Типичные ошибки в практике назначения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз в уголовном процессе
В реальной практике при
назначении КСППЭ чаще всего встречаются
ошибки двух видов. Во-первых, это ошибочная
формулировка вопросов, обращенных к
судебному эксперту-психологу. Во-вторых,
неправильное определение рода экспертизы
– однородной или комплексной.
Рассмотрим типичные ошибки
(в дополнение к
указанным выше) при формулировке вопросов
в практике назначения КСППЭ.
-
Недостаточно полно с
психологической точки зрения формулируется
вопрос об индивидуально-психологических
особенностях обвиняемого. Часто вместо
обобщенного термина «индивидуально-психологические
особенности» следователи используют
более узкие понятия, отражающие лишь
отдельные стороны личности человека
– например, такие как «черты
личности», «особенности характера»,
«особенности темперамента», «тип высшей
нервной деятельности»
и т.п.
При экспертном исследовании
индивидуально-психологических
особенностей обвиняемого предмет и
объем психодиагностической деятельности
психолог определяет, исходя из анализа
фабулы каждого конкретного уголовного
дела и представления о возможных
механизмах и мотивации правонарушения.
Очевидно, что на стадии назначения
КСППЭ следователь, не обладая специальными
знаниями в области психологии, не в
состоянии точно указывать психологу
предмет или объем предстоящего
исследования личности. -
Нередко ошибочно формулируется
вопрос: «Какие
индивидуально-психологические
особенности обвиняемого способствовали
совершению преступления?»
Ответ на данный вопрос не входит в
компетенцию эксперта-психолога,
поскольку он касается причин и условий,
способствовавших совершению преступления.
Согласно УПК РБ установление
обстоятельств, способствовавших
совершению преступления, в том числе
обстоятельств, характеризующих личность
обвиняемого, находится всецело в
компетенции суда. Заключение же
психолога-эксперта о наличии у
подэкспертного определенных
индивидуально-психологических
особенностей может служить только
необходимой предпосылкой для такого
установления. -
Неверным является и вопрос:
«Каковы мотивы
инкриминируемого обвиняемому деяния?»
Ответ на данный вопрос также не входит
в компетенцию судебного эксперта-психолога,
поскольку понятие «мотива» в уголовном
праве наполнено несколько иным
содержанием, нежели в научной психологии.
Мотив в юридическом (а не психологическом)
смысле этого слова является компонентом
состава ряда преступлений – очевидно,
что в таком случае квалификация мотивов
преступления находится всецело в
компетенции следствия и суда. Кроме
того, в большинстве случаев перечень
юридически устанавливаемых криминальных
мотивов («из хулиганских побуждений»,
«корыстные» и т.п.) отражает их оценочную,
а не психологическую сторону.
Следовательно, экспертное установление
мотивов преступления ничего не говорит
о психологических предпосылках вины
и ответственности в том смысле, который
принято вкладывать в названные понятия
в уголовном праве. -
Основной ошибкой следователей
при назначении КСППЭ несовершеннолетнего
обвиняемого является формулировка
вопроса: «Соответствует
ли уровень умственного (психического)
развития несовершеннолетнего обвиняемого
его паспортному (календарному) возрасту?»
(варианты:
«Достиг ли несовершеннолетний
по своему умственному (психическому)
развитию 14 (16-летнего) возраста?»;
«Если умственное (психическое) развитие
несовершеннолетнего не соответствует
его календарному возрасту, то какому
возрасту оно соответствует?»). Ответ
на приведенные вопросы не может быть
дан в силу некоторых причин.
В научной психологии
психологический возраст рассматривается
как качественно определенный возрастной
период психического развития, охватывающий
обычно несколько лет (так, подростковый
период охватывает промежуток от 11-12 до
14-15 лет), и не сводится к конкретному
календарному возрасту. Возрастные нормы
существуют именно для периодов, имеют
преимущественно не количественный, а
качественный характер и не остаются
неизменными в процессе развития общества.
Расчет каких-либо точных количественно
определяемых возрастных нормативов
невозможен также и вследствие высокой
межиндивидуальной вариативности
проявлений психического развития в
связи с культуральными, межполовыми и
другими различиями. Если же умственное
(психическое) развитие несовершеннолетнего
существенно отклоняется от обобщенных
норм возрастного периода, то подобные
аномалии, как правило, имеют клинический
характер (определяемый экспертом-психиатром),
качественно отличаются от любых
возрастных нормативов и не могут быть
к ним приравнены. Главный же недостаток
подобных вопросов заключается в том,
что они не основаны на законе и не
вытекают из формулировки ч.3 ст.27 УК РБ,
в соответствии с которой необходимо
выявить у подростка «отставание в
умственном развитии, не связанное с
психическим расстройством» и, в
зависимости от наличия такого «отставания»,
ограничение способности несовершеннолетнего
«осознавать фактический характер и
общественную опасность своего деяния».
Установление этих обстоятельств
позволяет решить вопрос о возможности
привлечения подростка к уголовной
ответственности.
5. Часто встречается
следующий ошибочный вопрос при назначении
КСППЭ лиц, покончивших с собой: «Мог
ли потерпевший в момент совершения
самоубийства осознавать значение своих
действий либо руководить ими?»
Этот вопрос представляет собой
механический перенос модифицированной
формулы невменяемости в экспертизу
суицидентов. Ответ на данный вопрос
никаким образом не раскрывает причинной
связи психического состояния лица,
покончившего жизнь самоубийством, с
действиями обвиняемого. Насилие, жестокое
обращение, систематическое унижение
личного достоинства могут обусловить
развитие психогенного психического
расстройства, которое, достигая
психотического уровня, будет препятствовать
суициденту осознавать значение своих
действий и осуществлять их регуляцию;
в то же время нарушения осознания своих
действий могут зависеть и от хронического
психического расстройства, никак не
связанного с какими-либо действиями
обвиняемого. Более того, в ряде случаев
утвердительный ответ на данный вопрос
может «затушевывать» искомую причинную
связь, давая защите обвиняемого
возможность отрицать и сам факт
противоправного поведения, аргументируя
это тем, что эти факты существовали
только в воображении душевнобольного,
не понимающего, что происходит вокруг.
Можно выделить следующие
основные варианты ошибочного назначения
КСППЭ.
-
Следователем или судом
назначается КСППЭ, когда достаточно
назначить однородную судебно-психиатрическую
экспертизу. В результате в заключении
экспертизы даются ответы только на
вопросы, входящие в компетенцию
психиатра, и утрачивают свое значение
вопросы, требующие специальных познаний
в психологии. Например, обвиняемый
совершил преступление под влиянием
галлюцинаторных переживаний или
бредовых мотивов и по результатам КСППЭ
признан невменяемым. Конечно, далеко
не всегда можно при назначении экспертизы
предугадать, какие решения примут
эксперты, но ряд таких случаев достаточно
очевиден – например, обвиняемый в
убийстве нескольких человек давно
болен шизофренией, неоднократно перенес
бредовые приступы (что подтверждается
медицинской документацией), а следователь
необоснованно назначает КСППЭ. -
Следователем или судом
назначается КСППЭ, но в постановлении
(определении) отсутствуют вопросы,
относящиеся к компетенции эксперта-психолога. -
Следователем или судом
назначается судебно-психиатрическая
экспертиза, но в постановлении
(определении) содержатся вопросы,
которые не входят в компетенцию
эксперта-психиатра, но относятся к
компетенции эксперта-психолога. В
подобной ситуации очевидна ошибка при
выборе экспертизы — следователя
интересуют обстоятельства, входящие
в компетенцию экспертов-психологов, а
не психиатров и он неверно полагает,
что психиатр может решить вопросы об
аффекте, индивидуально-психологических
особенностях и т.п. -
Ряд комплексных
психолого-психиатрических экспертиз
назначается в тех случаях, когда можно
было ограничиться однородной
судебно-психологической экспертизой.
