Ошибки судов при квалификации преступлений

Подборка наиболее важных документов по вопросу Неправильная квалификация преступления нормативно-правовые акты формы статьи консультации экспертов и многое другое.
  • Главная
  • Правовые ресурсы
  • Подборки материалов
  • Неправильная квалификация преступления

Неправильная квалификация преступления

Подборка наиболее важных документов по запросу Неправильная квалификация преступления (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

  • Уголовная ответственность:
  • N-метилэфедрон
  • Амфетамин
  • Банда
  • Бандитизм
  • Беспомощное состояние
  • Ещё…

Судебная практика: Неправильная квалификация преступления

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2022 год: Статья 17 «Совокупность преступлений» УК РФ«Доводы адвоката Шмакова Д.Е. о неверной квалификации действий З. по совокупности преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, ч. 3 ст. 159 УК РФ и ч. 2 ст. 292 УК РФ, являлись предметом проверки суда апелляционной инстанции и, обоснованно отклонены. Выводы суда подробно мотивированы, основаны на положениях ст. 17 УК РФ и Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 N 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий». Оснований не согласиться с ними судебная коллегия не находит. Как установлено судом, в деянии З. наряду с превышением должностных полномочий, то есть совершением должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий, повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан в отношении РТУ и ШАВ, содержались признаки составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159 УК РФ и ч. 2 ст. 292 УК РФ, что в соответствии со ст. 17 УК РФ и п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 N 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» исключает квалификацию действий осужденного как единичного преступления.»

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Неправильная квалификация преступления

Нормативные акты: Неправильная квалификация преступления

«Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2016)»
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016)В обоснование решения об отказе в удовлетворении кассационной жалобы адвоката в интересах осужденного в части неправильной квалификации действий осужденного по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 228, ч. 2 ст. 228 УК РФ, президиум городского суда в своем постановлении указал, что переквалификация действий осужденного по незаконному приобретению и хранению наркотического средства — смеси, содержащей метадон (фенадол, долофин), массой не менее 0,739 г и его действий по незаконному приобретению и хранению наркотического средства — смеси, содержащей метадон (фенадол, долофин), массой 6,606 г на единое преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 228 УК РФ, ухудшает положение осужденного, поскольку в данном случае в отношении действий, квалифицированных по ч. 1 ст. 228 УК РФ, применяется другая норма уголовного закона, санкция которой предусматривает более строгое наказание.

Источник

Судебные ошибки при квалификации объективной стороны состава преступления

Кашепов В.П., заведующий отделом уголовного, уголовно-процессуального законодательства; судоустройства ИЗиСП, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации.

Анализ судебной деятельности с точки зрения теории и правоприменительной практики квалификации преступлений показывает, что наиболее распространенными ошибками являются судебные ошибки при квалификации в сфере объективной стороны состава преступления и прежде всего ошибки, связанные с определением способа совершения преступления против жизни и собственности граждан.

Наиболее значимым для обеспечения правильной квалификации преступных деяний выступает соблюдение законности в оценке судом в судебном разбирательстве преступной деятельности, т.е. объективной стороны состава преступления.

Объективная сторона преступления — это тот его элемент, который непосредственно обнаруживается при его совершении. Описывая то или иное преступление, законодатель обычно характеризует его внешнюю объективную сторону. Те элементы преступного поведения, которые носят внешний характер и выражаются в определенном воздействии на окружающие предметы и явления, образуют объективную сторону. Ее можно определить как продолжающийся процесс общественно опасного и противоправного посягательства на охраняемые уголовным законом объекты. Здесь можно вести речь о последовательном развитии во внешнем мире тех событий и явлений, которые начинаются с преступного действия (бездействия) субъекта и заканчиваются наступлением преступных последствий или созданием угрозы их наступления.

Объективная сторона служит важным показателем наличия и степени общественной опасности совершенного преступления. В ней в конечном счете проявляется замысел преступника, воплощаются его преступные намерения или неосмотрительное, небрежное отношение к окружающим. Именно в реализации объективной стороны причиняется вред объекту посягательства, вызываются человеческие жертвы или имущественный ущерб.

Именно содержание объективной стороны состава позволяет разграничить отдельные преступления и правильно определить, какая статья УК РФ предусматривает содеянное. Закон определяет уголовно-правовое содержание преступного деяния в большинстве случаев по признакам, относящимся к объективной стороне состава преступления.

Уголовный закон четко называет основные компоненты объективной стороны преступления. К ним относятся прежде всего действие или бездействие, совершаемое преступником: лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ст. 5 УК РФ). Закон обобщает этот признак, именуя его деянием и называя его применительно к характеристике принципов уголовной ответственности и признаков преступления: этот термин употребляется в ст. 2 УК РФ, наделяя правом признавать преступлением лишь деяния, указанные в УК РФ; основанием уголовной ответственности признаются лишь деяния, содержащие все признаки состава преступления (ст. 8 УК РФ); преступлением должно считаться лишь виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное под угрозой наказания (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Таким образом, в уголовно-правовом смысле под термином деяние понимается конкретное поведение лица, которое осуществляется в определенных условиях, отличается от иных действий своим общественно опасным характером; причиняет вред объекту общественных отношений или содержит угрозу нарушения установленного в обществе и государстве правопорядка.

Преступление, совершенное путем действия или бездействия, приводит к вредным последствиям, которые называются и определяются во многих составах, изложенных в Особенной части УК РФ. Совершенное путем действия или бездействия преступление всегда имеет своим антиобщественным последствием причинение вреда, непосредственно называемого в ряде статей Особенной части УК РФ, в которых определяются его размеры и качественные особенности. Эти последствия и причинная связь между ними также относятся к объективной стороне преступления. Все эти элементы объективной стороны состава имеют решающее значение для правильной квалификации содеянного конкретным лицом или группой лиц.

Существенную характеристику преступного действия представляет способ совершения преступления, т.е. совокупность определенных приемов, используемых преступником при реализации своих намерений. Иногда преступление может быть совершено многообразными способами, и поэтому законодатель не считает нужным описывать детали их конкретного производства.

В зависимости от характера объекта посягательства, от условий места и времени, от намерений преступника он избирает способ достижения своих целей действиями различного рода: подлог документов, нанесение телесных повреждений, похищение имущества и др. Эти действия могут быть насильственными и ненасильственными, что всегда характеризует степень общественной опасности преступления.

В большинстве случаев преступления, совершаемые путем действия, могут состоять не из одного движения, а из ряда актов, тесно связанных между собой объективным содержанием и целями субъекта.

Некоторые авторы включают в понятие преступного действия как совокупность актов поведения, так и использование им внешней силы и объективные закономерности действительности <1>.

<1> См.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М., 1948. С. 54.

В литературе справедливо отмечалось, что последнее слишком расширяет понятие действий человека за счет явлений внешнего мира, которые хотя и связаны с действием и даже вызваны им, но образуют уже дальнейшие звенья причинной связи, идущей от действия к преступному результату.

Очевидно, что подчас преступное действие имеет сложный характер и состоит из нескольких актов поведения. Таким является, например, продолжаемое преступление, которое состоит из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление.

Из нескольких разнородных действий, направленных на один и тот же объект, образуются составные преступления (например, разбой). В некоторых случаях при этом точнее было бы говорить не о действии, а о деятельности преступника, слагающейся из целого комплекса поступков, взаимно друг с другом связанных. Преступник в ряде случаев не направляет свои действия непосредственно на объект посягательства, а использует промежуточные звенья подготовительной деятельности.

Так, в деле об убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, поскольку убийцы действовали совместно, с умыслом, направленным на убийство, и каждый из них непосредственно участвовал в процессе лишения жизни потерпевшего, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ выявила эти этапы совершенного деяния.

Квалифицируя действия осужденных, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ установила, что З. и К. на почве конфликта, вызванного их совместной предпринимательской деятельностью с И., решили убить последнего. С этой целью в порядке подготовки к преступным действиям они приобрели ружье, которое переделали в обрез, и обманным путем заманили И. к себе домой. Находясь в указанном доме, К. произвел из обреза выстрел в голову потерпевшего. Полагая, что потерпевший еще жив, З. взял обрез у К. и произвел второй выстрел в голову И. В результате этих совместных действий осужденных наступила смерть потерпевшего И. Затем осужденные закопали труп в заранее приготовленной яме и избавились от обреза. После этого З. неправомерно завладел автомашиной потерпевшего без цели хищения.

Указанные действия осужденного З. квалифицированы судом по п. «ж» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 166 УК РФ.

В апелляционной жалобе осужденный З. просил изменить приговор, утверждая, что смерть потерпевшего последовала от действий К., а он являлся лишь пособником убийства.

Однако Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ оставила приговор без изменений, мотивируя свое решение следующими соображениями.

Согласно заключению судебно-медицинского эксперта смерть потерпевшего И. наступила в результате множественных (двух) огнестрельных, слепых пулевых ранений головы, которые являются прижизненными и возникли незадолго до наступления смерти от двух воздействий компактно действующего снаряда.

Таким образом, согласованный характер действий осужденных, направленных на подготовку к убийству И., и производство последовательно каждым из них выстрелов в голову потерпевшего свидетельствует о причинении ими смерти потерпевшему совместно. В связи с этим действия осужденных правильно квалифицированы судом по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ как умышленное причинение смерти другому человеку группой лиц по предварительному сговору <1>.

<1> См.: Апелляционное определение ВС РФ от 21 апреля 2016 г. N 53-АПУ16-10 // Бюллетень ВС РФ. 2017. N 3. С. 41.

Ошибочная квалификация преступного деяния всегда представляет неправильное применение уголовного закона, влекущее отмену или изменение вынесенного решения (п. 3 ст. 389.15 УПК РФ). Под неправильным применением уголовного закона понимается нарушение требований Общей части УК РФ и применение не той статьи или не тех пунктов или части статьи Особенной части УК РФ, которые подлежали применению (ч. 1 ст. 389.18 УПК РФ).

Так, рассмотрев соответствующее уголовное дело в апелляционном порядке, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ пришла к выводу об ошибке в применении норм уголовного закона и необходимости отмены приговора в связи с неправильностью квалификации действий Ф., осужденного по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ.

По приговору Челябинского областного суда, вынесенному с участием присяжных заседателей, Ф. был осужден по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ, а К. осужден по п. «к» ч. 2 ст. 105, ч. 4 ст. 166 УК РФ.

В апелляционном представлении государственный обвинитель просил отменить приговор и направить дело на новое судебное рассмотрение со стадии обсуждения последствий вердикта, указывая, что суд неправильно квалифицировал действия Ф. по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ, так как вердиктом коллегии присяжных заседателей он признан виновным в разбойном нападении на П., совершенном группой лиц по предварительному сговору. Судебная коллегия ВС РФ отменила приговор по следующим основаниям.

Ф. и К. договорились напасть на водителя легкового автомобиля, занимающегося частным извозом, и завладеть его имуществом. Действуя согласно достигнутой договоренности, Ф. и К. остановили автомобиль под управлением ранее незнакомого им П., занимающегося частным извозом, и проехали с ним до населенного пункта Б. После того как по требованию Ф. водитель остановил машину в безлюдном месте, Ф. и К. с целью завладения имуществом напали на него. При этом К., находившийся в машине позади водителя П., приставил к его шее нож, а Ф. потребовал у П. деньги.

Исходя из указанных обстоятельств, суд пришел к выводу о том, что осужденными не оговаривалось применение при нападении какого-либо насилия либо угрозы его применения, использование в качестве оружия каких-либо предметов, и квалифицировал действия Ф. по п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ как открытое хищение имущества потерпевшего П. группой лиц по предварительному сговору, а действия К. — по ч. 2 ст. 162 УК РФ как разбойное нападение на П., совершенное с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Вместе с тем из вердикта коллегии присяжных заседателей следует, что между осужденными имелась предварительная договоренность о совершении нападения с применением ножа в отношении водителя автомобиля, и в соответствии с этой договоренностью после остановки автомашины по требованию Ф.К., находившийся в машине позади П., приставил к шее водителя нож, а Ф. потребовал у него деньги. При таких обстоятельствах Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ признала доводы апелляционного представления о неправильной квалификации действий Ф. в части завладения имуществом потерпевшего обоснованными и приговор отменила, а дело направила на новое судебное разбирательство со стадии обсуждения последствий вердикта <1>.

<1> См.: Апелляционное определение ВС РФ от 2 июля 2013 г. N 48-АПУ13-12СП // Бюллетень ВС РФ. 2014. N 6. С. 36.

Неправильная оценка конкретных обстоятельств поведения и мотивов действий подсудимого может иметь своим последствием нарушение права на судебную защиту лица и поставить под сомнение справедливость вынесенного решения.

Ошибочное толкование положений закона о праве лица на противодействие преступному нападению нередко имеет место при разграничении правомерности необходимой обороны и действий обороняющегося лица, квалифицируемых как превышение пределов необходимой обороны.

Необоснованное признание судами кассационной и надзорной инстанций умышленного причинения тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны при фактическом отсутствии в деянии состава преступления установила Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ при осуждении приговором Бокситогорского городского суда Ленинградской области от 22 августа 2012 г. С. за совершение преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 29 ноября 2012 г. приговор городского суда оставлен без изменения.

Постановлением президиума Ленинградского областного суда от 23 апреля 2013 г. приговор и кассационное определение изменены: действия С. переквалифицированы на ч. 1 ст. 114 УК РФ.

С учетом внесенных в приговор изменений С. признан виновным и осужден за то, что 2 июля 2011 г. в ходе конфликта умышленно причинил тяжкий вред здоровью П., превысив при этом пределы необходимой обороны. От полученных телесных повреждений, опасных для жизни, потерпевший П. скончался в больнице.

Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ приговор отменила по следующим основаниям.

При защите от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой такого насилия (ч. 1 ст. 37 УК РФ), обороняющееся лицо вправе причинить любой по характеру и объему вред посягающему лицу.

Таким образом, действия обороняющегося могут расцениваться как превышение необходимой обороны лишь в случае, когда по делу будет установлено, что обороняющийся прибегнул к защите от посягательства, указанного в ч. 2 ст. 37 УК РФ, т.е. от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия такими способами и средствами, применение которых явно не вызывалось характером и опасностью посягательства, и без необходимости умышленно причинил посягавшему тяжкий вред здоровью или смерть.

Указанные положения уголовного закона не были учтены судами первой, кассационной или надзорной инстанций при рассмотрении данного дела.

В постановлении президиума Ленинградского областного суда подробно приведены показания осужденного С. и свидетеля О., из которых следует, что конфликт был спровоцирован потерпевшим П., вместе с которым находились М. и С. Чтобы избежать развития конфликта, С. и О. ушли, но их стали преследовать П., М. и С. с палками в руках. О. успел позвонить жене, попросил ее вызвать полицию в связи с тем, что их преследуют и могут убить. П., М. и С. догнали С. и О. и стали наносить им удары палками. В ответ на эти действия, желая отразить удары, С. подобрал палку, которую выронил один из друзей потерпевшего, и стал защищаться ею, нанося удары П.

Совершенное общественно опасное посягательство на С. и О. было расценено президиумом как представляющее опасность для их жизни и здоровья. Как отмечено в постановлении, подвергшиеся нападению С. и О. воспринимали угрозу их жизни и здоровью как реальную.

Таким образом, президиум Ленинградского областного суда фактически признал, что общественно опасное посягательство со стороны П. было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося С., при котором закон (ч. 1 ст. 37 УК РФ) предоставляет обороняющемуся право на причинение посягающему лицу любого вреда.

Однако вопреки этому выводу президиум принял решение о наличии в действиях С. признаков превышения необходимой обороны, указав, что избранный С. способ отражения нападения явно не вызывался характером и опасностью посягательства.

Между тем признанные судом надзорной инстанции достоверные показания осужденного С., которые не опровергнуты исследованными судом доказательствами, свидетельствуют о совершении потерпевшим П. совместно с М. и С. нападения, сопряженного с насилием, опасным для жизни С. и О. Защищаясь от нападения, С. применил в отношении П. такое же оружие, как и потерпевший, а именно в ответ на полученные удары палкой он нанес удары палкой П., прекратив свои действия, когда нападение закончилось.

При таких обстоятельствах вывод президиума о явном несоответствии способа отражения нападения характеру и опасности посягательства, о наличии в действиях С. состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 114 УК РФ, нельзя признать обоснованным.

Судебная коллегия ВС РФ пришла к выводу о том, что С. находился в состоянии необходимой обороны, защищаясь от посягательства, опасного для его жизни, а потому причинение им тяжкого вреда здоровью нападавшего П., повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, в силу ст. 37 УК РФ не является преступлением. С учетом изложенного Судебная коллегия приговор и последующие судебные решения в отношении С. отменила, а уголовное дело прекратила за отсутствием в деянии состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ <1>.

<1> См.: Определение ВС РФ от 25 ноября 2013 г. N 33-Д13-6 // Бюллетень ВС РФ. 2014. N 6. С. 36, 37.

Таким образом, в изложенном определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ констатируется факт судебной ошибки, выразившейся в несоответствии выводов судов установленным в судебном разбирательстве обстоятельствам дела, имевшим своим результатом вынесение несправедливого решения.

Квалифицирующие деяние признаки определены уголовным законом в зависимости от элемента состава, предусмотренного соответствующей нормой Особенной части УК РФ. Эти признаки можно классифицировать как объективные и субъективные.

Квалифицирующие признаки, характеризующие объективную сторону деяния, — это те признаки, которые повышают характер и степень общественной опасности деяния в зависимости от особенностей объективных признаков содеянного и установления виновного отношения к ним. Ряд этих признаков указан в перечне обстоятельств, отягчающих наказание (ст. 63 УК РФ): особо активная роль в осуществлении преступления; совершение преступления с особой жестокостью; совершение преступления с использованием оружия и др.

Способ совершения преступления представляет один из основных элементов характеристики признаков объективной стороны состава, а именно использованных средств и совершенных лицом действий для достижения его преступных целей. Ошибочность в правовой оценке этого признака и имеет особое значение для установления правильной квалификации рассматриваемого судом преступного деяния.

Установление способа совершения преступления является одним из компонентов надлежащей квалификации преступного деяния. Одним из спорных вопросов, нередко возникающих в судебной практике, является определение правомерности использования тех или иных предметов в качестве оружия при совершении насилия или угрозы его применения при посягательстве на собственность.

Юридическая оценка общественной опасности деяний подсудимого также имеет существенное значение для вынесения справедливого приговора.

Нарушение этого требования в стадии кассационного производства отметил как судебную ошибку Президиум ВС РФ по делу Л., действия которого были переквалифицированы Судебной коллегией по уголовным делам ВС РФ с п. «в» ч. 2 ст. 158 на ч. 1 ст. 167 УК РФ; исключено осуждение по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 131 и п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Президиум ВС РФ, рассмотрев уголовное дело по надзорной жалобе осужденного, изменил судебные решения, так как допущенные судом кассационной инстанции нарушения в соответствии с ч. 1 ст. 412.9 УПК РФ являются существенными и повлияли на исход дела. В Постановлении Президиум указал на следующие принципиальные соображения, касающиеся правоприменения в данной ситуации.

Из содержания приговора следует, что суд установил наличие в действиях осужденного особо опасного рецидива преступлений, указав, что Л., будучи судимым за совершение тяжкого преступления к лишению свободы условно, в период испытательного срока совершил особо тяжкое преступление, признав данное обстоятельство отягчающим наказание.

Кассационным определением в приговор были внесены изменения с указанием, что особо опасный рецидив признан судом ошибочно и в действиях осужденного содержится опасный рецидив.

Принимая решение о признании в действиях осужденного опасного рецидива преступлений, суд кассационной инстанции, вопреки требованиям ч. 1 ст. 10 УК РФ, оставил без внимания изменения, внесенные в ч. 4 ст. 18 УК РФ Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». При признании рецидива преступлений не учитываются судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным, если условное осуждение не отменялось и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы. Из материалов уголовного дела усматривается, что условное осуждение Л. по приговору от 26 декабря 2001 г. до постановления приговора от 17 сентября 2003 г. не отменялось и в места лишения свободы он не направлялся, что исключает признание в его действиях рецидива преступлений. При таких данных в действиях осужденного отсутствует рецидив преступлений.

На основании изложенного Президиум ВС РФ изменил приговор и кассационное определение и исключил указание о наличии в действиях осужденного рецидива преступления и признании данного обстоятельства отягчающим наказание <1>.

<1> См.: Постановление Президиума ВС РФ N 105П15 // Бюллетень ВС РФ. 2016. N 11. С. 22.

Следует заметить, что наступление вредных последствий само по себе не может служить основанием для привлечения лица к уголовной ответственности. Здесь важное значение имеют характер и размер причиненного вреда (ущерба), а также конкретные обстоятельства.

Так, тайное хищение чужого имущества, стоимость которого не превышает установленный КоАП РФ размер, является административным правонарушением, а не преступлением.

Вместе с тем для наступления уголовной ответственности между действием (бездействием) и наступившими вредными последствиями должна быть установлена причинная связь. В теории уголовного права отмечается сложность решения этой задачи. В связи с этим указывается, что исследование наличия причинной связи должно проходить несколько этапов:

  1. конкретное действие или бездействие субъекта должно обладать уголовно-правовыми признаками;
  2. деяние должно предшествовать по времени наступившему результату;
  3. деяние должно быть неправомерным;
  4. деяние должно играть роль необходимого условия наступления преступного вреда;
  5. деяние должно быть признано не только необходимым условием, но и действительной причиной наступившего последствия <1>.

<1> См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / Науч. ред. и предисл. академика В.Н. Кудрявцева. М., 2007. С. 17 — 20.

Рассмотрение ряда решений вышестоящих судов, имевших своей целью исправление допущенных судами квалификационных ошибок, позволяет сделать вывод о том, что судебная ошибка исключает установление истины при рассмотрении уголовного дела вследствие избрания неадекватных форм деятельности суда при восприятии поступающей в суд информации, ее логической переработки, оценки судебной ситуации и принятии решения в соответствии с требованиями материального и процессуального закона <1>.

<1> См.: Там же. С. 55.

Судебные ошибки допускаются только судьями как единственными носителями судебной власти, которым принадлежит исключительное право отправлять правосудие по уголовным делам.

Многообразие допускаемых судами ошибок в квалификации преступлений позволяет их классифицировать прежде всего по основаниям отмены и изменения уже вынесенных решений.

Система классификации позволяет назвать следующие основания для ее построения. К ним относятся:

  1. несоответствие выводов суда установленным в судебном разбирательстве фактическим обстоятельствам совершенного преступления;
  2. нарушение процессуального законодательства, ведущее к ограничению и несоблюдению прав граждан;
  3. неправильное применение уголовного закона;
  4. несправедливость вынесенных решений.

Установление ошибочности квалификации, как правило, влечет за собой необходимость изменения квалификации. Переквалификация преступного деяния может повлечь различные последствия.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ по делу Т. указала на необходимость для квалификации его действий по ст. 174.1 УК РФ доказать, что это лицо совершило финансовые операции с денежными средствами в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными средствами. Действия Т. были квалифицированы по ч. 1 ст. 176 и по ч. 2 ст. 174.1 УК РФ.

В надзорной жалобе адвокат осужденного оспаривал законность и обоснованность приговора, выражал несогласие с осуждением Т. по ч. 1 ст. 174.1 и по ч. 1 ст. 176 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ изменила приговор по следующим основаниям.

По смыслу закона, для решения вопроса о наличии состава преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, необходимо установить, что лицо совершило указанные финансовые операции и другие сделки с денежными средствами в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными средствами.

Между тем из описательно-мотивировочной части приговора не усматривается, какие именно действия были совершены Т. для придания правомерности владению денежными средствами, приобретенными в результате получения кредитов. Действия Т. свидетельствуют лишь о распоряжении этими деньгами, полученными в результате совершенного им преступления. При таких данных содеянное Т. полностью охватывается ч. 1 ст. 176 УК РФ.

Кроме того, действия осужденного квалифицированы судом как три самостоятельных преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 176 УК РФ. Суд не принял во внимание установленные им же обстоятельства дела, согласно которым Т. обратился в банк с заявлением о предоставлении ему кредита в размере 15 млн руб. Тот факт, что денежные средства были выданы ему частями и в меньшем размере, не может свидетельствовать о том, что умысел на незаконное получение кредитных денежных средств у Т. каждый раз возникал заново.

Действия Т. были переквалифицированы с ч. 1 ст. 176 УК РФ как три самостоятельных преступления на ч. 1 ст. 176 как одно преступление.

Судебная коллегия приговор и последующие судебные решения в части осуждения Т. по ч. 1 ст. 174.1 УК РФ и по ч. 2 ст. 174.1 УК РФ отменила и дело прекратила на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления <1>.

<1> См.: Надзорное определение ВС РФ от 9 октября 2013 г. N 41-Д13-35 // Бюллетень ВС РФ. 2014. N 5. С. 12, 13.

Источник

Понятие ошибки

Одной
из основных задач правосудия является
принятие по конкретному делу законного
и обоснованного решения. Если не
акцентировать внимание на процессуальной
форме, то основой законного решения по
делу будет правильная квалификация
об­щественно опасного деяния. Однако
на практике нередко допускаются ошибки
в уго­ловно-правовой оценке содеянного.
[30]
Ошибки в
квалификации преступных посягательств
влияют на правильность решения вопроса
о виновности или невиновности лица, на
справедливость назначенного наказания
или применения иных мер уголовной
ответственности и др.

Учитывая,
что лишь правоприменительная деятельность
специальных субъектов (судей, прокуроров,
следователей и дознавателей) влечет
наступление юридически значимых
последствий, то темой настоящего вопроса
будет анализ признаков именно ошибки
правоприменителей.

Термин «ошибка»
в уголовном праве входит в состав
названий таких институтов, как юридическая
ошибка, фактическая ошибка, ошибка
правоприменителя или, как еще называют
разновидность последней в различных
источниках, квалификационная ошибка.

В
одном из фундаментальных словарей
русского языка дается дефинитивное
определение ошибки, под которой понимается
«неправильность в действиях, мыслях».
[65]
Термину
«ошибка» синонимично близок термин
«заблуждение». «Заблуждение – это
ошибка, неправильное, ложное мнение».
[65]
Путем
обратного логического толкования можно
сделать вывод, что ошибка и есть
заблуждение. Соответственно, и заблуждение
– это есть неправильность в действиях,
поступках, высказываниях, мыслях,
погрешность, а следовательно – это
ошибка.

