибки Р.С. Белкин разделяет на фактические (предметные) и логические [1, с. 172]. Такой подход к классификации следственных ошибок следует признать наиболее правильным. Действительно, прежде чем принять какое-либо решение с целью его последующей реализации, следователь, используя весь запас своих знаний (включая и специальные-юридические) и новую информацию по расследуемому уголовному делу, применяет логические приемы мышления. Именно на этой стадии логического мышления чаще всего допускаются ошибки в посылках (основаниях доказательства), в аргументации последующих выводов и принимаемых затем решений. Например, получив заключение эксперта, следователь обязан его внимательно изучить и оценить выводы не столько с позиции их аргументированности и обоснованности, но и их связь, соотношение с другими доказательствами, собранными по конкретному расследуемому уголовному делу. При этом следователь может заблуждаться в возможностях данного вида судебных экспертиз, неправильно оценивать компетентность данного эксперта, проводившего экспертизу, сформулировавшего выводы. Эти ошибочные умозаключения следователя могут побудить его или исключить данное заключение из числа доказательств, или назначить повторную судебную экспертизу.

Фактические, или предметные, ошибки, по мнению Р.С. Белкина, – это искаженное представление об отношениях между предметами объективного мира [1, с. 173]. В этом случае следователь, используя логические приемы мышления, оценивает, сравнивает свойства различных предметов, результаты их взаимодействия. Однако содержание формулируемых выводов будет зависеть от глубины знания следователем этих предметов. Поверхностное, неглубокое их познание часто приводит к ошибочным умозаключениям и последующим неправильным действиям.

Но даже в тех случаях, когда мышление следователя было логически взвешенным, обоснованным был намеченый план дальнейшего расследования уголовного дела, в ходе его реализации возможны ошибки в действиях, т.е. в проведении намеченных следственных действий. На этом этапе могут появиться процессуальные и тактический ошибки. Если следователь, как специалист, не знает требования уголовно-процессуального закона и, следовательно, не выполняет их, это не его ошибка. В данном случае следует считать ошибкой действия тех руководителей, которые допустили такого плохо подготовленного специалиста к работе в качестве следователя. Ошибки же со стороны следователя происходят не из-за незнания, а вследствие его самонадеянности, легкомыслия, надежды на «авось получится». Особенно часто такие ошибки возникают из-за неверной оценки собранных доказательств, недостаточной продуманности вопроса о возможном противодействии расследованию, появления форс-мажорных обстоятельств и др.

Однако особенно много может быть допущено следователем ошибок при избрании и проведении тактики как отдельных следственных действий, так и всего комплекса действий. Поскольку криминалистическая тактика обеспечивает своими рекомендациями не обязательность, а избирательность наиболее эффективных способов действий следователя при собирании, исследовании и использовании доказательств, то, следовательно, возможен выбор и осуществление различных тактических приемов. При избрании и применении тактического приема всегда есть риск утраты ожидаемого результата. Поэтому «беспроигрышный» вариант тактического приема в конкретной следственной ситуации будет зависеть и от сущности такой ситуации, и от действия иных объективных факторов, и от субъективных свойств, и от способностей как следователя, так и иных участников следственных действий. Только грамотная, взвешенная оценка следователем всех «за» и «против» планируемого тактического приема может гарантировать успех его применения. Подобная оценка зависит от знаний и умений следователя, подкрепленных его опытом.

В процессе расследования уголовных дел ошибки могут быть допущены не только следователями, но и экспертами, проводящими судебные экспертизы. Вопросы, связанные с понятием экспертной ошибки, причинами, их порождающими, и их содержанием, слабо исследованы в криминалистической и уголовно-процессуальной литературе. Одним из первых криминалистов понятие ошибки эксперта сформулировал известный эксперт-трасолог Г.Л. Грановский следующим образом: «его выводы (основные и промежуточные), не соответствующие действительности, а также неправильности в действиях и рассуждениях, отражающих процесс экспертного исследования, – в представлениях, суждениях, понятиях» [5, с. 2]. На первый взгляд это определение верно, но если проанализировать глубже, то возникает вопрос – а в силу чего были сделаны выводы, не соответствующие действительности, и были использованы в ходе производства экспертизы неправильные действия и рассуждения? Подобные недостатки в работе эксперта могут возникнуть в силу слабой специальной подготовки, некомпетенции, заведомо неправомерных действий, а также вследствие его добросовестного заблуждения. Из перечисленных оснований добросовестность заблуждения эксперта следует расценивать как ошибку эксперта. Сами же неправильные выводы эксперта (основные и промежуточные), о которых пишет Г.Л, Грановский, являются следствием иных вышеотмеченных факторов, проявившихся в процессе производства судебной экспертизы.

Р.С. Белкин, рассматривая вопрос о сущности экспертной ошибки, также специально подчеркивает, что она является следствием добросовестного заблуждении эксперта [1, с. 186]. Кроме того, Р.С. Белкин предложил классифицировать экспертные ошибки на процессуальные, гносеологические и деятельные (операционные) [1, с. 187]. Подобной же общей классификации придерживаются А.М. Зинин и Н.П. Майлис [6, с. 243]. При производстве судебных экспертиз по уголовным делам эксперт обязан соблюдать положения статей главы 27 УПК РФ, посвященной производству подобных экспертиз. Вышеуказанные авторы правильно отмечают, что ошибки процессуального характера заключаются в нарушении процессуального режима и процедуры экспертного исследования, например: выход эксперта за пределы своей компетенции; самостоятельное получение образцов; несоблюдение установленных уголовно-процессуальным законом правил составления заключения эксперта. К числу процессуальных ошибок авторы относят и обоснование выводов не результатами исследования, а материалами дела. С подобным утверждением нельзя согласиться. В действительности все объекты, направляемые эксперту на исследование, являются материалами уголовного дела. Ими могут быть не только вещественные доказательства, но иные материалы – протоколы различных следственных действий (осмотров, допросов, следственных экспериментов, материалы ранее проведеных судебных экспертиз и др.). А какова технология производства, например, таких экспертиз, как автотехническая, по нарушению правил техники безопасности? Основными материалами для исследования при их производстве используются в основном вышеперечисленные материалы уголовного дела. Очевидно, в вышеприведенном утверждении следовало уточнить, что эксперт не имеет права использовать по своей инициативе иные материалы уголовного дела, которые ему стали известны, но не были представлены на экспертизу.

Экспертные ошибки гносеологического (познавательного) характера проявляются в формировании логических суждений эксперта, неверной оценке, полученной в ходе исследования информации, и, как следствие, в неправильном формулировании выводов. Деятельностные (операционные) ошибки эксперта обусловлены осуществляемыми экспертом операциями с объектами исследования. Подобные ошибки могут быть связаны с использованием низкокачественных, неисправных технических средств (измерительных средств, микроскопов, специальных осветительных приборов и т.п.), с получением некачественных сравнительных материалов, с нарушением технологии производства экспертиз.

Анализируя вышеприведенную классификацию экспертных ошибок, можно сделать вывод, что они могут быть обусловлены объективными и субъективными факторами. К объективным факторам относятся обстоятельства, не связанные с физическими и психическими способностями эксперта. К объективным причинам экспертных ошибок можно отнести, например, следующие:

–        использование недостаточно апробированной экспертной методики;

–        применение неисправных, не обладающих высокой разрешающей способностью приборов и инструментов;

–        использование неадекватных математических моделей и специальных компьютерных программ, разработанных для экспертных исследований.

В качестве субъективных причин экспертных ошибок могут быть:

–        недостаточная профессиональная компетентность эксперта, проявляющаяся в незнании современных методик, в попытках решать вопросы с помощью иных специальных знаний, которыми он слабо владеет;

–        дефекты органов чувств, особенно таких, как зрение, осязание, обоняние;

–        неординарное психическое состояние эксперта при проведении экспертизы: нервное напряжение, стресс, усталость и т.п.;

–        характерологические черты личности эксперта: излишняя самоуверенность и амбициозность или, наоборот, неуверенность, осторожность, внушаемость и т.п.;

–        логические дефекты умозаключений эксперта;

–        дефекты в организации и планировании производства экспертизы;

–        стремление проявить экспертную инициативу без достаточных к тому оснований, отличиться новизной решения, своеобразностью формулировки выводов.