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
С типовыми вопросами психологической экспертизы можно ознакомиться в статье «Шпаргалка для адвоката: типовые вопросы психологической экспертизы»
Здесь же давайте рассмотрим «типовые» ошибки при использовании этих вопросов.
1.Внесение правовых терминов
Одна из самых частых ошибок — когда типовой вопрос перестраивается с учетом специфики текущего дела за счет использования правовых терминов. Это неизбежно означает два следствия: либо эксперт вообще откажется отвечать на такой вопрос (грамотный эксперт), либо ответит и этим выйдет за границы своей компетенции (неграмотный эксперт, еще и поставит этим под сомнение правильность прочих выводов).
Оба варианта так себе, поэтому важно помнить: эксперт-психолог не решает правовые вопросы. Он не оценивает достоверность показаний, не квалифицирует состояние потерпевшей как беспомощное, не решает, с кем должен остаться жить ребенок при разводе родителей и т.д.
НЕПРАВИЛЬНО
Находилась ли потерпевшая в момент совершения над ней криминальных действий в беспомощном состоянии?ПРАВИЛЬНО
Могла ли потерпевшая понимать характер и значение совершаемых в отношении нее действий и оказывать сопротивление в криминальной ситуации?
На основании экспертного ответа на Правильный вопрос суд сам вынесет решение, было ли это беспомощным состоянием.
2. Брать вопросы, предназначенные для других категорий дел
В статье «Шпаргалка для адвоката: типовые вопросы психологической экспертизы» вопросы не зря разбиты на группам по видам процессов и дел. Есть такое понятие как «предмет экспертизы». Это тот конкретный феномен, который будет изучаться. И предмет экспертизы в разных видах дел отличается.
Например, в деле об изнасиловании:
НЕПРАВИЛЬНО
Могла ли потерпевшая, с учетом ее эмоционального состояния, в период криминальной ситуации адекватно соотносить свои действия с объективными требованиями ситуации?ПРАВИЛЬНО
Могла ли потерпевшая понимать характер и значение совершаемых в отношении нее действий и оказывать сопротивление в криминальной ситуации?Первый вопрос является неправильным, поскольку относится к ситуациям самообороны. И если на потерпевшую насильник не заявил в полицию, как на превысившую меры допустимой самообороны, то этот вопрос абсолютно не нужен.
3. Путать вопросы к психиатру и психологу
Это две категорически разные специальности. Психиатр — врач, психолог — нет. Психиатр изучает болезни психики, психолог — здоровую психику, а клинический психолог — здоровую психику и проявления психики при соматических и психических заболеваниях (нет, это не одно и то же с психиатром).
Врач ставит диагноз и назначает лечение. Психолог квалифицирует состояния, описывает изученные им феномены психики (например, эмоционально-личностные особенности, нарушения памяти или внимания и т.д.), но не соотносит их с какой-либо болезнью и не выставляет диагноз.
НЕПРАВИЛЬНО
любые вопросы психологу с терминами «психическое расстройство», «психическое здоровье», «наркомания», «лечение», «медицинская и социальная реабилитация», «принудительные меры медицинского характера»
4. Большое количество вопросов с небольшими изменениями в формулировке
Однажды писала рецензию на Заключение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, в которой на разрешение экспертов поставили 26 вопросов. Двадцать шесть! Хотя можно было запросто сократить их количество до 2 вопросов психиатрам и 5 вопросов психологу.
Неудивительно, что эксперты отвечали не на каждый вопрос, а оптом. Потому что множество вопросов были либо вообще об одном и том же, только разными словами, либо несколько вопросов можно было объединить в один, охватывающий их.
Если вам кажется, что куча вопросов с мелкими уточнениями лучше, чем несколько, но весомых, вам это правда только кажется (конечно, если у вас нет цели вызвать в эксперте раздражение). Грамотно сформулированный вопрос сам по себе способен охватить тот предмет экспертизы, который вам нужен.
Разумеется, адвокат и может, и должен более «мелким» вопросом обратить внимание эксперта на важный для него (адвоката) феномен. Но такие вопросы и должны быть точечным воздействием, а не попыткой «расстрелять» эксперта картечью.
НЕПРАВИЛЬНО
1. Имеется ли у обвиняемого такая индивиудально-психологическая особенность как враждебность?
2. Имеется ли у обвиняемого такая индивиудально-психологическая особенность как агрессивность?
3. Имеется ли у обвиняемого склонность к повышенной возбудимости?
ПРАВИЛЬНО
1. Имеются ли у обвиняемого такие индивидуально-психологические особенности, как враждебность, агрессивность, повышенная возбудимость?И еще: не стоит слепо доверять формулировкам вопросов из судебной практики. Там очень часто допускаются самые разные ошибки. Лучше самостоятельно поразбираться с типовыми вопросами или запросить консультацию специалиста для точной формулировки вопросов.Макарова Инна Юрьевна
Клинический психолог 1 категории, судебный эксперт-психолог
http://expert.innamakarova.com
Ошибки экспертов-психологов: профессиональная некомпетентность в судебно-психологической и психолого-педагогической экспертизе
Мы уже писали в одной из статей о качестве судебно-психологической экспертизы (СПЭ) в судебно-экспертной практике. В этой статье мы хотели бы остановиться на ошибках судебных экспертов, которые нам довелось видеть в различных судебных психологических экспертизах и судебных психолого-педагогических экспертизах, которые попадали в АНО «Центр прикладной психологии и судебно-психологической экспертизы» на рецензирование.
Практически во всех судебно-психологических и судебных психолого-педагогических экспертизах, эксперты отвечают на вопрос: «Каковы индивидуально-психологические особенности несовершеннолетнего (несовершеннолетних) и его (их) родителей?». К индивидуально-психологическим особенностям, как известно из курса общей психологии, которую читают студентам на первом курсе факультета психологии относятся темперамент, характер, чувства, эмоции, когнитивные и волевые способности, самоотношение. Для изучения родителей эксперты используют многофакторные личностные опросники, такие как, например, опросник Кеттелла или MMPI. В этом отношении к использованию подобных опросников замечаний нет. Обращает на себя внимание другой факт. Достаточно часто эксперты при производстве судебных психолого-педагогических и однородных психологических экспертиз связанных с местом проживания ребенка или порядком общения детей с отдельно проживающим родителем, используют тест Леонгарда-Шмишека с целью изучения акцентуаций характера у испытуемых. Вызывает удивление интерпретация данного теста в подавляющем большинстве случаев, а именно, попытка выдать среднее выражение акцентуаций характера как личностные черты. Уважаемые эксперты «забывают», что интерпретации и описанию подлежат только шкалы, получившие высокие оценки. Только в этом случае возможно говорить об акцентуации характера, как личностной черте.
Следующая распространенная ошибка заключается в том, что эксперты-психологи не прилагают к своему заключению материалы, иллюстрирующие заключение эксперта, которые согласно требованиям ст. 25 ФЗ-73 “О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации” должны прилагаться к заключению и служат его составной частью. Отсутствие расчетов по методикам, бальных оценок опросников, цифровых значений шкал тестов, рисунков и пр., лишает суд возможности убедиться в объективности и непредвзятости, сделанных экспертом выводов и перепроверить их.
Одной из распространенных ошибок экспертов-психологов также является отсутствие изучения когнитивных особенностей испытуемых. В этой связи необходимо подчеркнуть, что это, во-первых, нарушение проведение судебно-психологической экспертизы, во-вторых, когнитивная сфера относится к личностным особенностям и, соответственно, должна быть изучена с точки зрения ответа на вопрос о индивидуально-психологических особенностях подэкспертных. И, в-третьих, каким образом эксперт может вообще проводить СПЭ, не удостоверившись, что его клиент (ребенок, взрослый) понимает инструкции, его внимание в данный момент не рассеяно, мышление не нарушено и так далее? Более того, не проведя обследование детей, эксперты – судебные психологи часто пишут, что «развитие ребенка соответствует нормальному». Что такое нормальное развитие в понимании психолога-эксперта? И каким образом ему удалось установить, что развитие ребенка соответствует нормальному, не проведя ни одной методики? Исключительно пронаблюдав ребенка и задав ему вопросы? Действительно, наблюдение является универсальным методом психодиагностики. Квалифицированный, грамотный психолог может пронаблюдать и сделать вывод об особенностях поведения, эмоциональной сферы, личностных качествах. Однако пронаблюдать процессы восприятия, внимания, памяти, мышления достаточно затруднительно. Предположим, эксперт осуществляющий судебную экспертизу по детско-родительским отношениям при разводе супругов, задает вопрос из категории общих знаний, на который ребенок не может ответить. Что это? Педагогическая запущенность или нарушения памяти? По результатам беседы достоверный вывод сделать практически невозможно.