В науке учеными
даются различные определения понятия
квалификационных ошибок. Приведем
некоторые из них.

Так,
И.М. Зайцев определяет судебную ошибку
как «прежде всего не соответствующее
целям правосудия действие судебных
работников либо последствия такого
действия». [19]

По
мнению С.А. Шейфера, следственная ошибка
– это «констатированное соответствующим
процессуальным актом управомоченного
субъекта отступление следователя от
требований уголовно-процессуального
закона и научных рекомендаций при
осуществлении расследования, а равно
непроведение нужных по обстоятельствам
дела процессуальных действий, повлекшие
за собой принятие решений, противоречащих
закону и препятствующих достижению
целей расследования». [105]

В.В.
Колосовский понимает под квалификационной
ошибкой понимает «вызванную заблуждением
субъекта правоприменения неправильность
в его действиях, заключающуюся в неточном
или неполном установлении и юридическом
закреплении соответствия между признаками
совершенного деяния и признаками состава
преступления или иного уголовно-правового
деяния». [30]

С
позиции Н.Ф. Кузнецовой, квалификационная
ошибка – это неверное установление
наличия либо отсутствия состава
преступления, а также его соответствия
описанию в нормах Общей и Особенной
частей УК. [42]

Как
видно, данные определения базируются
на представлении о неправильности
(неточности или неполноте) уголовно-правовой
нормы, избранной правоприменителем для
квалификации конкретного преступления.

Поскольку
уголовно-правовая квалификация является
оценочно-познавательным процессом, то
ошибка в правовой оценке конкретного
общественно опасного деяния чаще всего
одновременно может быть следствием как
заблуждения
правоприменителя вследствие отсутствия
необходимой правовой подготовки или
недостаточности профессионального
опыта и других обстоятельств, так и
результатом неправильных
действий
непосредственно правоприменителя.

Здесь
требуется одно существенное пояснение.
Исходя из буквального толкования
словарных определений понятия «ошибка»,
предполагается, что речь идет прежде
всего о непреднамеренном
заблуждении лица, непреднамеренной
неправильности в действиях или мыслях.
Это условие распространяется и на
квалификационные ошибки, к которым
субъективное отношение правоприменителя
может выражаться только в форме
неосторожной
вины.

Вследствие
этого, как отмечает В.В. Колосовский,
«Проблему мы делим на две части. В первой
предметом нашего внимания является
ситуация, когда субъект правоприменительной
деятельности в уголовном процессе
действует умышленно и при отсутствии
доказательств виновности квалифицирует
деяние как преступление. Здесь налицо
противоправные действия, и мы не можем
говорить об ошибке в уголовно-право­вой
квалификации». [30]

Фактически
это не квалификационные ошибки в их
понимании с точки зрения основ теории
квалификации преступлений, а обычные
противоправные действия соответствующих
специальных субъектов органов
правоприменения, содержащие признаки
должностных преступлений, предусмотренных
ст. 392 УК (Вынесение заведомо неправосудных
приговора, решения или иного судебного
акта), ст. 393 УК (Привлечение в качестве
обвиняемого заведомо невиновного), ст.
399 УК (Незаконное освобождение от
уголовной ответственности).

Таким
образом, практическое значение имеет
исследование ошибки при квалификации
как результата заблуждения правоприменителя.

Виды
квалификационных ошибок

В
литературе предлагаются различные
варианты классификации квалификационных
ошибок по тем или иным признакам. Н.Ф.
Кузнецова предлагает распределить их
по трем группам:

1) непризнание
наличия состава преступления в деяниях,
где он имеется;

2) признание наличия
состава преступления в деяниях, где он
отсутствует;

3)
неправильное избрание нормы УК для
квалификации преступления.
[42]

Хотя
мы не рассматриваем бесспорной в этой
части позицию В.В. Колосовского,
предлагаемый им вариант классификации
квалификационных ошибок заслуживает
внимания и может быть приемлем с точки
зрения практического интереса.

  1. по
    элементам состава преступления:

а) объекту и предмету
преступления,

б)объективной
стороне преступления,

в) субъективной
стороне преступления,

г) субъекту
преступления;

2)
в зависимости от вида квалифицируемого
деяния:

а) преступлений,

б) положительных
посткриминальных деяний,

в) отрицательных
посткриминальных деяний,

г) общественно
опасных деяний невменяемых,

д) иных уголовно-правовых
деяний;

3)
по применению
отдельных институтов уголовного права:

а) соучастие в
преступлении,

б) множественности
преступлений. [30]

По
нашему мнению, в рассмотренную
классификацию необоснованно не включен
такой институт, как стадии совершения
преступления. Вопрос о составляющих,
обозначенных в п. 2 подпунктами б) и в),
остается дискуссионным. Более конкретно
виды и содержание квалификационных
ошибок рассматриваются в настоящем УМК
в рамках соответствующих тем (темы №№
3 – 12).

Причины
квалификационных ошибок

Соглашаясь
с утверждением, что квалификационная
ошибка представляет собой неумышленное
отступление субъекта правоприменения
от требований уголовного закона,
формирование путей их исключения или
хотя бы минимизации невозможно без
достаточно четкого представления о
причинах допускаемых правопримменителем
квалификационных ошибок.

Причины возникновения
квалификационных ошибок С.А. Шейфер
делит на субъективные и объективные. В
частности, он выделяет:

– факторы,
вызванные однородностью и неполнотой
предварительного расследования, т.е.
ошибки, связанные с познанием истины;

– отсутствие
у следователя необходимой профессиональной
подготовки, небрежность по отношению
к служебному долгу, пренебрежительное
отношение к нормам процессуального
законодательства, обвинительный уклон.
[105]

Исследуя
причины ошибок в квалификации преступлений
и иных уголовно-пра­вовых деяний, Д.А.
Сабитов вполне обоснованно предлагает
квалификационные ошибки также объединить
в аналогичные по названию группы, однако
их содержание излагает несколько иначе:

  • объективные:
    несовершенство уголовного закона и
    других нормативных правовых актов,
    недостаточность руководящих разъяснений
    Пленумов Верховного Суда по вопросам
    квалификации отдельных видов преступлений
    и толкование их признаков, отсутствие
    единообразия в научно-практических
    комментариях, монографиях, учебниках
    и статьях по вопросам квалификации
    отдельных преступлений, недостаточно
    интенсивный и не всегда правильный
    прокурорский надзор и ведомственный
    контроль за качеством расследования
    уголовных дел, в том числе за правильностью
    квалификации уголовно-правовых деяний;

  • субъективные:
    необъективное, неполное установление
    фактических обстоятельств дела; незнание
    или недостаточное знание правоприменителями
    отдельных положений науки уголовного
    права, руководящих постановлений
    Пленума Верховного Суда и судебной
    практики, неумение истолковать нормы
    уголовного и других отраслей права;
    поспешность, небрежность при решении
    вопросов уголовно-правовой квалификации;
    несоблюдение законов логики при
    уголовно-правовой оценке содеянного;
    недостатки в работе судов;

  • субъективно-объективные
    ошибки, к числу которых относят недостатки
    в ра­боте судов, в том числе и
    обусловленные недостатками, допущенными
    при производстве предварительного
    дознания и следствия. [75]

Н.Ф.
Кузнецова выделяет две основные причины
квалификационных ошибок – законодательную
и
правоприменительную.
Первая заключается в пробельности УК,
избыточности норм, их неточности или
устарелости.

Вторая
группа ошибок связана с недостатками
деятельности правоохранительных и
судебных органов.
[42]

В
целом принципиальных различий между
предлагаемыми вариантами классификации
квалификационных ошибок нет. При всем
разнообразии ситуаций обобщенно все
виды ошибок правоприменителей охватываются
двумя направлениями: а)
ошибки объективного характера;
б)
ошибки субъективного характера, связанные
с личностью правоприменителя.
Как представляется, во вторую группу
уместно будет включить и такие
обстоятельства, как плохие условия
работы следователя, дознавателя, судьи,
перегрузка в работе, плохая
нравственно-психологическая атмосфера
в коллективе, недостатки в экспертном
обслуживании, низкое качество материалов
предварительной проверки. Так как эти
обстоятельства не порождают непосредственно
квалификационные ошибки (не находятся
в прямой причинной связи), а лишь
способствуют их совершению, считаем,
что их необходимо признавать не причинами,
а условиями
совершения квалификационных ошибок.

1.
Понятие
юридической ответственности

Общие
основания юридической ответственности

Общество
как «исторически развивающаяся форма
жизнедея­тельности людей» испытывает
постоянную объективную потреб­ность
в упорядочении, согласованности действий
своих членов, в подчинении их поведения
социальным нормам, которые «представ­ляют
собой средства сохранения системы,
системосозидания, вос­производства
системности в общественных отношениях,
выработанные самой социальной системой
в ходе общественной эволюции». В
отношениях между обществом и личностью,
следовательно, свобода личности всегда
относительна, ограничена [1; с.325].

Социальные
нормы, правила поведения людей в обществе
охва­тывают буквально все стороны и
проявления жизни человека. По­нятно,
они не только запрещают совершать
преступления, но и осуждают всякие
другие негативные отклонения от
социальных норм.

Нарушение
социальных норм влечет за собой социальную
от­ветственность личности или,
по-другому, ее ответственность перед
обществом. Очевидно, что наиболее суровая
социальная ответствен­ность наступает
за совершение лицом преступления.

Ответственность,
философско-социологическое понятие,
от­ражающее объективный, исторически
конкретный характер взаимо­отношений
между личностью, коллективом, обществом
с точки зре­ния сознательного
осуществления предъявляемых к ним
взаимных требований. Различают
ответственность юридическую, моральную
и т. д. В зависимости от субъекта
ответственных действий выделяются
индивидуальная, групповая, коллективная
ответственность. У инди­вида
ответственность формируется как
результат тех внешних тре­бований,
которые к нему предъявляет общество,
класс, данный кол­лектив. Воспринятые
индивидом, они становятся внутренней
основой мотивации его ответственного
поведения, регулятором ко­торого
служит совесть. Формирование личности
предполагает вос­питание у нее чувства
ответственности, которая становится
ее свойством [2; с.327].

Термин
«ответственность» введен в научный
обиход А.Бейном в книге «Эмоции и
воля» (1865). Ответственность связывают
с вопросом наказуемости, так как любой
вопрос, возникающий при обсуждении
этого термина, является вопросом
обвинения, осуждения, наказания [3; с.21].

В.С.Прохоров,
Н.М.Кропачев, А.Н.Тарбагаев рассматривают
юридическую ответственность как
категорию целого, в которой различаются
диалектически противопоставляемые
стороны: а) выполнение лицом нормативных
требований, фиксирующих должное поведение
(позитивная ответственность, и б)
выполнение должного поведения, также
зафиксированного нормой, но уже в
результате государственного принуждения
как реакция на правонарушение
(ретроспективная ответственность) [4;
с.21].

Реакция
общества на негативное социальное
поведение личности всегда связана с
политической, правовой или моральной
оценкой его объективных признаков и
субъективного содержание. Соответствующая
оценка в случае необходимости может
дополняться санкцией (например, моральным
бойкотом, уголовным наказанием), но
может существовать и без нее. В результате
ретроспективная ответственность может
исчерпываться отрицательной оценкой
(критикой на собрании, судебным осуждением
без назначения наказания и пр.)

Любой вид юридической
ответственности выступает в виде санкции
за правонарушение, т.е. в виде
государственного принуждения к выполнению
требований правовых норм. Юридические
же последствия, с государственным
принуждением не связанные, юридической
ответственностью не являются [5; с.22].

О.В.Масюкевич
отмечает, что «юридическая ответственность
– это применение к правонарушителю мер
государственного принуждения,
предусмотренных в санкциях правовых
норм» [6; с.72].

Наиболее
распространенной позицией в юриспруденции
является мнение о том, что «юридическая
ответственность может быть определена
как особая (связанная с правонарушением)
субъективная обязанность правонарушителя
претерпевать предусмотренные
законодательством неблагоприятные,
карающие его последствия совершенного
им противоправного виновного деяния»
[7; с.483].

Данная
трактовка юридической ответственности
в основе своей получила закрепление в
законодательстве современных государств,
в том числе и Республики Беларусь.

Юридическая
ответственность обладает свойственными
только ей признаками. Во-первых,
юридическая ответственность лица –
это субъективная, т.е. личная обязанность
конкретного правонарушителя отвечать
за содеянное. Как и всякая субъективная
обязанность, юридическая ответственность
определяется законом, вытекает из
закона. Во-вторых, юридическим фактом,
обусловливающим превращение статутной
ответственности в субъективную, является
правонарушение. В-третьих, юридическая
ответственность как особая субъективная
обязанность заключается в необходимости
претерпеть карающие правонарушителя
правовые санкции. В-четвертых, меры
юридической ответственности в отличие
от мер защиты, профилактики, предупреждения
и пресечения предполагают доказанность
вины правонарушителя. В-пятых, юридическая
ответственность при всех обстоятельствах
предполагает государственное и
общественное осуждение правонарушителей
за посягательства на защищаемые правом
общественные отношения, права и свободы
граждан, интересы общества и государства.
И в-шестых, меры юридической ответственности,
будучи средством принудительного
карательного воздействия, одновременно
исполняют роль частной и общей превенции
[8; с.487].

Юридическая
ответственность возникает, с одной
стороны, в случае совершения правонарушения,
а с другой – при применении к правонарушителю
санкции соответствующей нормы права.

Таким образом,
фактическим основанием возникновения
юридической ответственности является
совершение противоправного действия
(бездействия), а юридическим основанием
– применение соответствующей нормы
права [9; с.73].

Юридическая
ответственность может подразделяться
на определенные виды по различным
основаниям: отраслевой принадлежности
применяемых к правонарушителю мер
ответственности; юридической сил
нормативных актов, устанавливающих
ответственность, видам государственных
органов, реализующих юридическую
ответственность и др. [10; с.489].

В
зависимости от того, к какой отрасли
права относится ответственность (какой
вид правонарушения влечет ее), выделяются
уголовная, администра-тивная,
дисциплинарная, гражданско-правовая
ответственность и материальная
ответственность работников за вред,
причиненный предприятию, учреждению.

Уголовная
ответственность как разновидность
юридической
ответственности

Уголовная
ответственность – вид юридической
ответственности, один из самых сложных,
многообъемных, охватывающих самые
различные сферы, отрасли, участки
жизнедеятельности людей, общества,
государства.

В
правовой структуре этот вид юридической
ответственности занимает одно из ведущих
мест, будучи его элементом, составной
частью.

Именно
уголовная ответственность является
наиболее строгим видом юридической
ответственности, так как наступает за
совершение преступлений, в то время как
другие виды юридической ответственности
реализуются в случае совершения
проступка, не обладающего уровнем
общественной опасности, присущей
преступлению.

В
литературе приводятся различные варианты
определения этого вида ответственности.

Общим
для всех точек зрения является то, что
проблема уголовной ответственности
рассматривается в рамках уголовно-правовых
отношений, возникающих между государством
и лицом, совершившим преступление. У
государства появляется право подвергнуть
лицо за совершенное им преступление
государственно-принудительному
воздействию, предусмотрен-ному
уголовно-правовой нормой, которую он
нарушил, и, в то же время, обязанность
применить именно это воздействие, а не
иное другое, например, предусмотренное
санкцией другой нормы, а у лица,
совершившего преступление, – обязанность
подвергнуться такому воздействию и
право на применение именно того
воздействия, которое предусмотрено
нарушенной им уголовно-правовой нормой.

Одно
из разночтений в понятии уголовной
ответственности состоит в том, что
именно следует включать в ее содержание
[11; с.65].

В
связи с этим выделяют следующие основные
позиции в понимании уголовной
ответственности. Первая предлагает
понимать уголовную ответственность
как обязанность лица, совершившего
преступление, подлежать действию
уголовного закона, при наличии в действиях
виновного предусмотренного этим законом
состава преступления [12; с.25].

Эта
точка зрения изложена во многих учебных
и научных работах. Однако это определение
представляется ошибочным. Правовая
обязанность не может отождествляться
с правовой ответственностью. Правовая
обязанность лица, осужденного за
совершение преступления, исполняется
в принудительной форме, вопреки воле
обязанного лица. Следовательно,
ответственность — эта не обязанность
претерпевания последствий, проистекающих
из правонарушения, а само их претерпевание
в состоянии принуждения [13;с.103].

Такого
же мнения придерживался и Н.И. Загородников.
Он писал: “Уголовная ответственность
— это реальное применение уголовно-правовой
нормы, выраженное в отрицательной оценке
специальным органом государства — судом
— поведения лица, совершившего общественно
опасное деяние и в применении к нему
мер государственного принуждения. В
содержание уголовной ответственности
входят назначение судом наказания… и
его исполнение… В течение срока судимости
лицо продолжает нести уголовную
ответственность» [14; c.39-40].
Ответственность это уже исполнение под
принуждением обязанности. Обязанность
может быть исполнена или не исполнена.
Но когда наступает ответственность, т.
е. приводится в действие аппарат
принуждения, выбора у ответственного
лица нет, — оно не может не выполнить
действий (или бездействия), составляющих
содержание реализуемой обязанности
[15; с.103].

Некоторые
юристы занимают иную позицию в определении
уголовной ответственности. Так, И.Я.
Козаченко считает, что «уголовная
ответственность – это возникающее с
момента совершения преступления
правоотношение, в пределах которого
государство правомочно ограничивать
правовой статус лица, совершившего
преступление, с целью его исправления
и перевоспитания, общего и специального
предупреждения, а виновный обязан при
наличии возможности претерпеть лишения
личного, имущественного или иного
характера, вытекающие из осуждения его
от имени государства и применения к
нему в необходимых случаях только
предусмотренного уголовным законом
наказания за совершенное преступление»
[16; с.45].

Наиболее
приемлемой, относительно определения
понятия уголовной ответственности,
является точка зрения Ю.М. Ткачевского.
По его мнению, уголовную ответственность
следует определить как предусмотренные
законом негативные последствия,
налагаемые судом на лицо, совершившее
преступление, выраженные в самом факте
осуждения и судимости или осуждения,
сопряженном с исполнением наказания и
судимостью [17;с.39].

В
теории уголовного права группой авторов
предложено рассматривать уголовную
ответственность в двух планах:

—
«позитивном» — ответственность
означает соблюдение уголовно-правовых
запретов, при этом, если лицо ведет себя
правомерно, не нарушая уголовный закон,
государство поощряет такое поведение;

—
«ретроспективном» («негативном»)
– ответственность означает государственную
репрессию в отношении лица, нарушившего
уголовный закон.

Под
позитивной ответственностью ряд авторов
(З.А.Астемиров, Б.С.Волков, В.А.Елеонский
и др.) понимает правомерное поведение
граждан, не нарушающих уголовный закон.
Бабий Н.А. под позитивной ответственностью
понимает учет индивидуумом в своем
поведении требований норм нрава,
нарушение которых сопровождается
применением неблаго-приятных санкций
[18; с.182]. Отклонение от «позитивного»,
т.е. правомерного, поведения и совершение
правонарушения, в том числе преступления,
влечет ретроспективную, негативную
ответственность [19; с.525].

Очевидно,
что непосредственное юридическое
значение имеет ретроспективный аспект
уголовной ответственности, которая
представляет собой урегулирование
конкретных возникших в связи с фактом
совершения преступления общественных
отношений нормами уголовного законно,
в результате чего они становятся
уголовными правоотношениями. Уголовная
ответственность выполняет важнейшую
социальную функцию – восстанавливает
нарушенные совершением преступления
справедливость и законность, обеспечивает
выполнение закона и тех нравственных
норм, которые лежат в основе каждого
уголовного запрета [20; с.5].

Одной
из позиций толкования уголовной
ответственности является отождествление
ее и санкции уголовно-правовой нормы,
содержащейся в наказании. Так, например,
А.Б.Сахаров полагал, что уголовная
ответственность неотделима от
наказуемости, которая является реализацией
уголовной ответственности и без которой
уголовная ответственность лишается
всякого содержания и практически не
существует. Н.С. Лейкина, развивая
рассматриваемую концепцию, предложила
определить уголовную ответственность,
как обязанность подвергнуться мере
уголовно — правового воздействия,
содержащей лишения, страдания, возложенные
законом на лицо, совершившее преступление
[21; с.13]. Аналогичную позицию в свое время
занимал М.Д. Шаргородский. Он предложил
свое более развернутое мнение: «уголовная
ответственность – это обязанность
лица, совершившего преступле-ние,
претерпеть наказание, заключающееся в
лишениях личного или имущест-венного
характера, порицающее его за совершенное
преступление и имеющее своей целью его
исправление и перевоспитание, а также
предупреждение совершения новых
преступлений как им, так и иными лицами»
[22; с.223].

Однако
ретроспективная уголовная ответственность
не может быть сведена ни к наказанию,
ни к иным мерам государственного
принуждения. Действующее уголовное
законодательство различает наказание
и уголовную ответственность – это, с
точки зрения закона, несовпадающие
понятия.

Если
сущность уголовной ответственности
заключена в государственном осуждении
лица, совершившего преступление, в
порицании как его самого, так и
совершенного им деяния, то наказание –
особая мера государственного принуждения,
применяемая судом от имени государства
к преступнику, признанному виновным в
совершенном им преступлении и
накладывающая на него определенные
правоограничения для достижения целей
его исправления и перевоспитания, а
также предупреждения совершения новых
преступлений как осужденными, так и
иными лицами. По своей сущности, таким
образом, наказание есть целенаправленная
кара [23; с.169-170].

Проблема
уголовной ответственности непосредственно
связана с теорией уголовно-правовых
отношений и является, по существу, ее
важнейшей состав-ной частью. Именно в
рамках данной теории и происходит в
настоящее время в науке уголовного
права развитие проблемы уголовной
ответственности.

Наиболее
распространено и аргументировано
мнение, что уголовная ответственность
— это элемент охранительного
уголовно-правового отношения, а именно
— определенного рода правовая обязанность
[24; с.172-173].

Я.М.Брайнин
определил ответственность, как основанную
на нормах уголовного права обязанность
виновного дать ответ управомоченным
на то органам государства по поводу
совершенного им нарушения закона и
подвергнуться действию тех санкций,
которые предусмотрены законом за
данное преступление [25; с.11].

Содержание
уголовной ответственности, предложенное
указанными авторами, слишком узко.
Уголовная ответственность не сводится
к обязанности понести уголовное
наказание и осуждение (рассматриваемое
как самостоя-тельный элемент или как
элемент наказания). Уголовная
ответственность означает непременно
и обязанность лица, совершившего
преступление, пройти установленную
законом процедуру привлечения к уголовной
ответственности.

Рассматриваемые
позиции, не являясь достаточными для
завершенного определения понятия
уголовной ответственности, тем не менее,
в той или иной форме и объеме раскрывают
чаще всего какую-то одну из сторон
уголовной ответственности.

Уместно
отметить, что в уголовном кодексе,
например, стран СНГ, за исключением УК
РБ, вообще нет законодательного
определения ни понятия уголовной
ответственности, ни ее целей, вследствие
чего правопримени-телями этот вопрос
рассматривается на уровне доктринального
толкования.

Белорусский
законодатель в рамках реализации
уголовной политики посчитал необходимым
дать нормативное определение этому
базовому институту уголовного права,
указав в ч. 1 ст.44 УК, что «Уголовная
ответствен-ность выражается в осуждении
от имени Республики Беларусь по приговору
суда лица, совершившего преступление,
и применении на основе осуждения
наказания либо иных мер уголовной
ответственности в соответствии с
настоящим Кодексом».

Данное
определение достаточно полно и системно
обозначает основные признаки и параметры
сущности, содержания и пределы уголовной
ответственности в так называемом ее
статическом (неподвижном) состоянии.
Но, как известно, всякая запретительная
уголовно-правовая норма оживает, когда
грубо и общественно опасно нарушаются
охраняемые ею социально значимые для
человека, общества и государства
отношения.

С
этого момента начинается первый этап
фактической реализации социально-правового
содержания уголовно-правовой нормы.
Следовательно, в динамике (движении)
содержание уголовной ответственности,
определенной в ч.1 ст. 44 УК, переносится
на виновное лицо и реализуется
непосредственно путем возложения на
него уголовной ответственности в одной
из форм, предусмотренных ст. 46 УК.

1.3
Основания уголовной ответственности

Определение
оснований ответственности в уголовном
праве — основополагающий принципиальный
вопрос. Это та самая юридическая точка
опоры, которая может стать здесь основой
законности или беззакония [26; с.78].

Еще
более веско о значении оснований
уголовной ответственности писал В.Н.
Кудрявцев: «Вопрос об основаниях
ответственности является не только
нравственным и юридическим, но и
принципиальным политическим» [27;
с.299]. От
принятия правильного решения о наличии
оснований уголовной ответственности
напрямую зависят обоснованность и
законность привлечения лица к уголовной
ответственности.

В
законодательном регулировании оснований
уголовной ответственности можно и нужно
видеть несколько аспектов. Философский
аспект заключается в обосновании
целесообразности преследования через
признание всех преступлений естественной
разновидностью социально обусловленного,
отклоняющегося поведения. Криминальные
эксцессы, как и законопослушные образцы
поведения, детерминированы общественными
условностями, но не до такой степени,
что у человека в распоряжении остается
единственный вариант выхода из жизненной
ситуации – причинение вреда другим
людям [28; с.20].

Целесообразность
и допустимость государственного
принуждения
обосно-вывается наличием у виновного
свободы выбора между несколькими
спосо-бами достижения цели. Избирая
определенное поведение, совершая,
например, преступление, человек в
сложившейся ситуации для достижения
поставленных целей может эти требования
сознательно игнорировать либо сообразовать
с ними свои поступки. Способность
преступника действовать «со знанием
дела» и выступает обоснованием его
уголовной ответственности
[29;
с.24].