Важное значение имеет своевременное предупреждение и выявление экспертных ошибок. Одним из важных условий предупреждения экспертных ошибок является предоставление на экспертизу следователем (судом) тщательно выверенных, полноценных и с процессуальной, и с материальной стороны объектов. На стадии подготовки материалов уголовного дела, направляемых на экспертизу, следователю необходимо обратиться к специальным пособиям, изучить их, проконсультироваться со специалистами в области тех специальных знаний, которые требуются для производства экспертизы (о количестве и качестве объектов, их упаковке, формулировке вопросов, сроках производства экспертизы).

Подобная профилактическая работа с большим успехом может быть осуществлена путем проведения совместных научно-практических семинаров, конференций судебных экспертов и следователей (судей), опубликования методических рекомендаций, отражающих недостатки, ошибки в экспертно-следственной деятельности и содержащих новые разработки.

Еще одним фактором, направленным на исключение и предупреждение ошибок, допускаемых судебными экспертами, является строгий контроль за качеством проводимых экспертиз со стороны руководителей судебно-экспертных учреждений. С этой целью обычно практикуется взаимное рецензирование экспертами их заключений, отсылка копий заключений экспертов для рецензирования в иные судебно-экспертные учреждения, проведение аттестации экспертов, направление экспертов на курсы повышения квалификации.

Библиографический список

1. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. М.: Норма-Инфра, 2001. 240 с.
2. Бурданова В.С. Следственные (криминалистические) ошибки // Вопросы совершенствования прокурорско-следствен­ной деятельности. СПб., 1996.
3. Вопросы борьбы с преступностью»: сборник научных трудов. М.: Юрид. лит., 1988. №46.
4. Гранат Н.Л. Следственные ошибки: понятие, виды и причины // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1983. №76.
5. Грановский Г.Л. Природа, принципы экспертных ошибок и пути их устранения // Новые разработки и дискуссионные проблемы теории и практики судебной экспертизы. М., 1983.
6. Зинин А.М. Судебная экспертиза. М.: Право и закон, 2002. 320 с.
7. Зорин Г.А. Теоретические основы криминалистики. Минск: Амалфея, 2000. 416 с.
8. Исмакаев Л.П., Лазарева В.А., Шейфер С.А. Следственные ошибки и их причины // Проблемы дальнейшего укрепления социалистической законности при расследовании преступлений органами внутренних дел. Киев, 1988.
9. Левонец В.И. Криминалистическая методология преодоления латентных ошибок. Гродно, 1994.
10. Уголовный кодекс Российской Федерации: Федер. закон Рос. Федерации от 13 июня 1996 г. №64-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. №25, ст. 2954.

Следственная ошибка может быть определена как вызванное неверным восприятием сложившейся следственной ситуации, либо неверным выбором средств её разрешения, непреднамеренное, неосознаваемое до начала его совершения деяние следователя (дознавателя), способное привести к ухудшению следственной ситуации, либо недостижению результатов, имеющих значение для уголовного дела.

Признаки следственной ошибки

Следственная ошибка должна обладать следующим набором признаков:

1. Следственная ошибка носит субъективный характер;

2. Следственная ошибка всегда представляет собой деяние в форме активного действия или осознаваемого отказа от выполнения такого действия (бездействия);

3. Следственным ошибкам свойственен достаточно высокий уровень латентности; и в силу этого лишь часть совершаемых следственных ошибок обнаруживаются и устраняются во время процесса расследования преступления;

4. Субъект следственной ошибки (следователь) осознаёт факт совершения только после начала её совершения, либо уже по её окончании;

5. Совершение следственной ошибки может приводить к ухудшению обострению сложившейся сложной следственной ситуации, либо к трансформации простой ситуации в одну из разновидностей сложных ситуаций.

Субъективный характер следственной ошибки предполагает, что ошибочное действие или ошибочную реализацию правильного решения совершает именно следователь (дознаватель), а не какое-либо иное лицо, принимающее участие в расследовании уголовного дела. Так, ошибка эксперта, дающего заключение, может в значительной мере повлиять на судьбу расследования, однако, очевидно, она относится к экспертным, а не следственным ошибкам.

Разумеется, мысль, пусть даже ошибочная, сама по себе оказать воздействие на ход расследования не способна, поэтому ошибкой следует признавать исключительно деяние следователя, которое может принимать форму действия или бездействия. Примером ошибочного действия может быть производство проверки показаний на месте в условиях конфликтной ситуации, когда существует риск дезинформации следователя, передачи обвиняемому сообщений от соучастников, находящихся на свободе, либо попытки побега из-под стражи. Однако чаще следственная ошибка проявляется в бездействии следователя, например, в невключении в состав следственно-оперативной группы определённого специалиста (в частности, кинолога), недостаточного планирования расследования, приводящего к формированию организационно-неупорядоченной ситуации и пр.

Следственная ошибка всегда представляет собой действие непреднамеренного характера, поэтому ошибка не может быть совершена умышленно. По этому признаку следственная ошибка дифференцируется от преступных нарушений закона.

Отличаются ошибки и от противодействия расследованию, которое представляет собой умышленные действия, направленные на воспрепятствование установлению объективной истины и принятие справедливого решения. В то же время, можно считать, что ошибки могут быть результатом противодействия, в ситуациях, когда следователь не диагностирует правильного действия противостоящей стороны и под её влиянием принимает навязанную ему версию. При этом противодействие и передаваемая информация маскируются под объективные сведения и добросовестное выполнение процессуальных обязанностей, а следователь, таким образом, вводится в заблуждение . Обычно подобные ошибки проявляются в конфликтных, либо мнимо простых ситуациях.

Стоит также обратиться к вопросу соотношения следственной ошибки и ситуации тактического риска. Принимая венчурное (рискованное) решение, следователь зачастую может предвидеть возможность того, что его действия могут оказаться ошибочными и приведут к ухудшению сложившейся ситуации, но осознанно идёт на такой риск, не желая ухудшения сложившейся следственной ситуации.

Следуя высказанному ранее тезису о том, что следственная ошибка не может носить незаконный характер, очевидно, что выявление следственных ошибок крайне затруднительно, поскольку в значительном числе случаев (особенно это характерно для ошибок тактического характера), ошибка не фиксируется в процессуальных документах и выявить её возможно лишь благодаря умелому применению аналитических методик.

Механизм совершения следственной ошибки предполагает, что ошибкой может считаться лишь непреднамеренное деяние следователя, а её восприятие, локализация, а затем и устранение последствий появляются лишь после начала ошибочных действий по её реализации. В противном случае речь уже пойдет не об ошибочных деяниях следователя, а об осознанном нарушении процессуального закона и криминалистических рекомендаций.

Ошибка может быть определена как вызванное неверным восприятием сложившейся следственной ситуации, либо неверным выбором средств её разрешения, непреднамеренное, неосознаваемое до начала его совершения деяние следователя (дознавателя), способное привести к ухудшению следственной ситуации, либо недостижению результатов, имеющих значение для уголовного дела.

Классификация следственных ошибок

Следственные ошибки могут быть классифицированы исходя из их структурного наполнения. Такая классификация может включать в себя следующие группы:

1) технические ошибки;

2) технологические ошибки

3) ошибки при организации и планировании расследования

4) версионные ошибки;

5) тактические ошибки.

Указанные ошибки характерны для расследования преступлений любых категорий и могут совершаться как на первоначальном, так и на последующем этапах расследования.

Технические ошибки характерны для производства следственных действий, требующих применение технико-криминалистических средств при проведении осмотров, обысков экспертиз и других действий, предусмотренных УПК РФ, где требуется применение технико-криминалистических средств. Наиболее распространены такие ошибки при производстве осмотров места происшествия, обыска и судебных экспертиз.

Сущность этой группы ошибок состоит в недостаточном использовании, либо неприменении вообще технико-криминалистических средств.

К примерам технической ошибки могут относиться нежелание использовать для поиска следовой информации инфракрасные, ультрафиолетовые осветители, современную поисковую технику, например, нелинейных радиолокаторов и т. д.