Распространенная ошибка при проведении судебной экспертизы детей, встречающаяся в заключения судебно-психологической экспертизы относится и к некорректному использованию методик. Так, например, в одном из заключений, попавших на рецензирование в нашу организацию, эксперт изучал отношение ребенка к родителям и другим членам семьи при помощи методики «Лесенка» Дембо-Рубинштейн. Эксперт предлагал ребенку разместить всю семью на представленной лесенке, и делал вывод об отношении ребенка к тому или иному члену семьи, исходя из положения данного человека на лесенке. Подобное применение методики при проведении судебных экспертиз детей, находится в противоречии с авторским вариантом, полученные таким образом данные, являются спорными и не могу серьезно рассматриваться в суде.
Подобные и еще очень многие ошибки, которые встречаются в судебно-психологических и психолого-педагогических экспертизах относятся к числу профессиональной некомпетентности психологов-экспертов.
Квалификация специалистов АНО «Центр прикладной психологии и судебно-психологической экспертизы» позволяет со 100% гарантией ручаться в качестве психологических исследований. Будьте бдительны при выборе экспертных учреждений.
- Судебная психологическая экспертиза при судебных спорах о месте жительства ребенка. Информация для родителей
- Вопросы, решаемые психологом при проведении судебных экспертиз по делам о спорах родителей
- Рецензия на судебную психолого-педагогическую экспертизу
- Рецензия на комплексную судебную психолого-педагогическую экспертизу.
- О качестве производства судебных психологических и психолого-педагогических экспертиз в Российской Федерации.
- Особенности проведения судебной психолого-педагогической экспертизы детей с ограниченными возможностями здоровья: случай из практики
Ошибки при назначении комплексной судебной психолого-психиатрической и судебно-психологической экспертизы
Сафуанов Ф.С., профессор, руководитель лаборатории судебной психологии Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, руководитель рубрики «Проблемы судебно-психологической экспертизы», доктор психологических наук.
Производство судебной экспертизы — это не только профессиональная деятельность лица, обладающего специальными знаниями, а прежде всего процесс взаимодействия судебного эксперта с органом или лицом, назначающим данную экспертизу. Полноценное, качественное и обоснованное заключение экспертов-психологов невозможно без корректной постановки экспертного задания. Однако в практике при назначении судебной экспертизы, к сожалению, достаточно часто встречаются ошибки, которые в целом можно разделить на две категории: во-первых, это неправильная формулировка вопросов к судебному эксперту-психологу, во-вторых, неверное определение рода экспертизы — однородной судебно-психологической (СПЭ) или комплексной судебной психолого-психиатрической (КСППЭ). Рассмотрим эти ошибки подробнее.
- Ошибки, связанные с неправильной формулировкой вопросов к экспертам (экспертного задания)
1.1. Наиболее часто такие ошибки связаны с выходом сформулированных в постановлении или определении вопросов за пределы компетенции эксперта-психолога. В уголовном процессе в отношении совершеннолетних обвиняемых это обычно вопросы о мотивах преступления, о том, какие индивидуально-психологические особенности подэкспертного способствовали совершению преступления. В отношении несовершеннолетних обвиняемых наиболее типичной ошибкой является вопрос о соответствии уровня психического развития подэкспертного его паспортному (календарному) возрасту. При экспертизе свидетелей самой распространенной ошибкой является формулировка вопроса о достоверности показаний. В гражданском процессе до сих пор можно увидеть ситуации, когда суд просит эксперта-психолога ответить на вопрос, с кем из раздельно проживающих родителей должен проживать ребенок, или определить порядок встреч ребенка с отдельно проживающим родителем.
Как видно из приведенных примеров, их отличает одна особенность: эксперту-психологу поручают ответить на вопросы, решение которых находится всецело в компетенции судебно-следственных органов (Ф.С. Сафуанов, 1998; Т.Б. Дмитриева, Ф.С. Сафуанов, 2005; Т.Б. Дмитриева и др., 2006; И.А. Кудрявцев и др., 2006).
1.2. Другим видом ошибок при назначении экспертизы является формулировка вопросов, в принципе входящих в компетенцию судебного эксперта-психолога, но не имеющих никакого юридического значения при проведении определенного предметного вида СПЭ или КСППЭ. Так, неверно спрашивать о наличии состояния аффекта у подэкспертного, если он обвиняется не в убийстве (что имеет значение для квалификации ст. 107 УК РФ) или не в причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 113 УК РФ), а, например, в изнасиловании, в краже и т.п. Неправильно задавать вопрос об отставании в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, у совершеннолетнего обвиняемого, поскольку такая формулировка вопроса имеет значение только для возможного применения ч. 3 ст. 20 УК РФ в отношении несовершеннолетнего обвиняемого. Недопустимо в отношении суицидента (чаще всего его процессуальный статус — это потерпевший по ст. 110 УК РФ) задавать вопрос о его способности осознавать фактический характер или общественную опасность своих действий либо руководить ими, так как ответ на этот вопрос имеет правовые последствия только в отношении обвиняемого (ст. 21 УК РФ).
1.3. Еще одним недостатком вопросов к судебному эксперту-психологу является их формулировка в виде суждения о возможности того или иного психологического явления при необходимости ретроспективной оценки психического (эмоционального) состояния подэкспертного лица. Например, встречаются вопросы типа: «Могли ли действия потерпевшего вызвать у обвиняемого состояние аффекта?». Как указывают Е.Я. Щукина и С.Н. Шишков (2007), такие вопросы не имеют отношения к предмету проводимой экспертизы. Действительно, если состояния аффекта у подэкспертного не выявлено, но с точки зрения научной психологии гипотетическое возникновение данного эмоционального состояния в описанных условиях вероятно и это будет отражено в заключении экспертов, то подобные ответы могут приводить к необоснованному назначению новой экспертизы.
1.4. Встречается немало случаев, когда вопросы к экспертам, содержащиеся в постановлении (определении) о назначении экспертизы, «перекрывают» друг друга. Так, при назначении КСППЭ по делам о недействительности совершения сделки с «пороком воли» (ст. 177 ГК РФ) наряду с правильным вопросом: «Мог ли подэкспертный в момент совершения сделки понимать значение своих действий или руководить ими?» часто задают ряд вопросов, фактически дублирующих его: «Мог ли подэкспертный во время совершения сделки правильно оценивать свои действия?», «Могли ли его индивидуально-психологические особенности оказать существенное влияние на осознание своих действий при совершении следки?» и т.п. По существу, при производстве КСППЭ эксперты-психологи и эксперты-психиатры при экспертной оценке неспособности лица, совершившего сделку, к пониманию значения своих действий и их руководству обязательно конкретизируют его состояние в юридически значимый период («такое состояние», согласно ст. 177 ГК РФ), поэтому названные и им подобные вопросы являются избыточными и вынуждают экспертов давать один ответ сразу на несколько вопросов.
