Ошибочный стимульный контроль

О стимульном контроле говорят тогда,
когда клиент/пациент усваива­ет, что
за определенным поведением последует
(негативное) последствие, в то время
как за другим поведением ничто не
последует или последует позитивный
стимул. Стимульный контроль может:

стимулировать прицельно желательное
поведение, создавая при этом ситуативные
условия, при которых проявляется только
желательное поведение или нежелательное
поведение ослаблять, устраняя для этого
ситуатив­ные условия его появления.

Примером ослабления нежелательного
поведения является программа стимульного
контроля за снижением веса.

Пример. С
пациентом с излишним весом можно
применить, наряду с другими терапевтическими
приемами, следующие договоренности:
Должны быть осуще­ствлены покупки
продуктов только для употребления на
следующий день; про­дукты должны
храниться только в определенном месте,
а не где попало и быть легко доступными,
чтобы тяга к приему пищи не стимулировалась
вокруг лежа­щими продуктами. Стимульный
контроль состоит здесь в том, что могут
быть устранены те стимулы (направляющие
раздражители), которые проблемное
поведение сообусловливают и облегчают.

3.2.6. Скрытая сенсибилизация

«Скрытая сенсибилизация» — это одна из
бихевиорально терапевтических аверсивных
техник для устранения такого
нежелатель­ного «поведения приближения»,
как алкоголизм, курение или экзибицио-низм.
Cautela (1967) назвал этот метод «сенсибилизацией»,
поскольку в отличие от метода
систематической десенсибилизации,
прежде всего речь идет не об устранении
реакции избегания, а о ее формировании
про­тив нежелательного стимула.
«Скрытым» этот метод называется потому,
что редуцирующаяся реакция приближения
(алкогольное или другое по­добное
поведение), как и аверсивный стимул,
согласно инструкции пси­хотерапевта,
представляются в воображении. Этот
метод относится к техникам скрытого
обусловливания. Вслед за воображаемой
реакцией, вероятность появления которой
должна быть снижена, следуют контингентно
скрытые аверсивные (негативные)
последствия.

Техника проведения. После
поведенческого анализа пациенту
разъяс­няется суть метода, его
эффективность и техника проведения.
Затем обу­чают техникам расслабления,
поскольку скрытая сенсибилизация, как
и систематическая десенсибилизация,
конфронтация с проблемными сце­нами
(представляемыми проблемными ситуациями)
осуществляется на фоне мышечного
расслабления. Затем вместе с пациентом
психотерапевт составляют список
аверсивных стимулов. Они могут быть
непосредст­венно связаны с «естественной
ситуацией» пациента или быть вне ее
(на­пример, описание несчастных
случаев, кровоточащих страшных ран,
чер­вей и т.п. в пище, нападение
противных насекомых или роя пчел и
т.д.). Выбор и интенсивность аверсивных
сцен связан с потребностями паци­ента
(следует учитывать уровень страха и
доверчивости, внушаемости пациента).
Перед скрытым обусловливанием пациент
делает упражнения на воображение,
каким-либо знаком сообщая психотерапевту,
представил ли он достаточно ясно
соответствующую ситуацию. Психотерапевт
сти­мулирует пациента включать все
его сенсорные каналы, чтобы повысить
свою способность к представлению. Затем
следует собственно скрытая сенсибилизация
(за один сеанс в среднем 20 сцен с коротким
перерывом). После этого пациент получает
задание упражняться и в домашних
усло­виях (домашнее задание).

Пример. Представьте
себе, что вы идете в какой-то бар выпить…
При при­ближен1111 к стоике бара, у вас
появляется странное ощущение в районе
желудка, дам становится дурно. Неприятная
жидкость подступает вам к горлу… Вы
пы­таетесь ее опять проглотить, но
вместо этого кусок пищи поступает к
горлу и далее в рот. Но вы подошли к бару
и заказали свою выпивку… Когда бармен
по­дает вам стакан, вы чувствует, как
содержимое вашего желудка оказывается
в вашем рте… Вы хватаетесь за стакан,
чтобы смыть это противное ощущение. Но
когда ваша рука дотронулась до стакана,
вы не можете удержаться от рвоты. Вы
открываете рот, и вас рвет. Рвота попадает
на руку, стакан, его содержимое… Вы
замечаете, что за вами наблюдают
окружающие, а вам становится все хуже
и ху­же… Вы отворачиваетесь от
стакана с выпивкой и чувствуете в этот
момент себя несколько лучше. Вы выбегаете
вон из бара и замечаете, что вам становится
все лучше и лучше. Когда вы стоите на
улице и вдыхаете свежий воздух, то
чувству­ет себя хорошо.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Множественный контроль вербального поведения

Jack Michael, David C Palmer, and Mark L Sundberg

Среди новой терминологии и оригинального анализа, сделанного Скиннером в его работе «Вербальное поведение»,  легко упустить важность обсуждения такого понятия, как множественный контроль. Однако множественный контроль вербального поведения – скорее правило, нежели исключение. В данной статье мы обобщаем и иллюстрируем проведённый Скиннером анализ множественного контроля, а также вводим термины конвергентный множественный контроль и дивергентный множественный контроль. Мы указываем на некоторые сложности, которые множественный контроль представляет для прикладной деятельности, и обсуждаем примеры роли множественного контроля в юморе, поэзии, в таких процессах, как решение задач и припоминание информации. Совместный контроль и условное различение можно рассматривать как особые случаи множественного контроля. Мы полагаем, что множественный контроль – полезный инструмент анализа, помогающий объяснить фактически все сложные поведения, и также мы рассматриваем в качестве наглядного примера понятия производных отношений и наименования.

Ключевые слова: Б. Ф. Скиннер, совместный контроль, связующие поведения, множественная обусловленность, множественный контроль, наименование, вербальное поведение

Учёные, как правило, формулируют законы природы только после того, как отделили релевантные переменные в лабораторных условиях. Закономерности в макроскопическом движении выявлялись с самых древних времён, но при этом постигали их лишь приблизительно, с помощью интуитивно понятых принципов кузнечного дела, механики, плотничества —  до того, как в 17 веке учёные начали изолировать такие переменные, как масса, объём и расстояние, сохраняя всё прочее неизменным. Однажды сформулированные, законы движения смогли применяться к неограниченному ряду явлений вне лабораторных условий. Впрочем, отслеживать работу законов движения всё же нелегко, когда множество переменных взаимодействуют между собой. Задача описания совокупного движения Луны, Земли и Солнца была для Ньютона настоящей головной болью. Простота формулировки закона не гарантирует простоты его сущности.

Аналогично, чувствительность поведения к предшествующим событиям и последствиям долгое время отражалась в пословицах, проповедях и заботливых советах, но сама закономерность была понята только тогда, когда Павлов, Скиннер и другие исследователи выделили такие переменные, как временная смежность, последствие и депривация. Вне лабораторных условий поведение, как правило, является результатом многих взаимодействующих переменных, и наши объяснения поведения, соответственно, должны быть комплексными. Из практических соображений нам приходится игнорировать сложность контролирующих условий, сделав одно последствие доминирующим, предоставляя сильные поощрения, упрощая условия окружающей среды или манипулируя характерными особенностями соответствующих стимулов. Подобные упрощения часто необходимы в прикладных условиях, но пока они не признаны таковыми, эти упрощения провоцируют обвинения в том, что анализ поведения очень обеднён, поскольку допускает, что сложное, комплексное поведение может быть рассмотрено как цепочка отдельных реакций, каждая из которых вызывается единственным предшествующим событием.

Вербальное поведение вмещает так много различных топографий реакций, появляющихся в самых разных и многочисленных условиях, что сложность стимульного контроля ставит особенно трудные задачи для научной интерпретации. Скиннер заметил (1957) во вступительном параграфе главы, посвящённой множественному контролю:

Из нашего обзора базовых функциональных отношений в вербальном поведении следуют два факта: (1) сила отдельной реакции может зависеть (и, как правило, зависит) от более, чем одной переменной и (2) одна переменная обычно вызывает более одного ответа. (стр. 227)

Целями данной статьи являются обзор и иллюстрирование концепции Скиннера о множественном контроле для того, чтобы указать на её соответствие прикладным условиям, а также сделать ряд замечаний о её роли в юморе, использовании стилистических приёмов и в других сложных поведениях. (Более раннее описание некоторых из этих моментов см. в статье Hubner, Miguel, & Michael, 2005.) Одна из причин делать это заключается в том, что среди новой терминологии и тщательной систематики отношений стимульного контроля в «Вербальном поведении» (1957) легко проглядеть обсуждение Скиннером множественного контроля. Читатели иногда так и не удаётся осознать, что чистые формы соответственных вербальных оперантов очень редко встречаются вне лабораторных условий или вне условий подачи инструкции, и главная задача учащихся – попробовать отнести высказывание к одному из вербальных оперантов, при этом предполагая, что отнести его можно только к одному виду. Возможно, даже более важным является то, что если не учитывать множественный контроль, объяснения вербального поведения будут в значительной степени неправильны. Как сказал MacCorquodale (1970) по поводу обзора книги Скиннера, сделанного Chomsky (1959):

В этом обзоре полностью проигнорировано то, что является главным для понимания, применения и оценки позиции Скиннера. А самое главное, не отражено то, на чём неоднократно настаивал Скиннер: пригодность его модели для сложных случаев, включая вербальное поведение, не может быть оценена, пока не поняты возможности взаимодействия нескольких контролирующих переменных, воздействующих на поведение одновременно. Именно этим реальный мир отличается от лабораторных условий. В лабораторных условиях для достижения всех практических задач можно сделать так, что переменные будут воздействовать поочерёдно. В реальном мире мы просто снова «возвращаем» окружающую среду. Множественные причинные связи ни разу не были упомянуты в обзоре; но они упоминаются в книге «Вербальное поведение». (стр. 98).

Виды множественного контроля

Для ясности мы обозначаем два типа стимульного контроля, упомянутых Скиннером, как конвергентный множественный контроль (контроль единственной реакции более, чем одной переменной) и дивергентный множественный контроль (усиление более одной реакции единственной переменной), что схематично показано на рисунке 1. Мы также разграничим два введённых Скиннером понятия – формальный контроль и тематический контроль. Мы говорим о формальном контроле, когда формальные свойства контролирующей переменной и вербальной реакции примерно совпадают, как в эхо-реакциях, поведении чтения, письма и записи под диктовку. В каждом случае топография реакции ограничена тесными рамками формальных свойств стимула. Совпадение между реакцией и стимулом не обязательно, конечно, должно быть полным. Иными словами, во время записи под диктовку или чтения вслух некоторые свойства стимула и реакции не совпадают: человек, записывающий текст под диктовку, добавляет и т.н. «немые» буквы, которые не представлены в речевой модели, а диктующий пропускает их. Более того, релевантная реакция, как правило, находится под множественным контролем и, таким образом, может быть дана быстрее, громче, более высоким тоном, более чётко или наоборот менее разборчиво, чем контролирующая переменная (речевая модель). Эти свойства могут варьироваться от случая к случаю, но симметричные отношения сохраняются благодаря неизменным условиям, вне зависимости от контекста, силы воздействия других переменных и личной истории субъекта.