К технологическим ошибкам относят неполное вовлечение объектов в процесс поиска следов при применении технических средств, ошибки при отборе проб, образцов для сравнительного исследования, производимых без соблюдения необходимых технологических рекомендаций. Например, следователь упаковывает следы крови без предварительной их сушки, либо не соблюдает технологические правила отбора проб грунта, либо неверно определяет границы осмотра при пожарах и взрывах.

Технические и технологические ошибки появляются на стадиях собирания, исследования и сохранения доказательственной информации и обладают высокой степенью латентности.

Ошибки при построении и проверке версий (версионные ошибки)

Первоначальные сведения о преступлении, поступающие к следователю, чаще всего неполны, отрывочны, противоречивы и ненадёжны. При таком недостатке информации, когда любое объяснение кажется вероятным, построить версию возможно только тогда, когда по делу уже собран неполный, но достаточный для предположительных выводов объём исходных данных (фактическая база версии).

Таким образом, у следователя имеется возможность одновременного построения нескольких версий на одной и той же, нередко неполной фактической базе. В подобной проблемной ситуации выдвинуть версию и сосредоточить поиск доказательств только в одном направлении означает совершить серьёзную ошибку и поставить под угрозу успешное раскрытие преступления. Поэтому следователь выдвигает несколько наиболее правдоподобных версий, основываясь на личном и обобщённом (коллективном) опыте.

Ошибка увлечения типичной версией выражается в том, что недоказанные аргументы обосновывают недоказанный тезис.

В условиях неполноты фактических данных обычно используются типичные версии. Становясь приоритетными в расследовании, в ряде случаев они не оправдываются.

Изучение материалов дел об убийствах, совершенных в условиях неочевидности, показало, что по многим из них на ранних этапах расследования можно было бы выдвинуть более конкретные версии. Они могли быть основаны на доминирующих розыскных признаках вероятного преступника, таких как характеристика личности с преобладанием мотива убийства, навыков, наклонностей, привычек, места жительства и пребывания, уровень образования и семейное положение, наличие каких-либо патологий, наличие судимостей, что значительно повышает вероятность отражения данных в регистрационных документах, а также более точно применить для розыска сведения о внешности субъекта убийства.

Ошибки при выведении из версий логических следствий многообразны, выделим основные. Выводные следствия это заключения об исследуемых явлениях, которые возникают в связи с подготовкой, совершением и сокрытием преступления, а также — событием непреступного характера. Если выдвигать версию о том, что лицо находилось на месте происшествия, то логическим следствием является умозаключение, что субъект оставил свои следы, которые необходимо выявить и исследовать. Если следов не окажется, то надежность версии уменьшится, она будет ослаблена, но не опровергнута. Необходимо выдвигать всевозможные логические следствия и установить, подтверждаются они или нет.
Ошибкой является выведение не всех возможных логических следствий, что не позволяет до конца проверить достоверность выдвинутой версии. Данная ошибка приводит к утрате информации и к правоприменительной ошибке – сужению пределов доказывания.

В связи с тем, что версия носит характер предположения, и часто является умозаключением по аналогии, выводы которого гипотетичны, а недостоверны – возникает опасность следующей ошибки. Например — в том, что выводимые из версии следствия занимают место недостающих доказательств и принимаются как исходные данные по делу. При этом игнорируется переход от логического следствия к логическому основанию. Значит, происходит замена необходимых следствий возможными и то, что нуждается в дополнительной проверке, принимается как достоверное. Усиление версии также может ошибочно подменяться её достоверностью.

В дедуктивном процессе построения версий используются однозначные и многозначные (правдоподобные) умозаключения. Ошибки при построении логических следствий в данном случае проявляются в том, что многозначные умозаключения, выведенные из версии, принимаются за однозначные. Например, неподтвержденное следствие подменяется его опровержением. Так, для проверки алиби недостаточно установить факты его неподтверждения – нужно собрать опровергающие его доказательства.

Ошибка «смешения объективной связи со случайным совпадением фактов» является наиболее опасной при выдвижении и проверке версий. Например, нахождение лица на месте преступления; оставление им следов; публичные угрозы потерпевшему; нахождение на месте преступления орудия принадлежащего конкретному лицу и т.п. Данные совпадения требуют проверки. Необходимо сомневаться в количестве собранных доказательств и по мере возможности, особенно если преступление совершено в условиях неочевидности, увеличивать доказательственную базу, так как уверенность в виновности лица «притупляет» бдительность. С.П.Зеленковский называет эту ошибку – использование недостоверных исходных данных для выдвижения версии.

Ошибки при проверке версий выражаются в том, что не все версии по данному делу проверяются либо проверка не доводится до конца. Проверка и опровержение ложных версий является условием полноты и всесторонности предварительного следствия, иначе выводы следствия становятся неубедительными. Например, недопроверка алиби зачастую является основанием для дополнительного расследования. Исследования подтверждают множество фактов отсутствия проверки алиби лиц, что недопустимо, т. к. может привести к несправедливому приговору.

Ошибка смешения версий состоит в том, что частная версия ошибочно принимается за общую. Между тем, подтверждение частной версии не означает подтверждение общей. Для этого должны быть разработаны все частные версии. Как известно, общие версии объясняют содержание и сущность преступления в целом. А частные – происхождение и содержание отдельных фактов (например, цели совершенного деяния).

Повышение надёжности основной версии достигается при наличии опровержения других, наиболее возможных. Исследованием установлено отсутствие в уголовных делах материалов, опровергающих другие версии. Возможно, фактически они проверены, но документов, подтверждающих это, в материалах уголовного дела нет.

Версионные ошибки чаще встречаются при поиске и оценке уголовно-релевантной информации.

Следственная версия предшествует плану расследования, определяет его содержание и структуру. Значит, версионные ошибки обуславливают ошибки планирования.

Ошибки при организации и планировании расследования

Обобщение уголовных дел показало, что наибольшую распространенность получили ошибки при подборе состава следственно-оперативной группы и специалистов – участников предварительного расследования. Грубейшей ошибкой является проведение осмотра без судебного медика, специалиста-криминалиста, без участкового уполномоченного полиции, которому известна обстановка на вверенной территории.

Ошибки организации проявляются также в некритическом подборе членов СОГ и других исполнителей следственных действий, а также – в неправильном распределении обязанностей между ними. Ошибочное поведение участников СОГ или следственного действия, может быть замечено, но остаться без необходимой реакции следователя.

Ошибки при управлении процессом расследования также достаточно распространены. Действия по управлению процессом расследования связаны с определением его пределов, сроков, порядка проведения (предъявление обвинения), вынесением постановлений (постановления об избрании меры пресечения, постановления о прекращении уголовного дела).
Ошибкой в данном случае является несвоевременное принятие решений и действий, влекущие к волоките, утрате возможности получения достаточных доказательств, нарушениям прав граждан и т.д. Одно из наиболее распространенных явлений расследования – запоздание и преждевременность принятия решения или совершения действия.

В частности, эффективность работы СОГ зависит от своевременности её создания. Если время упущено, то это может снизить качество первоначального этапа расследования. В свою очередь, создание СОГ зависит от своевременности возбуждения уголовного дела. Результаты изучения уголовных дел о тяжких телесных повреждениях со смертельными исходами показали, что в числе причин, по которым такие преступления остаются нераскрытыми не последнее место занимают несвоевременность их возбуждения и несвоевременное создание СОГ.

В ходе исследования дел прослеживается «жёсткая» связь между временем назначения экспертизы и продлением сроков предварительного расследования дела. Причины продления сроков могут быть объективными, если исследования экспертизы, назначенной вовремя, требуют значительного количества времени (например, наблюдение за испытуемым в ходе производства стационарной психиатрической экспертизы) или в ходе расследования возникли новые обстоятельства и субъективными, если совершены ошибки планирования при назначении экспертиз.

В частности, достаточно распространённым явлением на практике является затягивание сроков назначения экспертиз, так как имеется возможность для назначения экспертного исследования с начала работы по расследованию конкретного преступления. При этом ссылка на отсутствие в уголовном деле результатов экспертизы зачастую лежит в основе ходатайств о продлении сроков расследования.