1.5. При проведении КСППЭ часто работу судебных экспертов затрудняют вопросы, содержащие одновременно необходимость квалификации психических явлений, относящихся к компетенции экспертов разной специальности. Например, довольно часто можно в постановлениях или определениях встретить вопросы типа: «Находился ли обвиняемый во время совершения инкриминируемого ему деяния в состоянии физиологического или патологического аффекта?». Во-первых, вопрос о наличии состояния патологического аффекта, как правило, является избыточным, поскольку практически в каждом определении (постановлении) о назначении КСППЭ содержится вопрос о наличии психического расстройства у обвиняемого во время совершения правонарушения. Согласно ст. 21 УК РФ к медицинскому критерию невменяемости относится и временное психическое расстройство, в число которых входит и патологический аффект. Во-вторых, ст. 201 УПК РФ предусматривает, что «каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть исследования, которая содержит описание проведенных им исследований и несет за нее ответственность». Таким образом, заданный экспертам (психологам и психиатрам) один подобный вопрос требует двух ответов, подписываемых экспертами разных специальностей.
Указание в одном вопросе одновременно факторов, относящихся к компетенции психиатров и психологов, возможно лишь в тех случаях, когда квалификация юридического критерия является совместной компетенцией этих специалистов. Так, допустимо задавать такие вопросы в отношении свидетелей («С учетом психического состояния, уровня психического развития, индивидуально-психологических особенностей и (или) эмоционального состояния подэкспертного, а также конкретных условий ситуации мог ли подэкспертный правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и может ли давать о них показания?») и потерпевших по половым преступлениям («С учетом психического состояния, уровня психического развития, индивидуально-психологических особенностей и (или) эмоционального состояния подэкспертного мог ли подэкспертный понимать характер и значение совершаемых с ним преступных действий или оказывать сопротивление виновному?») (Т.Б. Дмитриева и др., 2006).
Можно полностью согласиться с мнением Е.Я. Щукиной и С.Н. Шишкова (2007), что одной из наиболее существенных причин появления в документах о назначении судебной экспертизы ненужных и неправильных вопросов является некритичное удовлетворение ходатайств защитников и иных участников процесса о постановке перед экспертами дополнительных вопросов. Не давая должной оценки этим вопросам, не определяя в полной мере их юридическую значимость, следователь или суд включают в свое постановление (определение) все вопросы сторон в их неизменном виде. Если учесть, что они присоединяются к основным вопросам, сформулированным самим следователем (судом), это в конечном итоге делает экспертное задание путаным и хаотичным.
Что же делать экспертам-психологам, когда они сталкиваются с такими постановлениями (определениями) о назначении КСППЭ или СПЭ? На наш взгляд, они должны придерживаться следующей стратегии. На первом этапе исключаются вопросы, решение которых не входит в их компетенцию. На втором этапе вопросы группируются и сводятся в тот минимальный типичный экспертный стандарт, который обусловлен характером судебного дела (уголовного, гражданского), процессуальным положением подэкспертного (обвиняемый, свидетель, потерпевший, истец, ответчик и пр.), конкретной статьей уголовного, гражданского, семейного или др. законодательства, что в совокупности и определяет предмет экспертного исследования психолога (СПЭ). На третьем этапе выделяются вопросы, которые могут быть и нетипичными, но обусловлены особенностями конкретного дела и отвечают двум критериям: их решение, во-первых, имеет значение для дела, а во-вторых, входит в компетенцию эксперта-психолога. В соответствии с выполнением задач каждого из очерченных этапов выстраивается и структура экспертного заключения.
- Ошибки, связанные с неправильным определением рода экспертизы — однородной или комплексной
2.1. Следователем или судом назначается КСППЭ, когда достаточно назначить однородную судебно-психиатрическую экспертизу. В результате в заключении экспертизы даются ответы только на вопросы, входящие в компетенцию психиатра, и утрачивают свое значение вопросы, требующие специальных познаний в психологии. Например, обвиняемый совершил преступление под влиянием галлюцинаторных переживаний или бредовых мотивов и по результатам КСППЭ признан невменяемым. Такого рода экспертные решения встречаются примерно в 20% случаев. Конечно, далеко не всегда можно при назначении экспертизы предугадать, какие решения примут эксперты, но ряд таких случаев достаточно очевиден, например, обвиняемый в убийстве нескольких человек давно болен шизофренией, неоднократно перенес бредовые приступы (что подтверждается медицинской документацией), а следователь необоснованно назначает КСППЭ.
В этих случаях типичный ответ эксперта-психолога должен формулироваться следующим образом: «Поскольку судебно-психиатрические эксперты определили неспособность обвиняемого осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими во время совершения инкриминируемого ему деяния вследствие психического расстройства, ответить на вопрос о том, находился ли обвиняемый в состоянии аффекта (или о существенном влиянии его индивидуально-психологических особенностей на поведение) не представляется возможным: действия подэкспертного определялись не психологическими, а психопатологическими механизмами».
2.2. Следователем или судом назначается КСППЭ, но в постановлении (определении) отсутствуют вопросы, относящиеся к компетенции эксперта-психолога. В каждом десятом документе о назначении КСППЭ не содержится вопросов к психологам. С какой же целью в таком случае назначается не судебно-психиатрическая, а комплексная экспертиза? Скорее всего, во многих случаях происходит элементарная путаница из-за незнания следователем специфики КСППЭ по сравнению с судебно-психиатрической.
В таких ситуациях задачей эксперта-психолога на этапе ознакомления с уголовным или гражданским делом и очного обследования подэкспертного является поиск обстоятельств, которые имеют значение для дела и установление которых входит в его компетенцию. Если он искомые обстоятельства находит, то вправе ответить на недостающие вопросы самостоятельно, используя предоставленное законом право экспертной инициативы (п. 4 ч. 3 ст. 57 УПК РФ, ч. 2 ст. 86 ГПК РФ). Если таких обстоятельств не обнаруживается, то эксперт-психолог должен отметить за своей подписью в заключении комиссии экспертов: «Вопросов, решение которых входит в компетенцию судебного эксперта-психолога, в постановлении (определении) не содержится».
2.3. Следователем или судом назначается судебно-психиатрическая экспертиза, но в постановлении (определении) содержатся и вопросы, которые не входят в компетенцию эксперта-психиатра, но относятся к компетенции эксперта-психолога. Такие случаи более редки, чем вышеописанные, но они также встречаются. Здесь очевидна ошибка при выборе вида экспертизы — следователя интересуют обстоятельства, входящие в компетенцию эксперта-психолога, но он не различает его компетенцию и компетенцию психиатра и неверно полагает, что психиатр может решить вопросы об аффекте, индивидуально-психологических особенностях и т.п.
В таких случаях согласно п. 4 Инструкции об организации производства комплексных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях СССР (1986 г.) и п. 7 Инструкции об организации производства судебно-психиатрических экспертиз в отделениях судебно-психиатрической экспертизы государственных психиатрических учреждений (2005 г.), проводится КСППЭ по распоряжению руководителя судебно-психиатрического экспертного учреждения.
2.4. Следователем или судом назначается судебно-психиатрическая экспертиза. В постановлении (определении) все вопросы сформулированы правильно, все они входят в компетенцию эксперта-психиатра. Но при первичном осмотре подэкспертного, при ознакомлении с материалами уголовного дела и медицинской документацией эксперты-психиатры сами приходят к выводу, часто после консультаций с психологом, что в данном случае существуют обстоятельства, имеющие значение для дела, установление которых входит в компетенцию эксперта-психолога, но по поводу которых вопросы поставлены не были. Здесь ошибка следователя совсем другого рода, чем в предыдущем случае: он не путает компетенцию психиатра и психолога, он неверно оценивает следственно-экспертную ситуацию и не видит обстоятельств, требующих либо комплексного экспертного исследования, либо последующего назначения судебно-психологической экспертизы. Наиболее часты ошибки, связанные с необходимостью квалификации ст. ст. 107, 113 УК РФ, т.е. отсутствует вопрос об аффекте.
2.5. Целый ряд комплексных психолого-психиатрических экспертиз назначается в тех случаях, когда можно было ограничиться однородной судебно-психологической экспертизой. Например, обвиняемой в убийстве своего мужа назначена третья повторная КСППЭ из-за сомнений суда в экспертном установлении состояния аффекта в момент убийства. Все три предыдущие КСППЭ, проведенные в разных экспертных учреждениях, пришли к однозначному мнению, что обвиняемая представляет собой психопатическую личность истеро-возбудимого круга, вменяема, но на двух экспертизах был диагностирован аффект, а на одной — сделан вывод о его отсутствии. В данном случае очевидна необходимость производства не КСППЭ, а только судебно-психологической экспертизы.