Понятие формального контроля важно отчасти и из-за преимущества того, что этот контроль исключает: ответ под воздействием формального контроля не должен быть чувствительным к переменным, которые определяют предшествующий стимул и поэтому может быть независим от того, что традиционно называют смыслом этого ответа.

Таким образом, мы можем повторять слова, значения которых не знаем, копировать тексты, написанные на незнакомом языке, читать компьютерный код, который кажется нам тарабарщиной, переписывать доказательство, которое не можем проследить, и так далее. Как только мы однажды приобрели небольшой элементарный репертуар эхо-реакций, текстуал-реакций, транскрипшен-реакций и стенографических реакций, мы можем уместно демонстрировать неограниченное количество ответов, не получая какого-либо иного соответствующего опыта. Таким образом, ответ, который явно демонстрируется под влиянием формального контроля, свидетельствует только о силе соответствующего элементарного репертуара.

Но однажды возникший изначально под воздействием формального контроля ответ может сопровождаться важными последствиями, включая теми, которые появляются под контролем других соответствующих стимулов. В сказке Али Баба держал в уме фразу «Сезам, откройся!» как скрытый экоик, но когда он произнёс эту команду в пещере сорока разбойников, дверь пещеры открылась и контроль манд-реакции усилился. Таким образом, элементарный эхоический репертуар, как и другие поведения под формальным контролем, допускает необходимые вариации в поведении во время единственной пробы, в ходе длительного процесса шейпинга целевых реакций усилением успешных приближений к образцу. Невозможно переоценить важность этого пункта. Процесс усиления по своей сути экономичен и влиятелен, отчасти из-за того, что подразумевает отбор; небольшие вариации в поведении могут накапливаться благодаря желательным последствиям и в итоге создавать сложные и удивительные поведенческие репертуары. В этом отношении он сравним с естественным отбором, в ходе которого небольшие вариации в форме накапливаются на протяжении многих поколений, чтобы в итоге привести к появлению сложных и удивительных существ (см. Skinner, 1953, 1966, 1975, 1981). Оба процесса требуют постепенного накапливания небольших изменений, но организмы с эхоическим и имитационным репертуарами или с репертуаром поведения под контролем правил могут производить значительные поведенческие вариации всего за один шаг.

От мыши не может произойти шерстистый мамонт, независимо от того, какие изменения организма будут отобраны, однако типичный взрослый человек может верно набрать телефонный номер из 10 цифр за одну попытку благодаря подходящим экоику и само-экоику. Чтобы сделать это, перебирая случайные вариации, не хватит и целой жизни. Поведение под формальным контролем является концептуально простым – Скиннер посвятил экоику всего 10 страниц книги «Вербальное поведение» – но его значение в передаче адаптивного поведения от человека к человеку огромно.

В отличие от формального контроля, мы говорим о тематическом стимульном контроле, когда реакция не совпадает с контролирующей переменной в точности, как в случае с интравербальными реакциями, такт-реакциями и манд-реакциями. Например, в поведении произнести «собака» в присутствии собаки нет точного соответствия между свойствами собаки и свойствами такт-реакции «собака». Таким образом, возникновение такт-реакций, манд-реакций и интравербальных реакций свидетельствует не о репертуаре говорящего самом по себе, а о истории соответствующих последствий этих реакций. Несмотря на то, что отношение между контролирующими переменными и реакцией условно, формальные свойства стимула не ограничивают топографию ответа. Следовательно, отдельная реакция, как правило, будет варьироваться в соответствии со сложной формой контролирующих переменных. При виде собаки возможными реакциями будет произнесение слов «dog» (англ.), «chien» (фр.), «Hund» (нем.), «спаниель», «лает», дружелюбная и так далее, в зависимости от силы множества контекстуальных переменных. Таким образом, особенная топография реакции под воздействием тематического контроля часто позволяет узнать что-то об индивидуальной истории говорящего и об относительной важности контролирующих переменных так, как не позволяет реакция под воздействием формального контроля.

Конвергентный множественный контроль

В случае конвергентного множественного контроля более одной переменной усиливают реакцию с единственной топографией, в то время как в случае дивергентного одна переменная усиливает более одной реакции. В качестве примера конвергентного множественного контроля рассмотрим гипотетическую задачу научить кого-либо произносить «карандаш», предложенную Скиннером (1957; см. рисунок 2):

Чтобы усилить подобную манд-реакцию, мы могли бы убедиться, что ни карандаш, ни любой другой инструмент для письма не находится в свободном доступе, затем протянуть нашему испытуемому пачку бумаги для зарисовок и предложить ему хорошее вознаграждение за узнаваемое изображение кошки… Одновременно мы могли бы усиливать другие реакции с такой же топографией, предоставляя эхоические стимулы (фонограф на заднем плане время от времени воспроизводил слово «карандаш») и текстовые стимулы (надпись на стене «карандаш»). Мы бы распределили среди них и остальные вербальные стимулы, чтобы вызвать появление интравербальных реакций: фонограф время от времени воспроизводил бы слово «ручка»… были бы другие надписи на стене («ручка»)… Мы бы создали условия для возникновения такт-реакций с топографией «карандаш», положив очень большой или необычный карандаш в какое-то непривычное место так, чтобы он находился в поле зрения – например, наполовину погрузив его в большой аквариум или оставив висеть в воздухе под потолком. Мы бы обозначили самих себя как англо-говорящую аудиторию с помощью простого устройства для перевод на английский язык. В таких условиях очень велика вероятность того, что наш испытуемый произнёс бы слово «карандаш» (стр. 253-254).

В этом примере мы видим одновременное воздействие нескольких видов источников формального и тематического контроля. Аудиальные и текстовые стимулы предоставляют источники формального контроля над эхо-реакциями и текстуал-реакциями, в то время как остальные аудиальные стимулы, визуальные стимулы и мотивационные переменные предоставляют источники тематического контроля над интравербальными реакциями, такт-реакциями, манд-реакциями одинаковой топографии. Иногда при условии множественного контроля переменные появляются в прочной связи друг с другом; например, если голодный ребёнок идёт на кухню и видит на столе кусок хлеба, следующая реакция в виде слова «бутерброд» (обычно в аутоклитических рамках – «Можно мне…?») находится частично под контролем условий депривации и частично под контролем стимула – вида куска хлеба на столе. В знакомых условиях подобная конвергенция контролирующих переменных может быть настолько прочной, что реакцию можно считать оперантом под множественным стимульным контролем, так же, как и любой другой оперант под контролем комплекса стимулов, например, такт-реакцию «бульдозер». В таком случае нет смысла спорить о том, была это такт-реакция или манд-реакция. Оба источника контроля присутствуют одновременно и приводят к усилению реакции, точно так же, как вид одновременно гусениц и отвала бульдозера усиливает произнесение слова «бульдозер». (Вид машины, у которой не хватает какой-то из этих частей, вызовет только слабую такт-реакцию). Если реакция усиливается, то она с большей вероятностью появится в будущем, когда все контролирующие переменные или только их часть появится вновь, как и в случае с любым другим оперантом. Тем не менее, во многих примерах конвергентного множественного контроля контролирующие переменные появляются вместе только однажды, как в примере Скиннера с карандашом. Важно отметить, что в этом случае целевая реакция сама по себе не обязательно считается оперантом. Скорее, это реакция, которая по топографии похожа на разнообразные вербальные операнты, каждый из которых способствует её появлению. Это единственное событие, вызванное слиянием контролирующих переменных, которое вряд ли когда либо повторится. Многие вербальные поведения относятся к этому типу. На стадии расширенных вербальных высказываний, обычно называющихся предложениями, это является скорее правилом, чем исключением, но даже на стадии единичных реакций конвергентный множественный контроль типичен. Переменные, влияющие на аудиторию, мотивационные переменные и контекстуальные переменные обычно дополняют остальные источники стимульного контроля. Как мы покажем позже, конвергентный множественный контроль объясняет многие знакомые свойства вербального поведения.

Дивергентный множественный контроль

В случае дивергентного множественного контроля единственная переменная контролирует множество реакций. Например, если мы повстречаем маленького коричневного чихуахуа без ошейника, мы можем продемонстрировать как разнообразие вокальных такт-реакций, письменных такт-реакций, жестовых такт-реакций, так и какое-то количество невербальных реакций. Мы можем произнести «собака», «коричневая», «чихуахуа», «маленькая», а также множество других высказываний, включая метонимическую реакцию – «ошейник». Предположительно, у каждого человека будет усилено только подмножество возможных реакций, и вряд ли эти подмножества у разных людей будут полностью пересекаться. Кроме того, индивидуальный репертуар письма и произносимых слов, скорее всего, различаются, но в любом случае, один стимул в виде такт-переменной, как правило, усиливает множество разных такт-реакций.

Аналогично, аудиальный вербальный стимул «собака» или же текстовый стимул «собака» может устанавливать дивергентный множественный контроль над эхоическими, интравербальными и стенографическими реакциями, в дополнение к невербальным стимулам. В разных обстоятельствах мы можем повторить слово, прочитать слово, написать слово или произнести «кошка», «косточка», «чихуахуа» или множество других. В таких случаях стимульный контроль будет одновременно формальным и тематическим. Манипуляция безусловными стимулами, например, депривация воды, повысит вероятность появления множества манд-реакций, таких, как «вода», «пить», «хочу пить», а также вокальных реакций, реакций письма, жестовых реакций в дополнение к невербальным реакциям (поиск поды, питьё воды, представление воды в воображении).

Поскольку в случае дивергентного стимульного контроля многие реакции несовместимы, можно предположить, что  все они в любой момент, по меньшей мере, усиливаются каким-то образом соответствующими стимулами, и реакция в итоге является результатом других (конвергентных) переменных. Таким образом, когда мы видим собаку, то не можем одновременно произнести «собака», «Дружок», «коричневый», «чихуахуа» и т.д., и во многих случаях мы вообще ничего не говорим, когда встречаем собаку или любой другой яркий стимул. Тем не менее, мы можем предположить, что у большинства людей есть история поощрений определённых реакций под контролем стимула «вид собаки», и что именно эта история приводит к выводу, что вероятность появления одной конкретной реакции из всех прочих возрастает, когда предъявляется единственный отличительный стимул.