Очевидно,
что такое обоснование вписывалось лишь
в рамки умышленной вины, так как ясно:
интеллектуальный момент неосторожности,
особенно преступной небрежности, как
раз и характеризуется отсутствием
сознания опасности совершаемого деяния
и предвидения его последствий. Однако
и эта разновидность субъективной стороны
преступления «подгонялась» под
необходимые философские рамки. Так, А.
А. Пионтковский доказывал: “При совершении
преступления по неосторожности свобода
воли в указанном понимании потому
является основанием уголовной
ответственности, что у человека была
возможность принять решение с пониманием
характера своих действий и их последствий,
но он, однако, вследствие проявленной
невнимательности к охране государственных
или общественных интересов или интересов
отдельных граждан совершает общественно
опасное деяние, нарушающее социалистический
правопорядок”
[30;
с.234].

И
наоборот, отсутствие возможности выбора
линии собственного поведения, несвобода
воли исключают ответственность. Так,
лицо, причинив-шее вред охраняемым
законом интересам в результате физического
принужде-ния, при котором оно не могло
руководить своим деянием, к уголовной
ответственности не привлекается. УК РБ
причинение вреда при таких обстоятельствах
(т.е. при отсутствии свободы воли)
преступлением не считает.

Таким
образом, лицо отвечает за свои поступки
перед обществом, государством и другими
людьми именно потому, что у него имелись
несколько вариантов поведения, а любая
ситуация – это некое поле возможностей
выбирать линию поведения с учетом
требований закона, интересов других
людей и общества в целом.

Юридический
аспект проблемы основания всякой
правовой, в том числе и уголовно-правовой
ответственности, предполагает
выяснение вопроса о том, за что, за какое
поведение лицо может привлекаться к
уголовной ответственности, что считать
ее правовым основанием.

Здесь
следует отметить, что вопрос определения
правового основания уголовной
ответственности, как в науке уголовного
права, так и уголовных законодательствах
разных стран разрешается неоднозначно.

До
приятия в 1958 г. Основ уголовного
законодательства Союза ССР и союзных
республик понятие основания уголовной
ответственности не было разработано и
закреплено в законе. Содержание
принципиально значимого института
уголовного права раскрывалось на
теоретическом уровне наукой уголовного
права, дискуссия по которому среди
ученых не прекращается до настоящего
времени.

Одни
авторы считают, что основанием уголовной
ответственности является вина, под
которой предлагается понимать вину
как оценочную категорию, которая наряду
с психическим отношением субъекта к
содеянному включает в себя отрицательную
(морально-политическую) оценку деяния
и его последствий.

Так,
профессор Б.С.Утевский считал основанием
уголовной ответствен-ности вину лица
в широком смысле. Он имел в виду, что на
ответственность влияет не только факт
совершения деяния, предусмотренного
уголовным законом, но и характеристика
личности лица, совершившего преступление,
и различные отягчающие и смягчающие
ответственность обстоятельства и т. д.

Близкой
к такому пониманию основания уголовной
ответственности была позиция Т.Л.Сергеевой,
которая использовала термин «виновность».

Однако легко заметить, что в этом
случае происходит смешение понятий
«основание ответственности» и
«индивидуализация ответственности».

Индивидуализация
ответственности означает учет всех
факторов, характеризующих как деяние,
так и деятеля (субъекта преступления).
Поэтому разным лицам за совершение
одинакового деяния может быть назначено
разное наказание, в то время как основание
ответственности у них будет одно и
привлекаться к ответственности они
будут по одной и той же статье или части
статьи УК.

Другие
авторы – совершение виновно общественно
опасного деяния.
Третья группа ученых, в
частности А.А.Герцензон,
в качестве основания уголовной
ответственности рассматривают факт
совершения преступления. Развивая
эту точку зрения, профессор Н. И.
Загородников писал: «Основание
уголовной ответственности – это
юридический факт, состоящий в осознанном
поведении человека, осуждаемом
социалистической моралью и советским
уго-ловным правом, которое порождает
право специального органа государства
– суда применить к лицу, нарушившему
уголовный закон, наказание и возложить
на субъект преступления юридическую
обязанность отбыть это наказание».

В
этой части уместно отметить, что факт
совершения преступления является,
прежде всего, в соответствии с нормами
уголовно-процессуального законодательства
правовым основанием для возбуждения
уголовного дела, а не основанием уголовной
ответственности.

Более
того, только преступление как реальный
факт не может служить основанием
уголовной ответственности, так как в
преступлении содержится много признаков,
не влияющих на ответственность.

Следует
также учитывать и такие ситуации, когда
одно преступление, например убийство,
может характеризоваться несколькими
составами. Поэтому привлекают к уголовной
ответственности не просто за убийство,
а, скажем, за убийство из корыстных
побуждений (п.12 ч. 2 ст.139 УК). При отсутствии
же корыстных побуждений аналогичное
деяние будет квалифицироваться по ч.1
ст.139 УК, т.е. основанием уголовной
ответственности будет другой состав.

Большинство
российских юристов основанием
ответственности признают состав
преступления (А. А.Пионтковский,
Я.М.Брайнин, М.П.Карпушин и В.И.Курляндский).

Очень
четко эту позицию выразил академик В.
Н. Кудрявцев: «Ответственность
наступает по определенной статье
Особенной части уголовного законодательства».
Именно в этом смысле состав преступления
следует считать необходимым и единственным
основанием уголовной ответственности,
а поэтому и юридическим основанием
квалификации преступления. А также
профессор А.В.Наумов, писавший: «Следует
признать справедливой распространенную
в теории уголовного права точку зрения,
что единственным основанием уголовной
ответственности является установление
в деянии виновного состава преступления».

В
рамках сравнительного анализа
целесообразно отметить, что частично
эта позиция получила непосредственное
законодательное закрепление в ст. 8 УК
Российской Федерации (далее УК РФ), в
которой определено, что «Основанием
уголовной ответственности является
совершение деяния, содержащего все
признаки состава преступления,
предусмотренного настоящим Кодексом».
Особенность названной формулировки в
том, что российский законодатель
основанием уголовной ответственности
называет не факт совершения деяния,
содержащего состав преступления, а факт
совершения деяния, содержащего все
признаки состава преступления,
предусмотренного конкретной нормой
Особенной части УК РФ.

С
одной стороны, если признавать
единственным основанием уголовной
ответственности наличие совершенного
деяния, содержащего в себе все признаки
конкретного состава преступления, тогда
за рамками рассматриваемой формулировки
остаются многочисленные ситуации
судебной практики, в которых процесс
совершения общественно опасного деяния
по объективным основаниям может не
получить своей полной завершенности.
Соответственно, в содеянном будут
отсутствовать все предусмотренные
нормой Особенной части УК признаки.
Например, преступник не смог похитить
деньги из сейфа, так как не сумел вскрыть
все запорные устройства.

Очевидно,
что это состав материальный, и для
признания преступления оконченным
необходимо наступление общественно
опасных последствий. Они не наступили
по обстоятельствам, не зависящим от
воли виновного лица, т.е. фактически в
наличии нет полного объема объективной
стороны состава преступления,
предусмотренного ст. 205 УК. Следовательно,
нет и, образно выражаясь, полноценного
состава.

При
таком положении позиция российского
законодателя не воспринимается
безупречной, так как подобный подход к
определению основания уголовной
ответственности не только не исключает,
а как бы создает предпосылки к возникновению
правовой несогласованности и расхождению
между фактически содеянным и его
уголовно-правовой оценкой, т.е. к правовой
и фактической конкуренции. В приведенном
примере по форме основанием уголовной
ответственности должно являться
действие, выразившееся в совершении
оконченной кражи, а фактически имеется
неоконченное преступление — покушение
на кражу.

Белорусский
законодатель в ст. 10 УК иначе изложил
нормативное определение основания
уголовной ответственности, указав, что
«Основанием уголовной ответственности
является совершение виновно запрещенного
настоящим Кодексом деяния в виде:
оконченного преступления; приготовления
к совершению преступления; покушения
на совершение преступления; соучастия
в совершении преступления» (Приложение
А).

Как
видно, в конструкции нормативного
определении понятия основания уголовной
ответственности отечественный
законодатель, в отличие от аналогичного
института УК РФ, не употребляет такое
небесспорное в правовом отношении
словосочетание, как «все признаки
состава преступления». Объясняется
подобная позиция просто. Ведь стадии
совершения преступления (приготовление
к совершению преступления и покушение
на совершение преступления) при наличии
виновности обладают признаками
общественной опасности, поскольку они
создают реальную угрозу причинения
вреда объектам уголовно-правовой охраны.

Учитывая
незавершенность общественно опасной
деятельности по обстоятельствам, не
зависящим от воли виновного лица,
законодатель вполне обоснованно в
ст.10 УК прямо и признал факт незавершенной
преступной деятельности наряду с
оконченным преступлением также основанием
уголовной ответственности. Аналогичный
подход закреплен в этой же норме при
выполнении виновным лицом на территории
РБ функций организатора, подстрекателя
или пособника при условии реализации
исполнителем объективной стороны
конкретного преступления за пределами
РБ.

Урегулировав
таким способом на законодательном
уровне один из значимых конструктивных
элементов определения понятия основания
уголовной ответственности, в то же время
белорусский законодатель почему-то не
посчитал целесообразным (необходимым,
обоснованным) в ст.11 УК (отличие от ст.
8 УК РФ) включить термин «состав
преступления». Однако данный факт
вовсе не означает, что отечественная
наука уголовного права в определении
юридического содержания института
основания уголовной ответственности
обходится без этого правового понятия.

В
условиях отсутствия в уголовном законе
определения понятия состава преступления,
его содержание формулируется наукой
уголовного права исходя из анализа
законодательного определения оснований
и условий уголовной ответственности
(ст.10 и гл 5 УК), понятия преступления
(ст.11 УК) и теоретического обобщения
признаков конкретных преступлений,
предусмотренных в нормах Особенной
части УК.

Анализ
правового содержания ст.10 УК показывает,
что функцию основания уголовной
ответственности выполняет преступное
деяние, но не любое деяние, а запрещенное
«настоящим Кодексом…», то есть
деяние, которое несет (внешне отражает)
в себе юридически значимые признаки
конкретного преступления (объективное
основание). Второе условие – «совершение
виновно…деяния» (субъективное
основание). Носителем вины в совершенном
деянии является конкретный человек,
называемый в теории уголовного права
субъектом преступления. Одновременно
любое общественно опасное деяние,
запрещенное уголовным законом, в своем
внешнем проявлении всегда причиняет
вред правоотношениям, охраняемым
уголовным законом, т.е. имеет объект
преступного посягательства.

Итак,
не сам факт совершения виновно общественно
опасного деяния является основанием
уголовной ответственности, а наличие
в этом деянии объективных и субъективных
элементов и их признаков, указанных в
конкретной уголовно-правовой норме
Особенной части УК, которые и образуют
состав преступления, а соответственно,
дают основание квалифицировать содеянное
по определенной статье УК и привлекать
виновное лицо к уголовной ответственности
по соответствующей статье УК.

Таким
образом, основание уголовной ответственности
состоит из фактического основания –
совершения самого деяния, и юридического
– наличия в этом деянии состава
преступления.

2.
Преступление, как фактическое основание
уголовной ответственности

Понятие
преступления является одной из основных
категорий уголовного права. Для
осуществления стоящих перед уголовным
законодательством задач охраны личности,
прав и свобод человека и гражданина,
собственности, общественного порядка
и безопасности, окружающей среды,
конституционного строя Республики
Беларусь, мира и безопасности человечества
от преступных посягательств, а также
предупреждения преступлений, УК РБ
определяет, какие опасные для личности,
общества и государства деяния признаются
преступлениями. В ст.11 УК РБ, озаглавленной
“Понятие преступления” дано его
определение: «Преступлением признается
совершенное виновно общественно опасное
деяние (действие или бездействие),
характеризующееся признаками,
предусмотренными настоящим Кодексом,
и запрещенное им под угрозой наказания»
(Приложение
Б).

Не
являются преступлением действие
(бездействие), формально содержащее
признаки какого-либо
деяния, предусмотренного УК, но в силу
малозначительности, не обладающие
общественной опасности, присущей
преступлению.

В
науке уголовного права, на протяжении
многих лет, общепринятым являлось
мнение, что определение преступления
исходит из общественной опасности, как
основополагающего признака преступления.
Поэтому, определение преступления,
даваемого уголовным правом, было принято
называть материальным.

Вместе
с тем, исторический анализ позволяет
сделать вывод о том, что все попытки
ученых-юристов дать определение
преступлению можно систематизировать
по трем основным направлениям.

Во-первых,
таковым является материальное определение
понятия преступления. Его суть –
отражение и наиболее полное раскрытие
в определении преступления признака
его общественной опасности. Такой подход
присущ первым попыткам законодательного
запрета тех или иных разновидностей
поведения и связан с закреплением в
правовых нормах общественно опасных
последствий совершенного деяния [31;
c.37].

Во-вторых,
формальное — это точное определение, в
котором содержится признак противоправности
и отсутствует признак общественной
опасности. В подобном определении под
преступлением понимается деяние,
запрещенное уголовным законом под
страхом наказания [32; c.16].
В настоящее время он используется в
ряде уголовных кодексов зарубежных
государств.

Формальный
признак преступления означает
законодательное выражение принципа “
нет преступления без указания на то в
законе”, т.е. преступным является лишь
то деяние, про которое прямо сказано в
законе.
Он подразумевает недопущение применения
уголовного закона по аналогии, в отличие,
например, от гражданского права.

В-третьих,
самостоятельным направлением следует
назвать формально-материальный подход
к определению понятия преступления.
Этот подход предполагает, что в понятии
преступления одновременно содержится
и материальный признак общественной
опасности и формальное указание на
прямой запрет данного деяния в уголовном
законе [33; c.37].

Преступление
— это не только уголовно-правовое, но и
социальное поня­тие, потому что оно
совершается в обществе и посягает на
существующие в нем общественные
отношения, причиняя им определенный
вред.

В
УК РБ определение преступления является
формально-материальным, так как
предусматривает и формальный признак
(запрещенность деяния нормами уголовного
закона), и материальный (общественная
опасность).

2.1
Преступление – это деяние

Законодательная
дефиниция преступления (ст.11 УК РБ)
закрепляет, что действие либо бездействие
как проявление поведения человека во
внешнем мире образует обязательный
признак преступления. Деяние в форме
действия либо бездействия является
одновременно обязательным признаком
объективной стороны состава преступления.
Из этого следует, что действие либо
бездействие образует как элемент
социального основания уголовной
ответственности, что находит отражение
в ст.10 УК РБ «Преступление как основание
уголовной ответственности», так и
входит в юридическое основание уголовной
ответственности, в качестве которого
традиционно понимается состав преступления
[34; с.66].

Уголовный
кодекс Республики Беларусь, стран СНГ
и Балтии, не считая УК РФ, сохранили в
скобках в качестве пояснения к термину
«деяние» словосочетание «действие
или бездействие», что рекомендовалось
Модельным уголовным кодексом для стран
СНГ, принятым Межпарламентской ассамблеей
государств – участниц СНГ 17 февраля
1996 года. Мотивы подобной рекомендации
понятны: показать, что деяние – всегда
поведение, а не мнения либо убеждения
[35; с.20].

Преступное
действие представляет собой активную
форму человеческого
поведения.
Это означает, что виновный не ожидает
естественного течения событий, а
непосредственно сам (по своей инициативе
или по инициативе другого лица) вмешивается
в их развитие с тем, чтобы достичь
желаемых для него последствий.

С
физической стороны действие характеризуется
активным поведением человека. Оно
всегда проявляется в телодвижении, но
не сводится лишь к нему, так как обычно
включает не одно, а несколько телодвижений
(например, выстрел убийцы из пистолета
включает ряд движений, связанных с
прицеливанием и нажатием на спусковой
крючок пистолета). Но главной для
преступного действия является не
физическая, а социальная характеристика,
в качестве которой выступает его
общественная опасность.

Чтобы
иметь уголовно-правовой характер,
действие должно быть обязательно
волевым. Не имеет уголовно-правового
характера активное поведение человека,
допущенное им под влиянием непреодолимого
физического принуждения со стороны
другого лица или других лиц. Под ним
понимается физическое воздействие на
человека (например, нанесение ему побоев)
с целью заставить его совершить
общественно опасное действие.

По
мнению В.А.Кучинского, воля – это
способность сознательно регулировать
человеком свои действия. Воля – свойство
личность, свобода – ее состояние. Свободу
выбора характеризует выбор необходимого
поведения, который в наибольшей степени
соответствует интересам субъекта [36;
с.46].

Для
того чтобы физическое принуждение
исключало уголовную ответственность,
необходимо, чтобы деяние совершалось
вопреки воле лица, действующего по
принуждению. Не может, например, отвечать
за повреждение чужой вещи лицо, которое
умышленно толкнули, чтобы оно повредило
эту вещь. Если физическое принуждение
не исключало для лица возможность
действовать по своей воле, то оно не
освобождается от уголовной ответственности,
однако примененное к нему насилие при
этом рассматривается как обстоятельство,
смягчающее ответственность при назначении
наказания.

Определенное
уголовно-правовое значение имеет и
психическое принуждение. Под ним
понимается угроза причинением какого-либо
вреда (в том числе и физического) с целью
заставить человека совершить общественно
опасное деяние. Психическое принуждение
(насилие) не исключает уголовной, но
вместе с тем, признается обстоятельством,
смягчающим уголовную ответственность
[37; с.90].

Вопросы
о понятии и значении неопредолимой
силы, физического или психического
принуждения оцениваются в судебной
практике по правилам института крайней
необходимости.

Сказанное
дает возможность следующим образом
определить понятие преступного действия.
Преступное действие – это общественно
опасный в данных условиях места, времени
и обстановки противоправный акт внешнего
поведения лица. При этом под внешним
поведением понимается поведение,
находящееся под контролем сознания и
осуществляемое вовне собственными
телодвижениями данного человека (жестом,
словом или воздействием на внешние
материальные предметы) [38; с.71].

«Бездействие
– это пассивная форма преступного
поведения, которая, в отличие от действия,
имеющего место при малейшем движении,
заключается в воздержании от всякого
движения. Это – состояние физического
покоя. Преступное бездействие – акт
поведения, заключающийся в несовершении
лицом того действия, которое оно должно
было и могло выполнить» [39; с.18].

В
научной литературе выделяют следующие
формы преступного бездействия:
бездействие, создающее конкретную
опасность; бездействие-невмешательство
и смешанное бездействие [40; с.106].

Для
бездействия в отличие от действия
требуются дополнительные признаки, а
именно долженствование действовать,
дабы предотвратить наступление вреда,
и фактическая возможность так действовать.
Решение
вопроса о том, была ли у него возможность
поступить соответствующим образом,
основывается на учете всех обстоятельств
конкретного дела [41; с.44].

К
источникам возникновения обязанности
действовать, неисполнение которой
признается преступным, в уголовно-правовой
литературе традиционно относят закон
или иной нормативный акт; выполняемую
лицом профессию или занятие им определенной
должности; приказ, распоряжение, решение
суда и другие волевые акты; договор, в
силу которого на лицо возлагаются
определенные обязанности. В качестве
таковых также назывались предшествовавшая
деятельность субъекта, личные отношения,
под которыми отдельные понимали
родственные, семейные отношения, и даже
нравственные нормы и правила поведения
[42;
с.68].

Действием
или бездействием в уголовно-правовом
смысле признается не только само
телодвижение или их совокупность, но и
сознательное использование в качестве
орудия совершения преступления поступков
других лиц – малолетних, психически
больных, действующих под влиянием обмана
со стороны виновного. Преступным
действием или бездействием признается
также сознательное использование сил
природы и животных в целях совершения
преступления. Если лицо использует для
достижения целей ненаказуемые действия
другого лица (невменяемого, малолетнего)
имеет место так называемое посредственное
причинение вреда. [43; с.4].

Итак,
преступление — это деяние. Деяние суть
действие или бездействие, причинившее
общественно опасное последствие.
Последствия возможны в виде физического
или психического вреда личности и
общественной безопасности, экономического
ущерба личности, обществу, государству
либо дезорганизации функционирования
тех или иных объектов. Действие и
бездействие представляют собой виды
человеческого поведения и потому должны
обладать всеми его психологическими и
физиологическими свойствами. Они должны
быть мотивированными, целенаправленными,
обладать свободой выбора между преступным
и непреступным поведением, волимостью,
добровольностью.

2.2.
Преступление – это общественно опасное
деяние

Преступление
— это общественно опасное деяние, т.е.
оно причиняет либо создает угрозу
причинения существенного вреда
общественным отношениям, охраняемым
уголовным законом. Общественная опасность
деяния как материальный (социальный)
признак преступления раскрывает его
социальную сущность и объясняет, почему
то или иное деяние признается законодателем
преступлением.

В
настоящее время в науке уголовного
права еще не сформировался единый подход
к определению понятия общественной
опасности.

По
утверждению А.П. Козлова, одним из первых
дал определение общественной опасности
А.А. Пионтковский: «Общественная
опасность преступного деяния порождается
тем, что оно или непосредственно наносит
вред общественным отношениям, или
заключает в себе возможность причинения
соответствующего ущерба» [44; с.704].

Ю.И.
Ляпунов определил общественную опасность
как «определенное

объективное
антисоциальное состояние преступления,
обусловленное всей совокупностью его
отрицательных свойств и признаков и
заключающее в себе реальную возможность
причинения вреда (ущерба) общественным
отношениям, поставленным под охрану
закона» [45; с.127].

Н.Ф.
Кузнецова рассматривает общественную
опасность деяния как его вредность,
выражающееся в причинении либо создании
угрозы причинения ущерба охраняемым
УК интересам [46; с.125].

Доктор
юридических наук профессор В.М.Хомич
присоединяется к высказываемому в
правовой литературе мнению о том, что
«общественная опасность как признак
преступления заключается в опасности
деяния для общественных отношений,
причинении или угрозе причинения им
существенного вреда» [47; с.60].

Можно
выделить два аспекта общественной
опасности: социально-философский и
юридический. Первый характеризует
исходное и фундаментальное основание
для построения понятия преступления
вообще. Оно связано с изначальной оценкой
обществом его материальных, социальных,
духовных, религиозных и других общих
ценностей. В юридическом же аспекте
общественная опасность характеризует
преступление, когда социально-философское
представление об опасности конкретного
деяния отражено в законе, т.е. в составе
конкретного преступления, а ее
квинтэссенция заключена в формулировках
объективной стороны состава преступления.

Сущность
общественной опасности определяется
через реальный ущерб, причиненный
преступлением, или наличие реальной
опасности его наступления. Задача же
законодателя состоит в том, чтобы
правильно оценить условия жизни общества
на данном этапе и принять решение об
отнесении деяния к числу преступлений
[48; с.38].

Общественная
опасность преступления может быть
раскрыта путем указания объекта
уголовно-правовой охраны. Согласно УК
РБ такими объектами являются: личность,
права и свободы человека и гражданина,
собственность, общественный порядок и
безопасность, окружающая среда,
конституционный строй Республики
Беларусь, мир и безопасность челове-чества.
Однако характеристика преступления
как общественно опасного деяния не
исчерпывается только указанием объектов,
на которые оно посягает. Это лишь одна
из существенных сторон характеристики
общественной опасности.

Нередко
особые характеристики субъекта повышают
степень общественной опасности
преступления, например вовлечение
несовершеннолетних в совершение
преступления родителем, педагогом или
иным лицом, на которое законом возложены
обязанности по воспитанию несовершеннолетнего.
Но при этом необходимо отметить, что в
первую очередь при обосновании уголовной
ответственности должно интересовать
преступное деяние, а не личность
преступника.

В
УК РБ говорится о возможности освобождения
лица от уголовной ответственности,
когда это лицо или совершенное им деяние
перестало быть общественно опасным.

Так,
Э.А.Саркисова, заслуженный юрист
Республики Беларусь, кандидат юридических
наук, профессор, в Комментарии к ст.87
главы 12 к УК РБ отмечает, что утрата
общественно опасного характера деяния
означает, что совершенное преступление,
ответственность за которое предусмотрена
УК и не исключена на момент рассмотрения
дела, с истечением определенного времени
потеряло характер общественно опасного,
а, следовательно, утратило основной
(материальный) признак преступления
[49; с.249].

Наука
уголовного права и уголовное
законодательство выделяют в общественной
опасности качественные и количественные
стороны. Общие начала назначения
наказания, указывают на необходимость
учета судами при назначении наказания
характера и степени общественной
опасности преступления.

В
УК РБ законодателем названы две
характеристики общественной опасности:
качественная – ее характер и количественная
– ее степень. Так, в ч.6 ст. 3 УК РБ
говорится, что наказание и иные меры
уголовной ответственности должны
назначаться с учетом характера и степени
общественной опасности преступления.
Об этом же говорится и в п.4 Постановления
Пленума Верховного Суда Республики
Беларусь от 26.03.2002 г. № 1 «О назначении
судами уголовного наказания»: «в
соответствии с принципом индивидуализации
наказания суд избирает наказание с
учетом характера и степени общественной
опасности совершенного преступления…».
Согласно ч. 1 ст. 65 УК РБ при назначении
наказания за рецидив, опасный рецидив
или особо опасный рецидив преступлений
учитываются количество, характер и
степень общественной опасности ранее
совершенных преступлений, обстоятельств,
в силу которых исправительное воздействие
предыдущего наказания оказалось
недостаточным, а также характер и степень
общественной опасности вновь совершенного
преступления.

Однако
при изучении судебной практики по делам
об изготовлении, хранении либо сбыте
поддельных денег или ценных бумаг
(ст. 221
УК) Пленум Верховного Суда Республики
Беларусь в постановлении от 29 марта
2007 г. № 1 «О выполнении судами
постановления Пленума Верховного Суда
Республики Беларусь от 25 сентября 1997
г. N 10 «О судебной практике по делам
об изготовлении, хранении или сбыте
поддельных денег либо ценных бумаг»
отмечает, что «в отдельных случаях
судами назначаются неоправданно мягкие
наказания, несмотря на то что по характеру
и степени общественной опасности
преступление, предусмотренное ч. 1
ст. 221 УК, относится к категории тяжких,
а ч. 2 ст. 221 УК – особо тяжких».

Таким
образом, общественная опасность
преступления определяется, прежде
всего, важностью, значимостью тех
общественных отношений, на которые оно
посягает (объектом), что является
качественной характеристикой общественной
опасности. Очевидно, что чем важнее
охраняемые уголовным законом общественные
отношения, соответственно, и выше
общественная опасность совершенного
конкретного преступления.