2.6. Наконец, примерно в 1 случае из 70 в судебно-психиатрическое экспертное учреждение поступают постановления (определения) о назначении КСППЭ, но в этих документах не содержится вопросов, входящих в компетенцию судебно-психиатрического эксперта: сформулированы только вопросы к эксперту-психологу. Чаще всего это экспертизы в отношении малолетних свидетелей и потерпевших.
В таких случаях судебно-психиатрический эксперт в порядке экспертной инициативы отвечает на вопросы, входящие в его компетенцию. Например, в отношении обвиняемого — о наличии у подэкспертного психического расстройства, о его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими во время совершения инкриминируемого ему деяния, о рекомендуемых принудительных мерах медицинского характера.
Подытоживая обзор типичных ошибок, которые допускают следственные и судебные органы при назначении КСППЭ и СПЭ, необходимо отметить следующее. Судебно-экспертная деятельность основывается, в частности, на принципах законности, а также объективности, всесторонности и полноты исследований (ст. ст. 4 — 8, 41 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»). Достижению этих принципов часто мешают некорректное формулирование экспертного задания, неправильный выбор рода необходимой экспертизы. Следует иметь в виду, что все перечисленные в постановлении или определении о назначении экспертизы вопросы должны быть воспроизведены в заключении экспертов, и ни один из поставленных перед экспертами вопросов не должен остаться без ответа на него или объяснения причин, почему на него нельзя ответить (ч. 1 ст. 80 УПК РФ, п. 6 ч. 1 ст. 204 УПК РФ, ч. 2 ст. 86 ГПК РФ, ст. 25 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»). Возможности же самого судебного эксперта-психолога по исправлению описанных в статье ошибок весьма ограничены.
Поэтому кроме постоянного ознакомления органа или лица, назначающего судебные экспертизы с участием эксперта-психолога, со специальной литературой судебно-следственным органам важно наладить и постоянное взаимодействие с судебно-психиатрическими и судебно-психологическими экспертными учреждениями. А формы такого взаимодействия могут быть разнообразными: это и чтение лекций по организации, теории и методологии КСППЭ и СПЭ юристам в системах дипломного и постдипломного образования; и участие следователей, судей и прокуроров в рабочих совещаниях и научно-практических конференциях судебных психологов и психиатров; и, напротив, обсуждение актуальных вопросов назначения, производства и оценки КСППЭ и СПЭ экспертами-психологами и психиатрами на совещаниях и конференциях, проводимых под эгидой прокуратуры и судебных органов.
Литература
- Медицинская и судебная психология. Курс лекций: Учебное пособие / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. М.: Генезис, 2005.
- Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. М.: Гардарика; Смысл, 1998.
- Дмитриева Т.Б., Шишков С.Н., Щукина Е.Я., Макушкин Е.В., Ткаченко А.А., Сафуанов Ф.С., Дозорцева Е.Г. Подготовка следователем материалов для судебно-психиатрической экспертизы: Практическое пособие. М., 2006.
- Кудрявцев И.А., Савина О.Ф., Морозова М.В. Определение целесообразности и необходимости назначения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз: Информационное письмо. М., 2006.
- Щукина Е.Я., Шишков С.Н. Вопросы, подлежащие разрешению с помощью судебно-психиатрической экспертизы // Российский психиатрический журнал. 2007. N 1.
МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ПРИ МИНИСТЕРСТВЕ ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР ПСИХИАТРИИ И НАРКОЛОГИИ ИМ. В.П. СЕРБСКОГО
«О необоснованности назначения и производства психолого-педагогических экспертиз в гражданском судопроизводстве по семейным спорам, связанным с воспитанием детей»
Информационное письмо
Утверждено Научно-методическим советом
ФБУ РФЦСЭ при Минюсте России
(Протокол № 1 от «18» марта 2020 года)
Утверждено Ученым советом
ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» Минздрава России
(Протокол № 3 от «29» июня 2020 года)
Письмо подготовлено под руководством директора ФБУ РФЦСЭ при Минюсте России доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста Российской Федерации, почетного работника юстиции России С.А. Смирновой и заместителя генерального директора по научной работе ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» Минздрава России доктора медицинских наук, профессора Е.В. Макушкина, доктором психологических наук, доцентом Е.В. Васкэ, доктором психологических наук профессором Е.Г. Дозорцевой, кандидатом психологических наук, доцентом Д.С. Ошевским, кандидатом медицинских наук О.А. Русаковской, доктором психологических наук, профессором Ф.С. Сафуановым, кандидатом юридических наук, доцентом Т.Н. Секераж.
Настоящее информационное письмо подготовлено в связи с серьезными проблемами, вызванными масштабным разрастанием практики назначения и производства психолого-педагогических экспертиз по судебным спорам, связанным с воспитанием детей. Относительно возможности проведения такого рода психолого-педагогических экспертиз в ходе судебного разбирательства (как первичных, так и повторных) поступает значительное число обращений граждан и адвокатских запросов в ФБУ РФЦСЭ при Минюсте России (далее – РФЦСЭ), ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» и другие государственные судебно-экспертные учреждения (СЭУ). Растет количество адвокатских запросов, связанных с разъяснением научной обоснованности психолого-педагогических экспертиз как несоответствующих вопросам, поставленным судом.
В информационном письме рассматривается целесообразность назначения таких экспертиз и научная обоснованность проводимых исследований, в соответствии с принципами профессиональной деятельности экспертов.
Для судей, руководителей судебно-экспертных учреждений России, адвокатов, судебных психологов, государственных судебных экспертов
Число гражданских споров, связанных с воспитанием детей (ст. ст. 24, 65, 66 СК РФ, п. 3 ст. 67 СК РФ), которые регулируются Семейным кодексом Российской Федерации (далее – СК РФ) и нормами, содержащимися в Конвенции о правах ребенка, Постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам применения семейного законодательства сохраняет высокие показатели с тенденцией к росту. Потребность в применении специальных знаний рассматривается как общее основание для назначения судебной экспертизы (ст. 79 ГПК РФ), частные же зависят от конкретного дела. Вид судебной экспертизы определяется органом (лицом), ее назначающим, исходя из специальных знаний, необходимых для разрешения вопросов.
Анализ экспертной практики за последние 10 лет по делам об определении порядка воспитания детей при раздельном проживании родителей, показал, что суды в основном назначают экспертизы следующих видов: психолого-педагогическую, судебно-психологическую, комплексную судебную психолого-психиатрическую. По делам об ограничении родительских прав в связи с опасностью оставления ребенка с родителем, страдающим психическим расстройством, назначаются судебно-психиатрические и комплексные психолого-психиатрические экспертизы. Судебно-психологическая, судебно-психиатрическая и комплексная психолого-психиатрическая экспертиза теоретически обоснованы, имеют теоретико-методологическую и нормативную базу. Именно поэтому экспертизы этих родов (видов) проводятся в государственных судебно-экспертных учреждениях (СЭУ).
Так, судебно-психологическая экспертиза включена в Перечень родов (видов) судебных экспертиз, выполняемых в СЭУ Минюста России, и Перечень экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в СЭУ Минюста России. Судебно-психиатрические и комплексные психолого-психиатрические экспертизы производятся в судебно-психиатрических экспертных учреждениях (СПЭУ) Минздрава России в соответствии с Приказом Минздрава России от 12 января 2017 г. № 3н «Об утверждении порядка проведения судебно-психиатрической экспертизы».
Педагогической и психолого-педагогической экспертизы как вида судебной экспертизы, имеющего свои теоретические и методологические основы, не существует. Поэтому в государственных СЭУ, действующих в соответствии с требованиями Федерального закона от 31.05.2001 №73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее – ФЗ о ГСЭД), педагогические и психолого-педагогические экспертизы не проводятся.