В большинстве исследованных уголовных дел, расследование по которым продлевалось на срок свыше шести месяцев, крайне несвоевременно (через 2-3 месяца) назначались судебно-психиатрические экспертизы.

Со временем представленные следы утрачивают свои качественные характеристики, таким образом, искусственно и неоправданно сужаются возможности доказывания.
Поспешность отличается от запоздания и объясняется отсутствием терпения и выдержки. Это своеобразная лень мысли, которая приводит к прекращению оценки информации и принятию преждевременного решения.

Ошибки при управлении процессом расследования могут также выражаться в низком контроле над деятельностью СОГ, в несогласовании планов СД и ОРМ, их можно назвать ошибками взаимодействия. Они связаны с недостатками координации действий следователя с органами дознания. Их проявление приводит к слабому использованию следователем больших возможностей оперативно-розыскного аппарата.

Отсутствие планирования, нарушение его принципов, необходимой последовательности запланированных действий относятся к латентным недостаткам расследования. Необходимость планирования безусловна. Хотелось бы обратить внимание на составление планов обследования местности при производстве поисковых мероприятий, без которых преступления могут остаться нераскрытыми. Примером является уголовное дело по факту убийства Г., когда труп жертвы был обнаружен через 2 года. Ошибка состояла в том, что отсутствовал план осмотра обширной территории, в пределах которой находился труп. Вследствие чего она изначально была осмотрена достаточно хаотично. Уголовное дело осталось нераскрытым.

Отсутствие рабочих версионных планов также достаточно распространенный недостаток, ведущий либо к не раскрытию преступления, либо к неполноте расследования.
Указанные ошибки влекут возникновение технико-технологических и тактических следственных ошибок, они появляются на стадиях собирания, оценки и использования уголовно-релевантной информации.

Тактические ошибки

К тактическим относятся ошибки, выражающиеся прежде всего в том, что при расследовании не проводятся процессуальные действия, необходимость которых обусловлена содержанием имеющейся следственной ситуации. Они проявляются в отсутствии допросов лиц, чьи показания важны для расследования, а также — других следственных действий. При этом остаются не допрошенными свидетели, потерпевшие или эксперты. Если необходимость их допроса устанавливается в суде, то показания ранее не допрошенных лиц могут значительно изменить сложившуюся ситуацию.

Напрямую от дачи показаний лицами, участвующими в деле, зависят такие следственные действия, как проверка показаний на месте, следственный эксперимент, опознание. Проведенное нами обобщение судебно-следственной практики показало, что в ряде ситуаций они не проводятся, несмотря на явную, настоятельную необходимость. Отдельно необходимо отметить несоблюдение рекомендаций по использованию специальных познаний, особенно экспертиз. Несмотря на то, что в ходе расследования изымаются образцы, имеются объекты, которые можно идентифицировать, экспертизы не назначаются и не проводятся.

К следующему виду тактических ошибок относится производство следственных действий без учета обстоятельств совершения преступления. Наиболее ярко они проявляются при производстве следственного эксперимента, когда не обеспечивается соблюдение принципа воссоздания условий, приближенных к реальной обстановке, в которой выполнялись проверяемые действия. Она основана на недостаточном изучении механизма преступления, а также — несоблюдении тактико-криминалистических рекомендаций. Например, по делу Х., совершившего убийство и проникшего на место преступления через форточку, был проведен эксперимент. Не располагая анатомическими данными о преступнике, следователь по своему мнению подобрал человека среднего телосложения и при проведении серии опытов установил, что при проникновении в квартиру должен был быть нарушен порядок на столе, не наступить на который в данном случае невозможно. Когда преступник был задержан, его показания противоречили результатам эксперимента. Повторный следственный эксперимент подтвердил его показания и опроверг результаты следствия. Не была, да и не могла быть в данном случае предусмотрена физическая подготовка и ловкость преступника.

Следующая ошибка выражается в принятии тактических решений, не основанных на данных, собранных при расследовании уголовного дела. Причем, по мнению следователя, имеется реальная возможность получения нужной информации. Диапазон таких ошибок достаточно велик. Например, принимается решение о привлечении лица в качестве подозреваемого при отсутствии оснований для его задержания или применения меры пресечения.

Последствия следственных ошибок

Ошибки могут привести к следующим последствиям:

1) сокращение в процессе досудебного или судебного производства числа эпизодов преступной деятельности или количества лиц, обоснованно привлекаемых к уголовной ответственности;

2) привлечение невиновных лиц к уголовной ответственности, в том числе – неустановление обстоятельств, исключающих преступность деяния (гл. 8 УК, ст. 26 УК РФ) либо обстоятельств невиновного причинения вреда (ст. 28 УК РФ);

3) приостановление уголовного дела за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого;

4) направление уголовного дела на дополнительное расследование;

5) необоснованное прекращение уголовного дела;

6) постановление судом оправдательного приговора.

Выявление и устранение следственных ошибок

В комплекс действий, по исправлению следственных ошибок входят два этапа: диагностика ошибок и их устранение.

Диагностика — это исследование уголовного дела, направленное на выявление ошибок. Она выражена системой действий, включающих их поиск и оценку на этапе предварительного расследования, и направлена на результат, определяющий программу устранения ошибок. Таким образом, диагностика ошибок интегрирует рациональное и практическое, являясь продуктом профессионального мышления следователя.

Поиск следственных ошибок – это первый этап диагностики, заключающийся в обнаружении и исследовании исходных, выводных и «главного» доказательства, вокруг которого группируются вспомогательные. Это оценка собственного расследования по критериям качества, включающая в себя:

а) анализ содержания условий сложившейся следственной ситуации (с учётом того, имеется или нет заподозренный);

б) проверку (как мысленную, так и деятельностную) достоверности полученной информации (с обращением особого внимания на следственные действия и исследования, в которых следователь сам не принимал участия);

в) установление своевременности, полноты и качества следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий с учетом энтропии уголовно-релевантной информации и возможности преступника скрыться от следствия и обеспечить противодействие расследованию;

г) исследование достоверности, обоснованности выводов, соблюдения при их построении логических правил, а также норм процессуального и материального права.

При поиске рекомендуется применение метода рефлексии, позволяющего выявить латентные детали, искажающие истину. Метод наблюдения на стадии поиска ошибок также эффективен. Он позволяет анализировать поведение участников, а также — изучать информацию, содержащуюся в документах, имеющих отношение к делу.

Следующий метод, который используется для поиска следственных ошибок – абстрагирование. Сущность его состоит в мысленном отвлечении от несущественных свойств, связей, отношений и предметов и в одновременном выделении, фиксировании одной или нескольких интересующих следователя сторон этих предметов.

В данном случае предпочтительно применять изолирующую абстракцию, состоящую в том, что из объекта изучения мысленно выделяются определённые обстоятельства или их свойства, которые изучаются как нечто самостоятельное.

При этом рекомендуется концентрировать внимание на тех позициях, которые подпадают под категорию следственных ошибок, отвлекаясь от всех других недостатков, содержащихся в материалах дела.

Сравнение также является одним из методов, применяемых на этапе поиска. Сравниваемые объекты играют различную роль в ходе их сопоставления. Один из объектов признаки которого известны и не вызывают сомнения, служит образцом, по которому происходит сравнение. Такой объект в литературе именуется моделью, а второй объект, который сравнивается с моделью, именуется прототипом. Моделью является предмет доказывания. При наличии предусмотренных в законе обстоятельств, подлежащих установлению и с учётом особенностей конкретного уголовного дела можно создать мысленную модель соответствующего деяния. Прототип в данном случае – доказанная следователем версия о совершённом преступлении.

Исчерпывающее выдвижение версий, всесторонне раскрывающих деяние — приём поиска следственных ошибок на этапе предварительного расследования. Убеждение следователя в правильности своих выводов формируется тогда, когда иные версии, кроме доказанной, окажутся неверными. Выявление ошибок в версиях осуществляется анализом доказательств, собранных в процессе расследования. Исследовав все версии и получив вывод о том, что происшедшее событие объясняется ещё и другой, не исследованной версией, нужно полагать, что событие расследовано не полно.

Методы поиска ошибок необходимо использовать в совокупности, не допуская увлечения одним из них.