Все поведения в системе реагирования на стимул можно рассматривать как конкурирующие между собой. Таким образом, многие вербальные реакции могут быть относительно сильны в отдельные моменты, но при этом проявиться может только одна из них. Предположительно, одна преобладающая реакция сильнее остальных из-за истории последствий, которые она вызывала, или, возможно, из-за сочетания других реакций, возникший в этот момент в памяти. (См. дальнейшее обсуждение этих моментов у Palmer, 2009).

Суммирование контролирующих переменных в вербальном поведении

Важным свойством мотивационных операций и стимульного контроля является аддитивность их воздействия. Таким образом, сила реакции определённой топографии является результатом совокупного воздействия всех параллельно возникающих переменных, независимо от того, дополняют они друг друга или конкурируют между собой.

[Вполне вероятно], что любой образец вербального поведения будет результатом многих переменных, оказывающих воздействие одновременно. Любая реакция под контролем одной переменной имеет все шансы быть связанной с остальными присутствующими переменными. На данный момент достоверно установленный факт в изучении невербального поведения: отдельные источники воздействия аддитивны. (Поскольку некоторые переменные ослабляют вербальное поведение, аддитивность должна быть алгебраической). (Скиннер, 1957, стр. 228; см. также Скиннер, 1938, стр. 30-31).

Суммирование источников множественного стимульного контроля возникает даже в простейшем обмене репликами. Например, предположим, что взрослый человек берёт в руки маленький зелёный резиновый мячик и спрашивает ребёнка «Какого это цвета?». На рисунке 3 показаны два подмножества вербальных реакций, которые, предположительно, будут усилены в этих условиях. Аудиальный вербальный стимул «цвет» усиливает множество интравербальных реакций, таких как «синий», «жёлтый», «красный» и «зелёный», в то время как визуальный невербальный стимул (мяч) усиливает множество такт-реакций, таких как «мяч», «маленький», «круглый» и «зелёный». Ответ «зелёного» находится под контролем обеих переменных и соответственно усиливается. Таким образом, ответ возникает благодаря мотивационным переменным и контролю аудитории.

Смешанные такты

Скиннер отмечал, что такт-реакции, как правило, находятся под воздействием множественного стимульного контроля. В некоторых случаях дополнительные источники стимульного контроля усиливают реакции, которые не соответствуют строго правилам вербального общения. Предположим, вы разговариваете по телефону и хотите убедить кого-то навестить вас, но идёт дождь, и ваш друг не любит вести машину в дождь. «Дождь», вероятно, является самым сильным тактом под контролем погоды, но сходные такты, такие, как «ливень», «морось» и множество других, не настолько сильны. Тем не менее, мотивационная переменная – возможный визит вашего друга оказывает противоположное, ослабляющее воздействие на «дождь» и «ливень», и в этих условиях такт «морось» может быть вызван вопросом о погоде. Скиннер называл такие воздействия «алгебраическим суммированием», чтобы подчеркнуть, что несмотря на то, что некоторые переменные будут дополнительно влиять на поведение, другие всё равно будут оказывать ослабляющий эффект.

Когда более слабый такт из всего класса реакций появляется потому, что более сильные в тех же условиях ранее вызывали наказание, мы называем такой смешанный такт «эвфемизмом». Например, предположим, что кто-то умирает, и его друг должен позвонить из больницы жене этого человека, чтобы сообщить ей. Смерть человека является обстоятельством, которое контролирует множество реакций (дивергентный контроль), таких как «приказал долго жить», «отошёл в мир иной», «отправился к праотцам», «отдал концы», «скончался», «покинул нас» и т.д. Тем не менее, все плохие новости имеют обобщённую историю наказаний, и некоторые из этих ответов обычно воспринимаются как грубые и чёрствые, и будут особенно неуместны в ситуации потери супруга. Следовательно, жена этого умершего человека может рассматриваться как отличительный стимул для наказания за все сообщения о его смерти (дивергентный контроль), но алгебраическое суммирование различных воздействий (конвергентный контроль) приводит к озвучиванию наиболее деликатной формы ответа, например, «Фрэнк ушёл от нас в два часа ночи».

Контроль аудитории

Жена Фрэнка контролирует только некоторые реакции его друга, но другая аудитория может иначе контролировать весь репертуар ответов. Крайний пример – полиглот, который в разных странах говорит на разных языках, но большинство людей обладает отдельными вербальными репертуарами дл друзей, партнёров, родителей и полиции. Например, медсестра, разговаривая с пациентом, назовёт след на коже «ушибом», а разговаривая с врачом – «контузией». Как показано на рисунке 4, каждая возможная реакция предполагает наличие и дивергентного, и конвергентного тематического стимульного контроля.

Влияние стимульного контроля на слушателя и читателя

До сих пор мы рассматривали роль разнообразных форм множественного контроля в поведении говорящего. Подводя итог: если каждая из двух (или более) одновременно предъявляемых переменных осуществляет дивергентный стимульный контроль над многообразием вербальных реакций, то на все перекрывающие друг друга реакции позитивно или негативно воздействуют все переменные. Воздействие множественного стимульного контроля на слушателя или читателя, как правило, играет свою роль в получении удовольствия от эстетических или юмористических аспектов вербального поведения. Наш анализ влияния множественного стимульного контроля на слушателя повлечёт за собой такие определения, как (а) решающая реакция под множественным стимульным контролем, (б) несущий источник сигнала, (в) главный источник тематического контроля и (г) один или более вторичных источников контроля. Мы объясним смысл этих понятий в контексте нескольких примеров, и начнём с произнесённого или написанного каламбура. Рассмотрим следующий пример: На практическом занятии по биологии преподаватель говорит «Сегодня мы будем препарировать зародыш свиньи. У кого-то из вас это может вызвать опасения, но всё-таки давайте, примите этот удар»[1]. (а) Решающей реакцией является та часть высказывания, которая будет проанализирована с точки зрения множественного контроля – в данном случае, «примите этот удар»; (б) По аналогии с несущей частотой радиосигнала, несущий источник – это физический источник реакции слушателя или читателя. Студентам на занятии по биологии каламбур сказали, значит, несущим источником сигнала был вокальный стимул; тому, кто сейчас читает этот текст, каламбур предстаёт в написанном виде, значит, несущим источником сигнала является текстовый стимул, и читатель демонстрирует реакцию «текстуал» (чтение) вслух или про себя. Но точно так же, как мы можем повторять или читать непонятные нам жаргонизмы, бессмысленные слова и некоторые иностранные выражения, сама по себе эхо-реакция или текстуал-реакция не гарантирует, что наше поведение изменится соответственно переменным, контролирующим поведение говорящего или пишущего. Эти реакции просто «высвобождают» поведение, поэтому на него могут повлиять другие переменные, если они присутствуют. (в) Главный источник тематического контроля – это переменная, которая вызывает появление решающей реакции у говорящего или у слушающего. Это происходит благодаря релевантности практического эффекта, который вызвали подобные реакции слушателя или читателя ранее. Если эта переменная отсутствует или не соответствует ситуации, эффект воздействия вербальных стимулов на поведение будет либо отсутствовать, либо отличаться. В данном случае, главным источником тематического контроля является набор переменных, которые также усиливают «сделайте попытку» или «попытайтесь провести препарирование»; т.е. контекст, в котором последствия неудачи не представляют опасности, а потенциальные выгоды более значимы. Благодаря истории слушателя, это выражение вызывает набор адекватных ситуации отличительных реакций, и мы говорим, что слушатель «понимает» сказанное. Измерением уровня воздействия этого выражения может быть увеличение поведения «начинать препарирование». (г) Вторичными источниками стимульного контроля являются переменные, которые также усиливают решающую реакцию (или её часть), но не приводят к практическим последствиям этой реакции для слушателя. Они могут быть развлекающими или забавными, но не увеличивают практическую ценность реакции. В данном случае интравербальные отношения между словами «препарировать» и «вонзать», а также отношения между поведениями «орудовать скальпелем» и «вонзать нож/кинжал и т.д.» являются вторичными источниками усиления реакции, которые и делают высказывание каламбуром. До такой степени, что вербальная реакция вызывает у слушателя отличительные реакции в отношении этих вторичных источников контроля, т.е. можно сказать, что до слушателя «дошёл» каламбур. Примерами будут как любая тенденция слушателя продемонстрировать поведение «вонзить скальпель, как нож, в зародыш свиньи», так и любые связанные с этой ситуацией вербальные реакции или любые реакции, обусловленные восприятием.

Юмор высказывания обычно определяется конкурирующими тенденция реакций, которые вызваны главным и вторичными источниками контроля и, возможно, также различиями в латентности этих конкурирующих реакций (альтернативную точку зрения см. у Epstein&Joker, 2007). Этот процесс с неизбежностью будет чем-то отличаться у разных людей, в соответствии с особенностями их индивидуальной истории. Юмор высказывания также будет варьироваться в зависимости от того, насколько естественны вторичные источники стимульного контроля в данном контексте. Мы оцениваем каламбур как «неудачный», если вторичный источник контроля был введён говорящим исключительно ради самого каламбура.  Кто-то, кто произносит «затёртую фразу» вроде «Сделай как заяц – слиняй отсюда»[2], скорее всего, в ответ получит гробовое молчание или что похуже, поскольку вторичный источник стимульного контроля («заяц») в данной ситуации не усиливает реакции слушателей, а был введён говорящим только в надежде услышать смех. И наоборот, в «удачном» каламбуре вторичный источник стимульного контроля является достаточно сильным в заданном контексте, но не обладает дискриминативным контролем над поведением слушателя до момента произнесения каламбура. Бен Джонсон, как говорят, мог скаламбурить на любую тему. Когда кто-то предложил пошутить о короле, Джонсон ответил «Король обсуждению не подлежит». [3] Это такой удивительный и находчивый ответ, что никто не сомневается в точности этого исторического анекдота.

В каламбуре отличительные реакции на первичный и вторичные источники стимульного контроля конкурируют друг с другом, однако многие литературные приёмы зависят от дополнительного воздействия источников множественного контроля. В рифмованной метрической поэзии, например, реакции всегда находятся и под формальным стимульным контролем, и под тематическим. В самом деле, поэзия – вид искусства, в котором используется формальный и тематический стимульный контроль для того, чтобы усилить реакции, которые иначе будут слабы. Рассмотрим шекспировскую оду задержке поощрения в «Двенадцатой ночи»:

«Что – любовь? Любви не ждётся;

Тот, кто весел, пусть смеётся;

Завтра – ненадёжный дар.

Полно медлить. Счастье хрупко.

Поцелуй меня, голубка;

Юность – рвущийся товар».