Например,
преступления против жизни и здоровья
человека (ст.ст.139-165
УК) являются более общественно опасными,
чем преступления против соб-ственности.
Убийство более общественно опасно, чем
причинение телесных повреждений любой
степени тяжести. По этому признаку
представляется воз-можным разделять
преступления на тождественные, однородные
и разнород-ные, т.е. на преступления,
предусмотренные разными статьями УК
[50; с.87].

В
свою очередь, степень общественной
опасности является количественным
показателем, которая включает в себя
объем причиненного вреда, и такие
объективные признаки, как способ, место,
время и обстановка совершения преступления.
Чем больший вред причиняется или
создается угроза причинения такого
вреда, тем выше общественная опасность
преступления. Этот признак является
основой при проведении сравнительного
анализа преступлений одного вида, одного
и того же характера. Например, незаконная
охота с применением транспортных средств
(ч. 3 ст. 282) более обществен­но опасна,
чем простая незаконная охота (ч.1 ст.282),
и в связи с этим карается законом
значительно строже [51; с.32].

Зачастую
приговоры суда отменяются по причине
отсутствия в деяниях осужденных такого
квалифицирующего признака как общеопасный
способ. Так, М. и К. признаны виновными
в умышленном уничтожении имущества,
совершенном общеопасным способом.
Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Республики Беларусь,
рассмотрев 14 июня 2005 года дело по
кассационной жалобе М, приговор по ч.2
ст.218 УК в отношении М. и К. отменила, дело
производством прекратила за отсутствием
в действиях состава преступления исходя
из следующего. Умышленные уничтожение
или повреждение имущества, ответственность
за которые предусмотрена ч.2 ст.218 УК,
должны быть совершены общеопасным
способом. Однако при рассмотрении дела
в Верховном Суде Республики Беларусь
было установлено, что действия К. и М.
не создавали реальной опасности для
гибели людей, причинения им вреда, а
также наступления иных тяжких последствий,
кроме сожженной автомашины, а поэтому
не могут быть признаны совершенными
общеопасным способом, как об этом указал
суд в приговоре [52; с.21].

Также
существенно влияют на общественную
опасность и субъективные признаки:
вина, мотив и цель преступления.

Как
показало изучение дел об умышленном
причинении тяжкого телес-ного повреждения,
на практике иногда допускаются ошибки
при отграничении хулиганских побуждений
от других, например личных, мотивов.
Так, например, по приговору суда Ленинского
района г.Гродно, оставленному без
изменения кассационной инстанцией, С.
признан виновным в том, что возле кафе
из хули-ганских побуждений нанес
потерпевшему Х. удар ножом в брюшную
полость, причинив ему тяжкие телесные
повреждения по признаку опасности для
жизни. Однако по протесту Председателя
Верховного суда были еще раз исследованы
доказательства, и оказалось, что
общественно опасное деяние было совершено
не в кафе, а на улице, в темное время
суток, в отсутствие посторонних лиц.
Изложенное свидетельствует о том, что
вывод суда о наличии в действиях С.
хулиганского мотива является ошибочным
и подлежат переквалификации с п.7 ч.2
ст.147 на ч.1 ст.147 УК, как умышленное
причинение тяжкого телесного повреждения
по признаку опасности для жизни [53;
с.35].

Характер
общественной опасности и степень
общественной опасности законодатель
определяет сам, конструируя нормы
уголовного права об ответственности
за конкретные виды преступлений (и их
подвиды). Оценка опасности с учетом этих
качественных и количественных показателей
отражена в санкциях статей УК РБ, которые
становятся обязательным предписанием
и рамками для индивидуализации наказания
на основе установления конкретной
степени общественной опасности и данных,
характеризующих личность виновного
[54; с.27].

2.3
Преступление – противоправное деяние

Признак
противоправности устанавливает, что
только такое деяние является преступлением,
которое прямо запрещено уголовным
законом.

Под
противоправностью в теории уголовного
права принято понимать запрещенность
преступления соответствующей
уголовно-правовой нормой под угрозой
применения к виновному наказания.
Противоправность – это уже не только
общественное, но и государственное
отношение к действию, которое считалось
общественно опасным только в общественном
сознании. Следова-тельно, признание его
противоправным представляет собой
официальное признание деяния общественно
опасным со стороны государства. Запрещение
же деяния уголовным законом указывает
на значительную степень его общественной
опасности. Таким образом, признание
деяния противоправным есть политический
акт государства, в котором заложен
глубокий смысл.

В
норме уголовного закона осуществлена
защита определенного социального блага,
но если необходимость в его защите путем
применения наказания отпала, так как
субъект перестал быть общественно
опасным, то цель специального предупреждения
достигнута.

Статья
87 УК РБ уточняет возможности ее применения.
Она звучит так: ”Лицо, совершившее
преступление, не представляющее большой
общественной опасности, либо менее
тяжкое преступление, может быть
освобождено от уголовной ответственности,
если будет признано, что вследствие
изменения обстановки совершенные им
деяния потеряли характер общественно
опасных”.

В
УК РБ имеется целый ряд статей,
предусматривающих освобождение от
уголовной ответственности и наказания
по совершенно другим основаниям, которые
никак не связаны с изменением обстановки.
В ст. 87 УК речь идет не о любых преступлениях,
а только о преступлениях не представляющих
большой общественной опасности либо
менее тяжких и лишь только в том случае,
если изменилась обстановка, в которой
оказался виновный, и притом столь
существенно, что он перестал быть
общественно опасным и привлекать его
к уголовной ответственности явно
нецелесообразно.

Таким
образом, по мнению автора главы 3
Комментария к УК РБ, кандидата юридических
наук доцента Данилюк С.Е., противоправность
как признак преступления означает, что
данное деяние (действие или бездействие)
запрещено уголовным законом под угрозой
применения уголовного наказания. Одни
уголовно-правовые нормы Особенной части
запрещают совершать определенные
действия (например, тайное похищение
имущества – кражу, ст. 205), другие же
– обязывают лицо выполнять указанные
в законе действия и несовершение таких
действий влечет уголовную ответственность
(например, неоказание помощи больному,

ст. 161).

Также
Данилюк отмечает, что противоправность
деяния по существу является юридическим
выражением общественной опасности
действия или бездействия. Ни одно деяние
не может быть признано преступлением,
если оно не предусмотрено уголовным
законом. В УК РБ дан исчерпывающий
перечень преступлений.

2.4
Преступление – виновное деяние

Преступлением
является виновно совершенное общественно
опасное деяние. Под виновностью в
уголовном праве понимают психическое
отношение лица к совершаемому деянию
в виде умысла и неосторожности. В ст. 11
УК сказано, что преступлением признается
виновно совершенное общественно опасное
деяние, запрещенное УК под угрозой
наказания.

В
истории уголовного права Республики
Беларусь в отличие, например от
австрийского и немецкого, виновность
не включали в число признаков преступления.
Многие криминалисты выступали против
включения признака виновности в понятие
преступления, так как деяние, совершенное
без умысла и неосторожности, не бывает
уголовно противоправным. Следовательно,
признак виновности содержится в признаке
уголовной противоправности.

Указание в
определении понятия преступления на
виновность, как его необходимый признак,
призвано лишний раз подтвердить, что
вина субъекта являяется одним из главных
и абсолютно необходимым элементом
любого преступления – от самого тяжкого
до самого незначительного. Ведь всякое
право обращено только к людям, как к
разумным и мыслящим существам [55; с.43].

Лицо
может быть привлечено к уголовной
ответственности, если общественно
опасное деяние являлось не только «делом
его рук», но и продуктом его сознания,
воли, эмоциональных переживаний.

Употребление
признака «виновность» в законодательном
определении понятия преступления имеет
целью подчеркнуть, что в УК действует
принцип субъективного вменения в вину.
Объективное вменение, то есть вменение
в ответственность невиновно причиненного
вреда, как бы тяжел он ни был, не
допускается, что прямо вытекает из
содержания ст. 26 УК.

Вина
– это не только психологическая, но и
правовая категория, отмечает А.В.Барков,
заслуженный юрист Республики Беларусь,
кандидат юридических наук, доцент.
Нельзя употреблять понятие вины в
отношении правомерного поведения. Вина
– это отношение лица именно к общественно
вредным поступкам, а в уголовном праве
– к запрещенным уголовным законом
деяниям [56;
с.72].

Грунтов
И., заведующий кафедрой уголовного права
БГУ, кандидат юридических наук, считает,
что вина – это определенное интеллектуальное
и волевое отношение субъекта к совершаемому
им деянию и наступившему последствию,
выражающее отрицательное (что характерно
для умысла) либо пренебрежительное или
недостаточно внимательное (что характерно
для неосторожности) отношение к социальным
ценностям, охраняемым УК. С юридической
стороны вина – это точно сформулированная
законодателем комбинация интеллектуальных
и волевых признаков, которая образует
определенные формы и виды вины. [57; с.42]

Нормальный
человек, имеющий здоровую психику,
всегда понимает, как и зачем он совершает
противоправные поступки, каковы могут
быть последствия его деятельности, и в
этом состоит суть его вины.

Но
при этом всегда нужно иметь в виду, что
это возможно, только если человек
вменяем. Именно вменяемость представляет
собой необходимую предпосылку вины.
Невменяемость или отсутствие вины
делает бессмысленным уголовную
ответственность и наказание, которые
в таких условиях не могут иметь каких-либо
целей, кроме нерациональной мести.

Таким
образом, вина имеет существенное значение
для решения вопросов уголовной
ответственности. Во-первых, с ее помощью
отграничивают преступное поведение от
непреступного, Во-вторых, с помощью вины
разграничиваются составы преступлений,
которые имеют одинаковые по характеру
признаки объективной стороны преступления.
И, в-третьих, содержание вины указывает
на степень общественной опасности
преступления и лица, его совершившего.
Это учитывается при индивидуализации
ответственности, избрании судом вида
и размера наказания.

2.5
Преступление – деяние наказуемое

Всякое
преступление является наказуемым.
Наказуемость преступления означает
угрозу применения наказания за совершенное
деяние.

Если
деяние не наказуемо, оно не может
рассматриваться как преступление,
наказуемость – необходимое свойство
преступления. Норма без санкции с угрозой
наказания не может быть уголовно-правовой
нормой. Исключение наказуемости из
числа признаков преступлений стирает
грань между преступлением и не преступление
м. За каждое преступление в санкциях
статей Особенной части предусматривается
наказание. Данным признаком преступления
закон называет угрозу применения
наказания за совершенное деяние.
Наказуемость понимается именно как
угроза наказания, а не как фактическое
реальное применение наказания. Это
означает, что не во всех случаях
установленное законом наказание подлежит
применению. Уголовный закон допускает
возможность освобождения лица от
уголовной ответственности и наказания,
например, в случае деятельного раскаяния,
примирения с потерпевшим. Поэтому
признаком преступления следует считать
угрозу наказания, а ненаказанность
деяния. Наказанность – это не признак
преступления, а его последствие. Не
наказанное преступление не перестает
из-за этого быть преступлением [58; с.54].

Подводя
промежуточный итог, можно сказать, что
преступление — это запрещенное уголовным
законом общественно опасное деяние,
обязательно совершенное виновно, то
есть при определенном психическом
отношении к деянию и его последствиям
со стороны лица, совершившего это деяние.
Если действия лица невиновно вызвали
общественно опасные последствия, его
поведение не является преступлением.

3.
Состав преступления, как юридическое
основание уголовной ответственности

Действующий
УК в ст. 10 однозначно формулирует
основание уго­ловной ответственности:
«Основанием уголовной ответственности
являет­ся совершение виновно
запрещенного настоящим Кодексом деяния
в виде: оконченного преступления;
приготовления к совершению преступления;
покушения на совершение преступления;
соучастия в совершении преступления».

Из
анализа названной нормы вытекает вывод,
что основанием уголов­ной ответственности
выступает, во-первых, само запрещенное
уголовным законом деяние (объективное
основание) и, во-вторых, вина (субъективное
основание). Как видно из содержания
диспозиций статей Особенной части УК,
в них в основном описываются признаки,
указывающие (идентифици­рующие) именно
эти элементы преступления. Признаки,
указывающие на деяние, запрещенное
уголовным законом, и на требуемую законом
форму виновности совершения такого
деяния, собственно и составляют суть
поня­тия конкретного преступления,
совершение которого и является
объектив­ным (материальным) основанием
уголовной ответственности.

В
то же время всякое запрещенное уголовным
законом деяние опре­деляется не только
формой его объективного выражения, но
и характером того вреда, который оно
причиняет обществу (объектом
посягательства). Носителем вины в
совершенном деянии является конкретный
человек – субъект, преступления, который
одновременно является объектом
воздей­ствия уголовной ответственности
и поэтому должен отвечать определен­ным
требованиям, установленным законом
(ст. 27 и 28 УК).

Из
сказанного следует, что проблема
оснований уголовной ответст­венности
в практическом ее значении выходит за
рамки законодательного указания на
совершение виновно запрещенного
уголовным законом деяния. «Она включает
и необходимость указания на объект
посягательства, по­скольку это
позволяет более точно определить форму
запрета на деяние, и на субъект
преступления, который одновременно
является виновником запрещенного
уголовным законом деяния и объектом
воздействия уголов­ной ответственности»
– указывает в Научно-практическом
комментарии к УК РБ П.А.Дубовец, кандидат
юридических наук, доцент [59;
с.30].

Именно
состав преступления и позволяет
объединить все требуе­мые основания
и условия уголовной ответственности,
так как он содер­жит все признаки,
необходимые, с одной стороны, для
признания совер­шенного деяния
преступлением, а с другой, — для привлечения
лица, его со­вершившего. к уголовной
ответственности.

Состав
преступления всегда конкретен: шпионаж,
бандитизм, убий­ство, кража и пр. Его
конкретность определяется тем, что все
признаки ка­ждого состава называются
в законе. Те признаки, которые указывают
на его индивидуальность и дают возможность
отграничить от смежных соста­вов,
описываются в нормах Особенной части
УК.

Признаки,
присущие всем составам преступлений
либо большинству из них, законодатель
формулирует в Общей части. Например,
вменяе­мость субъекта (ст. 21 УК),
достижение установленного законом
возраста уголовной ответственности
(ст. 27 УК) и т.п.

Совокупность
названных и других обстоятельств дает
основание по­лагать, что в природе не
существует общего состава преступления.

Следует
отметить, что УК РБ не раскрывает понятие
состава преступления. Вме­сте с тем,
в науке уголовного права выработано
общее понятие о составе преступления.
Это понятие представляет научную
абстракцию тех эле­ментов и признаков,
которые присущи каждому конкретному
составу.

Состав
преступления и собственно преступление
тесно взаимосвяза­ны, но не являются
тождественными понятиями. Преступление
— это яв­ление объективной реальности,
это конкретный акт поведения лица, а
состав преступления — это юридическое
понятие (юридическая аб­стракция,
законодательная модель) преступления,
без которого кон­кретное деяние
невозможно признать преступлением.

Поэтому
преступление является фактическим
основанием уголов­ной ответственности,
а состав преступления — юридическим,
поскольку устанавливается уголовным
законом.

В
этой связи одного лишь наличия формальных
(законодательно описанных) признаков
состава преступления недостаточно для
признания совершенного деяния
преступлением и для возникновения
основания уго­ловной ответственности.
Напротив, если совершенное деяние
объективно является общественно опасным,
оно не может быть признано преступле­нием,
если в нем отсутствует хотя бы один из
признаков, образующих в своей совокупности
состав данного вида преступления [60;
с.109].

Таким
образом, ни общественная опасность
совершенного деяния при отсутствии в
нем состава преступления, ни формальное
наличие всех признаков состава
преступления в деянии, которое не
является обществен­но опасным, не
могут служить основанием уголовной
ответственности. В качестве такого
основания выступает только наличие
всех признаков состава преступления в
деянии, которое объективно представляет
обще­ственную опасность в уголовно-правовом
понимании.

По-латыни
«состав преступления» означает
«corpus delicti», дословно «корпус
деликта». Исторически с XVI в. это
понятие играло процессуальную роль
достаточного основания для рассмотрения
дела в суде ввиду доказанности наличия
в действиях лишь состава преступления.

Понятие
состава преступления по сей день остается
дискуссионным в науке. Одни авторы
толкуют состав как «законодательную
модель», т.е. отождествляют диспозицию
уголовно-правовой нормы как в немецкой
доктрине, с составом преступления.
Другие видят в составе структуру
преступления, его систематизированную
общественную опасность.

Так,
автор монографии о квалификации
преступлений В.О.Навроцкий пишет, что
состав преступления — «юридическая
конструкция, выработанная теорией
уголовного права». Поэтому, по его
мнению, неверна формулировка «состав
преступления, предусмотренный уголовным
законом». Уголовный закон определяет
преступление, а не состав преступления.

В.Н.Кудрявцев
считает «более правильным такое
определение состава, в котором
подчеркивается, что это совокупность
признаков общественно опасного деяния,
определяющего его, согласно уголовному
закону, как преступное и уголовно
наказуемое» [61; с.59].

В
учебной литературе состав преступления
представлен как совокупность объективных
и субъективных элементов, позволяющих
со­ответствующее общественно опасное
деяние рассматривать как преступ­ление.
Объективные элементы состоят из объекта
и объективной сторо­ны, субъективные
— из субъекта и субъективной стороны
(Приложение В).

3.1
Объект преступления

Объект
посягательства как один из составных
элементов состава преступления является
необходимым условием (condition sine qua non) для
законодательного конструирования
определенного вида преступления. Без
наличия правоохраняемого объекта, равно
как и других основных элементов, никакое
деяние не может рассматриваться в
качестве преступления [62; с.105].

Объектом
преступления является то, на что
направлено преступное деяние, чему оно
причиняет или может причинить ущерб.

В
уголовном праве объектом преступления
признаются общественные отношения, а
не материальные или нематериальные
ценности либо физические лица. Каждое
преступное деяние является опасным для
общества именно потому, что негативно
воздействует на общественные отношения
и причиняет или может причинить им
существенный вред [63; с.85].

Так,
кража причиняет ущерб общественным
отношениям собственности; телесные
повреждения – общественным отношениям,
которые обеспечивают гражданам их
здоровье; взяточничество – общественным
отношениям в сфере правильного
функционирования государственного и
общественного аппарата.

При
совершении посягательства на жизнь,
здоровье, свободу, честь и достоинство
личности объектом преступления также
являются общественные отношения, а не
физические лица. Там, где эти отношения
не нарушаются, нет и преступления против
личности.

Признание
объектом преступления общественных
отношений требует уяснения их содержания.
Под общественными отношениями понимаются
определенные социальные связи между
субъектами относительно мате-риальных
и нематериальных ценностей общества в
целом и отдельных людей.

Таким
образом, охраняемым уголовным законом
общественным отношениям вред причиняется
путем изменения (разрушения) любого из
образуемых его элементов: объекта,
субъекта и социальной связи [64; с.64].

Общественные
отношения как объект преступления не
следует смешивать с уголовно-правовыми
отношениями, которые возникают между
государством в лице уполномоченных
органов (дознание, следствие, суд) и
лицом по поводу совершенного им
общественно опасного деяния.

При
наличии разных теоретических подходов
к оценке понятия «объект
преступления», сохраняет свою
значимость до сегодняшнего дня следующая
формулировка: объект преступления –
это охраняемые уголовным законом
общественные отношения, которым
преступное деяние причиняет вред либо
создает реальную угрозу причинения
вреда.

В
зависимости от круга общественных
отношений, на которые происходит
преступное посягательство, в науке
уголовного права различают: общий,
родовой и непосредственный объекты
преступления.

Определенное
значение имеет непосредственный объект,
т.к. он является обязательным
(конструктивным) признаком любого
состава преступления. Без его точного
установления значительно усложняется
или полностью исключается осуществление
правильной квалификации деяния. Он
рассматривается как часть общего и
родового объектов. Поэтому в разделах
Особенной части УК, как правило,
предусматривается ответственность за
посягательство на различные непосредственные
объекты.

Однако
некоторые преступления способны влечь
причинение ущерба двум или более
непосредственным объектам, охраняемым
уголовным законом. В таком случае один
объект признается основным, а другой –
дополнительным. Основной непосредственный
объект влияет на квалификацию преступления
и является основанием для систематизации
уголовно-правовых норм. Дополнительный
объект учитывается при построении
системы санкций и может влечь назначение
более сурового наказания.

Понятие
объекта преступления самым тесным
образом связано и с важнейшим признаком
объективной стороны преступления —
общественно опасными последствиями.
Общественно опасные последствия — это
определенный вред, ущерб, причиняемый
или могущий быть причиненным какому-либо
социально значимому благу, интересу.
Общественно опасные последствия как
бы высвечивают, материализуют (в
философском понимании этого слова)
сущность и специфику конкретного объекта
посягательства.

В
отличие от объекта, который является
обязательным признаком любого состава
преступления, предмет преступления —
признак факультативный. Это означает,
что некоторые преступные деяния могут
и не иметь конкретного предмета
посягательства (например, оскорбление,
клевета, дезертирство). Если же предмет
преступления прямо обозначен в законе
или очевидно подразумевается, то для
данного состава преступления он
становится признаком обязательным.
[65; с.122].

Объективная
сторона

Подобно
объекту преступления, объективная
сторона преступления имеет существенное
значение для образования состава того
или иного вида преступления и определения
категории его тяжести. Она представляет
собой внешнее проявление и последствие
преступного деяния. В формальных и
усеченных составах преступлений
объективная сторона выражается в
конкретных действиях приготовления к
преступлению или покушения на его
совершение [66; с.33].

Содержание
объективной стороны состоит из: действия
по исполнению преступления либо
бездействия; способа действия, в том
числе действия по созданию условий
исполнения преступления; вреда
общественным отношениям; объективной
связи между деянием и преступным вредом;
времени и места совершения преступления
[67; с.195].

Общественно
опасное деяние является важным элементом
преступления. Оно представляет собой
исходный момент внешней стороны
преступного посягательства, образующего
объективную сторону преступления.
Преступное деяние порождает последующие
звенья объективной стороны: причинную
связь и общественно опасные последствия.
Без преступного деяния не может быть
осуществлено ни одно преступление.

Уголовно-правовое
понятие «общественно опасного деяния»
раскрыто в разделе «Преступление,
как основание уголовной ответственности»,
где выступает в качестве признака
преступления.

Правильное
понимание элементов объективной стороны
совершенного преступного деяния имеет
важное значение для квалификации
преступления. Если в уголовно-правовой
норме дается характеристика общественно
опасного действия (бездействия), то
деятельность лица, осуществляющего
квалификацию преступления, состоит в
сопоставлении законодательной конструкции
(признаков) объективной стороны состава
преступления с установленными внешними
признаками совершенного лицом деяния.

Так,
по приговору Брестского областного
суда Б. признан виновным в пособничестве
в краже, совершенной по предварительному
сговору с С. и Л., и в недонесении о
достоверно известных совершенных С. и
Л. особо тяжких преступлениях. Однако
по смыслу закона ответственность за
недонесение о преступлении наступает
лишь в случае, если виновное лицо
непричастно в той или иной форме к
совершению конкретного преступления.
А так как Б. признан судом виновным в
пособничестве совершению преступления,
Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Республики Беларусь
25 мая 2005 года, рассмотрев дело в
кассационном порядке, приговор в
отношении Б., в части осуждения за
недонесение о преступлении, отменила
и дело прекратила за отсутствием состава
преступления [68; с.20].

Признаки
объективной стороны на уровне общего
понятия о составе преступления делятся
на:

а)
обязательные — присущи любому составу
преступления. Таким признаком является
общественно опасное деяние, без которого
совершение преступления невозможно.

б)
факультативные — присущи только
соответствующим группам составов либо
отдельным составам преступлений, в
которых они приобретают значение
обязательных. К ним относятся: общественно
опасные последствия и причинная связь
между деянием и последствием (только в
преступлениях с материальным составом),
место, время, способ и обстановка, орудия
и средства совершения преступления.
[69; с.148] Например, убийство совершенное
общеопасным способом или с особой
жестокостью, квалифицируется не по
части 1, а по части 2 (п.п.5, 6) ст. 139 УК РБ.

В Особенной части
УК встречаются нормы, в которых не
содержится описание общественно опасного
действия (бездействия). Объективная
сторона этих преступлений конструируется
в уголовном законе путем указания на
общественно опасные последствия
(например, ст.139 «Убийство», ст.144
«Причинение смерти по неосторожности»
и др.). Характер преступного деяния при
такой конструкции объективной стороны
выражается через последствия, и поэтому
законодатель не считает необходимым
характеризовать (описывать) само деяние.

В
зависимости от характера причиненного
вреда общественно опасные последствия
могут носить: материальный (имущественный);
физический (личностный); нематериальный
(вред моральный, политический,
организацион-ный) характер.

В
преступлениях с формальным составом
общественно опасные последствия, которые
практически также всегда есть, не
включены в объективную сторону состава,
вынесены законодателем за пределы
состава, на квалификацию не влияют и
могут учитываться судом при назначении
наказания как обстоятельства, отягчающие
ответственность, или же получить
самостоятельную оценку по другим статьям
Особенной части УК.

Деление
составов на материальные и формальные
позволяют определить момент окончания
преступления, что прямо влияет на
правильное установление стадии совершения
преступления и квалификацию содеянного.

Обязательным
признаком преступлений с материальным
составом является причинная связь.
Общественно опасное последствие при
совершении таких преступлений может
быть вменено в ответственность лицу,
если оно находилось в причинной связи
с его деянием.

Общее
понятие причинности одинаково для всех
областей знаний; оно дано марксистско-ленинской
философией. Причинная связь – это такое
отношение между явлениями, при котором
одно или несколько взаимодей-ствующих
явлений (причина) порождает другое
явление (следствие) [70; с.185].

Причинная связь
в уголовном праве – это существующая
объективно, закономерная связь между
общественно опасным деянием и наступившими
общественно опасными последствиями,
возникшая с внутренней необходимостью
при данных условиях, когда общественно
опасное деяние явилось главной и
непосредственной причиной наступившего
последствия [71; с.145].