Поиск ошибки кончается её обнаружением, после которого следует второе действие этапа диагностики — оценка ситуации следственной ошибки. При обнаружении следственной ошибки нужно определить момент её появления, выявить её последствия. При этом нужно учитывать, что она могла произойти параллельно или повлечь другую ошибку.
Необходимо выявить на какие следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия она повлияла. Если уголовное дело представлено большим количеством эпизодов и обвиняемых лиц, следует составить схему «Проявление ситуации следственной ошибки», позволяющую адекватно оценить обстановку.

Второй этап комплекса действий по исправлению следственных ошибок – их устранение. К нему относятся:

1. Локализация следственной ошибки. Она связана с немедленным пресечением распространения влияния ошибки на расследование.

2. Ликвидация либо нейтрализация последствий следственной ошибки. Она связана с определением адекватных способов ликвидации. Для применения способов ликвидации ошибок, совершенных на предварительном расследовании, должны реально иметь место:

а) факт наличия ошибки;

б) направленность методов устранения ошибок на восстановление нарушенных прав граждан;

в) основания (при необходимости, процессуальные) у субъекта на применение того или иного способа ликвидации.

Следует различать процессуальные и криминалистические способы исправления ошибок.

К процессуальным способам относятся:

• дополнение и изменение обвинения следователем (ст.175 УПК РФ);
• удовлетворение следователем заявленных ходатайств по уголовному делу (ст. 121 УПК РФ);
• полное или частичное прекращение уголовного дела (ст.ст.212, 213 УПК РФ) и др.;
• отмена необоснованных постановлений о прекращении или приостановлении уголовного дела, а также изменение мотивировки таких решений;
• изменение или отмена уголовно-процессуальных мер пресечения с мотивированной ссылкой на допущенную следственную ошибку.

К криминалистическим способам относятся:

• проведение повторных допросов, экспертиз;
• отмена сопутствующих ситуации следственной ошибки оперативно-розыскных поручений;
• проведение дополнительных следственных действий (например, эксгумации трупа) и т.д.

То есть криминалистические способы исправления заключаются в выявлении обстоятельств, позволяющих ликвидировать ситуацию ошибки.

3. Устранение последствий ошибки (если таковые имеются). Последующие стадии алгоритма могут быть выполнены с разрывом во времени с предыдущими.

4. Анализ и устранение причин её возникновения.

5. Действия по предупреждению ситуации следственной ошибки. В данном аспекте следует выделить меры общепрофилактического характера и меры индивидуально-профилактического характера.

Заключение эксперта является одним из доказательств в уголовном судопроизводстве (п. 3 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), содержит информацию о фактах, полученную посредством использования специальных знаний. К заключению эксперта в уголовном судопроизводстве предъявляются такие же требования, как и к другим видам доказательств.

Кроме того, Федеральный закон от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (статья 8)предъявляет дополнительные требования к объективности, всесторонности и полноте экспертных исследований: «Эксперт проводит исследования объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объёме.

Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных».

Экспертизу, как самостоятельную форму применения специальных знаний, определяет совокупность признаков: —  процессуальная форма экспертного исследования; — значимость для органов предварительного расследования и суда устанавливаемого фактического обстоятельства; —  применение допустимых методов исследования компетентными специалистами; —  научная и фактическая обоснованность выводов в экспертном заключении.  

Законы развития свидетельствуют об ускорении развития науки в условиях научно-технического прогресса. Поэтому, как бы ни был широк кругозор юриста (дознавателя, следователя, судьи, адвоката), он не может охватывать всего спектра существующих научных знаний. Решить задачи установления элементов предмета доказывания посредством применения специальных знаний при исследовании фактических обстоятельств юристу помогают эксперт и специалист, которые являются проводниками специальных знаний различных отраслей науки в уголовном процессе.

К государственным экспертам законом предъявляются четкие требования: «Государственные судебно-экспертные учреждения одного и того же профиля осуществляют деятельность по организации и производству судебной экспертизы на основе единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов» (ст. 11 Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»).

Но даже наличие необходимого уровня специальной подготовки, обеспечения необходимым оборудованием и методическим сопровождением не гарантирует эксперта от совершения ошибок. Экспертные ошибки — это не соответствующие объективной действительности суждение эксперта или его действия, не приводящие к цели экспертного исследования, являющиеся результатом добросовестного заблуждения [1].

Цена экспертной ошибки высока: ошибка эксперта превращается в следственную и судебную ошибку. Попытки классифицировать экспертные ошибки по различным основаниям предпринимаются регулярно. В основе любой классификации лежат сущностные и содержательные признаки компонентов классификации. Автор любой классификации всегда сталкивается с проблемой, которую очень точно выразил один из литературных персонажей: «Нельзя объять необъятное».

Тем не менее, обойтись без классификации невозможно, поскольку она упорядочивает все многообразие объектов, явлений и вопросов, формируя устойчивые группы по сходному основанию. Одна из последних классификаций экспертных ошибок дана Россинской Е.Р. и Галяшиной Е.И. [7], которые делят все экспертные ошибки на три класса:

1. Ошибки процессуального характера:

— нарушение экспертом процессуального режима и процедуры производства экспертизы;
— выход эксперта за пределы своей компетенции;
— выражение экспертной инициативы в непредусмотренных законом формах;
— самостоятельное собирание материалов и объектов экспертизы;
— обоснование выводов материалами дела, а не результатами исследования;
— осуществление несанкционированных судом (следователем) контактов с заинтересованными лицами;
— принятие поручения на производство экспертизы и материалов от неуполномоченных лиц;
— несоблюдение процессуальных требований к заключению эксперта (в том числе отсутствие в заключении необходимых по закону реквизитов).  

2. Гносеологические ошибки:

— логические ошибки;
— фактические  (предметные) ошибки.  

3. Деятельностные (операционные) ошибки:

— нарушении предписанной последовательности процедур;
— неправильное использовании средств исследования;
— использовании непригодных технических и иных средств исследования;
— получении недоброкачественного сравнительного материала;
— отсутствие разработанной и апробированной методики;
— несовершенство используемой экспертной методики;
— применение ошибочно рекомендованных методов;
— применение методов, находящихся в стадии экспериментальной разработки;
— применение неисправного оборудования;
— использование методов и приборов, не обладающих достаточной чувствительностью или разрешающей способностью;
— использование для измерений физических величин приборов, не относящихся к сертифицированными средствам измерений;
— применение непроверенных средств измерений и эталонов;
— использование неаттестованных методик измерений физических величин;
— использование неправильных математических моделей и компьютерных программ;
— применение нелицензионных программ для ЭВМ;
— отсутствие полных данных, характеризующих идентификационную и диагностическую значимость признаков, устойчивость их отображений в следах и др.

К субъективным причинам экспертных ошибок авторы относят:

— профессиональную некомпетентность эксперта: незнание современных экспертных методик, неумение пользоваться теми или иными техническими средствами, инструментами; неприменение рекомендованного метода, оптимального для данной экспертной ситуации; неправильная оценка идентификационной значимости признаков, результатов, полученных другими членами комиссии при производстве комплексной экспертизы и т.д.;
— неполноту или односторонность исследования;
— пренебрежение правилами и условиями применения методик экспертного исследования и технических средств;
— профессиональные упущения эксперта: небрежность, неаккуратность, поверхностное производство исследования, пренебрежение методическими рекомендациями, правилами пользованиями техническими средствами и приборами, неполное выявление существенных признаков объекта; использование не всех известных эксперту методов исследования, игнорирование тех или иных свойств объектов или их взаимозависимости;
— дефекты или недостаточная острота органов чувств эксперта: зрения, слуха и т. д.;
— неординарное психологическое состояние эксперта или его измененное сознание, например, вследствие болезни, переутомления, стресса, тревоги, эмоционального или психического напряжения, поспешности;
— характерологические свойства личности эксперта (неуверенность в своих знаниях, повышенная внушаемость, мнительность, конформизм или, наоборот, излишняя самоуверенность, амбициозность, пренебрежение мнением коллег);
— психоэмоциональные свойства эксперта (темперамент, психологическая устойчивость, волевые качества, мотивационные установки и т.д.);
— стремление проявить экспертную инициативу без достаточных к тому оснований, утвердить свой приоритет в применении нетривиальных методов и оригинальных решений экспертной задачи, отличиться новизной и дерзостью решения, самобытностью суждений и неординарностью выводов;
— логические дефекты умозаключений эксперта;
— дефекты в организации и планировании экспертного исследования.  