(Перевод М.А. Лозинского)

Можно с уверенностью сказать, что обращение «голубка» (в оригинале дословно «милая и двадцатилетняя») обычно не имеет силы в чьём-либо вербальном репертуаре, но здесь оно усиливается источником несущего сигнала (текстовый стимул), и ещё больше закрепляется благодаря тому, как оно скандируется, как оно зарифмовано, а также благодаря мотивам любви, юности, импульсивности и капризности. И в итоге мы очарованы тем, что такое малоупотребительное выражение оказывается настолько точным.

В качестве заключительного обобщающего примеры использования множественного контроля в литературе мы рассмотрим другой отрывок, проанализированный Скиннером (1957, стр. 239-240). В пьесе Шекспира «Цимбелин» в элегии к убитому Клотену есть следующее двустишие, которое дословно переводится так:

«И златовласые юноши и девы, и трубочисты обратятся в прах».

«Обратиться в прах» — фигура речи, которая частично находится под формальным контролем одновременно и размера, и рифмы. Некоторые интравербальные реакции усиливаются выражением «золотая пыль» («dust» – и «пыль», и «прах»), и вся фраза находится под тематическим контролем мотива неизбежности смерти; предшествующими событиями являются упоминания в Библии, во время литургии, а также в разговорной речи («прах к праху»). Также интравёрбал усиливается благодаря противопоставлению этих мотивов «златовласым юношам и девам»; в самом деле, эта антитеза – самая суть двустишия, придающая ему силу и остроту. Но эту реакцию поддерживает и ещё одна значимая отсылка к трубочистам, которыми обычно были дети бедняков; они работали в облаках пыли и сажи и, как известно, рано умирали.

Но чем объясняется, в свою очередь, усиление интравёрбала «трубочисты» в этом отрывке? Скиннер указал на следующую отсылку:

Трубочист в цитате из «Цимбелина» введён для того, чтобы привнести второй источник усиления интравёрбала «прах». (Скиннер, 1957, стр. 240).

Выражение «обратиться в прах» («пыль»), очевидно, усилило «трубочистов», для которых больше нет других подходящих переменных, а не наоборот, как того требует удачный каламбур. (Скиннер, 1948, стр. 86).

Но здесь Скиннер ошибся. Для современников Шекспира это был очевидный вторичный источник множественного стимульного контроля: В 16 веке в Англии «златовласый паренёк» было разговорным названием цветущего одуванчика, а «трубочист» — отцветшего (Ackroyd, 2005). Таким образом, это двустишие – как раз не «винегрет» из не сочетаемых образов, напротив, оно необычайно изящно, т.к. источники множественного формального и тематического контроля «вплетены» в его структуру.

Роль множественного стимульного контроля в процессах решения задач и вспоминания информации

Множественный контроль играет центральную роль в комплексных поведениях. Поскольку мы уже имели возможность обсудить его повсеместную роль (см. например, Donahoe & Palmer, 2004; Michael, 2004; Palmer, 1991; Sundberg, 2007), мы будем ссылаться на это кратко. В обеих ситуациях – и в процессе решения какой-то задачи, и в процессе вспоминания информации (что также можно рассматривать как особый случай решения задачи), люди учатся манипулировать контролирующими переменными для того, чтобы успешно усилить целевую реакцию. Если целевая реакция вызывается напрямую постановкой вопроса – «Сколько будет 6 умножить на 8?» или «Какой у тебя номер социального страхования?» — то вспомнить не составляет сложности, и для того, чтобы вспомнить, не нужно говорить; целевая реакция просто является оперантом, который контролируется вопросом. Мы говорим о решении проблемы и процессе вспоминания информации, когда для усиления целевой реакции необходимы дополнительные источники контроля.

Например, на вопрос «Какое следующее простое число после 23?» многие образованные взрослые после паузы отвечают – «29». Обычно такой ответ не является просто оперантом под контролем вопроса, но находится под множественным контролем вопроса и стимульных характеристик множества других вербальных реакций, как правило, скрытых, включая, вероятно, следующие:

Больше 23

24 – чётное

25 – делится на 5

26 – чётное

27 – делится на 3

29

Делится на 2? – нет

На 3? – нет

На 5? – нет

На 7? – нет

Квадратный корень из 29 – 5 с чем-то

Это простое число

Среди списка множества контролирующих переменных ответ «29» является элементарной интравербальной реакцией на стимулы 26… 27… 28… Отметим, что, несмотря на то, что он имеет ту же самую топографию, что и целевая реакция, это не «тот же самый» ответ. Последний ответ является реакцией под уникальным контролем нескольких переменных, и этим иллюстрирует и интравербальный, и само-эхоический контроль.

Что-то в этом роде происходит, когда нам задают вопросы о прошлом. «Мы «закрываемся» на некоторое время, прежде, чем дать ответ, чтобы предоставить самим себе дополнительные стимулы, которых часто, хотя и не всегда, хватает, чтобы в итоге вызвать целевую реакцию. Несмотря на лёгкость, с которой мы вспоминаем некоторые события, и процесс вспоминания, и другие поведения решения задачи, по-видимому, являются приобретёнными, благодаря систематической манипуляции переменными, которые, чтобы установился множественный контроль, должны появиться в определённом контексте. Способ вспоминания названия не обязательно подойдёт для вспоминания даты назначенной встречи, ещё меньше он подойдёт для того, чтобы найти ключи или определить следующее простое число в последовательности. Значит, следует ожидать, что существуют индивидуальные различия среди людей в навыке, с помощью которого они манипулируют дополнительными переменными. Эти различия являются сами собой разумеющимися для решения математических задач, проверки гипотезы, решения головоломки, но наш анализ показывает, что мы можем обнаружить их во всех соответствующих областях. Если мы припоминаем некоторые события легко, без привлечения дополнительных стимулов, возможно, мы делаем это потому, что наша практика решения подобных задач настолько обширна, что сложные реакции стали настолько совершенными, что мы их не замечаем.

Множественный контроль, совместный контроль и условная дискриминация

Множественный контроль и совместный контроль. Совместный контроль – это конвергентный контроль реакций определённой топографии двумя переменными одновременно. Таким образом, это особый случай множественного контроля (т.е. контроля с помощью более, чем одной переменной). Ловенкрон (1991, 1996, 1998) показал, что среди других задач установление совместного контроля может быть важной контролирующей переменной в отложенном и символическом соотнесении с образцом. Например, если бы нам дали страницу, вырванную из телефонной книги и попросили найти человека с телефонным номером 367-2123, мы бы просмотрели страницу сверху вниз, периодически повторяя нужный номер. Когда бы мы дошли до нужного номера, совокупность текстовых и эхоических стимулов проконтролировала бы нашу вербальную реакцию, то есть, началом возникновения совместного контроля стало бы отличительное событие, которое проконтролировало бы выбор реакции. Ловенкрон обнаружил, что дети с недостатком контроля с помощью такт-реакций или эхоических реакций, или же те, кто не демонстрировал необходимые такты или само-экоики, не могли выполнить подобные задания, пока всё же не устанавливались оба источника контроля.

Эти выводы можно распространить и на другие сферы; совместный контроль является важным инструментом интерпретации, потенциальным элементом многих разновидностей сложных поведений, включая научение вербальному поведению, имитации, бесчисленные виды решения задач, поисковое поведение и распознавание.

Наше утверждение о том, что множественный контроль повсеместен, поднимает вопрос, как совместный контроль (частный случай множественного) может быть для субъекта настолько дискриминативным, что способен служить контролирующей переменной для процедуры выбора реакции в задании соотнесения с образцом. Ответ в том, что важность совместного контроля зависит от контекста. Задания соотнесения с образцом, во всех своих многообразных формах, требуют систематического сканирования или последовательной оценки, которые в итоге заканчиваются выбором реакции. Правильный выбор реакций связан с началом установления совместного контроля. Более того, выбранная реакция появляется в ситуации, в которой предполагается, что она будет усилена. Общим свойством всех заданий на соотнесение с образцом, похоже, является скачок в силе реакции, который случается, когда две переменные соединяются и воздействуют на общую реакцию, находящуюся под воздействием этих отличительных мотивационных условий, и этот скачок в итоге становится контролирующей переменной для выбора реакций. Множество других примеров совместного контроля служат функции различения только спорадически и не систематически, и, таким образом, могут и не играть важной роли в поведении человека. (Более подробное обсуждение роли совместного контроля в выполнении задач на соотнесение с образцом см у Palmer, 2010).

Множественный контроль и условная дискриминация. Эффект воздействия отличительного стимула в условной дискриминации зависит от остальных стимулов. Например, когда зажигается зелёный сигнал светофора, мы нажимаем на педаль газа, но только в том случае, если машина перед нами начинает движение. Поскольку условная дискриминация влечёт за собой отношение между двумя или более стимулами, она также является примером множественного контроля. Для установления условной дискриминации необходима история дифференциального усиления, т.е. сочетание процессов усиления и вымирания или усиления и наказания – для того, чтобы ограничить репертуар реакций на сочетание соответствующих стимулов. Когда все стимулы – элементы условной дискриминации тесно связаны друг с другом, то из-за этой истории тренинга на дискриминацию, предъявление каждого из них по отдельности, вероятно, будет неэффективно. (Например, форма, цвет и текстура спелой ягоды черники сигнализирует о том, что процессы сбора и поедания ягод получат поощрение, но только в том случае, если все эти свойства ягоды предъявляются вместе).

В подобных случаях эффект воздействия сложного стимула на целевую реакцию не возникает в первую очередь из-за суммирования воздействий отдельных элементов, а определяется конкретной историей этого стимула.  То есть, в отличие от других рассмотренных нами примеров множественного контроля, поведение собирания спелой черники можно считать оперантом. Это – оперант под контролем определённого набора связанных между собой стимулов, возникших благодаря истории тренинга на дискриминацию, и если мы интерпретируем это явление как пример множественного контроля, это мало что добавит к пониманию поведения. Напротив, во многих случаях установления множественного контроля соединение контролирующих переменных происходит впервые: насколько устойчивым будет в итоге поведение зависит от суммы воздействий всех стимулов, и мы не можем оценить устойчивость этого поведения без учёта контроля каждого элемента по отдельности. Более того, как и в том случае, когда подопытная крыса впервые нажимает на рычаг, перед тем, как ей будет предоставлено поощрение, это не оперантное поведение. Первая реакция под воздействием множественного контроля не является оперантом. Таким образом, в то время как для возникновения условной дискриминации необходимо многократное воздействие набора связанных между собой стимулов, для большинства других видов множественного контроля оно не нужно.

Применение и исследование сложных вербальных связей

В самом начале книги «Вербальном поведении» Скиннер утверждал, что его интерпретационный анализ языка «по своей сути является практическим и предполагает немедленное применение на практике почти на каждом шаге» (стр. 12). Его теория множественного стимульного контроля не является исключением, и, на самом деле, предполагает и применение на практике, и отмечание возможных направлений важных исследований, посвящённых сложному вербальному поведению.