Так,
в п.7 постановления Пленума ВС РБ от 1
октября 2008 года № 7 » О судебной
практике по делам о преступлениях,
связанных с нарушением правил дорожного
движения или эксплуатации транспортных
средств (ст.ст. 317–318, 321 УК)» указано,
что «обязательным признаком
преступлений, предусмотренных ст.ст. 317,
318, 321 УК, является наличие причинной
связи между допущенными нарушениями
правил дорожного движения или эксплуатации
транспортных средств и наступившими
последствиями. Нарушения, которые не
связаны с наступившими последствиями
(например, отсутствие у водителя в момент
дорожно-транспортного происшествия
водительского удостоверения), подлежат
исключению из обвинения».

Однако
судебная практика свидетельствует о
допускаемых ошибках при установлении
причинной связи. Так, заместителем
Председателя Верховного Суда принесен
протест на приговор суда Кобринского
района в отношении Т., признанного
виновным в том, что ударил ногой в область
голени потерпевшей, в результате чего
последняя упала и при падении получила
тяжкое телесное повреждение в виде
чрезвертельного перелома шейки бедра.
Однако суд не выяснил вопрос о наличии
причинной связи между действием
осужденного и тяжким телесным повреждением,
не дал оценки заключению судебно-медицинского
эксперта, согласно которому тяжкое
телесное повреждение у потерпевшей
наступило при падении, а от нанесенного
удара даже не зафиксированы на ноге
какие-либо повреждения. В протесте
ставится вопрос о переквалификации
деяния на ст.155 УК [72; с.34].

Таким образом,
рассмотрев значение объективной стороны
преступления можно сделать вывод, что
объективная сторона является составной
частью состава преступления, его
обязательным элементом; объективная
сторона является исходным началом для
установления других элементов и признаков
состава преступления; по признакам
объективной стороны формулируются
диспозиции норм Особенной части УК;
признаки объективной стороны прес-тупления
влияют на определение характера и
степени общественной опасности
совершенного деяния, а также имеют
значения и для назначения наказания.

3.3
Субъект преступления

Среди
элементов состава преступления важное
место занимает субъект преступления.
Именно человек совершает преступное
деяние, причиняющее вред охраняемым
уголовным законом общественным
отношениям. В сознании лица, совершающего
преступное деяние, формируется
определенное психическое отношение к
своему общественно опасному деянию и
его последствиям. Иначе говоря, без
субъекта не может быть ни объекта, ни
объективной стороны, ни субъективной
стороны преступления [73; с.122].

Субъектом
преступления в соответствии с уголовным
законодательством Республики Беларусь
является физическое лицо, которое
достигло установленного законом
возраста, находилось в состоянии
вменяемости в момент совершения
общественно опасного деяния,
предусмотренного уголовным законом.

В статьях 5 и 6 УК
определяется, что уголовную ответственность
могут нести физические лица: граждане
Республики Беларусь, лица без гражданства
и иностранные граждане, которые не
пользуются дипломатическим иммунитетом.

В соответствии с
УК РБ субъектом преступления не может
быть юридическое лицо. Когда общественно
опасное деяние совершает представитель
юридического лица, то непосредственно
он и несет уголовную ответственность.

Субъект
преступления – это вменяемое лицо, т.е.
способное сознавать фактический характер
и общественную опасность своего деяние
и руководить им. При отсутствии такой
способности в силу болезненного состояния
психики лицо признается невменяемым и
вследствие этого не подлежит уголовной
ответственности за совершенное им
общественно опасное деяние, предусмотренное
в уголовном законе [74; с.158].

Понятие
невменяемости содержится в статье 28
УК, согласно которой лицо признается
невменяемым, если оно во время совер­шения
общественно опасного деяния «не могло
сознавать факти­ческий характер и
общественную опасность своего действия
(без­действия) или руководить им
вследствие хронического психичес­кого
заболевания, временного расстройства
психики, слабоумия или иного болезненного
состояния психики».

Приведенная
норма закона характеризует невменяемость
двумя критериями. Одним из них является
болезненное состояние психики. Этот
критерий принято называть медицинским
или биологическим. Второй критерий
связан с отсутствием у лица возможности
сознавать значение своих действий или
руководить ими. Его называют психологическим
или юридическим. Для признания лица
невменяемым необходимо установить оба
критерия [75; с.17].

УК
РБ 1999 г. впервые в уголовном законодательстве
республики ввел понятие уменьшен­ной
вменяемости (ст. 29 УК). Фактически кодекс
предусматрива­ет два вида уменьшенной
вменяемости: уменьшенная вменяемость,
предусмотренная статьей 29 УК, и уменьшенная
вменяемость, пре­дусмотренная статьей
31 УК (совершение деяния в состоянии
аффекта).

Проблема
вменяемости в уголовном праве тесно
связана с возрастом субъекта уголовной
ответственности. Как правильно заметил
Р.И.Михеев, с позиций уголовного закона
возраст и вменяемость — это два
самостоятельных признака субъекта
преступления, а с гносеологических,
социально-психологических позиций
вменяемость включает возраст, поскольку
она отражает уровень социально-психологического
развития личности в соответствии с
возрастной градацией. Кроме того,
достижение определенного возраста,
наряду с вменяемостью, является одним
из обязательных общих условий признания
лица ответственным за содеянное [76; 17].

Достижение
установленного уголовным законом
возраста – одно из обязательных условий
привлечения лица к уголовной
ответственности. В УК РБ установлено
три возраста уголовной ответственности:
16 лет – общий возраст уголовной
ответственности; 14 лет – возраст
уголовной ответственности за 21
преступление, указанное в ч. 2 ст. 27 УК,
18 лет – возраст уголовной ответственности,
установленный в отдельных статьях
Особенной части УК.

Однако
в соответствии с ч.3 ст.27 УК не подлежит
уголовной ответственности несовершеннолетнее
лицо, которое достигло предусмотренного
ч.1 или ч.2 настоящей статьи возраста,
если будет установлено, что вследствие
отставания в умственном развитии, не
связанного с болезненным психическим
расстройством оно во время совершения
общественно опасного деяния было не
способно сознавать фактический характер
или общественную опасность своего
деяния.

Так,
судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Республики Беларусь 1
ноября 2002 года определение суда по
прекращению уголовного дела по обвинению
Б. в совершении преступлений, предусмотренных
ч.2 ст.166, ч.2 ст.214 УК, отменила. Поскольку
назначенная стационарная судебная
психолого-психиатрическая экспертиза
не ответила на вопросы об умственной
отсталости Б., что должно являться
основанием для вынесения определения
о прекращении дела в отношении Б., данное
опре-деление признано незаконным и
необоснованным и оно отменено [77; с.37].

Теория уголовного
права наряду с понятием общего субъекта
определяет понятие и специального
субъекта преступления. Специальный
субъект преступления — это совершившее
пре­ступление физическое вменяемое
лицо, достигшее установленного возраста
и обладающее дополнительными признаками,
предусмотренными соответствующими
статьями Особенной части УК.

Например,
такое преступление, как неоказание
помощи больному, может совершить только
лицо, занимающееся медицинской или
фармацевтической практикой, либо иное
лицо, обязанное оказывать такую помощь
в соответствии с законом или специальным
правилом (ст.161).

Таким
образом, субъект преступления является
обязательным элементом состава
преступления, и отсутствие хотя бы
одного признака субъекта преступления
означает отсутствие данного элемента
состава преступления, что исключает
уголовную ответственность за содеянное.

Субъективная
сторона состава преступления

Рассмотрев
понятие субъекта преступления,
проанализируем субъективную сторону
преступления, т.е. внутреннюю характеристику
общественно опасного деяния.

Понятием
субъективной стороны преступления
охватывается психическое отношение
лица к совершаемому им общественно
опасному деянию и общественно опасным
последствиям этого де­яния. К содержанию
субъективной стороны преступления
уголов­ное право относит только те
элементы психического отношения, которые
имеют значение для решения вопроса об
основаниях уго­ловной ответственности
и определения ее пределов [78; с.136].

Запрещенное
уголовным законом общественно опасное
дея­ние (действие или бездействие)
только в том случае признается
преступлением, а лицо привлекается к
уголовной ответственности за содеянное,
когда его психическое отношение к деянию
(деянию и последствиям) соответствует
предусмотренным в законе формам вины:
умыслу или неосторожности. Умысел и
неосторожность – это формы вины как
важнейшего и обязательного признака
субъ­ективной стороны преступления.

Кроме
вины субъективная сто­рона преступления
включает такие психологические признаки
со­вершаемого деяния, как мотив и
цель. Эти признаки характеризу­ют
волевую направленность деяния, раскрывают
внутренний сти­мул, который вызвал
совершение преступления.

Субъективная
сторона преступления в целом, как и
каждый ее признак, проявляет себя не
абстрактно, а конкретно, через объ­ективную
сторону преступления. Поэтому изучение
субъективной стороны и исследование
наличия или отсутствия того или иного
ее признака должны осуществляется на
основе анализа признаков объективной
стороны преступления.

Особое
место в субъективной стороне преступления
занима­ют эмоции (чувства), которые
испытывает человек во время со­вершения
преступления. Они сопровождают
приготовление к пре­ступлению и
процесс его совершения. Будучи связаны
с мотивом общественно опасного деяния,
они в некоторых случаях входят в
субъективную сторону конкретного
состава преступления, напри­мер
убийства, совершаемого в состоянии
внезапно возникшего силь­ного душевного
волнения – физиологического аффекта
(ст. 141 УК).

Общее
понятие вины раскрыто во втором разделе
данной работы, где виновность
рассматривается в качестве признака
преступления.

Рассмотрим
подробнее формы вины. Как уже указывалось
ранее, уголовный закон выделяет две
формы вины: умышленную (умысел) и
неосторожную (неосторожность). В свою
очередь умысел подразделяется на прямой
и косвенный, а неосторожность – на
легкомыслие и небрежность.

Анализ
содержания форм и видов вины проведем
на основе и с учетом интеллектуального
и волевого моментов вины.

Общее
понятие умысла в УК отсутствует. В статье
22 УК законодатель раскрывает содержание
вины при прямом и косвенном умысле.

Интеллектуальный
момент умыс­ла одинаков для обоих его
видов и включает сознание общественно
опасного характера действия или
бездействия и предвидение на­ступления
общественно опасных последствий. Волевой
момент при прямом умысле включает
желание наступления общественно опасных,
последствий, а при косвенном умысле –
отсутствие желания, но сознательное
допущение таких последствий.

Преступление
признается совершенным с прямым умыслом,
если лицо, его совершившее, сознавало
общественную опасность своего действия
или бездействия, предвидело их общественно
опас­ные последствия и желало их
наступления (ч. 2 ст. 22 УК).

Преступление
признается совершенным с косвенным
умыс­лом, если лицо, его совершившее,
сознавало общественную опас­ность
своего действия или бездействия,
предвидело их обществен­но опасные
последствия, не желало, но сознательно
допускало наступление этих последствий
либо относилось к ним безразлич­но
(ч. 3 ст. 22 УК).

При
косвенном умысле наступление общественно
опасных по­следствий не является ни
прямой целью преступления, ни необхо­димым
средством достижения какой-то другой
цели. Обществен­но опасные последствия
при косвенном умысле воспринимаются
виновным как «побочный продукт»
его деятельности, которая на­правлена
на достижение иных преступных или даже
непреступ­ных последствий. Отсюда и
название – косвенный умысел [79; с.144].

В
п.1 постановления Пленума ВС РБ от
24.03.2005 г. № 1 «О судебной практике по
уголовным делам о хулиганстве»
подчеркивается, что «в ходе судебного
разбирательства уголовного дела о
хулиганстве необходимо обеспечивать
выяснение мотивов преступления, наличия
умысла лица на нарушение общественного
порядка, данных о личности и других
обстоятельств, от которых зависят
установление вины, квалификация
преступления, назначение наказания.»
Также «судам надлежит учитывать, что
субъективная сторона хулиганства
выражается в виде умысла на грубое
нарушение общественного порядка с
мотивом явного неуважения к обществу».

Так,
по приговору суда Октябрьского района
г.Витебска Я. признан невиновным в
совершении особо злостного хулиганства
и оправдан за отсутствием в его деянии
состава преступления, предусмотренного
ч.3 ст.339 УК. Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда Республики
Беларусь 20 марта 2007 г., рассмотрев
протест заместителя Генерального
прокурора, в котором ставился вопрос
об отмене состоявшихся по делу судебных
решений, оснований для удовлетворения
не нашла. Избиение Я. потерпевших без
предварительного выяснения у них
причастности к применению насилия в
отношении его жены носило неправомерный
характер. Вместе с тем с учетом
представленных суду и исследованных
доказательств сам по себе факт не
свидетельствует о направленности умысла
оправданного на нарушение общественного
порядка. Другие доводы также не
подтверждаются материалами дела и не
влияют на юридическую оценку действия
Я., поэтому суд пришел к правильному
выводу об отсутствии достаточных
доказательств, подтверждающих умысел
Я. на совершение хулиганства, и обоснованно
постановил в отношении его оправдательный
приговор [80; c.46].

Теория
уголовного права и судебная практика,
кроме прямого и косвенного, выделяют и
другие виды умысла, которые при
определенных обстоятельствах также
могут иметь уголовно-правовое значение.

Так,
в зависимости от направленности, степени
определенности и конкретизации
представлений лица об объективных
свойствах совершаемого им деяния и
желаемых последствий различают:
определенный, неопределенный,
альтернативный. По моменту (времени)
возникновения и формирования различают
умысел: заранее обдуманный; внезапно
возникший и аффектированный [81; с.194].

Неосторожные
преступления, как правило, в законе
имеют форму так называемых материальных
составов, предполагающих уголовную
ответственность только при реальном
наступлении общественно опасных
последствий, за некоторыми исключениями.
Круг
уголовно наказуемых деяний, совершенных
по неосторожности, достаточно ограничен.

Так,
постановление Пленума ВС
РБ от 28 сентября 2005 г. № 8
«О
судебной практике по делам о нарушении
правил безопасности при производстве
работ, правил
охраны
труда и пожарной безопасности (ст.ст.
302-306 УК)»
в пункте 5 разъясняет
судам, что преступления, предусмотренные
ст.ст. 302–306
УК, относятся к преступлениям, совершаемым
по неосторож-ности, поскольку субъективную
сторону этих противоправных деяний
опреде-ляет неосторожное отношение
виновного к возможности наступления
общест-венно опасных последствий. Если
наступление преступного результата
охваты-валось умыслом виновного,
содеянное подлежит квалификации по
статьям УК,
предусматривающим ответственность за
умышленные преступления.

В
соответствии со ст. 23 УК преступлением,
совершенным по неосторожности, признается
общественно опасное деяние, совершенное
по легкомыслию или небрежности.

Интеллектуальный
момент легкомыслия включает предвиде­ние
лицом возможности наступления общественно
опасных по­следствий своего деяния.
К волевому моменту относится легко­мысленный
расчет виновного на предотвращение
этих последст­вий. Волевой момент
характеризуется активным нежеланием
наступления общественно опасных
последствий. В этом его отличие от
волевого момента косвенного умысла.

В
отличие от легкомыслия законодатель
определяет небреж­ность как такой
вид неосторожности, при котором лицо
вообще не предвидит возможности
наступления общественно опасных
по­следствий, хотя должно было и могло
их предвидеть. В судебной практике
небрежность встречается чаще легкомыслия.

Интеллектуальный
элемент преступной небрежности
характеризуется тем, что лицо: не
предвидит возможности наступления
общественно опасных последствий;
обладает способностью предвидеть
наступление последствий при проявлении
необходимой внимательности и
предусмотрительности. А волевой элемент
преступной небрежности характеризуется
тем, что лицо не проявляет волевых
усилий для недопущения вредных последствий
[82; с.93].

При
небрежности сознание хотя бы абстрактной
возможности предвидения последствий
отсутствует вообще, но ущербность
сознания виновного состоит в том, что
он, как вменяемый человек, должен был
действовать более осторожно, ибо имел
возможность предвидеть наступление
общественно опасных последствий, но не
воспользовался ею [83; с.28].

В
действующем уголовном законодательстве
имеются такие сложные составы преступления,
которые включают не одно, а два последствия.
Психическое отношение к этим двум
последствиям мажет быть различным.
Учитывая это, законодателем в ст.25 УК
дана характеристика сложной вины:
«Сложная вина характери­зуется
умышленным совершением преступления
и неосторожностью по отношению к
наступившим в результате этого
преступления последствиям, с которыми
закон связывает повышенную уголов­ную
ответственность».

Об
этом, в целях правильного применения
закона, в пункте 3 постановления Пленума
Верховного Суда Республики Беларусь
«О судебной практике по делам об
убийстве (ст.139 УК)» указывается, что
«судам необходимо отграничивать
убийство от умышленного причинения
тяжкого телесного повреждения, повлекшего
по неосторожности смерть потерпевшего,
имея в виду, что при убийстве умысел
виновного направлен на лишение
потерпевшего жизни, а при совершении
преступления, предусмотренного ч.3
ст.147 УК, отношение виновного к наступлению
смерти потерпевшего выражается в
неосторожности».

Таким
образом, субъективная сторона преступления
– это элемент состава преступления,
который выражает внутреннее, пси­хическое
отношение лица к своему общественно
опасному деянию и его общественно
опасным последствиям посредством вины
(умыс­ла или неосторожности), мотива
и цели в совершенном преступ­лении.

4.
Основания уголовной ответственности
по законодательству зарубежных стран:
краткий сравнительно-правовой анализ

Рассмотрев
социальную и правовую природу оснований
уголовной ответственности в Республики
Беларусь проведем сравнительно-правовой
анализ в рамках уголовной ответственности
зарубежных стран.

Нормативно-правовые
акты

Конституция
Республики Беларусь 1994г. (с изменениями
и дополнениями) Принята на республиканском
референдуме 24 ноября 1996г.

Уголовный
кодекс Республики Беларусь

Научно-практический
комментарий к Уголовному кодексу
Республики Беларусь / Н.Ф.Ахраменка [и
др.]; под общ. ред. А.В.Баркова, В.М.Хомича.
– Минск: ГИУСТ БГУ, 2007. – 1007 с.

Комментарий
к Уголовному кодексу Республики Беларусь
/ Н.Ф. Ахраменка [и др.]; под общ. ред. А.В.
Баркова. – Минск: Тесей, 2003. — 1200 с.

Комментарий
к Уголовному кодексу РФ с постатейными
материалами и судебной практикой / С.И.
Никулина. – М., 2002. – 1182 с.

О
выполнении
судами постановления Пленума Верховного
Суда Республики Беларусь, 25 сент. 1997 г.,
№ 10 «О судебной практике по делам
об изготовлении, хранении или сбыте
поддельных денег либо ценных бумаг»:
постановлении Пленума Верховного Суда
Респ. Беларусь, от 29 марта 2007 г., № 1 //
Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь.
— 2007. — № 92. — 6/678.     

О
назначении судами уголовного наказания:
постановление Пленума Верховного Суда
Республики Беларусь, 26 марта 2002 г., № 1
// Нац. реестр правовых актов Респ.
Беларусь. — 2002. — № 44. — 6/320.   

О судебной практике
по делам о преступлениях, связанных с
нарушением правил дорожного движения
или эксплуатации транспортных средств
(ст.ст. 317–318, 321 УК): постановление
Пленума Верховного Суда Респ. Беларусь,
1 окт. 2008 г., № 7 // Нац. реестр правовых
актов Респ. Беларусь. — 2008. — № 249. — 6/710.
    

О
судебной практике по делам об убийстве
(ст.139 УК): постановление Пленума Верховного
Суда Респ. Беларусь, 17 дек. 2002 г., № 9 //
Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь.
2003. — № 8. — 6/353.     

О
судебной практике по уголовным делам
о хулиганстве: постановление Пленума
Верховного Суда Респ. Беларусь, 24 марта
2005 г., № 1 // Нац. реестр правовых актов
Респ. Беларусь. — 2005. — № 56. — 6/433.    

2.
Специальная и учебная литература

Азарян,
Е.Р. Преступление.
Наказание. Правопорядок / Е.Р.Азарян. —
СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. — 227 с.

Бабий,
Н.А. Уголовное право Республики Беларусь
/ Н.А. Бабий. – Минск: 1999. — 312 с.

Бабий,
Н.А. Уголовное право Республики Беларусь.
Общая часть: Конспект лекций / Н.А.Бабий.
– Минск: Тесей, 2000. – 288 с.

Базаров,
Р.А. Преступление. Состав преступления
/ Р.А.Базаров. -Челябинск: Челяб. юрид.
ин-т., 1997. – 66 с.

Бойко,
А.И. Преступное
бездействие / А.И.Бойко. — СПб.: Юрид. центр
Пресс, 2003. — 318 с.

Брайнин,
Я.М. Уголовная ответственность и ее
основание в советском уголовном праве
/ Я.М.Брайнин. – М.: «Юридическая
литература», 1963.

Братусь,
С.Н. Юридическая ответственность и
законность / С.Н.Братусь.- М. 1976. – 216 с.

Велиев,
С.А. Принципы назначения наказания –
С.А.Велиев – СПб.: Юрид. центр Пресс,
2004. – 388 с.

Вишневский,
А.Ф. Общая теория государства и права:
учеб. пособие/ А.Ф.Вишневский, Н.А.Горботок,
В.А.Кучинский; Под общ. ред. В.А.Кучинского.
2-е изд., дополненное. – Минск: Амалфея,
2004. – 688 с.

Габричидзе,
Б.Н. Юридическая ответственность: Учебное
пособие / Габричидзе Б.Н., Чернявский
А.Г. – М. Альфа-М, 2005. – 686 с.

Гонтарь,
И.Я. Преступление и состав преступления
как явления и понятия в уголовном праве
/ И.Я.Гонтарь. – Владивосток, 1997. – 196 с.

Грунтов,
И. Психологический и социально-психологический
элементы содержания виды и законодательная
модель умысла / И.Грунтов // Судебный
вестник. — 2008. — N 4. — С. 42-48.

Ендольцева,
А.В. Институт освобождения от уголовной
ответственности, проблемы и пути их
решения: Монография / А.В.Ендольцева. –
М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. — 231 с.

Загородников,
Н.И. О пределах уголовной ответственности
/ Н.И.Загородников // Советское государство
и право. -1967. — № 7. — С.39-40.

Казаченко,
И.Я. Санкции за преступления против
жизни и здоровья / И.Я.Казаченко. — Томск,
1987. – 152 с.

Ключко,
Р. Особенности установления
уголовно-правового запрета на бездействие
/ Р.Клочко // Судебный вестник. — 2009. — N 1.
— с.66-70

Козлов,
А.П.    Понятие
преступления / А. П. Козлов. — СПб.: Юрид.
центр Пресс, 2004. — 817 с.

Козлов,
А.П. Учение о
стадиях преступления / А.П.Козлов. — М.:
Юрид. центр Пресс, 2002. — 351 с.

Козочкин,
И. Д. Уголовное право зарубежных
государств. Общая часть. М.: ИМП — 2001. —
576 с.

Коробов,
П.В. Момент возникновения уголовной
ответственности / П.В.Коробов. //
Правоведение. 2001. — № 2. — С.148.

Криминология
/ И.И. Карпец [и др.] – М., 1997. — С.191.

Кудрявцев,
В.Н. Закон, поступок, ответственность.
М., 1986. – 448 c. Кудрявцев, В.Н. Общая теория
квалификации преступлений / В.Н.Кудрявцев.
— М., 1999. – 304 с.

Кудрявцев,
В.Н. Объективная сторона преступления
/ В.Н.Кудрявцев. — М., 1960. – 244 с.

Кузнецова,
Н.Ф. Сравнительный анализ института
преступления по уголовным кодексам
стран СНГ и Балтии / Н.Ф.Кузнецова //
Вестник московского университета. Серия
11. Право, 2003. — № 3. – с.19-27

Курс советского
уголовного права. Часть общая. В 2-х
томах. — Л., 1968. – 1 т.

Курс
советского уголовного права: в 2-х томах.
Преступление.– М., 1970. – 2 т.

Курс
уголовного права. Общая часть. Учебник
для вузов: в 5 т. / Н.Ф.Кузнецова, И.М.Тяжкова.
– М., Зерцало-М, 2002. – Т. 1: Учение о
преступлении.– 624 с.

Куряков, В.А.
Уголовное право. Общая часть: Учеб.-метод.
комплекс для студ. юрид.профиля: в 2-х
ч./ В.А.Куряков. – Новополоцк: ПГУ, 2004. –
Ч.1 – 416 с.

Лейкина,
Н.С. Личность преступника и уголовная
ответственность / Н.С.Лейкина. — Л., 1968.-
130 с.

Малахов,
И.П. Основания уголовной ответственности
/ И.П.Малахов // Сов. государство и право.
— 1991. — N 6. — С.78.

Малков,
В.П. Состав преступления в теории и
законе / В.П.Малков // Государство и право.
— 1996. — N 7. – с.105-114

Мальцев,
В.В. Принципы уголовного права и их
реализация в правоприменительной
деятельности / В.В.Мальцев. — СПб.: Юрид.
центр Пресс, 2004. – 694 с.

Марцев,
С.Н. Общественная вредность и общественная
опасность преступления / С.Н.Марцев //
Правоведение – 2001. — № 4. — С.27.

Михайлов,
В.И. Вред и его регулирование в уголовном
законе / В.И.Михайлов // Государство и
право. — 2007. — N 2. — С. 61-67.

Михеев,
Р.И. Посредственное исполнение /
Р.И.Михеев. – Владивосток, 1996. – 196
с.

Михеев,
Р.И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной
ответственности / Р.И.Михеев. – М.:
Юринформцентр, — 1995. – 126 с.

Преступления
и наказания в РФ / А.Л. Цветинович. – М.,
1997. –
216 с.

Прохоров,
В.С. Механизм уголовно-правового
регулирования: норма, правоотношение
ответственность / В.С.Прохоров,
Н.М.Кропачев, А.Н.Тарбагаев. – Красноярск:
Красноярский ун-т, 1989. – 208 с.

Российское
уголовное право. Общая часть / С.В.Бородин
[и др.]; под ред В.Н.Кудрявцева, А.В.Наумова
А.В.. – М.:
Спарк, 1997. – 454 с.

Селезнев,
М. Умысел как форма вины / М.Селезнев //
Российская юстиция -1997. — № 3. — С.26.

Советское
уголовное право. Общая часть. – М., 1988.
– 184 с.

Ткачевский,
Ю.М. Уголовная ответственность /
Ю.М.Ткачевский // Уголовное право. –
1999. — № 3. — С.39.