Классифицируемые группы экспертных ошибок, предложенные Россинской Е.Р. и Галяшиной Е.И., являются открытыми, поскольку невозможно перечислить все варианты ошибок, допускаемых экспертами и субъектами, назначающими экспертизу.

К процессуальным ошибкам, допускаемым следователем (дознавателем, судьёй, судом) можно отнести:

— постановку перед экспертом вопросов, не входящих в его профессиональную компетенцию;
— постановку перед экспертом правовых вопросов, связанных с оценкой деяния;
— представление эксперту в качестве объектов исследования копий документов либо производных доказательств (например, описаний рентгенограмм вместо самих рентгеновских снимков);
— представление эксперту всех материалов дела вместо необходимых документов;
— предоставление эксперту возможности самому получить объекты исследования и т.п.  

Одним из сложных видов судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве является экспертиза по делам, связанным с ненадлежащим оказанием медицинской помощи. Объективная сторона преступления выражается в действии либо в бездействии медицинского работника, являющимся причиной наступления смерти человека, либо причинения тяжкого вреда здоровью.

Субъект преступления, при этом,  нарушает установленные правила, должностные инструкции, стандарты диагностики и лечения. Перекладывая на экспертов обязанность установления причинно-следственной связи между деянием медицинского работника и преступными последствиями, следователь или суд, фактически требуют от эксперта дать правовую оценку действиям медицинского работника!

Особо абсурдно такой подход выглядит, в тех случаях, когда преступление совершается путем бездействия. Тот факт, что большинство случаев с тяжкими последствиями некачественного оказания медицинской помощи так и не находит адекватной судебной оценки, свидетельствует о серьёзных пробелах в методике расследования указанной группы преступлений.

По заявлению гражданки Ш. о бездействии врачей одной из больниц г. Воронежа, повлекшем, по мнению заявителя,  смерть её сына от несвоевременно выявленной пневмонии, проверка сообщения о преступлении продолжалась больше года. Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела выносились девять раз, а отменялись, как правило,  уже после обращения в суд с жалобой в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, на решение, принятое следователем.

За время затянувшейся проверки сообщения о преступлении было вынесено три решения Судебной коллегии по уголовным делам Воронежского областного суда, в двух из которых критике была подвергнута деятельность судей районного суда и правоохранительных органов, вынесены частные определения в адрес следователя, руководителя следственного отдела и прокурора.

Уголовное дело было возбуждено спустя 1 год и 2 месяца со времени наступления смерти пациента. Судебная экспертиза, о необходимости производства которой более года говорилось и в жалобах заявителя, и в решениях судов на стадии проверки сообщения о преступлении,  — была назначена только спустя более трех месяцев после возбуждения уголовного дела! И это при том, что преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 109 УК РФ, по которому возбуждено уголовное дело № 11118047, относится к преступлениям небольшой тяжести, срок давности уголовного преследования по которым составляет всего два года (ч. 2 ст. 15 УК РФ)! 

Эксперты не провели элементарного исследования гистологического материала, не изучили показания свидетелей-врачей, полученные после возбуждения уголовного дела, а ограничились только лишь поверхностным анализом сведений из исследовательской части Акта комиссионного судебно-медицинского исследо­вания трупа гражданина Ш., который никакого отношения непосредственно к исследованию трупа не имеет, так как составлен уже спустя продолжительное время после похорон по материалам проверки. В результате эксперты связали причину смерти Ш. с пневмонией, а также указали на отсутствие причинно-следственной связи между действием врачей и смертью Ш.

После такого экспертного заключения следователю ничего не оставалось, как прекратить уголовное дело (Постановление от 23.04. 2012 года заместителя руководителя следственного отдела Железнодорожного района г. Воронежа СУ СК России по Воронежской области Н. о прекращении уголовного дела № 11118047).  

Подавляющее большинство судебных экспертиз в настоящее время проводится сотрудниками государственных судебных экспертных учреждений — специально подготовленными и аттестованными экспертами, поэтому, оценка достоверности заключения эксперта в ряде случаев носит чисто формальный характер.

Практика показывает, что при оценке заключения эксперта суды всех звеньев используют универсальную трафаретную формулу: «Оснований сомневаться в заключениях экспертов не имеется, поскольку экспертизы проведены компетентными экспертами, предупрежденными об уголовной ответственности, имеющими высшее медицинское образование и достаточно большой стаж работы по специальности, сами заключения полностью соответствуют предъявляемым к ним законом, в том числе требованиям ст. 204 УПК РФ (Постановление судьи Советского районного суда г. Воронежа С. от 16.01.2013 г. по уголовному делу в отношении О., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 318 УК РФ)».

Несмотря на то, что в большинстве экспертных заключений не выполняются требования п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ об обязательном указании применённой экспертной методики, указанная формула позволяет судьям не прибегать к более тщательной проверке и оценке заключения эксперта.

Под экспертной методикой понимается научно обоснованная последовательность действий для решения конкретной (типовой) экспертной задачи, т.е. методика, в которой выражен обобщенный опыт решения типовой (часто встречающейся в практике) экспертной задачи, а ее содержание представляет собой совокупность основных данных об объектах исследования, экспертной задаче, оборудовании, материалах и способах ее решения.

В каждой экспертной методике должны быть представлены:
1) реквизиты — набор удостоверяющих ее данных, и
2) структура — представленная в логической последовательности совокупность основных этапов ее реализации [8].

Другие варианты оценки заключения эксперта, используемые судами, также свидетельствуют об упрощенном подходе к относимости, достоверности и допустимости указанного вида доказательств, хотя в них и присутствует ссылка на мотивированность и обоснованность заключения.

В надзорном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 27.06.2012 г. по делу № 92-Д12-1 отмечается: «Заключение судебно-баллистической экспертизы мотивировано, экспертиза проведена в соответствии с требованиями закона высококвалифицированными специалистами. Поэтому оснований не доверять выводам, изложенным в заключении, не имеется».

При прослеживающейся тенденции к минимализму, более приемлемым подходом к оценке заключения эксперта можно считать суждение, сделанное в надзорном определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской Федерации от 04.04.2012 г. по делу № 34-Д12-2: «Из заключений фоноскопических экспертиз № 57 и № 458эк-07 следует, что в результате комплекса акустических и лингвистических исследований установлено, что речь представленных на исследование электронных носителях принадлежит А, Б и С. Не доверять заключениям фоноскопических экспертиз, оснований не имеется, так как экспертизы были проведены компетентными лицами в установленном порядке, выводы экспертов научно обоснованны».

Тем не менее, стоит помнить о том, что упрощенный подход к оценке заключения эксперта содержит потенциал судебной ошибки при вынесении итогового решения по делу, так как основан на полном доверии к эксперту и вере в его профессиональную безупречность при проведении исследования и формулировании выводов [4].  

До сих пор сохраняется дуалистический подход к заключению эксперта в уголовном процессе. При оценке заключения эксперта, как одного из видов доказательств, обычно допускаются две крайности: слепая вера в непогрешимость государственных экспертов, с одной стороны, и скептическое отношение к преимуществам заключения эксперта перед показаниями свидетелей, с другой.

Встречаются случаи, когда суд, решая вопрос  о давности и механизме образования телесных повреждений (кровоподтеков), предпочитает верить свидетелям, а не экспертам. Приговором мирового судьи судебного участка № 3 Железнодорожного района г. Воронежа от 22.02.2012 года по делу 1-1/2012 были оправданы Г. и Л., которые обвинялись в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 116 УК РФ.

Мировой судья, проигнорировав  мнение эксперта в заключении, и доводы частного обвинителя о давности образования телесных повреждений, вынес оправдательный приговор, основанный на показаниях свидетелей, явившихся в суд по просьбе стороны защиты.

Апелляционным постановлением судьи Железнодорожного районного суда г. Воронежа М. от 12.05.2012 г. по делу № 10-8/2012 оправдательный приговор оставлен без изменения.