В связи с необходимостью учета судом «нравственных и иных личных качеств родителей», «возможности создания ребенку условий для воспитания и развития» (ч. 3 ст. 65 СК РФ) задачей экспертизы является предоставление суду информации об индивидуально-психологических особенностях родителя, характере его родительского отношения, воспитательной установке и стиле воспитания, а также их соответствия или несоответствия индивидуальным особенностям и интересам ребенка [2, 3].
Указанный круг вопросов относится к компетенции судебного эксперта психолога, а при наличии психических расстройств – совместной компетенции психиатра и психолога [2, 4]. Вопросов же, адресованных к педагогу, нет, поскольку их решение не имеет юридического значения. Необходимость применения знаний в области педагогики при проведении судебной экспертизы в отношении детей и родителей по спорам о воспитании детей в гражданском судопроизводстве отсутствует.
Психолого-педагогической экспертизы как вида судебной экспертизы, которая бы имела свою теоретическую и методическую базу, предмет, объект, специфические задачи, в гражданском судопроизводстве нет и быть не может. Учитывая сказанное, педагог не может быть членом комиссии экспертов, если психолого-педагогическую экспертизу рассматривать как модель комплексной судебной экспертизы, в которой принимают участие эксперты разных специальностей (ст. 82 ГПК РФ).
Психолого-педагогическая экспертиза не является судебной, а имеет целью проверку образовательных программ в том или ином контексте и проводится исключительно в сфере образования. Согласно п. 1 ст. 94 Федерального закона от 29.12.2012 N 273-ФЗ (ред. от 25.12.2018) «Об образовании в Российской Федерации», педагогическая экспертиза проводится в отношении проектов нормативных правовых актов и нормативных правовых актов, касающихся вопросов обучения и воспитания, в целях выявления и предотвращения установления ими положений, способствующих негативному воздействию на качество обучения по образовательным программам определенного уровня и (или) направленности и условия их освоения обучающимися.
В круг задач психолого-педагогической экспертизы не входит установление детско-родительских отношений и индивидуально-психологических особенностей детей и их родителей. В компетенцию педагога и педагога-психолога не входят психодиагностическое обследование взрослых лиц, установление индивидуально-психологических особенностей родителей и их отношения к детям (согласно стандарту специальности и профессиональному стандарту). Во всех случаях при психолого-педагогическом исследовании объектом исследования является педагогический процесс, т. е. идет речь об обучении и воспитании, об организации и управлении процессом, в котором обязательно участвуют педагог и воспитанник, функционируют и развиваются педагогические отношения, решаются педагогические задачи. Любое психолого-педагогическое обследование обучающегося направлено на выявление некоторых предпосылок познавательной деятельности, изучение сферы знаний и представлений, умений и навыков, необходимых для усвоения образовательной программы.
Вопросов, адресованных эксперту педагогу, в судебной экспертологии нет, что следует как из прямой трактовки законов и иных нормативно-правовых актов, так и из методических рекомендаций ведущих экспертных и головных научно-методических организаций России (РФЦСЭ и «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского»). В соответствии с приказами Минздрава России № 401 и № 3н суд использует специальные знания посредством назначения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, а при вопросах, связанных со сферой сексуальных отношений, – комплексной судебной психолого-сексолого-психиатрической экспертизы.
Психолого-педагогическая экспертиза проводится только в образовательной среде, в соответствии с приказами Минобрнауки России № 373, 413, 1897 и с приказом Минтруда России № 514 н. Поэтому судебная психолого-педагогическая экспертиза по делам, связанным с воспитанием ребенка (определением места жительства ребенка, определением порядка общения ребенка с отдельно проживающим родителем и др.), априори не может быть проведена.
Согласно вышеприведенным нормативным документам, психолого-педагогическая экспертиза относится исключительно к несудебной экспертной деятельности в системе образования, участие педагогических работников в которой отражено в указанных федеральных государственных образовательных стандартах и положении о службе практической психологии. Целью психолого-педагогической экспертизы в системе образования является анализ условий образовательной среды, степени их влияния на психическое и психологическое здоровье субъектов образовательных отношений. Объектом психолого-педагогической экспертизы в системе образования может выступать образовательная среда психического развития ребенка, а предметом – влияние средовых факторов на его психическое развитие, обучение и формирование [5].
Таким образом, психолого-педагогическая экспертиза является разновидностью не судебной, а гуманитарной экспертизы [6, 7], и относится исключительно к экспертной деятельности в системе образования независимо от того, выполняется она специалистами разных областей знаний (педагогом и психологом), либо одним специалистом – педагогом-психологом. У суда же, при рассмотрении данной категории споров, возникает потребность в применении специальных, отнюдь не педагогических, знаний, необходимых для установления индивидуально-психологических особенностей ребенка и уровня его психического развития; диагностики индивидуально-психологических особенностей родителей и других членов семьи, которые могут повлиять на развитие ребенка; особенностей взаимоотношений родителей и их действительного отношения к ребенку, выявления родительской позиции, стиля воспитания; особенностей отношения ребенка к каждому из родителей и к другим членам семьи; определения характера взаимоотношений ребенка с каждым из родителей.
Поскольку психолого-педагогические экспертизы в государственных СЭУ не проводятся как не имеющие теоретической и методологической основы, такие экспертизы суды поручают частным экспертам, поскольку согласно ч. 1 ст. 79 ГПК РФ производство экспертизы может быть поручено как СЭУ, так и конкретному эксперту или нескольким экспертам.
В связи с этим, серьезной проблемой, связанной с назначением экспертиз в гражданском судопроизводстве, является поручение судами психолого-педагогических экспертиз и значительной части судебных психологических экспертиз негосударственным экспертам, индивидуальным предпринимателям, учреждениям различного статуса, качество заключений которых никем и никоим образом не контролируется. Выводы же подобных экспертов изобилуют грубейшими ошибками методологического и этического характера, превышениями пределов компетенции эксперта.
В результате в процесс вводится ненадлежащий субъект СЭД, что приводит к нарушению прав граждан на правосудие. ФЗ о ГСЭД предъявляет к эксперту строгие профессиональные и квалификационные требования. Так, в статье 13 этого закона указано, что должность эксперта в государственных СЭУ может занимать гражданин Российской Федерации, имеющий высшее образование и получивший дополнительное профессиональное образование (ДПО) по конкретной экспертной специальности.
В соответствии с нормами процессуального законодательства Российской Федерации судебная экспертиза может производиться и вне государственных СЭУ лицами, обладающими специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла, но не являющимися государственными судебными экспертами. При этом на деятельность таких лиц распространяется действие ряда статей ФЗ о ГСЭД (ст. 41), в том числе статей 4 и 8, которые требуют от эксперта проведения исследований с использованием современных достижений науки, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, на базе общепринятых научных и практических данных. ГПК РФ не конкретизирует требования к эксперту (ст. 79).
Вместе с тем, исходя из требования ведения гражданского судопроизводства в соответствии с действующими федеральными законами и такими принципами гражданского судопроизводства, как аналогия права и аналогия закона (ст. 1 ГПК РФ), а также исходя из необходимости при осуществлении СЭД соблюдать принципы законности, права и свободы человека (ст. 4 ФЗ о ГСЭД), учитывая обязанность судебного эксперта провести исследование объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме (ст. 8 ФЗ о ГСЭД), к негосударственным экспертам законодательством предъявляются аналогичные требования.
Таким образом, исходя из приведенных норм закона и принципов судопроизводства, как государственные, так и негосударственные судебные эксперты, осуществляющие производство судебной психологической экспертизы, должны иметь высшее психологическое образование и специальную профессиональную подготовку по судебной психологической экспертизе, в рамках которой эксперт должен приобрести знания, умения и навыки для проведения исследований на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности и на базе общепринятых научных и практических данных (ст. 4 ФЗ о ГСЭД).