Многие элементы скиннеровского анализа множественного контроля уже применялись для оценки уровня развития речи и составления программ поведенческого вмешательства для детей с аутизмом или другими видами нарушений развития, но всё же остаётся ещё многое сделать. Множественный контроль наблюдается в таких областях, как социальное поведение, восприятие, креативность, решение задач, память, литература, поэзия, философия, появление новых форм поведения и формирование речи, но исследования в этой области только начаты. Некоторые примеры применения и направления исследования множественного контроля и процессов обучения речи представлены ниже.

Множественный контроль является основой многих успешных обучающих процедур и экспериментальных разработок, которые используются с самыми разнообразными группами людей. Например, конвергентный контроль может способствовать появлению и закреплению реакции, которая ещё недостаточно сильна в данном конкретном поведенческом репертуаре. Поскольку разные источники усиления поведения аддитивны, можно спровоцировать появление целевых поведений, добавляя новые источники стимульного контроля (подсказки) перед целевым поведением и затем постепенно убирать их (см., например, Terrace, 1963; Touchette, 1971). Внешние подсказки, такие, как эхоические или имитационные, уже давно являются основой поведенческих программ обучения речи для людей с нарушениями в этой области (см., например, Guess, Sailor, & Baer, 1976; Lovaas, 1977; Wolf, Risley, & Mees, 1964). Тематические подсказки, такие, как, например, добавление вербального стимула (интравёрбал), невербального стимула (такт) или мотивационных операций (манд) к целевым источникам стимульного контроля, также могут быть использованы для провоцирования новых вербальных оперантов (см., например, Carroll & Hesse, 1987; Greer & Ross, 2007; Sundberg, Endicott, & Eigenheer, 2002). В литературе, посвящённой поведению, существуют исследования огромного многообразия навыков (например, взаимодействие со сверстниками, личная безопасность и безопасность труда, навыки самообслуживания), которые были успешно научены с помощью методик конвергентного множественного контроля.

Многие аспекты обучения детей с аутизмом более совершенному владению речью и социальными навыками требуют установления конвергентного множественного стимульного контроля. Например, чтобы ребёнок правильно ответил на вопрос вроде «Как это работает?», контроль должен разделиться между вербальными и невербальными (чем бы «это» из вопроса ни было) антецедентами. В этом случае антецеденты запускают условную дискриминацию, при которой среди всех прочих воздействий вербальные стимулы изменяют влияние на процесс вспоминания отдельного аспекта невербального стимула. Таким образом, итоговая реакция будет частично под такт-контролем, частично – под интравербальным. Один вербальный стимул также может изменить воздействие на процесс вспоминания другого вербального стимула во время интравербального поведения. Например, правильный ответ на вопрос «Когда ты уезжаешь на весенние каникулы?» содержит несколько вербальных стимулов, и одно слово изменяет воздействие другого. Для правильного ответа необходим конвергентный множественный контроль в виде вербальной условной дискриминации. Если форма вопроса изменена с помощью другого вербального стимула (например, «Куда ты едешь на весенние каникулы?»), то в памяти возникнет другой ответ. Практически все усложнённые интравербальные взаимодействия включают вербальную условную дискриминацию, что может сделать обучение этим навыкам довольно трудным. Неспособность оценить необходимость множественного контроля часто приводит к общим сложностям, связанным с тем, что дети с аутизмом часто заучивают вербальные ответы наизусть. (Sundberg & Sundberg, 2011).

Установление дивергентного множественного контроля – это также важный компонент поведенческого вмешательства, направленного на развитие речи у детей с аутимзмом. Как правило, единственное сочетание стимулов вызывает множество разнообразных реакций. Например, если попросить ребёнка назвать каких-нибудь животных, то он должен быть способен перечислить названия множества животных. Если ребёнок произносит названия одних и тех же двух животных каждый раз, когда ему задают вопрос, это говорит о том, что ответы заучены и о том, что отсутствует дивергентный множественный контроль. Многие социальные взаимодействия между людьми также включают и конвергентный, и дивергентный множественный контроль, что опять же делает овладение этими навыками трудным для людей с аутизмом. Например, инициирование вербального взаимодействия с кем-либо может контролироваться множеством невербальных стимулов, вроде положения тела слушателя, других переменных, связанных со слушателем, мотивационных операций, которые в этот момент воздействуют на говорящего, невербальных контекстуальных стимулов, личных эмоциональных событий, вербальных стимулов от другого человека и так далее. Следующие вербальные взаимодействия мало похожи на предыдущие не только в случае такого сложного (но типичного) взаимодействия стимулов, как приведённый выше, но даже в том случае, если ребёнок каждый раз демонстрирует одну и ту же топографию реакции.

Общая претензия к позиции поведенческого анализа – его методики не могут учитывать новые реакции и порождённое ими поведение (Alessi, 1987). Тем не менее, Скиннер (1957) в начале книги создаёт основу для анализа более сложных поведений и возникающих между ними отношений:

Как только складывается репертуар вербального поведения, из-за взаимодействия компонентов этого поведения возникает ряд новых задач. Как правило, вербальное поведение является результатом множества причин. Отдельные переменные объединяются для того, чтобы расширить функциональный контроль, и благодаря новым комбинациям старых элементов возникают новые формы поведения. Всё это оказывает соответствующее влияние на слушателя, чьё поведение затем подлежит анализу… говорящий, как правило, также является и слушателем. Он реагирует на своё собственно поведение по-разному. Часть того, что он произносит, находится под контролем других составляющих его вербального поведения. К подобному взаимодействию мы относим случаи, когда говорящий определяет, выстраивает или прорабатывает собственное поведение в тот же момент, когда демонстрирует его. Когда поведение формируется, недостаточно характеризовать этот процесс как просто демонстрацию каких-либо реакций. (стр. 11).

В главах «Вербального поведения», посвящённых множественному контролю (главы 9-11) и аутоклитическим связям (главы 12-14) даётся подробный анализ того, как формируются поведения, которые не были научены напрямую (см также Alessi, 1987). В центре этого анализа – конвергентный и дивергентный множественный контроль. Скиннер посвящает всю 11 главу анализу того, как новые поведения возникают за счёт частичной рекомбинации предшествующих стимулов. В частности, конвергентный контроль, осуществляемый множеством переменных, определяет реагирование на новые формы стимулов и мотивационных переменных, когда они обладают некоторыми, но не всеми свойствами изначального источника стимульного контроля (т.н. частичная рекомбинация). Например, если ребёнка учат навыкам личной безопасности, и взрослый произносит «Покажи мне, что ты сделаешь, если незнакомец попросит тебя сесть к нему в машину», важно, чтобы целевые реакции вызывались также и новыми комбинациями предшествующих стимулов, включающих часть изначальных условий, в которых проходило обучение.

Вербальный стимул «Что, если незнакомец предложит тебе деньги на видеоигру?» должен вызывать те же вербальные и невербальные реакции, что и изначальный вербальный стимул, как и некоторые новые комбинации, включающие разные мотивационные условия (например, сильное мотивационное условие для поведения игры в видеоигры), разные невербальные стимулы (например, окружающая обстановка, люди), различные фразы – источники стимульного контроля и т.д. Также важно, чтобы ребёнок был способен среди этих ситуаций различать те, в которых нет особой опасности. Все эти переменные важны для тренировки навыков личной безопасности, поскольку существует высокая вероятность того, что та конфигурация предшествующих стимулов, с которой ребёнок может столкнуться в жизни, будет содержать любую комбинацию новых переменных в сочетании с наличием или отсутствием первичного источника контроля (т.е. угрозы личной безопасности).

Дивергентный множественный контроль также является главным компонентом формирования репертуара поведенческих реакций, связанных с личной безопасностью, поскольку важно, чтобы одна конфигурация стимулов вызывала определённое количество разных реакций, направленных на сохранение безопасности (например, сказать «нет», закричать, убежать, обратиться к взрослому). Тем не менее, как было отмечено ранее, стоит реальной угрозе безопасности ребёнка возникнуть, без сомнения, будут присутствовать дополнительные источники контроля. Например, очень вероятно, что ситуация опасности вызовет появление респондентных поведений, новых мотивационных условий, а также множество дополнительных личных событий, таких как скрытое вербальное поведение, которое также включится в эту комбинацию предшествующих стимулов (например, команды самому себе успокоиться, такт-реакции, относящиеся к частоте пульса или же ко всей ситуации, интравербальные реакции относительно выбора варианта действий, аутоклитические манд-реакции и такт-реакции, само-экоики).

Методики обучения, называемые «обучение со множественными примерами» (см., например, Greer & Ross, 2007; Hayes, Barnes-Holmes, & Roche, 2001) и «анализ кейча» (Becker, 1986; Englemann & Carnine, 1982) часто эффективны в формировании обобщённых поведенческих репертуаров. Обе эти процедуры основаны на конвергентном и дивергентном множественном контроле. Greer and Ross (2007) описывают два типа обучения со множественными примерами:

Первый тип (также называемый «обучение с помощью общих случаев») связан с обучением… в котором несущественные аспекты стимула или группы стимулов чередуются в разных положительных примерах ситуаций… Кроме того, представлены и отрицательные примеры… Второй тип включает… ротацию разных реакций вокруг единственного стимула. (стр. 296). (Также см. дискуссию Englemann & Carnine’s [1982] о «Дивергентных реакциях» [стр. 104–105].)

Несмотря на то, что Скиннер не использовал современный термин «обучение со множественными примерами», он описывал его и обсуждал значимость этой процедуры в разных разделах своей книги «Вербальное поведение» (Schlinger, 2010). Например, в следующем отрывке Скиннер объясняет, как возникают новые реакции, когда части ранее наученных связей комбинируются и впервые появляются в аутоклитической рамке.

Когда человек  видит на телефоне табличку «не работает», это оказывает на него простое воздействие: он не пользуется этим телефоном. Если же ему сказали, что телефон не работает (т.е. самого телефона в данный момент перед ним нет), то эта пара вербальных стимулов – «телефон» и «не работает» с аутоклитиком оказывают тот же эффект: он не подходит к телефону или же делает что-то, чтобы телефоном можно было пользоваться… Но когда подобная реакция впервые оказывается действенной, то «не работает» должно стать важным вербальным стимулом, вероятно, в таких случаях, как «радио не работает» или «машина не работает» (множественные примеры и конвергентный контроль). Стимул «телефон» также должен оказывать воздействие в таких комбинация, как «телефон звонит» или «телефон занят» (множественные примеры и конвергентный контроль). Вербальный стимул «телефон не работает», впервые услышанный именно в такой форме, ставит поведение, ранее контролируемое стимулом «не работает» под контроль стимула «телефон» и невербального стимула, представленного самим телефоном (конвергентный контроль). Когда человек теперь слышит эту реакцию, он не только не пользуется телефоном, но и может предупредить третье лицо, что телефон не работает (множественные примеры и дивергентный контроль). (стр. 361). Слова в скобках добавлены авторами статьи.