Потерпевшей К. была подана кассационная жалоба, и Судебная коллегия по уголовным делам Воронежского областного суда отменила оба судебных решения, признав их незаконными, и направила дело на новое рассмотрение.  

Дискуссия о месте заключения эксперта в системе доказательств ведётся с конца XIX века. Автор «Руководства к изучению судебной медицины», изданного для юристов, 1885 г.», г-н Штольц писал: «Раз эксперт судья фактов, он равноправен на судебном следствии с присяжными и, следовательно, имеет возможность с пользою служить делу правосудия. Нет этого — руки эксперта связаны». 

«Теория эксперта – научного судьи» была выдвинута немецким ученым Миттермайером в 60-х гг. XIXв. Согласно этой теории экспертиза — особый вид уголовных доказательств, во многом схожий с косвенным доказательством или уликой. Исходным пунктом, по мнению Миттермайера, должна быть мысль, что сущность этого доказательства состоит в мнениях, высказываемых сведущими людь­ми по предметам их специальности. Экспер­ты — это научные судьи факта (judicesfakti).

Концепция Миттермайера была активно поддержана в России известным процессу­алистом Л.Е. Владимировым, который отмечал: «Эксперты, основывающие свои заключения на какой-либо науке, суть научные судьи, приговор которых является решением специального вопроса в деле. Этот приговор принимается за доказательство. Но он доказательство не потому, что судьи и присяжные действительно убедились в научной правильности заключения эксперта, а потому что он исходит от специалистов, имеющих все данные для основательного решения вопроса.

Судьи и присяжные не могут быть посвящены в тайны науки в течение одного судебного заседания; они не могут критически относиться к экспертизе, для понимания оснований которой требуется целый ряд лет научных занятий. Им остается только следовать авторитетному указанию эксперта. Суд самостоятелен в выборе экспертов. Но раз, последние выбраны, судья следует за ними, как слепой за своим поводырем.

Конечно, и судья имеет кое-какие внешние признаки для заключения о достоинстве данной на суде экспертизы. Но понятно, что эти внешние признаки правильности экспертизы не делают для судьи доступною критическую оценку научной ее стороны. Вот почему научный эксперт и является судьёю научного вопроса в уголовном деле…

Нелепое предположение, что присяжный заседатель, заняв место в суде, превращается в какое-то удивительное существо, которое, будучи иногда даже еле грамотно, способно понимать и критиковать глубочайшие вопросы науки, кажется, уже кончило свое существование» [3]. Оспаривая в некоторых деталях рассуждения Миттермай­ера, он соглашался с ним в главном: на мне­нии экспертов основано судебное решение, оно служит ему таким же фундаментом, как и вердикт присяжных заседателей; экспер­ты обладают такими познаниями, какими не обладает суд, поэтому мнение их не мо­жет быть проверяемо судом.

Большинство ведущих русских процессуалистов отрицательно отнеслись к концепции Миттермайера — Владимирова. Фойницкий И.Я. считал, что если бы мнение экспертов стало обязатель­ным для суда, это означало бы возврат к инквизиционной теории формальных дока­зательств [9].

Отличие специалистов от экспертов в то время было менее размытым, чем теперь. Специалист в уголовном процессе занимал промежуточное положение между экспертом и свидетелем и именовался «справочным свидетелем», т.е. «сведущим лицом, вызываемым для дачи справок», и, конечно, по мнению Владимирова Л.Е., не являлся научным судьей [5].

Особенность экспертизы проявляется в том, что заключение экс­перта по самой своей природе всегда должно быть основано на других доказательствах по делу, т.е. является производным доказательством. Сложность заключается в том, что эксперт в результате излишней уверенности в своей компетенции, в определенных случаях, вместо того, чтобы сообщить следователю (суду) о том, что представленных материалов недостаточно для реше­ния поставленной задачи использует «нейтральные» для ре­шения поставленной задачи признаки.

Для людей, не посвя­щенных в предмет исследования, подобный подход эксперта к оценке фактических обстоятельств медицинского характера, обычно, сомнений не вызывает. Тем более, в определенных случаях,  инициатива эксперта вполне оправданна и похвальна [2]. Существует большая разница между функциями эксперта и судьи.

В то время, как судья при осуществлении функции правосудия свободен от необходимости устанавливать истину по делу, как раз задача установления истины посредством применения специальных знаний и является функцией эксперта. Эксперт вправе дать ответ на поставленный вопрос, когда сам сочтёт, что имеет достаточно осно­ваний для его решения.

Эксперт может и не отвечать на вопрос следователя или суда, более того, в ряде случаев он просто обязан воздержаться от дачи ответа (п. 6 ч. 3 ст. 57 УПК РФ). Далеко не каждое раскрытое преступление становится предметом судебного разбирательства, не каждое судебное разбирательство завершается обвинительным приговором, и не каждый обвинительный приговор содержит в себе истинное знание [6].

Р.С. Белкин прогнозировал возврат к указанной выше доктрине и предупреждал: «Концепция «эксперта — научного судьи» не получила реализации в судебной практи­ке. Однако при усложнении современных процессов экспертного исследования и при­меняемых экспертами новых методов можно пред­полагать возрождение этой концепции в каком-либо «осовремененном» виде» [1].  

Процессуальный порядок назначения и производства экспертизы в уголовном процессе регулируется ст. 57, 195 — 207, 283 УПК РФ. Правовая основа, принципы организации и основные направления государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации определяются Федеральным законом «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ.

Важным элементом тактики проведения экспертизы, от которого в высокой степени зависит результативной экспертизы в целом, — является выбор экспертного учреждения или эксперта, которому поручается исследование. Кассационная коллегия ВС РФ в определении от 16.09.2004 г. № КАС04-451 отметила: «Судебно-медицинская экспертиза по материалам уголовных и гражданских дел не может в принципе создавать угрозу для жизни и здоровья людей, поскольку не является собственно медицинским вмешательством, в связи с чем, — не подлежит лицензированию».

С  1 января 2012 года вступила в силу статья 62 Федерального закона от 21.11.2011 N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». В соответствии с положением указанной статьи, судебно-медицинская экспертиза проводится в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу, в медицинских организациях экспертами в соответствии с законодательством Российской Федерации о государственной судебно-экспертной деятельности. Согласно положениям статьи 1 Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», государственная судебно-экспертная деятельность осуществляется в процессе судопроизводства государственными судебно-экспертными учреждениями и государственными судебными экспертами (далее также — эксперт), состоит в организации и производстве судебной экспертизы.

Статья 41 того же федерального закона предусматривает возможность проведения судебной экспертизы и вне государственных судебно-экспертных учреждений: «В соответствии с нормами процессуального законодательства Российской Федерации судебная экспертиза может производиться вне государственных судебно-экспертных учреждений лицами, обладающими специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла, но не являющимися государственными судебными экспертами.

На судебно-экспертную деятельность лиц, указанных в части первой настоящей статьи, распространяется действие статей 2,4,6 — 8,16 и 17, части второй статьи 18,статей 24 и 25 настоящего Федерального закона».

Анализ положений статьи 41 Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ показывает, что к лицам, обладающим специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла, но не являющимися государственными судебными экспертами, не предъявляются профессиональные и квалификационные требования, предусмотренные статьёй 13 Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

Таким образом, негосударственные судебные эксперты не обязаны подвергаться аттестации на право самостоятельного производства судебной экспертизы, осуществляемой экспертно-квалификационными комиссиями в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти. Уровень профессиональной подготовки негосударственных экспертов не подлежит пересмотру указанными комиссиями каждые пять лет.

Казалось бы, изменения законодательства устранили монополию экспертных учреждений Минздрава на производство судебно-медицинских экспертиз и создало предпосылки для производства подлинно-независимой судебно-медицинской экспертизы, как в экспертных учреждениях других ведомств, так и вне их. Но это только – на первый взгляд.