Уголовное
право зарубежных государств. Лекция
15. Разработка и реализация борьбы с
преступностью за рубежом / А.Н.Игнатов,
П.Г.Пономарев. – М : ИНФРА-М-НОРМА, 1997.
-176 с.

Уголовное
право Российской Федерации. Общая часть:
Учебник / Б.В. Здравомыслов. – М.: Юристъ,
1996.- 509 с.

Уголовное
право Российской Федерации /
С.В.Здравомыслов. – М.: Юристъ, 1999. – 559
с.

Уголовное право.
Общая часть / Н.И.Ветров, Ю.И.Ляпунов. М.,
1997. – 266 с.

Уголовное
право. Общая часть: курс интенсив.подогот.
/ Ю.А.Борщев. – Минск: ТетраСистемс, 2008.
– 336 с.

Уголовное
право. Общая часть: учеб. пособие /
Э.А.Саркисова. – Минск: Тесей, 2005. – 592
с.

Уголовное
право. Общая часть: учебник / Н.А. Бабий
[и др.]; под общ. ред. В.М. Хомича. – Минск:
Тесей, 2002. — 496 с.

Чемруков, В.
Вменяемость, уменьшенная вменяемость
и невменяемость: понятие и различие /
В.Чемруков // Судебный вестник. — 2005. — N
2. — с.17-18

Источник

§ 2. Квалификационные ошибки

Квалификационные ошибки — это неверное установление наличия либо отсутствия состава преступления, а также его соответствия описанию в нормах Общей и Особенной частей УК РФ. Эти ошибки, в отличие от уголовно-процессуальных ошибок, носят уголовно-правовой характер. Основные истоки квалификационных ошибок — недочеты законодательства и недостатки правоприменения.

К квалификационным ошибкам не относятся неправильные наказания. Окончание преступления или неокончание его по не зависящим от лица обстоятельствам (приготовление и покушение) — граница квалификации преступлений. Для решения квалификационных вопросов санкции, назначение наказания не должны привлекаться. Не учитывается при квалификации преступлений и лежащее за составом постпреступное поведение. Иного мнения придерживаются, например, Р.А. Сабитов и B. В. Колосовский[33]. В.О. Навроцкий в фундаментальном учебном пособии главу 11 посвятил квалификации посткриминального поведения, главным образом, позитивного[34]. Другие авторы пишут о квалификации положительного и отрицательного посткриминального поведения субъекта преступления. Представляется, что специфика имеется лишь при квалификации длящегося преступления (см. гл. VI настоящего издания). Оно продолжает совершаться на стадии оконченного преступления. При добровольном же отказе преступление отсутствует. Деятельное раскаяние осуществляется после квалификации оконченного или неоконченного преступления и влияет лишь на наказание.

Впервые исследовал квалификационные ошибки практический работник, мой аспирант И.Я. Кливер[35]. Защита диссертации на Ученом совете юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова едва не завершилась провалом. Члены совета кафедр уголовного процесса и криминалистики оспорили тему диссертации. Они убеждали членов совета, что не существует уголовно-правовых ошибок. Все они носят якобы уголовно-процессуальный характер.

Спустя четверть века защищается вторая диссертация на тему о квалификационных ошибках выпускником юридического факультета МГУ судьей В.В. Колосовским[36]. Третья работа написана также судьей из Украины Т.М. Маритчаком[37]. Символично, что все три автора являются практическими работниками. Это подтверждает актуальность темы, а также иллюстрирует удачное сочетание при ее разработке проблем материального и процессуального уголовного права.

Т.М. Маритчак определяет уголовно-правовую ошибку в квалификации преступления как «вид ошибки в уголовно-правовой квалификации», В.В. Колосовский считает квалификационную ошибку как «вызванную заблуждением субъекта правоприменения неправильность в его действиях, заключающаяся в неточном или неполном установлении и юридическом закреплении соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления или иного уголовно-правового деяния»[38]. Данные определения исходят из неправильности (неточности или неполноты) избранной для квалификации нормы. Это верно. Но как оценивать «неквалификацию», т. е. когда квалификатор не находит состав преступления там, где он имеется? Или, напротив, усматривает его наличие в непреступном деянии. Между тем такого рода квалификационные ошибки наиболее серьезны. Благодаря французским энциклопедистам аксиоматичен постулат: «лучше не наказать десять преступников, чем наказать одного невиновного». Признание наличия состава преступления в действиях невиновного, безусловно, наигрубейшая ошибка. Наконец, в России стали выноситься судебные решения о выплате денежных компенсаций, достигающих миллионных размеров, ошибочно привлеченным к уголовной ответственности и отбывшим полностью или частично наказание лицам. Несомненный прогресс в том, что стали чаще выноситься оправдательные приговоры, в том числе ввиду квалификационных ошибок.

В.В. Кузнецов в автореферате содержательной кандидатской диссертации с использованием опыта работы членом Президиума Верховного Суда РФ и председателя Высшей квалификационной коллегии судей понимает под судебной ошибкой вынесение судьей судебного акта с нарушением норм материального или процессуального права при отсутствии умысла на такое нарушение. Судебный акт правосуден, если он соответствует требованиям законности, обоснованности и справедливости. Судебные ошибки автор отличает от вынесения заведомо неправосудного судебного акта по формам вины: ошибка допускается по неосторожности, вынесение заведомо неправосудного акта только по прямому умыслу. По его данным неправосудных приговоров выносится достаточно много. В 2005 г. приговоры мировых судей отменены в отношении 7800 лиц, районных (городских) судей — 17012, областных и приравненных к ним судов — 459[39].

В 2005 г. необоснованно привлечены к уголовной ответственности 24296 лиц, что в три раза больше, чем в 2001 г. В отношении 39885 лиц дела возвращены судом на дополнительное расследование. Необоснованно привлечены к уголовной ответственности лица, в отношении которых вынесены оправдательные приговоры, либо дела прекращены судами I и II инстанции за отсутствием события, состава преступления[40] или за недоказанностью предъявленного обвинения.

Понятие правоприменительных ошибок шире, нежели квалификационных. Первые могут быть связаны с неверной оценкой действия закона во времени и пространстве, не всегда влияющие на квалификацию преступлений. Они также охватывают правоотношения, связанные с наказанием и освобождением от него, что к квалификации преступлений не относится. Судебные ошибки по уголовным делам — разновидность правоприменительных ошибок, допускаемых судами.

При анализе судебных ошибок акцент, как правило, ставится на форму вины судей при вынесении неправосудных приговоров, определений, постановлений, в том числе ввиду неправильной квалификации деяний. Одни авторы допускают все формы вины, вторые — только неосторожную вину, третьи даже невиновную ошибку. Данный аспект правоприменительных ошибок значим для квалификации преступлений против правосудия[41].

Предмет данной работы — анализ фактов ошибочной квалификации преступлений правоприменителями, независимо от их вины и ответственности.

Квалификационные ошибки обобщенно можно классифицировать по трем группам: 1) непризнание наличия состава преступления в деяниях, где он имеется; 2) признание наличия состава преступления в деяниях, где он отсутствует; 3) неправильное избрание нормы УК для квалификации преступления.

Первая из названных ошибок по распространенности носит массовый характер. Ошибкой № 1 мною нетрадиционно считается так называемая «неквалификация», т. е. непризнание правоприменителем состава преступления там, где он в действительности есть. Это порождает искусственную латентность преступлений (нереагирование правоохраны на ставшую известной ей преступность) и лишает права на правосудие миллионы потерпевших граждан. Не случайно 22 февраля объявлено Международным днем поддержки жертв преступлений. Генеральная прокуратура не раз письменно и устно признавала, что не знает, сколько в России реально совершается преступлений. Между тем эксперты, изучающие латентность преступлений, называют цифру 9—12 млн, А.И. Гуров — 20 млн в год[42]. На состоявшейся 3 февраля 2006 г. коллегии Генеральной прокуратуры Президент привел данные: 5 тыс. лиц, совершивших убийство, гуляет на свободе, 70 тыс. считаются без вести пропавшими. Последнюю Цифру Президент назвал «ужасающей». Страшна она и ошибкой неквалификации. Искусственная латентность образуется правоохранительными органами, во многом из-за отказа гражданам — потерпевшим от преступлений в возбуждении уголовных дел по различным причинам. В их числе часто якобы из-за «отсутствия состава преступления», который на самом деле они и не собирались обнаруживать путем каких-либо оперативно-следственных действий. Первая реакция дознавателей и следователей на заявления жертв преступлений — уголовного дела не возбуждать. Пострадавшему объясняют, что в краже из его квартиры виноват он сам, в мошенничестве — тем более. В делах об изнасиловании и прочих делах частного и публично-частного обвинения сплошь и рядом действует аргумент о «вдове, которая сама себя высекла».

Происходит и масштабное укрывательство преступлений со стороны тех, кто профессионально обязан их раскрывать. Президент на названной коллегии Генеральной прокуратуры назвал острой проблему покрытия преступлений сотрудниками правоохранительных органов. «Вы обязаны снизить уровень преступности, причем не с помощью статистики, — сказал глава государства — преступники должны быть наказаны независимо от того, какими они руководствовались соображениями и какое положение занимают»[43].

Как квалифицировать такие укрывательства от учета и от возбуждения уголовных дел? Подходит ли для этого ст. 300 УК «Незаконное освобождение от уголовной ответственности лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, прокурором, следователем или лицом, производящим дознание»? Наказание — суровое — лишение свободы на срок от двух до семи лет. Вот только приговоров с обвинением по ст. 300 УК не видно. Наверное, правоприменители толкуют эту статью так: незаконно освобождать подозреваемого или обвиняемого можно после возбуждения уголовного дела. А коль скоро в возбуждении уголовного дела пострадавшим отказано, то и освобождать не от чего.

В 2004 г. и первом квартале 2005 г. выявлено 37597 случаев правонарушений работников милиции. Из них 3106 — должностных и 1872 — уголовных[44] (неясно, правда, их различие), а также 32 тыс. остальных правонарушений. Репрезентативный опрос россиян, проведенный социологами Фонда «Общественное мнение», показал, что лишь 3 % опрошенных верит в честность и неподкупность сотрудников правоохранительных органов.

Председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин неоднократно обращал внимание на массовые нарушения прав граждан, пострадавших от преступлений, «забыли, может быть о самом главном — о жертве преступления»[45]. Специалисты; теоретики и практики давно говорят и пишут о том, что УПК РФ изначально поставил в неравно худшее положение жертв преступлений по сравнению с субъектами преступлений. Нерадивые дознаватели и следователи восприняли дух и букву нового УПК как индульгенцию на широкомасштабные отказы в возбуждении уголовных дел, нередко со ссылкой на отсутствие состава преступления, без малейших попыток его обнаружить. Странная сложилась практика: для привлечения к уголовной ответственности надо доказать все признаки состава преступления. Для отказа достаточно магической фразы «за отсутствием состава преступления». Какой признак отсутствует, не требуется доказывать. Отсюда беззаконные отказы в возбуждении уголовного дела, освобождения от уголовной ответственности подозреваемых и масштабное укрывательство преступлений. Предлагается внести в УК статью о& ответственности за заведомо незаконный отказ прокурора, следователя или дознавателя от уголовного преследования или его прекращение[46].

Но это de lege ferenda. Как минимизировать данную квалификационную ошибку de lege lata? Остается только по нормам о должностных преступлениях: за злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), их превышение (ст. 286), служебный подлог (ст. 292), халатность (ст. 293). Правда, непросто будет доказывать признак личной заинтересованности, если не считать таковой элементарное нежелание расследовать преступление, дабы не обременять себя лишними заботами, да еще «при такой зарплате». Между тем заключения об отсутствии состава преступления как основания отказов в возбуждении уголовных дел весьма общественно опасны и должны преследоваться в уголовном порядке. Органы прокуратуры, на которые УПК возложил обязанность утверждать (или не утверждать) постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, далеко не всегда пресекают дознавательно-следственное беззаконие. Отчетность ли не хотят портить или недостаточно профессионализма, но факт остается фактом — миллионы потерпевших оказываются беззащитными благодаря искусственной латентности по вине правоохраны. Юридическая некомпетентность российских граждан мешает им отстаивать свои права. В результате они ущерб получают дважды: один от преступников, другой от органов, обязанных их защищать, незаконно отказывая им в этом.

Так, органы досудебного производства после реформы УК от 8 декабря 2003 г., которая декриминализировала по существу насильственное хулиганство, перенеся его в преступления по делам частного обвинения по ст. 115 (умышленное причинение легкого вреда здоровью) и ст. 116 (побои) перестали принимать заявления от граждан о хулиганстве. Рассуждают так, если дело частного обвинения, то сами ищите виновника и остальные доказательства по делу. По УПК прокуроры и милицейские следователи имеют право не возбуждать дело, если пострадавший не знает обидчиков и не запомнил их примет. Конституционный Суд в своем Постановлении от 27 июня 2005 г. признал эти нормы противоречащими Основному Закону и предложил внести соответствующие изменения в УПК. Странно, что такую процессуальную ошибку, обусловливающую квалификационную ошибку, нельзя было предвидеть в период разработки УПК.

Таким образом, «неквалификации преступлений» — из-за противозаконных отказов правоохранителем в уголовном преследовании и возбуждении уголовного дела — способствует и преувеличенное, на мой взгляд, представление о диспозитивности в материальном и процессуальном уголовном праве. Статья 20 УПК признает делами частного и частнопубличного обвинения всего 12 категорий дел. По делам публичного и частнопубличного обвинения прокурор, а также следователь и дознаватель обязаны осуществлять уголовное преследование (ч. 1 ст. 21 УПК). В каждом случае обнаружения признаков преступления они должны принимать предусмотренные УПК меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления (ч. 2 ст. 21). Современная же следственная практика все чаще не осуществляет уголовное преследование по делам публичного обвинения при причинении вреда пострадавшим гражданам. Требуют от них заявлений, хотя признаки преступления по событию и даже при наличии подозреваемого налицо. Дела публичного обвинения тем самым превращаются в дела частного обвинения вопреки закону. Это тоже прием неквалификации, т. е. главной квалификационной ошибки, ибо юридическая компетенция не всякого потерпевшего позволяет ему составить грамотное заявление и продать его в нужный орган дознания или следствия. Теряется время, доказательства по горячим следам, множатся искусственная латентность и укрытие преступлений.

Конституционный Суд в Постановлении № 7 от 27 июня 2005 г. предлагает правильное толкование соотношения диспозитивности и публичности в уголовном процессе по делам частного обвинения тем более применимое к делам публичного обвинения: «Диспозитивность в уголовном судопроизводстве применительно к делам частного обвинения выступает в качестве дополнительных гарантий прав и законных интересов потерпевших и как таковая не может приводить к их ограничению. Ее истолкование в законодательном производстве по делам этой категории не отменяет обязанность государства защищать от преступных посягательств права и свободы человека»[47]. Конституционный Суд признал противоречащими Конституции РФ положения ч. 6 ст. 144 УПК РФ и п. 3 ч. 1 ст. 145 УПК, которые лишают потерпевшего по делам частного обвинения государственной защиты со стороны правоохранительных органов. Диспозитивность Конституционный Суд усмотрел лишь в праве потерпевших на избрание формы уголовного преследования.

29 декабря 2005 г. был издан приказ за подписью шести министров «О едином учете преступлений»[48]. В нем дано понятие «укрытое от регистрации сообщение о преступлении». Это сообщение, сведения о котором не внесены в регистрационные документы и сообщению не присвоен регистрационный номер. Заявителю обязаны выдать под роспись на корешке уведомления документ о принятии этого сообщения с указанием данных о лице, его принявшем, а также дате и времени его принятия. Бланки уведомлений и их корешки признаны документами строгой отчетности. Пункт 14 приказа устанавливает: «Отказ в принятии сообщения о преступлении должностным лицом, правомочным или уполномоченным на эти действия, а также невыдача ими уведомления заявителю о приеме сообщения о преступлении недопустимы».

В приказе содержатся также определения укрытых от учета единых, простых и сложных преступлений (п. 33) и много другой ценной информации. Реализация предписаний приказа, безусловно, способствовала бы сокращению первой по тяжести и распространенности квалификационной ошибки.

Реагируя на распространенность незаконных отказов от возбуждения уголовных дел, Генеральный прокурор РФ и министр Министерства внутренних дел 16 мая 2005 г. издали приказ «О мерах по укреплению законности при вынесении постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела». В нем, в частности, предусмотрена персональная ответственность за принятие незаконных и необоснованных решений об отказе в возбуждении уголовных дел вследствие ненадлежащего поведения должностных лиц органов внутренних дел и прокуратуры. Отведено 24 часа для рассмотрения отказных материалов с момента поступления их в прокуратуру. Приказ напоминает, что в соответствии с п. 6 ст. 148 УПК прокурор в течение 48 часов с момента вынесения дознавателем или следователем незаконного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела обязан отменить его и возбудить уголовное дело.

«Превосходные» приказы, если бы они еще выполнялись. Например, для отмены постановления органов дознания Госпожнадзора Щелковского района Московской области об уничтожении огнем домовладения на сумму свыше 4 млн руб. «за отсутствием состава преступления» потребовалось не 24 часа, а 24 дня. Были задействованы высшие юридические инстанции и депутат Госдумы А.И. Гуров. Не получилось бы по Салтыкову-Щедрину, отмечавшему российскую традицию сочетания строгости законов с их неисполнением.

Весной 2006 г., когда названные приказы уже действовали, их реальное исполнение, прежде всего в органах МВД, контролировалось слабо. Так, прокуратура г. Щелково Московской области в ходе проверки выявила и поставила на учет 261 преступление, укрытое от учета. Горпрокурор в этой связи пишет, что «среди работников щелковской милиции падает уровень профессионализма, можно говорить уже об их деградации, явно просматривается некомпетентность многих, а порой и предательство. Уже дошло до того, что я не провожу совместных с работниками милиции совещаний по ряду серьезных преступлений, так как после этих совещаний вся информация и все наши планы становятся известны преступникам»[49].

Беззащитность российских потерпевших от преступлений привела к созданию правозащитной организации «Сопротивление». Ее основатели обоснованно заявляют, что мы живем в условиях правового перекоса, когда преступники имеют больше прав, чем их жертвы. На сайте «Сопротивление» запущена первая акция «Исправь Уголовный кодекс».

В советское время функционировала система правового образования населения в средних школах, вузах, трудовых и жилищных коллективах. Она была разрушена в 1990 гг., что привело к полной юридической безграмотности граждан[50]. Они даже не знают, куда обращаться при совершении на них преступных посягательств. Нет нужды доказывать, что это способствует квалификационной ошибке № 1, когда не возбуждаются уголовные дела за отсутствием состава преступления, который правоохрана и не пыталась устанавливать.

Даже принцип равенства граждан перед законом в ст. 4 УК распространяется только на лицо, совершившее преступление. В связи с этим требуется его расширительное толкование: «Лица, совершившие преступление, а также лица, пострадавшие от преступлений, равны перед законом и судом независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств». Установление состава преступления в деяниях, где таковой наличествует, на практике нередко незаконно связывается не только со статусом преступника, но и со статусом пострадавшего от него (см. А.П. Чехов «Хамелеон»). Виктомологическое направление в уголовном праве разрабатывается еще недостаточно[51]. Между тем пострадавшие от преступлений, признанные по уголовным делам официально потерпевшими, позволили бы реально сократить незаконные невозбуждения уголовных дел и их прекращение. Уголовно-правовая теория достаточное внимание уделяет исследованию принципа вины, субъективному вменению, значимое для квалификации преступлений виновников. Но объективному вменению за ущерб пострадавших от преступлений такого внимания не уделяется. Для убийцы квалификация по форме и степени вины принципиально важна. Для потерпевшего она не столь существенна, ибо убитому человеку как-то все равно, с какой формой вины его лишили жизни. Статья 52 Конституции гласит: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

«Объективное вменение, — гласит ч. 2 ст. 5, — то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается». Так называемый «голый умысел», как и «замышление преступления», не объективированные в деяниях — за пределами уголовного закона. В связи с этим при квалификации преступлений в обязательном порядке надо устанавливать характер и размер общественно опасных последствий, как того требует ст. 73 УПК РФ, фиксируя их в обвинительном заключении и приговоре. Следует, ссылаясь на нормы УПК, ГК, ГПК, разъяснять потерпевшему его право на возмещение преступного и морального вреда путем гражданского иска в уголовном деле или в гражданско-процессуальном порядке.

Это позволило бы шире толковать принцип справедливости, как одинаково распространяющийся и на преступника, и на потерпевшего. В действующей редакции ст. 6 УК принцип справедливости опять ориентирован только на преступника, что входит в коллизию с целями наказания. Часть 2 ст. 43 УК первой целью наказания признает «восстановление социальной справедливости». Без возмещения причиненного преступлением вреда потерпевшим физическим и юридическим лицам независимо от форм собственности последних, такая цель не может быть достигнута. Более полная, нежели сейчас, защита материальным и процессуальным уголовным правом интересов жертв преступлений позволит сократить и квалификационные ошибки, в их числе самой серьезной — признания наличия состава преступления в действиях лица, преступления не совершавшего. Позволит также правильнее определить такой необходимый для квалификации преступлений признак, как общественно опасные последствия.

Способствует ошибке в виде «неквалификации» экономических преступлений, т. е. в невозбуждении уголовных дел ст. 23 УПК «Привлечение к уголовному преследованию по заявлению коммерческой или иной организации». Статья основывается на примечании 2 к ст. 201 УК, которое ошибочно по сути и противоречит п. 1 и п. 3 того же примечания. В нем сказано, что, если деяние по гл. 23 УК причинило вред исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия. В УК нет и не могло быть по определению ни одного преступления, которое (ст. 14 «Понятие преступления») не было бы общественно опасным, т. е. причинившим вред личности, обществу и государству. Не существует ни одного юридического лица, преступный ущерб которому причинялся только бы ему одному без ущемления интересов других физических либо юридических лиц.

В первый год действия УК РФ 1997 г. органы прокуратуры обращались за консультацией на юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по данному вопросу. В совместном ответе кафедр гражданского и уголовного права разъяснялось, что собственность юридических лиц не является общей, долевой собственностью ее акционеров. Она суть чужая для акционеров собственность, корпоративная собственность и за ее хищение ответственность следует на общих основаниях как за всякое хищение без каких-либо особых заявлений руководителей юридического лица. В связи с этим действия председателя совета директоров акционерного общества, присвоившего имущество такового даже по письменному решению собрания акционеров, квалифицируются как хищение чужого имущества. М. Ходорковский и П. Лебедев отбывают наказание за совокупность шести преступлений, в их числе за мошенническое хищение собственности АО «Лукойл».

Вторая не столь масштабная, но и единично весьма грубая квалификационная ошибка — установление правоохранителем наличия в содеянном составов преступлений, которых в действительности нет. Исправление этой ошибки судами (оправдательные приговоры по каждому десятому уголовному делу) — показатель профессиональной компетентности судейского корпуса. Одновременно это отрицательный показатель работы органов досудебного уголовного производства. Такая ошибка особенно порицаема, когда допускается по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, например об убийстве. Миллионнорублевые компенсации за такого рода квалификационные ошибки, которые стали выплачивать по судебным решениям, конечно, не в состоянии восполнить причиненный невинно осужденным на длительные сроки лишения свободы вред. Радует, что практически появилась, наконец, такая судебно-реабилитационная форма исправления квалификационных ошибок.

Не способствует сокращению квалификационных ошибок известный издревле процессуальный принцип запрета поворота к худшему в судебных актах вышестоящих инстанций. В апелляционном и кассационном порядке допускается ухудшение положения осужденного по жалобе потерпевшего или представления прокурора, в надзорном — нет.

Сославшись на положения Конституции, Всеобщей декларации прав человека и гражданина, других международных актов, Конституционный Суд РФ признал, что «судебное решение подлежит пересмотру, если выявленные существенные нарушения, допущенные в ходе предыдущего разбирательства, неоспоримо свидетельствуют о наличии судебной ошибки, поскольку такое решение не отвечает требованиям справедливости».

Речь идет о судебных ошибках, носящих фундаментальный, Принципиальный характер, когда неисправление судебной ошибки искажало бы самую суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия, разрешение необходимого баланса конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших.

Для надзорной инстанции установлен абсолютный запрет поворота к худшему (ст. 405 УПК). Это не согласуется с конституционными предписаниями об осуществлении правосудия на основе равноправия сторон, ведет к неправомерному ограничению прав потерпевших от преступлений и злоупотреблениям властью.

Конституционный Суд постановил: «1. Признать статью 405 УПК Российской Федерации в той мере, в какой она в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений, постановлений суда, не допуская поворот к худшему при производстве судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17 (часть 1), 18, 19, 21, 46 (часть 1), 52, 55 (часть 3) и 123 (часть 3), во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и пунктом 2 статьи 4 Протокола № 7 к ней (в редакции протокола № 11).

2. Впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство пересмотр в порядке надзора по жалобе потерпевшего, его представителя и по представлению прокурора обвинительного приговора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела, допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу. <…>

6. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами»[52].

На состоявшемся в феврале 2007 г. Научно-консультативном совете Генеральной прокуратуры ее члены единогласно признали необходимость уточнения ст. 405 УПК в соответствии с постановлением КС. Аналогичное постановление Конституционный Суд принял 5 февраля 2007 г. в отношении ГПК[53]. В обоих постановлениях КС обращают на себя внимание два положения.

Первое — какую судебную ошибку надлежит оценить как фундаментальную (существенную), неисправление которой искажало бы самую суть правосудия. Применительно к проблемам квалификации преступлений существенной ошибкой следует считать, прежде всего названные ранее ошибки, т. е. когда не установлен состав преступления, в действиях лица, который на самом деле имел место, и когда состав преступления вменен лицу, не совершавшему преступление. К ошибкам в виде неверного избрания для квалификации уголовно-правовой нормы относятся такие, которые при переквалификации существенно изменяют содержание квалификации в сторону отягчения. Например, если в содеянном наличествует состав неосторожного лишения жизни, а лицу вышестоящей инстанцией вменяется умышленное убийство. Это недопустимо даже без изменения наказания, назначенного судом первой инстанции. Как представляется, ошибки в составообразующих признаках — объекте, ущербе, форме вины, способах совершения преступления, которые выполняют роль конструктивных (конститутивных) или квалифицирующих признаков состава также должны причисляться к существенным, фундаментальным ошибкам.