Как бы то ни было, Скиннер (1957) указывал, что все эти множественные источники контроля являются относительно независимыми переменными и должны учитываться при объяснении отдельных поведений. Он утверждал, что:

Ни тот факт, что единственная реакция может контролироваться более, чем одной переменной, ни тот факт, что одна переменная может контролировать более одной реакции не нарушают ни один из принципов научного метода. Из этого не следует, что конкретная функциональная зависимость не соответствует законам поведения или что поведение, возникающее в любой из перечисленных ситуаций не детерминировано. Это только означает, что для того, чтобы делать предположения или контролировать поведение, мы должны быть уверены, что учли все релевантные переменные. (стр. 228)

Множественный контроль и произвольно сформированные отношения между поведением и средой

Скиннер (1957, стр.11) характеризовал свою книгу «Вербальное поведение» как упражнение в интерпретации, т.е. как анализ сложных предметах с точки зрения законов, которые были открыты в ходе изучения поведения в лаборатории, где оно может быть организовано в практически идеальных условиях. Он отсылает читателя к своей ранней работе, где изложены эти принципы. В этой работе показано, как стимульный контроль образуется благодаря обусловленности трёх составляющих (стимул-реакция-последствие). Скиннер не признавал других законов, по которым стимул может установить контроль на реакцией в отсутствии последствий дифференциального усиления, кроме индукции. Однако за последние 40 лет появилось большое количество исследований сложных вербальных отношений, и большая их часть была посвящена вопросу возникновения не наученных или «произвольно сформированных» связей между поведением и средой после обучения с помощью множественных примеров.

Скиннер был в курсе того, какие поведения нуждаются в объяснении. То есть, его методы объяснения не удовлетворяли его только тем, что упрощали взгляд на сложность вербального поведения. Moore (2008) указал на то, что «Скиннер создал фразеологизмы «рамки» («фреймы») и «реляционные реакции»» (стр. 191), и Schlinger (2010) отмечал, что «Скиннер заложил основу для концепции рамок отношений в разделе [«Вербального поведения»] под названием «Реляционные аутоклитики» (стр. 366). Оба автора цитировали следующий отрывок, в котором Скиннер (1957) рассматривал появление нового поведения как результат аутоклитических рамок, множественных примеров, частичной рекомбинации установленных поведенческих взаимосвязей и, что примечательно для данных целей, множественного контроля.

Когда частично обусловленные аутоклитические «рамки» сочетаются с реакциями, адекватными конкретной ситуации, включается нечто меньшее, чем оформленное реляционное аутоклитическое поведение.

Прореагировав на множество пар объектов вербальными реакциями вроде «шляпа» и «ботинок» и «ружьё» и «шляпа», говорящий в новых условиях может демонстрировать вербальные реакции «мальчик» и «велосипед». Если в репертуаре говорящего появились реакции вроде «ружьё мальчика», «ботинок мальчика» и «шляпа мальчика», мы можем предположить, что часть рамки отношений «мальчика… <объект>» доступна для рекомбинации с другими реакциями. Когда к вербальной реакции «мальчик» впервые прибавляется вербальная реакция «велосипед», говорящий может составить новый элемент – «велосипед мальчика». Это не просто демонстрация двух отдельно выученных реакций. Этот процесс похож на множественное опосредование (глава 9). Реляционные аспекты ситуации усиливают рамку, а особые свойства ситуации усиливают подходящие к ней ситуации. (стр. 336).

В этом отрывке представлен предварительный анализ появления важного класса не наученных вербальных реакций – в целом, называемых «грамматическими» — в терминах множественного контроля, но, вероятно, не обращается напрямую к недавним исследованиям в области произвольно сформированных поведений в парадигмах эквивалентности стимулов и Теории рамки отношений.

Задача проанализировать появление подобных не наученных ранее поведений в рамках концепции Скиннера привела к выводу, что может потребоваться формулирование новых законов поведения. Например, Sidman (2000) предположил, что в момент усиления поведения все элементы обусловленности трёх составляющих (отличительный стимул, реакция, поощрение) входя в эквивалентный класс. Это предположение представляет собой существенное изменение скиннеровской формулировки принципа усиления поведения. Hayes, Barnes-Holmes, & Roche (2001) сделали альтернативное предположение, чтобы объяснить остальные типы произвольно сформированных отношений, такие, как противопоставление и относительная значимость, но им было очевидно, что их исследование произвольно сформированных отношений нельзя приспособить под концептуальный инструментарий Скиннера:

Пришло время поведенческим аналитикам отказаться от многих из специфических теоретических формулировок [Скиннера] в области сложного поведения человека… Многие из самых выдающихся идей Скиннера о сложных человеческих поведениях должны быть отвергнуты или пересмотрены.

Это смелые предположения. У многих модификаций закона поощрения возможны бесчисленные вариации, если их повторять для каждого поощрения в жизни. Мы не ставим перед собой цели доказать, что эти предположения являются ошибочными или неадекватными, поскольку они, в конечном счёте, носят эмпирический характер. Скорее, мы хотим сделать более скромное предположение: процедуры, обычно применяемые для исследования произвольно сформированных отношений, влекут за собой повторные пробы, во время которых устанавливается множественный над разнообразными реакциями. Тестовые пробы, в которых могут наблюдаться произвольно сформированные реакции, приводят к сдвигам от унитарного стимульного контроля значимых реакций к совместному контролю, как и у испытуемых в эксперименте, которые, прежде чем выбрать, как реагировать, просматривают весь набор стимулов. Возможно, что эти сдвиги являются различимыми событиями, которые участвуют в контроле выбора реакции.

Степень, в которой событии внутри пробы могут объяснить произвольно сформированные отношения, неясна. Их возникновению явно способствует вербальная связь (см., например, Arntzen, 2004; Horne, Lowe, & Randle, 2004; Lowe, Horne, Harris, & Randle, 2002; Miguel & Pertursdottir, 2009; Miguel, Petursdottir, Carr, & Michael, 2008; Randell & Remington, 1999, 2006), как и невербальная (см., например, Mahoney, Miguel, Ahearn, & Bell, 2011), но неизвестно, обязательна ли такая форма посредничества, поскольку большинство попыток проверить это экспериментально показали разные результаты у испытуемых (см., например, Carr & Blackman, 2001).

Действительно, природа произвольно сформированных отношений может быть разнородной, этот предположение согласуется со сложностью экспериментальных методик, обычной продолжительностью проб и использованием вербальных взрослых с длительной историей поведения решения задач в качестве испытуемых во многих исследованиях. Как бы то ни было, если связующее поведение облегчает деятельность, как именно это происходит, может объяснить множественный контроль.

Типичная подготовка в исследованиях на эквивалентность и в Теории рамки отношений является чем-то вроде символической процедуры соотнесения с образцом, в которой используются стимулы-образцы, два или более стимулов для сравнения и, как правило, также контекстуальный стимул. Испытуемые оценивают стимулы, которые им надо сравнить, предположительно, последовательно, и делают выбор, вслед за которым может предоставляться или не предоставляться поощрение (в зависимости от образца и ситуационных сигналов). Проба может продолжаться от нескольких секунд до минуты или более, но события, произошедшие во время пробы, не фиксируются. Благодаря такой подготовки после повторных проб устанавливаются и конвергентный, и дивергентный контроль. Конвергентный контроль проявляется в форме условной дискриминации, когда, к примеру, аудиальный стимул (например, произнесённое слово «машина») и невербальный стимул (например, изображение машины) устанавливают контроль над реакцией выбора (например, указывание на изображение машины).

Дивергентный контроль устанавливается, когда испытуемые научились выбирать изображение машины, услышав слово «машина» и дотрагиваться до написанного слова «МАШИНА», услышав то же самое слово. Произвольно сформированные отношения наблюдаются, когда в отсутствии целенаправленного тренинга, изображение машины провоцирует выбор написанного слова «МАШИНА» и наоборот.

В данном примере и изображение, и написанное слово «МАШИНА» попарно соединяются с произнесённым словом «машина». В результате подобного тренинга могут реагировать на изображение или написанное слово обобщённой вербальной реакцией, например, «Относится к «машине»» или же обобщённой невербальной реакцией вроде представления дорожного движения, или же обобщённой эмоциональной реакцией страхи или волнения, возникающей из-за особенной истории, связанной с машинами. Во время фазы тестирования в качестве стимульного образца предоставляются изображение предмета или написанное слово, что, как правило, вызывает реакцию различения. Отметим, что сама по себе эта реакция – предполагаемая «связующая» реакция – не объясняет поведение выбора, поскольку она полностью произвольна и не имеет релевантной истории в этом контексте. Тем не менее, поскольку испытуемый просматривает все предъявленные ему для сравнения стимулы, совместный контроль установится, когда он обратится к другим стимулам, которые вызовут появление этой реакции различения. Таким образом, переход к совместному контролю просигнализирует о том, что была рассмотрена правильная реакция  (Lowenkron, 1991, 1996, 1998; Lowenkron & Colvin, 1992). Как мы уже отмечали, совместный контроль является общим для всех задач соотнесения с образцом. Следовательно, так же могут контролироваться и реакции выбора. Если кратко, мы предполагаем, что произвольно формирующиеся отношения объясняет не связующее поведение само по себе, а совместный контроль этого поведения.

Мы не можем утверждать, что данное объяснение подходит к каждому случаю произвольно формирующихся отношений; отсылки к совместному контролю основаны на дедукции; но у них есть важное преимущество: Они легко соотносятся с устоявшимися законами поведения и не требуют пересмотра нашего концептуального аппарата. Более того, они потенциально могут объяснить большое разнообразие в количестве правильных реакций, которое характерно для большинства исследований произвольно сформированных реакций (Moore, 2009).

Множественный контроль и процесс наименования

Horne & Lowe (1996) предположили, что такт-реакции, само-экоики и реакции выбора под контролем вербальных стимулов обычно взаимодействуют друг с другом в виде типичных вербальных обусловленностей. Когда эти элементы находятся на нужном месте, усвоение новых элементов и отношений может происходить быстрее, под меньшим контролем вербальных стимулов. Конвергентный и дивергентный источники множественного контроля являются частью этой сложной сети. Например, конвергентный контроль вовлечён в ситуации получения первого опыта называния, когда ребёнок с установленным репертуаром слушателя и говорящего слышит такт-реакцию взрослого о новом невербальном стимуле например, «коала»). Предшествующие переменные включают вербальный стимул, невербальный стимул, мотивационные переменные, связанные с видом новых животных в зоопарке, а также переменные, связанные с ситуацией и с аудиторией. Вербальный ребёнок может также продемонстрировать эхоические или само-эхоические реакции под стимульным контролем в такой форме. Позже, ребёнок – как слушатель – слышит, что взрослый произносит «коала» и, несмотря на то, что его специально этому не учили, отличает (например, показывая или глядя на изображений) коалу от других представленных изображений животных.