Судебный эксперт-психолог должен обладать не только компетенциями психолога, полученными в процессе высшего психологического образования, но и специальными компетенциями эксперта (как того требует закон), в том числе знаниями в области теории, методологии и практики судебной психологической экспертизы, знанием экспертных методик и способностью применять их в практической деятельности, знанием процессуальных и организационных основ судебной экспертизы и способностью их использования, знанием границ ответственности и компетенции, заданных законодательно и этически, и умением их использовать.
Профессиональные знания формулируются в законодательстве как «специальные» применительно к целям судопроизводства: 1) специальные психологические знания обязательно включают в себя знания о юридической значимости диагностируемых психологом явлений, знания об их возможных правовых последствиях; 2) они не выступают только теоретическими – достижения теории психологии и различные методические средства психодиагностики и психологического анализа объекта исследования должны быть научно обоснованными, внедренными в практику и составлять часть профессионального опыта психолога; 3) специальные знания психолога должны быть профессиональными психологическими, полученными в результате специальной подготовки (образования), и не пересекаться с юридическими знаниями – очень многие понятия, такие как личность, мотивы и др., являются объектом рассмотрения и в рамках права [6, 7].
Согласно национальному стандарту, специальные знания, необходимые для проведения судебно-психологической экспертизы, – это психологические знания об имеющих юридическое значение закономерностях и особенностях протекания и структуры психической деятельности человека, которые приобретаются исключительно в результате специальной профессиональной психологической подготовки и должны быть внедрены в практику судебной экспертизы.
Имеющиеся у эксперта знания должны быть подтверждены соответствующими документами (о высшем психологическом образовании и о дополнительной подготовке по судебной психологической экспертизе), документами о повышении квалификации в течение последних пяти лет в целях подтверждения знаний о современных достижениях в области судебной психологической экспертизы и умения их использовать на практике, а также подтверждения владения экспертными методиками.
Специальные знания, необходимые для проведения судебной психологической экспертизы, включают знание теории и методологии судебной психологической экспертизы (ее предмета, теоретических и методологических основ, методов исследования, компетенции эксперта и др.); базовые психологические знания (теоретические психологические дисциплины) и знания из смежных областей (судебной психиатрии, виктимологии, суицидологии, сексологии и др.), знание основ криминалистики и теории судебной экспертизы, судебной экспертологии, знание организационно-правовых основ СЭД, а также способность использовать эти знания, наличие умений и навыков (например, способность правильно применять теорию и методологию судебной психологической экспертизы, экспертные методики, составлять заключение эксперта, осуществлять продуктивную коммуникацию с лицом, назначившим экспертизу, подэкспертным лицом, участниками процесса) и др.
В связи с этим, лица, не прошедшие специальной подготовки, при проведении экспертизы и подготовке заключения эксперта или специалиста допускают ошибки, связанные с выходом за пределы правовой и профессиональной компетенции; этические ошибки (связанные с «двойной ролью» специалиста; принятием одной из сторон конфликта и вступлением с нею в коалицию); методологические ошибки; нарушение процедур сбора информации (недостаточность используемых методик, невалидность и ненадежность методов исследования, их несоответствие возрасту подэкспертных, голословная интерпретация) и т. д. [3, 8–12, 15].
В результате многие заключения психолого-педагогической экспертизы отличаются низким уровнем выполнения с выходом за пределы компетенции психолога, с вторжением, как правило, в правовые вопросы: выносятся экспертные решения о том, с кем из родителей должен проживать ребенок, определяется график общения ребенка с отдельно проживающим родителем, на основании обследования только ребенка делается вывод о негативном влиянии родителя на психическое развитие ребенка и выставляется диагноз и др.
В соответствии со статьями 8, 16 и 25 ФЗ о ГСЭД, ст. 85 и 86 ГПК РФ, нормативно-правовыми актами и методическими рекомендациями, методической литературой [1–4, 13–15], судебно-психологические экспертизы должны выполняться с использованием всех обязательных методов и этапов (психологического анализа материалов дела, биографического метода (психологического анамнеза), наблюдения, психологической (клинико-психологической) беседы, экспериментально-психологического исследования, исследования детско-родительских отношений, в том числе с помощью пробы на совместную деятельность), что позволяет проверить обоснованность и достоверность сделанных экспертом выводов на базе общепринятых научных и практических данных, методологии проведения данных исследований [1–4].
ВЫВОДЫ
1. Учитывая положения ФЗ о ГСЭД, ГПК и СК РФ, назначение и проведение психолого-педагогической экспертизы по делам указанных категорий на строго научной основе невозможно и не отвечает интересам правосудия.
2. Практика распространения психолого-педагогических экспертиз в гражданском судопроизводстве приобрела существенный размах по причине необоснованного переноса данного вида экспертизы из образовательной среды. Основные проблемы внедрения психолого-педагогической экспертизы в сферу судебной экспертизы – множественные нарушения и экспертные ошибки, как процессуальные, так и гносеологические и деятельностные: решение вопросов, выходящих за пределы специальных знаний и компетенции педагога и педагога-психолога, в том числе вопросов, относящихся к исключительной компетенции суда; предоставление безосновательных рекомендаций, нарушающих права граждан; нарушение методологических принципов судебной экспертизы; проведение исследований не на строго научной основе и применение методик, не дающих возможность проверить их результаты.
3. Причины нарушений обусловлены тем, что психолого-педагогической и педагогической экспертизы как вида судебной экспертизы, имеющей свою теоретическую и методологическую основу, не существует. Нельзя применять при проведении судебной экспертизы в отношении детей и родителей по гражданским спорам знания из области педагогики и психологической педагогики. Ни педагог, ни педагог-психолог не имеют специальных знаний в области теории судебной экспертизы и судебной психологической экспертизы, судебной экспертологии – соответственно не имеют компетенций для решения вопросов, имеющих значение для дел как в рамках комплексной (выполняемой педагогом и психологом), так и однородной (выполняемой педагогом-психологом) экспертизы. Привлечение же судами некомпетентных лиц к производству судебных экспертиз есть не что иное, как введение в процесс ненадлежащего субъекта СЭД и, что ведет к нарушению прав граждан на правосудие и подрыву доверия населения к институту судебной экспертизы и судебной власти.
4. В гражданском судопроизводстве по спорам, связанным с воспитанием детей (об определении, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети после развода родителей, определении места жительства детей при раздельном проживании родителей и порядка осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, об устранении препятствий к общению с ребенком его близких родственников), и тем более по делам, связанным с ограничением или лишением родительских прав, «отобранием» ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, по делам о восстановлении в родительских правах, об усыновлении и отмене усыновления, об установлении отцовства, об оспаривании отцовства (материнства), должна назначаться судебная психологическая либо комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза.
5. При выборе СЭУ или конкретного эксперта лицу или органу, назначающему судебную психологическую экспертизу, необходимо исходить из требований к экспертам, содержащимся в ФЗ о ГСЭД, а именно из того, что эксперт должен иметь высшее психологическое образование и специальную профессиональную подготовку по судебной психологической экспертизе, в рамках которой должен приобрести знания, умения и навыки для проведения исследований на строго научной и практической основе в пределах соответствующей специальности и на базе общепринятых научных и практических данных.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Медицинская и судебная психология: курс лекций. Учеб. пособие. 4-е изд., испр. и доп. / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. М.: Генезис, 2016. 656 с.
2. Сафуанов Ф.С., Харитонова Н.К., Русаковская О.А. Психолого-психиатрическая экспертиза по судебным спорам между родителями о воспитании и месте жительства ребенка. М.: Генезис, 2012. 192 с.
3. Харитонова Н.К., Сафуанов Ф.С., Вострокнутов Н.В., Русаковская О.А. Методологические основы проведения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз при спорах о праве на воспитание детей // Теория и практика судебной экспертизы. 2014. № 3 (35). С. 93–106.