Второе положение постановления касается п. 2. В нем признание ст. 405 УПК РФ неконституционной вылилось по существу в нормативное предписание о применении этой нормы в редакции постановления Конституционного Суда. Надзорные инстанции, пока действует ст. 405 УПК, должны ссылаться на п. 2 постановления Конституционного Суда? Процессуалисты этого не проясняют, хотя само решение об изменении правила о запрете поворота к худшему, как ограничивающего потерпевшему право доступа к правосудию, одобряют[54].

Генеральный прокурор предложил отменить ст. 405 УПК как коррупциогенную для правосудия[55].

К группе квалификационных ошибок, связанных с неправильной юридической оценкой содеянного, относятся «избыточные» квалификации или «квалификации с запасом». Они нередко допускаются правоприменителями заведомо не столько из-за традиционного обвинительного уклона, сколько из-за противоречивости уголовно-процессуального законодательства. Как отмечалось, по гуманистическим соображениям оно запрещает так называемый «поворот к худшему». Вышестоящие суды не могут сами без возвращения дела в суды первой инстанции, переквалифицировать преступление по более строгой норме УК. Переквалификация на более мягкую норму УК допускается. В связи с этим судьи и нанизывают при квалификации дополнительные статьи УК по пословице «кашу маслом не испортишь». Лишние статьи вышестоящие суды, де, исключат и приговор будет справедливым. Обратную же ситуацию с возвратом дела на новое судебное рассмотрение УПК не разрешает. Аналогичная логика квалификации у органов предварительного следствия.

В результате вместо гуманизма в отношении обвиняемого и подсудимого получается обратный эффект. Квалификация преступления заведомо оказывается ошибочно завышенной со всеми вытекающими из этого последствиями. При этом совсем не исключается, что вышестоящие инстанции могут оставить ошибочно ужесточенную квалификацию по обвинительным заключениям и приговорам без изменений. И тогда «поворот к худшему» действительно состоится.

Неправильная юридическая оценка содеянного ввиду неверного избрания нормы УК по распространенности ранжируется таким образом: 1) квалификация оценочных признаков преступления; 2) квалификация единых сложных и совокупных преступлений; 3) квалификация общественно опасных последствий; 4) квалификация малозначительных деяний и преступлений, граничащих с проступками.

Наиболее частые квалификационные ошибки по главам УК приходятся на гл. 22 «Преступления в сфере экономической деятельности». «Мертвые нормы», т. е. которые не используются для квалификации реально распространенных преступлений — взяточничество, преступления против конституционных свобод человека и гражданина, преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, преступления против семьи и несовершеннолетних, экологические преступления.

За 2004 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ по жалобам и представлениям изучила 1798 дел, из которых по 942 делам отказано в удовлетворении надзорных жалоб, по 856 делам возбуждены надзорные производства. По 47, 6 % истребованных дел судами были допущены ошибки в применении уголовного и уголовно-процессуального закона, которые не были своевременно выявлены при кассационном и надзорном рассмотрении судами областного звена. Среди оснований возбуждения надзорных производств: 24,7 % по жалобам на неправильное применение закона, 25 — на нарушение процессуального закона, 12 — на суровость наказания, 11,6 % — на необъективное осуждение.

Отменены приговоры в отношении 64 лиц и в отношений 114 лиц изменены. В отношении 52 осужденных изменена квалификация без смягчения (9 человек) и со смягчением наказания (43 человека). Судебные квалификационные ошибки были ранжированы так: 1) квалификационные ошибки по делам о незаконной перевозке наркотических средств; 2) неправильное понимание смысла закона при квалификации убийства, хулиганства и незаконного лишения свободы; 3) неправильное разграничение кражи и грабежа; 4) неверная оценка признака кражи «незаконное проникновение в хранилище»; 5) ошибки при квалификации убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии и по признаку «с целью сокрыть другое преступление или облегчить его совершение»; 6) ошибки квалификации неоконченного преступления[56].

Читайте также

Вопрос 20. Квалификационные комиссии адвокатских палат субъектов Российской Федерации и их полномочия.

Вопрос 20. Квалификационные комиссии адвокатских палат субъектов Российской Федерации и их полномочия.
Квалификационная комиссия создается для приема квалификационных экзаменов у лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката, а также для рассмотрения жалоб на

59. Существуют ли квалификационные требования для назначения в суды Европейского Союза?

59. Существуют ли квалификационные требования для назначения в суды Европейского Союза?
Чтобы быть назначенным судьей или генеральным адвокатом, кандидат должен в первую очередь предоставить «все гарантии независимости», которые обеспечат в дальнейшем его объективный,

Статья 8. Квалификационные требования к лицам, оказывающим бесплатную юридическую помощь

Статья 8. Квалификационные требования к лицам, оказывающим бесплатную юридическую помощь
1. Все виды бесплатной юридической помощи, предусмотренные статьей 6 настоящего Федерального закона, могут оказывать лица, имеющие высшее юридическое образование, если иное не

Статья 13. Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту

Статья 13.
Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту
Должность эксперта в государственных судебно-экспертных учреждениях может занимать гражданин Российской Федерации, имеющий высшее профессиональное образование и прошедший

Глава 11. Следственные ошибки как фактор, снижающий эффективность доказывания

Глава 11. Следственные ошибки как фактор, снижающий эффективность доказывания
1. Опасность судебных и следственных ошибок, приводящих подчас к трагическим последствиям, неоднократно отмечалась в процессуальной литературе. Об этом же свидетельствует и ряд громких

ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБКИ

ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБКИ
УБОРЩИЦА, явившись рано утром убирать помещение конторы Строительно-монтажного управления (СМУ), остановилась на пороге, пораженная неожиданным зрелищемз двери конторы открыты настежь, в коридоре на полу шелестят от сквозного ветра откуда-то

Статья 12. Квалификационные требования к должностям гражданской службы

Статья 12. Квалификационные требования к должностям гражданской службы
1. В число квалификационных требований к должностям гражданской службы входят требования к уровню профессионального образования, стажу гражданской службы (государственной службы иных видов) или

2. Логические ошибки в речи

2. Логические ошибки в речи
В процессе рассуждения необходимо соблюдать сформулированные логикой правила. Непреднамеренное нарушение их из-за логической небрежности, недостаточной логической культуры воспринимается как логическая ошибка.Ошибки в логике рассужденияВ

51. Квалификационные признаки состава преступления

51. Квалификационные признаки состава преступления
По степени общественной опасности выделяются три вида состава преступления: основной (простой), квалифицированный (с отягчающими, квалифицирующими признаками) и привилегированный (со смягчающими признаками).Основным

63. Понятие ошибки

63. Понятие ошибки
Совершая преступление, виновный не всегда может точно представить себе развитие события преступления, причинную связь между деянием и последствием, а также другие обстоятельства преступления. Не всегда он знает о наказуемости преступления,

10. Ошибки и нарушения в процессе создания и регистрации субъектов

10. Ошибки и нарушения в процессе создания и регистрации субъектов
Наиболее распространенным нарушением является незаконное использование имущества и полномочий государственного или муниципального предприятия. Обычно это происходит, когда учредители работают в

СТАТЬЯ 13. Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту

СТАТЬЯ 13. Профессиональные и квалификационные требования, предъявляемые к эксперту
Должность эксперта в государственных судебно-экспертных учреждениях может занимать гражданин Российской Федерации, имеющий высшее профессиональное образование и прошедший

3.8.5. Наиболее часто встречающиеся ошибки

3.8.5. Наиболее часто встречающиеся ошибки
Большая часть ошибок, которые допускаются журналистами, вызвана недостаточным знакомством с тематикой ЛГБТ. Фактически журналисты рассказывают о тех или иных событиях, будучи не в курсе того, о чем идет речь, а потому опираются на

Глава 23 ЮРИДИЧЕСКИЕ ОШИБКИ

Глава 23
ЮРИДИЧЕСКИЕ ОШИБКИ

23.1
Понятие юридических ошибок и их свойства
В отечественной юриспруденции нет четкого, общепризнанного понимания юридических ошибок, не разработана общетеоретическая концепция проблемы юридических ошибок. Тем не менее юридическая ошибка

Источник

Повышение юридической квалификации и переподготовка кадров в сфере уголовной юстиции являются действенным средством роста качества их работы при расследовании и рассмотрении уголовных дел. В процессе переподготовки кадров обобщается мнение практических работников о проблемах правоприменения, их экспертные оценки учитываются при формировании учебных планов и программ. При этом уделяется внимание и вопросам досудебного производства, состоянию и недочетам предварительного следствия, от которого во многом зависит качество поддержания государственного обвинения и рассмотрения уголовных дел судами. 

Такой мониторинг правоприменения осуществляется различными ведомствами, в том числе, видимо, Московской академией Следственного комитета России. Удивляет, однако, постановка вопросов о «невидимой руке уголовного судопроизводства», «об игре в правосудие». В частности, распределение следователей на (цитирую) «объективных» (39,67 %) и склонных к субъективизму (60,33 %), а «необъективных» следователей – на «злых» (50,69 %), «справедливых» (32,88 %), «добрых» (16,44 %). 1 Научность и репрезентативность таких классификаций весьма спорны. Откуда это и почему тогда юридическая общественность безмолвствует? 

Однако обращает на себя внимание то, что 70 % следователей предпочитают квалифицировать деяние по более тяжкой статье, даже если есть возможность предъявить менее тяжкое обвинение. 2 Как видно, и это тоже все о следствии. 

Настоящая публикация базируется на анализе поступивших от судей, из судов материалов, информации и содержит данные не только о типичных недостатках, допускаемых органами предварительного расследования, но и возможных путях их устранения. Они представляют собой довольно репрезентативный взгляд не со стороны, а, так сказать, изнутри. Эти сведения, как оказалось, вполне корреспондируют результатам последних ежегодных совещаний в Генеральной прокуратуре, Верховном Суде Российской Федерации и высказанным позициям, в частности, о сокращении особого порядка разбирательства уголовных дел.

Общая оценка качества направляемых в суды уголовных дел.

В качестве общей тенденции суды отмечают явное перекладывание функции обвинения на суд. И это при том, что подавляющее большинство дел (в разных регионах от 60 до 70 %) разрешается в упрощенной форме, предусмотренной гл. 40 УПК РФ. Тенденция проявляется не только в том, что по конкретным делам иногда отсутствуют логика и план расследования, следственные действия проводятся вне взаимосвязи между собой, без понимания того, на выяснение каких обстоятельств они направлены (по предмету доказывания), но также в том, что само расследование, следственные действия недостаточны по объему и по качеству. 

Требование закона о всестороннем и объективном исследовании всех обстоятельств дела зачастую не выполняется, противоречия в собранных доказательствах не разрешаются. Следователи (дознаватели) нередко ограничиваются производством в рамках одной версии (гипотезы), фактически безмотивно, без надлежащего обоснования отказывают в удовлетворении подавляющего большинства ходатайств стороны защиты о производстве дополнительных следственных действий с целью проверки защитительных позиций, голословно ссылаясь на то, что «собранные доказательства подтверждают предъявленное обвинение». В связи с этим нельзя не вспомнить следственные идеи об «объективной истине». 

В большинстве случаев данные распространенных явок с повинной надлежащим образом не проверяются и не закрепляются; их наличие воспринимается как подтверждение безусловной виновности лица («царицы доказательств»). Обязательный в соответствии с предметом доказывания комплекс следственных действий, направленных на проверку «признательных» показаний, не производится. В иных случаях, напротив, причастность лица к совершению преступления и выводы о его виновности основываются лишь на показаниях заинтересованного лица – потерпевшего. При этом меры к собиранию и закреплению достаточной совокупности доказательств обвинения не предпринимаются. 

Особенно остро эта проблема стоит при досудебных соглашениях о сотрудничестве, когда следователь, получив такое соглашение с одним из соучастников преступления, практически игнорирует требования УПК РФ о необходимости подтверждения виновности остальных лиц совокупностью доказательств, ошибочно надеясь на преюдициальный характер такого соглашения (см. ст. 90 УПК РФ).

Проблема ответственности соучастников преступления и надлежащего доказывания стороной обвинения их виновности не менее актуальна применительно к другим формам судопроизводства: в порядке гл. 40 УПК РФ и при рассмотрении дел судом с участием присяжных заседателей. 

Ошибки в обвинительных актах и заключениях. 

По большинству уголовных дел, поступающих в суд, обвинительные заключения (обвинительные акты) составляются с различными нарушениями установленных требований УПК РФ, формально, без акцента на предмет доказывания применительно к каждому конкретному составу преступления (имеется более десятка их классификаций в зависимости от различных критериев (системообразующих признаков), без внутренней логики, без соблюдения принципов процессуальной экономии и в то же время достаточности доказательственной базы стороны обвинения). 

Процесс составления обвинительных заключений (актов) сводится, по существу, к техническому копированию собранных по делу доказательств в полном объеме, без учета их необходимости и достаточности для доказывания обстоятельств, предусмотренных УПК РФ, без приведения и оценки доказательств стороны защиты. Например, по ряду категорий дел (в частности, о преступлениях против собственности, в сфере экономики) изымается значительное количество документов, которые признаются вещественными доказательствами и приобщаются к материалам дела. Такие документы составляют десятки томов. В результате так называемыми рабочими, информативными материалами являются единицы томов (как правило, не более 10–15), а остальные десятки, а иногда сотни томов документов содержат исключительно указанные вещественные доказательства, которые фактически доказательственного значения не имеют, но влияют на признание дела многотомным и на соответствующую денежную надбавку за сложность и напряженность дела. По сути, в целях получения указанной надбавки все дела искусственно превращаются в «сложные и напряженные». 

Подобная практика приводит, вопервых, к затягиванию времени выполнения требований ст. 217 УПК РФ и, соответственно, к увеличению процессуальных сроков расследования и содержания обвиняемых под стражей, а вовторых, к сложностям, связанным с возвратом после постановления приговора указанных доказательств в те органы, учреждения и организации, из которых они были изъяты. Фактически возникает необходимость возврата томов уголовного дела, а не письменных доказательств. 

Нарушения при производстве следственных действий. 

В своих оценках судьи отмечают уже даже как систему формальное, с нарушениями требований УПК РФ составление процессуальных и иных документов должностными лицами органов предварительного расследования. Так, во многих случаях содержание протоколов допросов различных субъектов абсолютно идентичное, с разницей лишь в их анкетных данных, что ставит под сомнение достоверность отражения следователем (дознавателем) хода допроса. 

Протоколы осмотров, обысков не отражают объективный, реальный ход и результаты этих следственных действий, особенности местности, точное местоположение следов, вещественных доказательств, иные значимые для дела и порой невосполнимые обстоятельства. 

При задержании подозреваемого в совершении преступления имеют место случаи производства личного досмотра и изъятия вещей вместо личного обыска в порядке, предусмотренном ст. 184 УПК РФ. Судьи отмечают, что в протоколе задержания основания, предусмотренные ст. 91 УПК РФ, как правило, не указываются, а это обстоятельство нередко оспаривается, обжалуется и может влиять на весь ход и результат судебного разбирательства. 

Не в полной мере в ходе предварительного следствия выполняются требования ч. 5 ст. 1861 УПК РФ, протоколы соединения абонентов и абонентских устройств приобщаются к делу без протокола их осмотра, не указывается, какая часть информации является важной и какое именно она имеет значение для дела (т. е. что доказывает). 

По делам о преступлениях в сфере незаконного оборота наркотических средств суды указывают на необоснованно длительные сроки предварительного расследования преступлений, совершенных в условиях очевидности, при наличии материалов проведенных оперативно-розыскных мероприятий. Если в этих материалах имеются сведения о том, что лицу, принимающему участие в проведении «проверочной закупки», выдаются звукозаписывающие устройства, то последующие материалы дела не содержат результатов их дальнейшего использования. 

В ряде случаев игнорируются постановления Европейского Суда по правам человека, сложившаяся судебная практика, признающая, что неоднократное проведение однотипных оперативно-розыскных мероприятий в отношении уже известного лица является нарушением законодательства об оперативно-розыскных мероприятиях, искусственным созданием доказательств виновности, когда действия оперативных сотрудников, связанные с повторным проведением оперативно-розыскных мероприятий, не вызываются необходимостью. 

Вопросы судебных экспертиз. 

Суды отмечают недостаточное использование в ходе предварительного расследования современных достижений криминалистической науки, экспертологии, что в итоге приводит к затруднениям в сборе доказательственной базы по уголовным делам. Так, несмотря на наличие технических возможностей и нормы УПК РФ, возможности звуко- и видеозаписи допросов подозреваемых и обвиняемых, а также фиксирования других первоначальных следственных действий практически не применяются (рассматриваются как дополнительная трудоемкая нагрузка). Использование этих средств в дальнейшем (как правило, для закрепления данных ранее показаний в ходе следственного эксперимента или проверки показаний на месте) не восполняет отсутствия надлежащей фиксации на этапе первоначальных следственных действий. 

По делам об автотранспортных преступлениях осмотры места происшествия зачастую производятся поверхностно, некачественно, автотехнические экспертизы не назначаются, имеют место случаи направления в суд уголовных дел с противоположными по содержанию заключениями экспертов-автотехников. 

Распространены случаи, когда следователи (дознаватели) не назначают экспертизы при наличии для этого в деле оснований, необоснованно отказывают в удовлетворении ходатайств о назначении экспертиз. 

Следователи (дознаватели) зачастую избегают назначения трудоемких экспертиз (почерковедческих, бухгалтерских), требующих большой подготовительной работы, связанной с отбором оригиналов документов, образцов подписей за несколько лет и по всем регионам Российской Федерации, а также комплексных экспертных исследований. 

Неверное тактическое определение последовательности производства экспертиз приводит к тому, что после проведения химического или баллистического исследования невозможно проведение экспертных исследований в целях обнаружения отпечатков пальцев рук, которые могли бы подтвердить причастность обвиняемых к преступлениям. 

По делам о половых преступлениях и убийствах редко назначаются экспертизы микрочастиц (следов наложения), что ставит сами же органы расследования в затруднительное положение в вопросах доказательственной полноты позиции обвинения. 

Имеются случаи, когда в целях упрощения доказывания характера и размера вреда, причиненного преступлением корыстной направленности, органы предварительного расследования основывают свои выводы на примитивных справках неквалифицированных специалистов. Такие справки недостаточны для суда, в связи с чем в ходе судебного следствия назначаются судебные товароведческие экспертизы, что существенно увеличивает продолжительность разумных сроков разбирательства по делу. 

Постановления о назначении экспертных исследований, вопреки положениям ст. 198 УПК РФ, практически во всех случаях из года в год предъявляются обвиняемым и их защитникам уже после получения экспертных заключений, нередко при выполнении ст. 217 УПК РФ, что противоречит не только УПК РФ, но и правовым позициям Конституционного Суда Российской Федерации. Данное обстоятельство фактически исключает надлежащую реализацию права на защиту, связанную с правом обвиняемого предложить на разрешение эксперта свои вопросы, заявить отвод, ходатайствовать о производстве экспертизы в том или ином экспертном учреждении, что является основанием для внесения частных постановлений о нарушении закона, а также для назначения экспертизы в суде. 

Игнорирование очных ставок. 

Органы предварительного расследования практически исключили производство такого следственного действия, как очная ставка, в том числе по делам, где ее необходимость очевидна, – когда потерпевшие и свидетели являются лицами без определенного места жительства, либо отбывают наказание, либо проживают в различных регионах Российской Федерации, в связи с чем вызов их в суд проблематичен. По повесткам в суд названные лица не являются, отказываются приезжать из других регионов. 

Редкое проведение очных ставок сводится к копированию в протоколе процессуального действия показаний двух лиц, между которыми имеются противоречия. При этом какихлибо сведений о мерах по устранению имеющихся в показаниях противоречий в ходе очной ставки в протоколах не содержится. 

Таким образом, важнейшее процессуальное действие превращается в простую формальность, к тому же не фиксируемую техническими средствами, прежде всего видеотехникой, что дает возможность обвиняемым оспаривать порядок проведения очной ставки и достоверность сведений, изложенных в ее протоколе, в случае, если в суде отсутствует возможность вызова и допроса другого лица, участвовавшего в очной ставке. 

Между тем, исходя из правовых позиций Европейского Суда по правам человека и Верховного Суда Российской Федерации, основанных на положениях подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, органам предварительного расследования следует обращать особое внимание на проведение по делу очных ставок, в ходе которых обвиняемые и их защитники могли бы иметь возможность допрашивать показывающее против обвиняемого лицо, чтобы в дальнейшем исключить утрату показаний свидетелей как доказательств по делу в силу возможного при таких обстоятельствах нарушения судом положений ст. 240, ч. 1 и 2 ст. 281 УПК РФ в случае их неявки в суд. 

Проведение допроса таких лиц способно облегчить использование системы видеоконференцсвязи, однако оно не всегда возможно. 

Нарушения при проведении опознания.

Особо суды отмечают нарушения, связанные с проведением опознания. В частности, есть случаи, когда в ходе допросов лиц в качестве потерпевших и свидетелей данное следственное действие подменялось демонстрацией фотографий (зачастую одной) лица, которое подозревается в совершении преступления. 

Нередки ситуации, когда опознание подозреваемого либо обвиняемого лица свидетелем или потерпевшим проводится по фото графии, в то время как в материалах уголовного дела отсутствуют какиелибо сведения о невозможности очного предъявления лица для опознания. По некоторым делам предъявляются фотографии многолетней давности, в том числе из паспортов, не отражающие возрастные изменения внешности человека. Перед проведением опознания опознающий не допрашивается о приметах опознаваемого им лица либо допрашивается поверхностно, без детализации идентификационных признаков, что способно опорочить данное невосполнимое следственное действие. 

Бывает, что в ходе опознания опознающий указывает фамилию опознаваемого им лица, хотя ранее, при производстве следственных действий, о такой своей осведомленности он не сообщал, называя это лицо неизвестным. Кроме того, описывая результаты опознания, следователи (дознаватели) нередко указывают на то, что опознающий опознал лицо как похожее на то, которое он видел при определенных обстоятельствах, иногда указывая данные об уверенности опознающего в процентах, а затем приводят этот протокол в обвинительном заключении в качестве доказательства виновности конкретного обвиняемого. В случае опознания того или иного лица опознающий не допрашивается о том, как он познакомился с этим лицом или где и при каких обстоятельствах видел опознанное им лицо. 

Возвращение уголовных дел прокурору.

В подавляющем большинстве случаев уголовные дела возвращались прокурору для устранения препятствий их рассмотрения судом по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, т. е. в связи с тем, что обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление составлены с нарушением требований уголовно-процессуального закона, исключающим возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления. Случаи возвращения уголовного дела прокурору по иным основаниям, предусмотренным ст. 237 УПК РФ, носят единичный характер. 

Применительно к основанию возвращения уголовного дела, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, судьи отмечают, что наиболее часто встречается ненадлежащее выполнение следующих требований УПК РФ. 

Существенные технические ошибки. Пункты 1 и 2 ч. 1 ст. 220 и п. 3 ч. 1 ст. 225 УПК РФ указывают на то, что в обвинительном заключении (обвинительном акте) следователь (дознаватель) называет фамилии, имена и отчества обвиняемых и данные о личности каждого из них. Соответственно нарушения выражаются, как правило, в неверном приведении данных о личности обвиняемого (фамилия, имя, дата рождения, состав семьи, прежние судимости), отсутствуют сведения о его материальном положении. 

Смысловые нарушения. При составлении обвинительного заключения (обвинительного акта) следователь (дознаватель) должен указать существо обвинения, время и место совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для дела (п. 3 ч. 1 ст. 220, п. 4 ч. 1 ст. 225 УПК РФ). Нарушения этих требований, как правило, выражаются в следующем: 

  • не указываются время, место, способ, мотивы, цели, последствия совершения преступления (в материальных составах) и другие подлежащие установлению по делу обстоятельства; 
  • не определяется либо не конкретизируется предмет преступления в необходимых для этого случаях (к примеру, по делам, связанным с незаконным оборотом наркотических средств); 
  • содержатся противоречия в изложении существа обвинений, предъявляемых разным лицам, обвиняемым в совершении одного и того же преступления, не указывается роль каждого из обвиняемых (какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления); при предъявлении обвинения по нескольким деяниям (эпизодам) не приводится перечень доказательств в отдельности по каждому обвинению (эпизоду); 
  • приводится лишь перечень доказательств обвинения, их содержание не раскрывается и анализ отсутствует; 
  • не указываются отягчающие и смягчающие наказание обстоятельства; 
  • при изложении доказательств отсутствуют ссылки на конкретные тома и листы дела либо неверно указываются их номера. 

Кроме того, вопреки требованиям п. 4 ч. 1 ст. 220, п. 5 ч. 1 ст. 225 УПК РФ: 

  • не приводится полностью, не конкретизируется формулировка предъявленного обвинения (в основе которой диспозиция соответствующей статьи Особенной части УК РФ), а указываются только часть и статья уголовного закона либо часть диспозиции статьи; 
  • обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному прежде в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого; 
  • описательная часть обвинительного заключения не соответствует резолютивной как по описываемой фабуле, так и по квалификации деяния; 
  • в формулировке обвинения указывается недействующий уголовный закон (его редакции применительно к ст. 9, 10 УК РФ об обратной силе закона). 

Нарушения, касающиеся потерпевшего. Как следует из п. 8 ч. 1 ст. 220, п. 8 ч. 1 ст. 225 УПК РФ, в обвинительном заключении должны содержаться данные о потерпевшем, характере и размере вреда, причиненного ему преступлением. Нарушения в этой части выражаются в следующем: 

приводятся неверные сведения о потерпевшем (искажаются анкетные данные, неверно указываются инициалы и т. п.); 

лицо, в отношении которого установлен факт причинения физического и морального вреда, по материалам уголовного дела не признается потерпевшим по делу; 

не приводятся или вовсе отсутствуют доказательства, подтверждающие стоимость похищенного или поврежденного имущества, значительность причиненного потерпевшему ущерба, в случае совершения преступления в отношении нескольких потерпевших отсутствует указание размера ущерба, причиненного каждому из них; 

отсутствуют данные о законном представителе, о гражданском истце, о гражданском иске и т. п. 