Конвергентный контроль вновь возникает в форме совместного контроля (Lowenkron, 1991, 1996), когда эхоические и само-эхоические реакции сочетаются с изначальным невербальным стимулом и вызывают реакцию. Также возможно, что под контролем мотивационных операций, представленных во время первого предъявления стимула и усиленных позже, ребёнок попросит изображение коалы без специального тренинга (Ribeiro, Elias, Goyos, & Miguel, 2010). Дивергентный контроль также наблюдается, когда под контролем невербального стимула (коала) ребёнок может продемонстрировать множество разных поведений (например, показать, назвать, попросить, если вовлечены мотивационные операции). Скиннер описал этот эффект следующим образом:

Мы подбираем названия объектов без помощи аутоклитика, когда наблюдаем, как кто-то манипулирует объектами, одновременно называя их. Таким образом, мы можем «выучить название» штекера, глядя, как кто-то работает с электрическим прибором, при этом описывая собственное поведение (конвергентный контроль). Та же связь вербального и невербального событий плюс аутоклитика проявляется в остенсивном определении «Это штекер». Воздействие на слушателя состоит не только в том, чтобы научить его такт-реакции «штекер», но и в том, чтобы невербальное поведение демонстрировалось в ответ на тот же стимул (дивергентный контроль). Например, чтобы человек демонстрировал правильное поведение, когда его просят «Пожалуйста, дай мне штекер». (1957, стр. 360) (Слова в скобках добавлены авторами статьи).

Мы полагаем, что рассмотрение множественного и совместного контроля может более полно конкретизировать анализ, проведённый Horne и Lowe. Ловенкрон (1996) согласился с проведённым этими авторами анализом необходимых элементов наименования, но отметил, что «совместный контроль – основной процесс в отношении наименования». (стр. 255). Michael (1996) также предположил, что конвергентный и дивергентный множественный контроль отвечают за формирование не наученных отношений в процессе наименования:

Без обращения к процессу наименования как к отношению более высокого порядка, можно предположить, что когда ребёнок с наполненным эхоическим репертуаром обучают находить новый объект, он может демонстрировать эхо-реакцию, когда слышит, как няня говорит «X», и поскольку она будет смотреть на объект в тот момент, когда её правильное поведение «найти объект» было поощрено, это поощрение также может принять форму эхо-реакции под контролем невербального стимула (объекта), такт-реакции… Для того, чтобы объяснить появление подобного поведения слушателя, как результата тренинга на такт-реакции без концепции наименования более высокого порядка, необходимо только обратиться к более сложным поведениям определения места, которые развиваются, когда пространство для визуального поиска становится больше и сложнее. В таких условиях человек может демонстрировать эхоическое и само-эхоическое поведение, поскольку оно даёт доступ к важному вербальному стимулу (X) во время задержки, возникшей в ходе продолжительного поиска. Любой объект, который вызывает ту же реакцию, которая появилась за счёт само-экоика, таким образом, является искомым объектом, на который и нужно указать. (Это процесс, описанный Ловенкроном в 1991 году… как совместный контроль.) (стр. 298)

Свои замечания Michael резюмирует, предупреждая о введении элементов, которые стоят за сложной сетью событий:

До тех пор, пока не понята функция отдельных репертуаров в каждом случае вербального поведения, любые отсылки к наименованию являются неполными, а как только они становятся понятны, то неясным остаётся, что именно даёт отсылка к наименованию. Как бы то ни было, здесь может быть отрицательный вклад, и в этом не проанализированная концепция наименования при более детальном рассмотрении может показаться излишней, как часто случается с поведением под контролем правил и эквивалентностью. (1996, стр. 298).

Независимо от того, необходим ли этот новый элемент, анализ процедуры наименования, проведённый Horne и Lowe очень тщателен и включает в себя много информации о сложности раннего обучения вербальному поведению. Мы предполагаем, что проведённый нами анализ совместим с ним, и на самом деле дополняет его. (см. также  Greer & Ross, 2007.)

Выводы

Студент, который только что прочитал «Вербальное поведение» и ломает голову над классификацией фрагментов речи или текста, может воспрянуть духом, узнав, что чистые примеры элементарных вербальных оперантов редки за пределами лаборатории или вне терапии. Целью проведённого Скиннером анализа не было составление классификации, в которой могли быть указаны примеры вербального поведения. Скорее, его целью было определение контролирующих переменных, которые отвечают за возникновение этих видов вербального поведения. Элементарные вербальные операнты показывают примеры каждого типа стимульного контроля, но вербальное поведение обычно определяется множеством одновременно воздействующих переменных, которые иногда поддерживают друг друга, а иногда конкурируют между собой (см. Palmer, 2009). Возможная сложность контролирующих отношений делает концепцию Скиннера необычайно сильной и всеобъемлющей, но также и бросает вызов нашей способности интерпретировать примеры вербального поведения в неконтролируемых условиях. В исследовании сложных вербальных отношений мы предположили, что в основе установления множественного контроля может лежать процесс различения (дискриминации). Если это так, то анализ является достаточным и упреждает необходимость в постулировании новых теоретических формулировок.

Но множественный контроль – это нечто большее, чем инструмент объяснения. Как мы показали, он является составляющей практически всех вербальных поведений в естественной среде, и следовательно, должен применяться в наших терапевтических вмешательствах и в других видах практики. Анализ роли множественного контроля неизбежно отточит и усовершенствует эти виды практики. Более того, умелое использование множественного контроля указывает на успешного писателя и оратора. Многие люди также учатся управлять переменными множественного контроля в стратегических целях, для того, чтобы сделать возможным скрытое поведения в их собственном поведенческом репертуаре решения задач, вспоминания информации, и, без сомнения, в других видах сложных поведений, включая все виды соотнесения с образцом.

Таким образом, множественный стимульный контроль играет настолько важную роль в человеческом поведении, что можно предположить: количественные реакции в чувствительности ко многим одновременно воздействующим переменным могут лежать в основе групповых и индивидуальных различий нашего собственного биологического вида. Как многое из того, что мы называем «интеллектом» можно точнее объяснить чувствительностью к одновременно воздействующим переменным или умением управлять ими для достижения стратегических целей? Насколько значимую роль играют недостатки в такого рода чувствительности или уровне владения навыком в поведении детей с аутизмом и другими нарушениями развития? Похоже, что концепция множественного контроля, предложенная Скиннером, лежит в основе большинства наиболее сложных вопросов о человеческом поведении, а также в основе наших попыток на них ответить.

Приложение:

Рисунок 1 (см. оригинал статьи): Из нашего обзора основных функциональных связей в вербальном поведении следуют два факта. (1) Одна реакция может быть, и как правило является, результатом воздействия более, чем одной переменной. (а) Единственная переменная обычно воздействует на более, чем одну реакцию.

Рисунок 2 (см. оригинал статьи): Конвергентный множественный контроль. По аналогии с невербальным поведением, одновременно воздействующие переменные, каждая из которых вызывает реакцию определённой топографии, дополняют друг друга.

Рисунок 3 (см. оригинал статьи): Аудиальный вербальный стимул «цвет» и невербальный стимул, зелёный мяч, осуществляют дивергентный контроль над разнообразными несовместимыми вербальными реакциями, но общая вербальная реакция «зелёный» находится под конвергентным контролем и, вероятно, является особенно сильной…

Рисунок 4 (см. оригинал статьи): Как и у большинства людей, у медсестры есть различные репертуары, которые находятся под контролем разной аудитории. Присутствие пациента вызывает вербальную реакцию «ушиб». В присутствии врача усиливается вербальная реакция «контузия».

Перевод Анастасии Галицкой

Оригинал статьи: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3139558/

[1] Дословно «to stab» переводится как «вонзать, наносить удар» (обычно острым предметом). «To take a stab» — устойчивое выражение, означающее «принять удар», «принять вызов», «взяться за что-либо».

[2] В оригинале используется выражение «Make like a tree and leave», которое дословно переводится как «Будь как дерево — уходи отсюда» (глагол «to leave» означает «уходить», созвучный ему глагол «to leaf» — «покрыться листвой»).

[3] В оригинале: «The King is not a subject». Существительное «subject» имеет много значений, среди которых – «предмет обсуждения» и «подданный».

From Wikipedia, the free encyclopedia

In behavioral psychology (or applied behavior analysis), stimulus control is a phenomenon in operant conditioning (also called contingency management) that occurs when an organism behaves in one way in the presence of a given stimulus and another way in its absence. A stimulus that modifies behavior in this manner is either a discriminative stimulus (Sd) or stimulus delta (S-delta). Stimulus-based control of behavior occurs when the presence or absence of an Sd or S-delta controls the performance of a particular behavior. For example, the presence of a stop sign (S-delta) at a traffic intersection alerts the driver to stop driving and increases the probability that «braking» behavior will occur. Such behavior is said to be emitted because it does not force the behavior to occur since stimulus control is a direct result of historical reinforcement contingencies, as opposed to reflexive behavior that is said to be elicited through respondent conditioning.

Some theorists believe that all behavior is under some form of stimulus control.^[1] For example, in the analysis of B. F. Skinner,^[2] verbal behavior is a complicated assortment of behaviors with a variety of controlling stimuli.^[3]

Characteristics[edit]

The controlling effects of stimuli are seen in quite diverse situations and in many aspects of behavior. For example, a stimulus presented at one time may control responses emitted immediately or at a later time; two stimuli may control the same behavior; a single stimulus may trigger behavior A at one time and behavior B at another; a stimulus may control behavior only in the presence of another stimulus, and so on. These sorts of control are brought about by a variety of methods and they can explain many aspects of behavioral processes.^[4]

In simple, practical situations, for example if one were training a dog using operant conditioning, optimal stimulus control might be described as follows:

• The behavior occurs immediately when the discriminative stimulus is given.
• The behavior never occurs in the absence of the stimulus.
• The behavior never occurs in response to some other stimulus.
• No other behavior occurs in response to this stimulus.^[5]

Establishing stimulus control through operant conditioning[edit]

Discrimination training[edit]

Operant stimulus control is typically established by discrimination training. For example, to make a light control a pigeon’s pecks on a button, reinforcement only occurs following a peck to the button. Over a series of trials the pecking response becomes more probable in the presence of the light and less probable in its absence, and the light is said to become a discriminative stimulus or S^D.^[6] Virtually any stimulus that the animal can perceive may become a discriminative stimulus, and many different schedules of reinforcement may be used to establish stimulus control. For example, a green light might be associated with a VR 10 schedule and a red light associated with a FI 20-sec schedule, in which case the green light will control a higher rate of response than the red light.