4. Кудрявцев И.А., Морозова М.В., Савина О.Ф. Руководство по написанию заключения экспериментально-психологического исследования подэкспертного при проведении однородных судебно-психиатрических и комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз. Руководство для врачей. М.: ФГБУ ГНЦССП им. В.П. Сербского Минздрава России, 2014. 67 с.
5. Умняшова И.Б., Сафуанов Ф.С. Модель психолого-педагогической экспертизы в системе образования // Психологическая наука и образование. 2017. Т. 22. № 4. С. 75–84.
6. Иванченко Г.В., Леонтьев Д.А., Сафуанов Ф.С., Тульчинский Т.Л. К системной методологии комплексной гуманитарной экспертизы / Труды Ярославского методологического семинара. Т. 3. Методы психологии. Ярославль: МАПН, 2005. С. 89–110.
7. Сафуанов Ф.С. Гуманитарная экспертология: актуальные проблемы и перспективы / Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г.В. Иванченко и Д.А. Леонтьева. М.: Смысл, 2006. С. 51–62.
8. Секераж Т.Н. Экспертные ошибки при производстве судебной психологической экспертизы / Судебная экспертиза: типичные ошибки / Под ред. Е.Р. Россинской. М.: Проспект, 2014. С. 183–225.
9. Сафуанов Ф.С. Этические проблемы использования психологических знаний в судопроизводстве в непроцессуальных формах // Психология и право. 2014. Т. 4. № 4. С. 79–87. https://psyjournals.ru/psyandlaw/2014/n4/73024.shtml
10. Bernet W. The Terapist’s Role in Child Custody Disputes // Journal of the American Academy of Child Psychiatry. 1983. Vol. 22. Issue 2. P. 180–183. https://doi.org/10.1016/s0002-7138(09)62333-5
11. Haller L.H. Before the Judge: The Child-Custody Evaluation // Adolescent Psychiatry. 1981. No. 9. P. 142–164.
12. Greenberg S.A., Shuman D.W. Irreconcilable Conflict between Therapeutic and Forensic Roles // Professional Psychology: Research and Practice. 1997. Vol. 28. No. 1. P. 50–57. https://doi.org/10.1037/0735-7028.28.1.50
13. Сафуанов Ф.С., Савина О.Ф., Морозова М.В., Калашникова А.С., Кулаков С.С., Переправина Ю.О., Черненьков А.Д., Солдатова К.М. Организация, объем и содержание психологического исследования при различных видах судебно-психиатрической экспертизы. Метод. реком. М.: ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2019. 36 с.
14. Терехина С.А., Пимонов В.А. Проблемы защиты интересов несовершеннолетних в судебных делах по семейным спорам при разводе [Электронный ресурс] // Психология и право. 2016. Том 6. № 1. С. 91–104. doi:10.17759/psylaw.2016060108
15. Терехина С.А., Ошевский Д.С. Проблема использования психологических познаний при решении семейных споров о детях в гражданском судопроизводстве [Электронный ресурс] // Психология и право. 2018. Том 8. № 2. С. 152–163. doi:10.17759/psylaw.2018080212
Лектор рассказала о тонкостях работы с заключениями СПЭ и наиболее важных навыках, необходимых для этого, о пределах компетенции такой экспертизы и об особенностях учета мнения ребенка при определении места его жительства с одним из родителей, а также о типичных ошибках такой экспертизы.
Как сообщает пресс-служба Федеральной палаты адвокатов, 12 мая в ходе очередного вебинара ФПА по повышению квалификации адвокатов доцент кафедры адвокатуры Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина, к.п.н., действительный член Союза лиц, осуществляющих деятельность в сфере судебной экспертизы и судебных экспертных исследований «Палаты судебных экспертов им. Ю.Г. Корухова», Лариса Скабелина выступила с лекцией на тему «Судебно-психологическая экспертиза детско-родительских отношений».
В начале своего выступления эксперт отметила, что судебно-психологическая экспертиза – это одна из основных форм применения специальных психологических знаний в судопроизводстве. Необходимо понимать, что специальные знания получаются в результате специальной профессиональной психологической подготовки. Они должны быть внедрены в практику судебной экспертизы, добавила она.
Спикер обратила внимание на навыки адвоката при работе с заключениями СПЭ – формулирование вопросов, оценка заключений экспертиз и допрос эксперта-психолога в суде. По ее мнению, главный навык – правильное формулирование вопросов. Для этого важно понимать, что является объектом судебно-психологической экспертизы. Так, объект СПЭ по детско-родительским отношениям – это ребенок (дети); родители (воспитатели, усыновители и др.); детско-родительские отношения; внутрисемейные отношения; ситуация развития; материалы дела, содержащие фактические данные об объектах исследования.
По словам Ларисы Скабелиной, необходимо четко понимать пределы компетенции судебно-психологической экспертизы. Она предложила алгоритм действий, следуя которому адвокат сможет составить оптимальный список вопросов для экспертов как по детско-родительским отношениям, так и по другим видам СПЭ. Во-первых, необходимо отделить психологические вопросы от правовых. Например, вопрос определения режима общения ребенка с отдельно проживающим родителем не входит в компетенцию СПЭ – его определяет суд. Во-вторых, разграничить компетенции судебно-психологической экспертизы и судебно-психиатрической. В-третьих, определить методические ограничения такой экспертизы. Кроме того, лектор рекомендовала не задавать экспертам вопросов, не требующих специальных знаний. Например, оказывалось ли матерью на дочь психологическое воздействие в период их совместного проживания.
Лариса Скабелина напомнила, что ядром правового регулирования семейных споров являются интересы ребенка, под которыми следует понимать обеспечение условий, необходимых для его полноценного физического, психического и духовного развития. В то же время при рассмотрении споров между разводящимися супругами должны учитываться интересы матери и интересы отца.
Спикер уделила внимание особенностям мнения ребенка, возраст которого превышает 10 лет, о месте его жительства. Она пояснила, что необходимость для ребенка делать выбор между родителями может привести к ухудшению его психического состояния. В силу недостаточного опыта ребенок не может определить свои подлинные интересы. Кроме того, в силу возрастной внушаемости мнение детей не является полностью самостоятельным и во многом определяется установками взрослых, с которыми он проживает.
Лариса Скабелина рекомендовала адвокатам для поиска типовых вопросов по СПЭ по детско-родительским отношениям, а также по другим видам экспертиз обращаться на сайт Российского федерального центра судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ. При формулировании типовых вопросов, как разъяснила лектор, необходимо использовать экспертные понятия, например «индивидуально-психологические особенности личности», «негативное психологическое воздействие».
При оценке заключений судебно-психологической экспертизы без участия специалиста, как отметила Лариса Скабелина, адвокату следует обратить внимание на ряд критериев. Так, экспертиза должна содержать вводную и исследовательскую части и вывод, эксперт должен быть предупрежден об ответственности, также важно учесть квалификацию эксперта, поскольку она может не соответствовать предмету исследования. Кроме того, отдельное внимание стоит уделить поставленным вопросам.
Эксперт выделила типичные ошибки СПЭ детско-родительских отношений. К ним относятся процессуальные ошибки; неполнота и однородность исследования; нарушение процедуры обследования детей; неадекватный выбор методик исследования; ошибки интерпретаций данных тестирования; отсутствие психологического анализа материалов дела; выход эксперта за пределы компетенции.
Говоря о вопросах эксперту в суде, Лариса Скаблина условно разделила их на три основные группы. Первая группа – вопросы, касающиеся уточнения компетентности эксперта с целью повысить доверие к его экспертизе или, напротив, подвергнуть ее сомнению. Вторая – вопросы, выявляющие соблюдение закона при проведении экспертизы с целью дискредитировать заключение экспертизы. Третью группу составляют вопросы по существу проведенного исследования и данного заключения, например относительно методик СПЭ: является ли применимая методика общепринятой, сертифицированной, проверенной практикой или она эксклюзивна; имеются ли другие методики решения поставленной перед экспертом задачи и др.
С презентацией лекции можно ознакомиться здесь.
Повтор трансляции состоится в субботу, 16 мая.