В пункте 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 г. № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» разъясняется порядок назначения экспертиз учреждениям и экспертам: В тех случаях, когда в государственном судебно-экспертном учреждении, обслуживающем определенную территорию, невозможно производство судебной экспертизы в связи с отсутствием эксперта конкретной специальности или надлежащей материально-технической базы либо специальных условий для выполнения исследований, а также при наличии обстоятельств, указанных в статье 70 УПК РФ, т.е. когда все компетентные государственные судебно-экспертные учреждения на данной территории не могут выступить в этом качестве, ее производство может быть поручено государственным судебно-экспертным учреждениям, обслуживающим другие территории, негосударственному судебно-экспертному учреждению или лицу, не работающему в судебно-экспертном учреждении, в том числе сотруднику научно-исследовательского учреждения, вуза, иной организации, обладающему специальными знаниями и имеющему в распоряжении необходимое экспертное оборудование.

В определении (постановлении) о назначении экспертизы суду следует мотивировать поручение исследований экспертным учреждениям либо конкретному лицу». Вряд ли, после такого подробного разъяснения найдётся следователь или судья, который при наличии в регионе государственного экспертного учреждения, специализирующегося на конкретном виде экспертиз, поручит производства такого же вида экспертизы в негосударственном экспертном учреждении либо поручит экспертизу мифическому «независимому эксперту.

Следователь, кроме традиционно приглашаемого судебно-медицинского эксперта, может пригласить для участия в следственном действии в качестве специалиста, например сотрудника регионального центра судебной экспертизы Министерства юстиции РФ, Министерства обороны РФ, преподавателя кафедры судебной медицины, врача-нейрохирурга и др. Специалист, участвующий в производстве следственных действий, значительно расширяет возможности применения специальных знаний, так как вооружает следователя вспомогательной информацией, ориентирует его на новые источники доказательств.

Участие специалиста в уголовном процессе регламентировано: п. 3 ч. 1 ст. 53; ст. 58; ст. 71; ст. 80; ч.1 ст. 144; ч. 5 ст. 164; ст. 168; ст. 178; ст. 179; ст. 184; ч. 5 ст. 185; ч. 7 ст. 186; ч. 3 ст. 202; ст. 251; ст. 270; ст. 271; ст. 287; ст. 288 и ст. 290 УПК РФ.

Следователь и специалист при производстве следственных действий могут использовать различные приемы и средства для установления источников доказательств. Специалист, в отличие от эксперта, отвечает на вопросы, требующие применения специальных знаний, без производства специальных исследований, используя свой опыт и теоретическую подготовку. При этом обязательным является использование той же нормативной базы, к которой обращаются и государственные эксперты.

Данное условие является определяющим в обеспечении научности и объективности заключения специалиста. Не  стоит переоценивать возможности специалиста, часто привлекаемого стороной защиты для оценки заключения эксперта. Судебная практика показывает, что отказ суда в приобщении к делу лиц, приглашенных адвокатами в качестве специалистов, является обоснованным, так как согласно ст. 207 и 283 УПК РФ в их взаимосвязи, при недостаточной ясности и полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная экспертиза, а, в случаях возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта, — или наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов по тем же вопросам – повторная экспертиза.

Использование для разрешения указанных вопросов помощи специалистов закон не предусматривает (надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 25.07.2012 г. по делу № 5-Д12-65).

Но, не стоит и недооценивать роль специалиста в проведении объективного и всестороннего, пусть не всегда успешного с точки зрения стороны обвинения, расследования преступления. Следователем СО по РДТП при ГСУ при ГУВД по Воронежской области старшим лейтенантом юстиции Б. в отношении Н. было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст. 264 УК РФ.

Гражданка Н. подозревалась в том, что управляя автомобилем, нарушила Правила  дорожного движения РФ и, выехав на тротуар, допустила наезд на пешехода О., причинив последнему компрессионный перелом тел двух грудных позвонков.

Проведенная по делу судебная экспертиза квалифицировала причиненные О. телесные повреждения как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Адвокат подозреваемой высказал сомнение в возможности причинения столь серьезного вреда здоровью О., поскольку внешних признаков контакта с автомобилем на теле пешехода экспертом обнаружено не было.

Для проверки обоснованности поставленного диагноза была назначена комиссионная экспертиза, результаты которой подтвердили выводы предыдущей экспертизы. Защитник, установив, что при производстве комиссионной экспертизы не были использованы первоначальные источники информации – рентгенограммы и томограммы, а исследование выполнено лишь по их описаниям, сделанным лицом, не предупреждавшимся об уголовной ответственности, добился назначения повторной комплексной экспертизы, которая, несмотря на просьбу стороны защиты о ее назначении экспертному учреждению в другом регионе, была назначена и проведена в государственном судебно-экспертном учреждении в г. Воронеже.

Как и следовало ожидать – результаты экспертизы вполне предсказуемо подтвердили обоснованность выводов экспертов в двух ранее выданных заключениях. Адвокат, осознав всю безнадежность ситуации, обратился за помощью к специалисту для разъяснения вопросов, требующих специальных знаний в области медицины.

Специалист помог адвокату разобраться в особенностях диагностики переломов позвоночника, обратив внимание на то, что иногда за переломы ошибочно принимают патологические изменения позвонков, связанные с заболеваниями позвоночника. Были истребованы все необходимые медицинские документы и, после отказа от назначения повторной комплексной судебной экспертизы на досудебной стадии, экспертиза всё-таки была назначена уже в суде, только опять не московским экспертам, как требовала сторона защиты, а снова в Бюро СМЭ Воронежской области.

Правда, на этот раз к участию в производстве экспертизы были привлечены ведущие врачи региона, специализирующиеся в разных направлений медицины. Результат четвертой экспертизы, проведенной по уголовному делу, оказался сенсационным для всех, – клиновидная деформация двух грудных позвонков, которую ранее эксперты принимали за последствия травматического воздействия, оказалась следствием болезни Шермана-Мау, проявившейся у потерпевшего О. ещё в юношеском возрасте.

26.04.2012 г. судьей Т. Коминтерновского районного суда г. Воронежа по уголовному делу № 1-10-12 вынесено Постановление о прекращении уголовного дела и уголовного преследования в отношении Н. в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения. За гражданкой Н., в отношении которой более 28 месяцев осуществлялось уголовное преследование, было признано право на реабилитацию.

03 июля 2012 г. Судебной коллегией по уголовным делам Воронежского областного суда вынесено кассационное определение, согласно которому, постановление от 26.04.2012 г. судьи Т. Коминтерновского районного суда г. Воронежа по уголовному делу № 1-10-12 оставлено без изменения и вступило в законную силу.  

Подводя итог настоящему исследованию, необходимо отметить, что существуют способы воздействия на существующую практику производства и оценки судебных экспертизы, позволяющие существенно уменьшить число ошибочных экспертных заключений: — применение законных методов получения объектов экспертного исследования; — подробное описание объектов, направляемых на экспертизу; — применение научно-обоснованных экспертных методик; — всесторонняя оценка экспертных заключений (в т.ч., с участием специалиста); — систематический анализ экспертных и процессуальных ошибок.

1. Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. М.: Изд-во «БЕК», 1997. — С. 157
2. Виницкий Л.В. Экспертная инициатива в уголовном судопроизводстве / Л.В. Виницкий, С.Л. Мельник. — М: Издательство «Экза­мен», 2009. — С. 193
3. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. — С.-Петербург, издание книжного магазина «Законоведение», 1910.
4. Гришин А.В. Как правильно оценивать заключения эксперта по уголовному делу / Уголовный процесс, 2011. — № 11. – С.60-66
5. Гришин А.В., Закурдаев Ю.Ф. Взаимодействие адвоката и специалиста в уголовном процессе / «Воронежский адвокат», 2008. — № 2 – С.10-15
6. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учеб.-практич. Пособие. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Издательство Юрайт; ИД Юрайт, 2011. – С.37-38
7. Россинская Е.Р., Галяшина Е.И. Настольная книга судьи: судебная экспертиза. — М.: «Проспект», 2010. [Электронный ресурс]. Дата обновления: 05.01.2013. Доступ из системы ГАРАНТ // ГАРАНТаэро. ГАРАНТ-Максимум. Вся Россия / НПП «ГАРАНТ-СЕРВИС-УНИВЕРСИТЕТ». Версия 7.08.0.163» 8. Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. – М.: Норма, 2006. – С.71
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. 3-е изд. Т. 2.СПб., 1910.