В ходе рассмотрения уголовных дел выявляются и другие нарушения, которые не связаны с возвращением дела прокурору, но способны повлечь признание доказательств недопустимыми. Например, некоторые следственные действия могут быть выполнены якобы одним и тем же должностным лицом с разными участниками в одно и то же время; видеозаписи к протоколам следственных действий не соответствуют тому, что изложено в протоколах; обвиняемому и его защитнику выдана копия заключения эксперта, а в материалах дела оказывается иное экспертное заключение. 

Рассмотрение ходатайств об избрании меры пресечения.

Как правило, избрание меры пресечения предопределено позицией органов предварительного расследования, для которых технологически предпочтительной (идеальной) мерой представляется заключение под стражу. Домашний арест и залог относительно редки. Однако иногда органы предварительного расследования, наоборот, необоснованно, по мнению судов, избирают меру пресечения, не связанную с лишением свободы. Судебная практика в этой части в основном сводится к рассмотрению ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. 

При этом суды обращают внимание на необоснованность ходатайств об аресте. Материалы о продлении срока содержания под стражей не содержат копии процессуальных документов, по которым суд может проверить сроки содержания под стражей, исчисленные следователем и указанные в ходатайстве о продлении срока содержания под стражей. 

При обращении в суд с повторными или очередными ходатайствами о продлении срока содержания под стражей следователи зачастую приводят абсолютно одинаковые основания для продления, как и в предыдущем ходатайстве, не указывая причин, по которым следственные действия не выполнены, не прикладывая соответствующие материалы (например, при наличии указания о необходимости получить заключение эксперта не прилагается копия постановления о ранее назначенной экспертизе и т. п.). 

Некоторые суды отмечают, что были представлены материалы с ходатайствами о применении меры пресечения в виде заключения под стражу за несколько минут до истечения срока задержания. Распространенной является ситуация, когда материалы в порядке ст. 109 УПК РФ о продлении срока содержания обвиняемого под стражей направляются в суд с нарушением установленного ч. 8 ст. 109 УПК РФ срока, за несколько часов до его истечения. Подобное несоблюдение сроков не только лишает суд возможности заблаговременно изучить представленные материалы, но и приводит к невозможности обеспечения явки адвоката по соглашению в судебное заседание. 

Имеют место случаи, когда следователи, представив в суд материалы в порядке ст. 108, 109 УПК РФ и известив участников процесса, которые являются в суд, не обеспечивают доставку подозреваемого или обвиняемого либо, представив ходатайство и материал для рассмотрения в суд в 10 часов, обеспечивают доставку подозреваемого или обвиняемого лишь по окончании рабочего дня. 

Основные квалификационные ошибки.

Перечисленные процессуальные упущения существенным образом влияют на ошибки в уголовно-правовой оценке содеянного. В числе основных из них судьи называют следующие. 

Игнорирование запрета об объективном и двойном вменении (двойной наказуемости) (ст. 5, 6 УК РФ), применение избыточной квалификации с «запасом», излишнего вменения. 3 Нередко такая квалификация вменяется при ходатайстве о продлении содержания под стражей на больший срок в связи с тяжестью преступлений, однако затем изменяется (уменьшается) при направлении дела в суд с обвинительным заключением.

В качестве частного случая избыточной уголовно-правовой оценки деяния отмечается квалификация методом «нарастающего итога», когда последующие действия не охватывают предыдущих, а каждое из них оценивается самостоятельно, образуя совокупность преступлений. Например, совокупность приготовления, покушения и оконченного преступления; квалификация действий одного субъекта как организатора, подстрекателя и соисполнителя; излишняя двойная оценка промежуточных и итоговых преступных последствий. 

Из этой же области – ошибки с гражданским иском и процессуальными издержками, в размер которых незаконно вменяют все следственные расходы, вплоть до расходов следствия на бензин. 

Использование для квалификации статей Общей части УК РФ, не предназначенных для этого (ст. 34, 35 и др.), а также вменение неправильных редакций статей уголовного закона с точки зрения ст. 10 УК РФ. 

Много проблем при квалификации возникает в связи с необходимостью применения положений об обратной силе уголовного закона и даже промежуточного закона. Это дела о незаконном обороте наркотиков, о мошенничестве, в том числе в сфере предпринимательской деятельности, компьютерных технологий, налоговые преступления и легализация, а также составы с административной преюдицией, в том числе ст. 2641 УК РФ. Часть таких решений связана с декриминализацией и с возможной реабилитацией. 

Отмечаются и более серьезные упущения, связанные с попыткой спрятать нераскрытое преступление в уголовном деле, направляемом в суд с другим обвинением. Например, в уголовных делах об изнасиловании, о поджоге чужого имущества – составов квалифицированного убийства, в деле о небрежном хранении оружия – хищения этого оружия. 

Судьи высказывают также озабоченность в связи с недостаточным числом прекращения на следствии уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести. При этом выделяются ошибки в подмене, смешении оснований освобождения от уголовной ответственности, в том числе при применении примечаний к статьям Особенной части УК РФ и при ходатайствах о назначении судебного штрафа. 4

Основные причины ошибок и нарушений.

Причины ошибок и нарушений органов предварительного расследования, по мнению судей, носят как объективный, так и субъективный характер. В качестве причин объективного характера называются: 

  • значительная служебная нагрузка, когда в производстве следователя (дознавателя) одновременно находится большое число дел (более 10); 
  • недостаточный уровень профессиональной подготовки следственных работников, их профессиональная неопытность, что обусловливается текучестью кадров (отмечается, что в ряде случаев даже у руководителей следственных органов и органов дознания отсутствует достаточный опыт следственной и организационной работы); действующая система оценки эффективности работы органов предварительного расследования с ориентацией на валовые показатели за определенный период (динамика направления дел в суд неизменна: пики приходятся на конец отчетного периода, что сказывается на качестве расследования; при этом в суд направляется все что есть, несмотря на многочисленные законные механизмы прекращения уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести на досудебных стадиях); 
  • проблемы надлежащего контроля (надзора) за расследованием со стороны руководителя органа предварительного следствия (начальника подразделения дознания), прокурора в пределах их полномочий; 
  • отсутствие системного подхода к изучению следственной и судебной практики и быстро меняющегося законодательства, в некоторых случаях отсутствие свободного доступа к справочно-информационным системам. 
  • В качестве причин субъективного характера респонденты называют: 
  • пренебрежительное отношение должностных лиц к требованиям уголовно-процессуального закона; 
  • недостаточную общую и профессиональную грамотность указанных лиц, а иногда плохое знание русского языка; 
  • стереотип формального, зачастую шаблонного оформления процессуальных документов; 
  • неэффективную организацию следственной работы; 
  • невнимательное отношение к следственной и оперативной информации; низкую исполнительскую дисциплину; 
  • игнорирование допускавшихся ранее ошибок, в том числе тех, на которые в рамках своих полномочий обращали внимание прокуроры и судьи; 
  • недостаточную мотивированность следственных кадров на качественное решение процессуальных задач. 

Большинство судей отмечают, что улучшение качества предварительного расследования может быть обеспечено выполнением комплекса мер. Это и усиление кадрового состава органов предварительного следствия, и повышение квалификации работников по всем направлениям. Одно из известных и проверенных направлений – учет, надзор и контроль. 

В числе «экзотических» предложений – штраф для следственных работников. Предлагалось внести изменения в ст. 29 УПК РФ в части предоставления суду права применения меры процессуального принуждения в виде штрафа в отношении сотрудников органов следствия за непринятие мер по устранению выявленных судом недостатков, указанных в частных постановлениях суда. К слову сказать, в различное периоды отечественной истории подобные меры в порядке не только уголовного, но и административного судопроизводства обсуждались и поддержки не нашли. А вот предложение приносить извинения реабилитированному на досудебной стадии лицу приносить не прокурору, а следователю (дознавателю), уже реализовано. 

Качество следствия – это общая забота не только собственно следователей и дознавателей, но также законодателей, прокуроров, судов, да и всего общества. Поскольку большинство из обозначенных недостатков можно отнести к системным, вызванным издержками законодательной базы и организационными условиями работы органов предварительного расследования, то и меры для их разрешения должны быть комплексными. 

Библиографический список:

  1. Толкаченко А. А. Освобождение от уголовной ответственности. Как оценивать нормы и выбирать основания // Уголовный процесс. – 2019. – № 3.
  2. Толкаченко А. А. Ошибки объективного и двойного вменения как неправильное применение закона (с учетом административно-деликтного аспекта) // Вестн. Акад. Ген. прокуратуры Рос. Федерации. – 2016. – № 4 (54).
  3. Цветков Ю. А. «Невидимая» рука уголовного судопроизводства. Выгодно ли сотрудничество с обвинением // Уголовный процесс. – 2019. – № 3.
  4. Цветков Ю. А. Игра в правосудие: как увеличить выигрыш // Уголовный процесс. – 2015. – № 12.

Анатолий Анатольевич Толкаченко
доктор юридических наук, профессор

Источник

На днях столкнулся с тем, что при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу суд буквально на слово верит следователю в части квалификации  совершенного преступления.  

Защиту я осуществлял с момента задержания и после беседы с доверителем сделал вывод о том, что следствие совершенно неверно квалифицирует совершенное деяние. А именно , 15.01.2019 г. в рамках проведения ОРМ проверочная закупка, был задержан гражданин Н., Следствие квалифицировало его деяния по п. Б, ч.3 ст. 228.1 УК РФ – т.е сбыт наркотических средств в значительном размере, что в соответствии со ст.15 УК РФ, относится к категории особо тяжких преступлений. Т.к. защита с данной квалификацией была категорически не согласна, я посоветовал доверителю воспользоваться ст. 51 Конституции РФ.

16.01.2019 г. было назначено судебное заседание по избранию меры пресечения в виде заключения под стражу. Предварительно, до судебного заседания я ознакомился с материалами, представленными в суд следователем. Так из содержащихся там актах об оперативно-розыскном мероприятии и показаний закупщика мне стало известно следующее: 15.01.2019 закупщик позвонил на абонентский номер моего доверителя и попросил достать для него наркотическое средство «героин», т.к. он себя очень плохо чувствует, на что доверитель согласился. После чего он приехал на адрес закупщика, получил от последнего денежные средства в размере __тысяч рублей, после чего уехал за наркотиком к сбытчику, спустя некоторое время он вернулся на адрес закупщика, где и был задержан. Исходя из этого, я полагаю, что деяния, совершенные моим доверителем, следует квалифицировать по ч. 5 ст.33 , ч.3 ст.30, ч.1 ст. 228 УК РФ, т.е. как пособничество в покушении на приобретение наркотических средств. 

В ходе судебного заседания следователь мотивировала необходимость избрания меры пресечения в виде заключения под стражу тяжестью совершенного преступления. В свою очередь при ознакомлении с материалами дела, я обратил внимание судьи на неточность квалификации преступления и попросил огласить акт о проведении ОРМ «Проверочная закупка», неохотно, с возражениями, но это было сделано. 

В итоге суд постановил: избрать в отношении Н. меру пресечения в виде заключения под стражу сроком на 2 месяца. Суд пришел к выводу о том, доводы защиты о наличии постоянного места жительства, малолетнего ребенка и неверной квалификации основанием для избрания иной меры пресечения не являются.

Соответственно возникает разумный вопрос, должен ли судья проверять квалификацию преступления при избрании меры пресечения, если это может повлиять на обоснованность такого решения? Полагаю, есть некий пробел в законодательстве относительно этого вопроса.

Если судами ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу будет рассматриваться подобным образом, то это дает возможность следствию предварительно квалифицировать деяние по более тяжкой статье или части соответствующей статьи УК РФ и мотивировать свое ходатайство именно тяжестью совершенного преступления.

В настоящее время ни УПК РФ, ни Пленум Верховного Суда РФ прямо не обязывают суд проверять квалификацию преступления, данную органами предварительного расследования при избрании меры пресечения, т.е. не требуют контролировать правильность отнесения деяния к той или иной категории тяжести.

В результате в практике мы имеем получившее распространение явление: судья проверяет законность возбужденного уголовного дела формально, выясняя лишь такие обстоятельства, как компетентность должностного лица, соблюдение сроков проверки сообщения о преступлении, соответствие постановления о возбуждении уголовного дела требованиям УПК РФ и т.д. При этом судья не вникает в оценку уголовно-правовой квалификации преступления, т.к. считается, что на досудебном этапе производства по делу это является прерогативой органов расследования. Такой подход нередко ведет к судебным ошибкам.

Мог ли факт неверной квалификации преступления быть установлен судом — при заключении под стражу? Представляется, что особых затруднений это не составляло. Достаточно было судье проверить, имеющиеся в материалах документы.

Пленум Верховного Суда РФ в своих решениях не дает прямых установок на проверку судами правильности квалификации преступления. В своем первом Постановлении от 29.10.2009 N 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» Пленум Верховного Суда РФ указал: «В постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке ст. 108 УПК РФ суду следует дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения… а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. Однако суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении.

Еще через три года Пленум Верховного Суда РФ вернулся к этому вопросу. В Постановлении от 24.05.2016 N 23 даны такие указания: «Обратить внимание судов на то, что проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие у органов предварительного расследования достаточных данных о том, что лицо причастно к совершенному преступлению. При рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья обязан проверить, содержит ли ходатайство и приобщенные к нему материалы конкретные сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению именно этого лица, и дать этим сведениям оценку в своем решении. Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона (части 4 статьи 7 УПК РФ), влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу».

Из этих формулировок следует, что сложившаяся практика решения вопроса об избрании заключения под стражу расценивается Верховным Судом РФ как неудовлетворительная по причине формального подхода суда к проверке ходатайства органов предварительного расследования о применении данной меры пресечения. 

Полагаю, что нужен другой подход — содержательный, состоящий в первоначальной оценке квалификации деяния, т.е. определении тяжести преступления, с последующей проверкой наличия достаточных данных о причастности лица к его совершению.

Необходимым шагом в данном направлении могло бы стать наделение суда обязанностью проверять уголовно-правовую квалификацию деяния при избрании и продлении меры пресечения. При этом не следует полагать, что суд, оценивая квалификацию преступления, вторгается в разрешение вопроса, являющегося предметом будущего судебного рассмотрения дела по существу. При разрешении ходатайства следователя об избрании меры пресечения судья не решает вопроса о виновности лица, не дает деянию собственную оценку, а лишь проверяет наличие или отсутствие достаточных оснований для той уголовно-правовой квалификации преступления, которая дана органом уголовного преследования. 

Источник

Библиографическое описание:


Носова, А. А. Субъективные причины возникновения ошибок при квалификации преступлений в уголовном праве РФ / А. А. Носова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2020. — № 51 (341). — С. 258-260. — URL: https://moluch.ru/archive/341/76785/ (дата обращения: 12.02.2023).



Причины квалификационных ошибок в уголовно-правовой сфере носят как объективный, так и субъективный характер. К числу факторов субъективного характера, влияющих на неверную квалификацию преступлений следует отнести:

  1. Неполное и/или необъективное определение по конкретному делу фактических обстоятельств, то есть поверхностный или односторонний характер дознания, предварительного и судебного следствия. Так, в составляемых Верховным Судом РФ обзорах правоприменительной практики регулярно отмечаются следующие квалификационные ошибки уголовно-процессуального характера: отсутствие определения фактических обстоятельств и мотива содеянного, недостаточное исследование умысла виновного лица, отсутствие исследования обстоятельств дела на предмет того, содержались ли в действиях обвиняемого признаки жизненной необходимости и/или необходимой обороны.
  2. Недостаточное знание теоретических уголовно-правовых положений (включая положения о квалификации преступлений) сотрудниками следственных и судебных органов, их неосведомлённость в области правоприменительной практики, некорректное толкование уголовно-правовых и иных норм. Перечисленные причины обусловлены недостаточностью профессиональной подготовки правоприменителей, а также их значительной нагрузкой, препятствующей полноценному усвоению практических профессиональных знаний и навыков. Так, в следственном аппарате Министерства внутренних дел РФ на начало текущего года состояло более 50 % следователей с высшим юридическим образованием, у более 41 % стаж работы составляет менее трёх лет, 20 % следователей обучаются в профильных вузах по заочной форме обучения. Так, Н. К. Семернева указывает на недостаточно высокий профессиональный уровень правоприменителей, который проявляется в неглубоком либо неполном исследовании обстоятельств совершения преступления, неправильной оценке собранных по делу доказательств, неумении разграничивать смежные составы преступлений [3, с. 3.]. На эти же факторы неоднократно указывал Верховный Суд Российской Федерации [1]. Данные обстоятельства закономерно влияют на качество следственных действий, что в свою очередь влечет за собой ошибки в квалификации преступлений.
  3. Допущение чрезмерной поспешности и халатности в ходе решения вопросов квалификации деяния в рамках расследования уголовных дел, что впоследствии оказывает непосредственное влияние на качество постановленных приговоров, поскольку если в приговоре отсутствует указание на конкретную часть применяемой судебными органами в данном конкретном случае статьи Уголовного кодекса РФ (либо если данное указание некорректно), это можно истолковать исключительно как небрежность судебных органов. Например, приговором Томского областного суда, гр-н С. признан виновным в инкриминируемом ему преступлении (изнасиловании несовершеннолетней), но при этом не указано, по какому именно пункту ч. 3 ст. 131 УК РФ установлена виновность гр-на С., вследствие чего судом кассационной инстанции вынесенный приговор был отменен [4, с. 56].
  4. Недостатки практической деятельности судебных органов. В рамках представляемых Судебной коллегией ВС РФ по уголовным делам обзоров правоприменительной практики зачастую отмечается обусловленность многих допускаемых судами ошибок недочётами предварительного следствия, которые судами, к сожалению, не во всех случаях исправляются, что в итоге влечёт за собой не соответствующее закону решение. Кроме того, не всегда кассационные судебные органы уделяют надлежащее внимание определению корректности применения положений уголовного и уголовно-процессуального законодательства судами первой инстанции, вследствие чего незаконный характер вынесенных приговоров не корректируется, а обоснованные приговоры, с другой стороны, во многих случаях отменяются.

Объективные причины квалификационных ошибок нельзя отрицать, и они заслуживают отдельного исследования, но не менее важны и причины субъективного характера. В данном случае следует определить, по каким причинам правоприменители допускают ошибки и каким образом данные причины могут быть преодолены. В числе наиболее распространённых субъективных причин ошибок квалификации уголовных преступлений судьи надзорных и кассационных инстанций указывают недостаточность профессиональной подготовки, а также невнимательность и небрежность, допускаемые их коллегами [2, с. 89–95].

Правоприменительная практика должна быть усовершенствована в результате снижения количества судебных ошибок; наиболее очевидные методы их преодоления состоят в изменении квалификации, а также в активизации контрольно-надзорной деятельности прокуратуры. Следует отметить, что в данном случае возможность устранения ошибок квалификации непосредственно определяется их субъективными признаками [5, с. 415].

Возможность переквалификации уголовного преступления при этом во многом определяется той или иной процессуальной спецификой, например, полномочиями различных судебных инстанций, закреплёнными в действующем законодательстве. Так, допущенная следственными органами квалификационная ошибка в дальнейшем может быть исправлена в ходе разбирательства данного дела судом (но при учёте того, что положение обвиняемого, согласно общему правилу, не должно измениться к худшему); квалификационная ошибка, допущенная судом первой инстанции, может быть исправлена судом апелляционной инстанции, вне зависимости от наличия в жалобе довода, указывающего на ошибку в квалификации.

Обеспечение снижения количества квалификационных ошибок является одной из важнейших задач как уголовно-правовой науки, так и практики применения законодательства, способствует неукоснительному соблюдению действующего законодательства, а также обеспечению полноценной защиты прав и свобод граждан. Определяя и устраняя причины возникновения ошибок в квалификации преступных деяний, применяя меры правового и организационного характера и исправления субъектами квалификации допущенных ошибок, представляется возможным существенно повысить качество расследования и рассмотрения уголовных дел.

Литература:

  1. Обзор качества рассмотрения окружными (флотскими) военными судами уголовных дел по первой инстанции (утв. Постановлением Президиума ВС РФ от 26 января 2005 г.). URL: www.supcourt.ru.
  2. Решетников А. Ю. Квалификационные ошибки: сущность, классификация и причины // Журнал российского права. 2016. № 10. С. 89–95.
  3. Семернева Н. К. Квалификация преступлений (части Общая и Особенная): Науч.-практ. пособие. М., 2010.
  4. Семернева Н. К. Квалификация преступлений (части Общая и особенная). — М: Проспект. — 2018. — 296 с.
  5. Сундуров Ф. Р., Тарханов И. А. Уголовное право России. Особенная часть. — М.: Статут. — 2020. — 943 с.

Основные термины (генерируются автоматически): правоприменительная практика, ошибка, субъективный характер, действующее законодательство, квалификационная ошибка, квалификация преступлений, орган, приговор, причина, профессиональная подготовка.

Похожие статьи

Типичные нарушения, допускаемые органами предварительного…

В статье описываются типичные ошибки при расследовании уголовных дел, которые повлекли за собой необходимость возвращения уголовного дела прокурором для дополнительного расследования, а также анализируются допускаемые сотрудниками органов предварительного…

Правила квалификации преступлений и их реализация…

Правила квалификации преступлений изложены в теории уголовного права, уголовном законодательстве и реализуются в

Правила квалификации преступлений по своей природе разнообразны и весьма обширны. Однако не все они имеют равный масштаб применения.

Значение квалификации преступлений | Статья в журнале…

Квалификация преступления представляет собой одно из важнейших действий следователя при возбуждении уголовного дела.

Данное мнение приводит к ошибкам правоприменения и свидетельствует об отсутствии точного понимания квалификации преступлений.

Спорные вопросы квалификации врачебной ошибки

Библиографическое описание: Власов, В. Л. Спорные вопросы квалификации врачебной ошибки

Анализ уголовных дел показывает, что за преступления в сфере медицины наиболее часто осуждаются

Это дает органам расследования возможность затянуть следствие, долго…

Актуальные проблемы квалификации преступлений против…

Квалификация преступлений против собственности на практике вызывает ряд трудностей, которые связаны как с не в полной мере проработанной законодательной базой, так и с высоким темпом развития технологий в мире, оказывающим непосредственное влияние на способы…

Проблема судебных ошибок: причины возникновения и пути…

Ключевые слова: судебная ошибка, обвинительный приговор, дефицит кадров.

Из этого следует вторая причина возникновения судебных ошибок — дефицит кадров и плотная

Дефицит судей располагает к тому, чтобы к сдаче квалификационного экзамена и замещению…

Актуальные проблемы при расследовании органом дознания…

При расследовании органом дознания указанных преступлений часто возникают ошибки в их квалификации и отграничении составов друг от друга. Современная правоприменительная практика исходит из того, что умышленное причинение легкого вреда здоровью охватывается…

Спорные вопросы квалификации злоупотребления должностными…

 Статья посвящена проблемным вопросам квалификации злоупотребления должностными

Злоупотребление должностными полномочиями, как одно из преступлений коррупционной

Изучив актуальную следственно-судебную практику и осуществляя деятельность в качестве…

Доктринальное толкование категорий «ошибка» и «заблуждение»

То есть «ошибка» субъекта-причинителя вреда может оказать существенное влияние на квалификацию деяния, так как охватывается признаками субъективной стороны совершенного преступления, определяет его характер и содержание. Поэтому, мнение некоторых авторов…

Похожие статьи

Типичные нарушения, допускаемые органами предварительного…

В статье описываются типичные ошибки при расследовании уголовных дел, которые повлекли за собой необходимость возвращения уголовного дела прокурором для дополнительного расследования, а также анализируются допускаемые сотрудниками органов предварительного…

Правила квалификации преступлений и их реализация…

Правила квалификации преступлений изложены в теории уголовного права, уголовном законодательстве и реализуются в

Правила квалификации преступлений по своей природе разнообразны и весьма обширны. Однако не все они имеют равный масштаб применения.

Значение квалификации преступлений | Статья в журнале…

Квалификация преступления представляет собой одно из важнейших действий следователя при возбуждении уголовного дела.

Данное мнение приводит к ошибкам правоприменения и свидетельствует об отсутствии точного понимания квалификации преступлений.

Спорные вопросы квалификации врачебной ошибки

Библиографическое описание: Власов, В. Л. Спорные вопросы квалификации врачебной ошибки

Анализ уголовных дел показывает, что за преступления в сфере медицины наиболее часто осуждаются

Это дает органам расследования возможность затянуть следствие, долго…

Актуальные проблемы квалификации преступлений против…

Квалификация преступлений против собственности на практике вызывает ряд трудностей, которые связаны как с не в полной мере проработанной законодательной базой, так и с высоким темпом развития технологий в мире, оказывающим непосредственное влияние на способы…

Проблема судебных ошибок: причины возникновения и пути…

Ключевые слова: судебная ошибка, обвинительный приговор, дефицит кадров.

Из этого следует вторая причина возникновения судебных ошибок — дефицит кадров и плотная

Дефицит судей располагает к тому, чтобы к сдаче квалификационного экзамена и замещению…

Актуальные проблемы при расследовании органом дознания…

При расследовании органом дознания указанных преступлений часто возникают ошибки в их квалификации и отграничении составов друг от друга. Современная правоприменительная практика исходит из того, что умышленное причинение легкого вреда здоровью охватывается…

Спорные вопросы квалификации злоупотребления должностными…

 Статья посвящена проблемным вопросам квалификации злоупотребления должностными

Злоупотребление должностными полномочиями, как одно из преступлений коррупционной

Изучив актуальную следственно-судебную практику и осуществляя деятельность в качестве…

Доктринальное толкование категорий «ошибка» и «заблуждение»

То есть «ошибка» субъекта-причинителя вреда может оказать существенное влияние на квалификацию деяния, так как охватывается признаками субъективной стороны совершенного преступления, определяет его характер и содержание. Поэтому, мнение некоторых авторов…

Источник

Понравилась статья? Поделить с друзьями:

Читайте также:

  • Ошибки судебных приставов куда жаловаться
  • Ошибки субару расшифровка
  • Ошибки субару легаси бг5
  • Ошибки субару легаси 1996
  • Ошибки структуры сайта

    • 0 0 голоса
    Рейтинг статьи
    Подписаться
    Уведомить о
    guest

    0 комментариев
    Старые
    Новые Популярные
    Межтекстовые Отзывы
    Посмотреть все комментарии