Generalization[edit]

After a discriminative stimulus is established, similar stimuli are found to evoke the controlled response. This is called stimulus generalization. As the stimulus becomes less and less similar to the original discriminative stimulus, response strength declines; measurements of the response thus describe a generalization gradient.

An experiment by Hanson (1959)^[7] provides an early, influential example of the many experiments that have explored the generalization phenomenon. First a group of pigeons was reinforced for pecking a disc illuminated by a light of 550 nm wavelength, and never reinforced otherwise. Reinforcement was then stopped, and a series of different wavelength lights was presented one at a time. The results showed a generalization gradient: the more the wavelength differed from the trained stimulus, the fewer responses were produced.^[7]

Many factors modulate the generalization process. One is illustrated by the remainder of Hanson’s study, which examined the effects of discrimination training on the shape of the generalization gradient. Birds were reinforced for pecking at a 550 nm light, which looks yellowish-green to human observers. The birds were not reinforced when they saw a wavelength more toward the red end of the spectrum. Each of four groups saw a single unreinforced wavelength, either 555, 560, 570, or 590 nm, in addition to the reinforced 550 wavelength. The birds were then tested as before, with a range of unreinforced wavelengths. This procedure yielded sharper generalization gradients than did the simple generalization procedure used in the first procedure. In addition, however, Hansen’s experiment showed a new phenomenon, called the «peak shift». That is, the peak of the test gradients shifted away from the S^D, such that the birds responded more often to a wavelength they had never seen before than to the reinforced S^D. An earlier theory involving inhibitory and excitatory gradients partially explained the results,^[8] A more detailed quantitative model of the effect was proposed by Blough (1975).^[9] Other theories have been proposed, including the idea that the peak shift is an example of relational control; that is, the discrimination was perceived as a choice between the «greener» of two stimuli, and when a still greener stimulus was offered the pigeons responded even more rapidly to that than to the originally reinforced stimulus.^[10]

Matching to sample[edit]

In a typical matching-to-sample task, a stimulus is presented in one location (the «sample»), and the subject chooses a stimulus in another location that matches the sample in some way (e.g., shape or color).^[11] In the related «oddity» matching procedure, the subject responds to a comparison stimulus that does not match the sample. These are called «conditional» discrimination tasks because which stimulus is responded to depends or is «conditional» on the sample stimulus.

The matching-to-sample procedure has been used to study a very wide range of problems. Of particular note is the «delayed matching to sample» variation, which has often been used to study short-term memory in animals. In this variation, the subject is exposed to the sample stimulus, and then the sample is removed and a time interval, the «delay», elapses before the choice stimuli appear. To make a correct choice the subject has to retain information about the sample across the delay. The length of the delay, the nature of the stimuli, events during the delay, and many other factors have been found to influence performance on this task.^[12]

Cannabinoids[edit]

Psychoactive cannabinoids from the Cannabis plant (phytocannabinoids), from the body (endocannabinoids), and from the research lab (synthetic cannabinoids) produce their discriminative stimulus effects by stimulation of CB1 receptors in the brain.^[13]

See also[edit]

• Behavior therapy
• Behaviorism
• Motivating operation
• Quantitative analysis of behavior
• Signal detection
• Self-control

References[edit]

Further reading[edit]

• James E. Mazur (10 November 2016). Learning & Behavior: Eighth Edition. Taylor & Francis. ISBN 978-1-315-45026-1.
• Nevin, J. A. (1965). «Decision theory in studies of discrimination in animals». Science. 150 (3699): 1057. Bibcode:1965Sci…150.1057N. doi:10.1126/science.150.3699.1057. PMID 5843623.
• Nevin, J. A. (1969). «Signal detection theory and operant behavior». Journal of the Experimental Analysis of Behavior. 12 (3): 475–480. doi:10.1901/jeab.1969.12-475. PMC 1338610.
• Staddon, J. E. R. (2001). Adaptive dynamics – The theoretical analysis of behavior. The MIT Press. London, England.
• J. E. R. Staddon (7 March 2016). Adaptive Behavior and Learning. Cambridge University Press. ISBN 978-1-316-46776-3.

From Wikipedia, the free encyclopedia

In behavioral psychology (or applied behavior analysis), stimulus control is a phenomenon in operant conditioning (also called contingency management) that occurs when an organism behaves in one way in the presence of a given stimulus and another way in its absence. A stimulus that modifies behavior in this manner is either a discriminative stimulus (Sd) or stimulus delta (S-delta). Stimulus-based control of behavior occurs when the presence or absence of an Sd or S-delta controls the performance of a particular behavior. For example, the presence of a stop sign (S-delta) at a traffic intersection alerts the driver to stop driving and increases the probability that «braking» behavior will occur. Such behavior is said to be emitted because it does not force the behavior to occur since stimulus control is a direct result of historical reinforcement contingencies, as opposed to reflexive behavior that is said to be elicited through respondent conditioning.

Some theorists believe that all behavior is under some form of stimulus control.^[1] For example, in the analysis of B. F. Skinner,^[2] verbal behavior is a complicated assortment of behaviors with a variety of controlling stimuli.^[3]

Characteristics[edit]

The controlling effects of stimuli are seen in quite diverse situations and in many aspects of behavior. For example, a stimulus presented at one time may control responses emitted immediately or at a later time; two stimuli may control the same behavior; a single stimulus may trigger behavior A at one time and behavior B at another; a stimulus may control behavior only in the presence of another stimulus, and so on. These sorts of control are brought about by a variety of methods and they can explain many aspects of behavioral processes.^[4]

In simple, practical situations, for example if one were training a dog using operant conditioning, optimal stimulus control might be described as follows:

• The behavior occurs immediately when the discriminative stimulus is given.
• The behavior never occurs in the absence of the stimulus.
• The behavior never occurs in response to some other stimulus.
• No other behavior occurs in response to this stimulus.^[5]

Establishing stimulus control through operant conditioning[edit]

Discrimination training[edit]

Operant stimulus control is typically established by discrimination training. For example, to make a light control a pigeon’s pecks on a button, reinforcement only occurs following a peck to the button. Over a series of trials the pecking response becomes more probable in the presence of the light and less probable in its absence, and the light is said to become a discriminative stimulus or S^D.^[6] Virtually any stimulus that the animal can perceive may become a discriminative stimulus, and many different schedules of reinforcement may be used to establish stimulus control. For example, a green light might be associated with a VR 10 schedule and a red light associated with a FI 20-sec schedule, in which case the green light will control a higher rate of response than the red light.

Generalization[edit]

After a discriminative stimulus is established, similar stimuli are found to evoke the controlled response. This is called stimulus generalization. As the stimulus becomes less and less similar to the original discriminative stimulus, response strength declines; measurements of the response thus describe a generalization gradient.

An experiment by Hanson (1959)^[7] provides an early, influential example of the many experiments that have explored the generalization phenomenon. First a group of pigeons was reinforced for pecking a disc illuminated by a light of 550 nm wavelength, and never reinforced otherwise. Reinforcement was then stopped, and a series of different wavelength lights was presented one at a time. The results showed a generalization gradient: the more the wavelength differed from the trained stimulus, the fewer responses were produced.^[7]

Many factors modulate the generalization process. One is illustrated by the remainder of Hanson’s study, which examined the effects of discrimination training on the shape of the generalization gradient. Birds were reinforced for pecking at a 550 nm light, which looks yellowish-green to human observers. The birds were not reinforced when they saw a wavelength more toward the red end of the spectrum. Each of four groups saw a single unreinforced wavelength, either 555, 560, 570, or 590 nm, in addition to the reinforced 550 wavelength. The birds were then tested as before, with a range of unreinforced wavelengths. This procedure yielded sharper generalization gradients than did the simple generalization procedure used in the first procedure. In addition, however, Hansen’s experiment showed a new phenomenon, called the «peak shift». That is, the peak of the test gradients shifted away from the S^D, such that the birds responded more often to a wavelength they had never seen before than to the reinforced S^D. An earlier theory involving inhibitory and excitatory gradients partially explained the results,^[8] A more detailed quantitative model of the effect was proposed by Blough (1975).^[9] Other theories have been proposed, including the idea that the peak shift is an example of relational control; that is, the discrimination was perceived as a choice between the «greener» of two stimuli, and when a still greener stimulus was offered the pigeons responded even more rapidly to that than to the originally reinforced stimulus.^[10]

Matching to sample[edit]

In a typical matching-to-sample task, a stimulus is presented in one location (the «sample»), and the subject chooses a stimulus in another location that matches the sample in some way (e.g., shape or color).^[11] In the related «oddity» matching procedure, the subject responds to a comparison stimulus that does not match the sample. These are called «conditional» discrimination tasks because which stimulus is responded to depends or is «conditional» on the sample stimulus.

The matching-to-sample procedure has been used to study a very wide range of problems. Of particular note is the «delayed matching to sample» variation, which has often been used to study short-term memory in animals. In this variation, the subject is exposed to the sample stimulus, and then the sample is removed and a time interval, the «delay», elapses before the choice stimuli appear. To make a correct choice the subject has to retain information about the sample across the delay. The length of the delay, the nature of the stimuli, events during the delay, and many other factors have been found to influence performance on this task.^[12]

Cannabinoids[edit]

Psychoactive cannabinoids from the Cannabis plant (phytocannabinoids), from the body (endocannabinoids), and from the research lab (synthetic cannabinoids) produce their discriminative stimulus effects by stimulation of CB1 receptors in the brain.^[13]

See also[edit]

• Behavior therapy
• Behaviorism
• Motivating operation
• Quantitative analysis of behavior
• Signal detection
• Self-control

References[edit]

Further reading[edit]

• James E. Mazur (10 November 2016). Learning & Behavior: Eighth Edition. Taylor & Francis. ISBN 978-1-315-45026-1.
• Nevin, J. A. (1965). «Decision theory in studies of discrimination in animals». Science. 150 (3699): 1057. Bibcode:1965Sci…150.1057N. doi:10.1126/science.150.3699.1057. PMID 5843623.
• Nevin, J. A. (1969). «Signal detection theory and operant behavior». Journal of the Experimental Analysis of Behavior. 12 (3): 475–480. doi:10.1901/jeab.1969.12-475. PMC 1338610.
• Staddon, J. E. R. (2001). Adaptive dynamics – The theoretical analysis of behavior. The MIT Press. London, England.
• J. E. R. Staddon (7 March 2016). Adaptive Behavior and Learning. Cambridge University Press. ISBN 978-1-316-46776-3.