Правоприменительные ошибки при установлении признаков хищения

УДК 343.7

DOI 10.24411/2078-5356-2018-10328

Кочои Самвел Мамадович Samvel M. Kochoi

доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, почетный работник юстиции России, профессор кафедры уголовного права

Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА) (125993, Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9)

doctor of sciences (law), professor, honorary worker of higher professional education of the Russian Federation, honorary worker of justice of Russia, professor of the department of criminal law

Kutafin Moscow state law university (MSAL) (9 Sadovaya-Kudrinskaya st., Moscow, Russian Federation, 125993)

E-mail: sam.kochoi@bk.ru

Хищение чужого имущества: ошибки квалификации Theft of property: errors of qualification

В статье рассматриваются ошибки в практике применения норм УК РФ, предусматривающих ответственность за хищение чужого имущества. Причинами существующих проблем названы, главным образом, неполнота исследования обстоятельств дела, неверная их оценка и низкая квалификация правоприменителя.

Одним из направлений совершенствования существующей правоприменительной практики названо перманентное повышение квалификации следователей и дознавателей, а также прокуроров и судей.

Ключевые слова: хищение чужого имущества, присвоение чужого имущества, мошенничество, ошибки квалификации хищений, органы предварительного расследования.

The article examines errors of classification of thefts in the practice of applying the norms of the Criminal code of the Russian Federation. According to authors, incomplete of research of circumstances of case, wrong evaluates and low qualification of authorities are the causes of the problems. Permanent training of investigators, as well as prosecutors and judges is named as one of the directions of improvement of the existing law enforcement practice.

Keywords: theft of property, appropriation, fraud, errors of classification of thefts, preliminary investigation agency

Обращение к материалам судебно-след-ственной практики подтверждает наличие множества проблем, связанных с квалификацией общественно опасных действий как хищением чужого имущества. Причинами существующих проблем мы считаем, главным образом, неполноту исследования всех обстоятельств дела,

неверную их оценку и низкую квалификацию правоприменителя. В частности, игнорируются разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по вопросам квалификации хищений, не исследуются подзаконные акты и законы иных отраслей права (по вопросам, имеющим нередко решающее значение для их квалификации), не

© Кочои С.М., 2018

придается серьезного значения установлению противоправности действий виновного, ее осознанию виновным и корыстной цели (которую часто подменяют корыстными побуждениями). Следствием всего этого являются либо необоснованное привлечение к ответственности за хищение (в том числе по квалифицирующим признакам, которые отсутствуют в деле), либо, наоборот, отказ от привлечения к уголовной ответственности по признакам составов преступлений, фактически установленным в материалах дела. Иллюстрацией сказанного служат следующие дела, в производстве (на разных его этапах) которых автор настоящей статьи участвовал в качестве специалиста.

1. Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого Д. в период исполнения обязанностей председателя правления ОАО <…> (далее — Общество) совершил «присвоение и растрату, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере, предусмотренное частью 4 статьи 160 УК РФ».

По версии следствия, Д. и Ф. — главный бухгалтер этого ОАО, в нарушение Положения по бухгалтерскому учету, утвержденного приказом Минфина РФ от 10 декабря 2002 года № 26н (далее — ПБУ 19/02), неверно произвели расчет чистой прибыли за 2013 год, в результате чего увеличили ее на 10 млрд рублей. Указанные лица включили в бухгалтерскую отчетность Общества стоимость акций его дочерних компаний, установленную государством на момент их внесения в уставный капитал Общества (2004 г.). Между тем, по мнению органов следствия, на конец отчетного периода акции этих компаний следовало учитывать по их рыночной стоимости, сформировавшейся на бирже, которая на дату составления отчетности (2013 г.) обесценилась. Позднее, на основании неверно рассчитанной прибыли, Д. и другие члены Правления получили завышенные премии за 2013 год на 202 944 000 рублей. Из названной суммы 88 280 638 рублей Д. присвоил себе, а оставшиеся деньги совместно с Ф. растратил в пользу других лиц (членов правления Общества).

Оставляя без подробного анализа другие признаки хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ), остановимся лишь на одном из них — противоправности. Присвоение (как и растрата) имеет место лишь при условии, что у виновного лица отсутствует право на имущество,

обращенное в его пользу (или пользу иных лиц) [1, с. 260]. Д. на протяжении всего процесса расследования в отношении его уголовного дела утверждал, что он и Ф. руководствовались действовавшим на момент составления отчетности Положением по бухгалтерскому учету «Бухгалтерская отчетность организации», утвержденного приказом Минфина РФ от 6 июля 1999 года № 43н (далее — ПБУ 4/99). Данное Положение разрешало на основании части 1 статьи 30 Федерального закона «О бухгалтерском учете», в отступление от пункта 20 ПБУ 19/02, указывать в учете ту стоимость акций дочерних компаний, по которым они были внесены государством в уставный капитал Общества (в 2004 г.). При этом к бухгалтерскому балансу и отчету о финансовых результатах за 2013 год обязательно должно было быть приложено пояснение, оговаривающее данное обстоятельство.

Следует отметить, что указанные нормы при составлении и утверждении отчетностей, а также начисления премий председателю и членам правления Общества были соблюдены в полной мере, о чем свидетельствуют имеющиеся в материалах дела заключения ревизионной комиссии, аудиторов и специалистов.

Примечательно, что подход о правомерности отступлений от ПБУ 19/02 при отражении в бухгалтерской отчетности финансовых вложений получил применение в практике деятельности ряда публичных компаний («Аэрофлот -Российские авиалинии», «Роснефтегаз» и др.). Более того, этот же подход продолжал применяться в деятельности Общества и после привлечения к уголовной ответственности его бывших руководителей — Д. и Ф.

Таким образом, действия Д. нельзя квалифицировать как противоправное обращение чужого имущества в свою пользу, поскольку они не противоречат действующему законодательству. В свою очередь, отсутствие противоправности в действиях Д., а стало быть, и осознания им противоправности (как обязательного интеллектуального элемента умысла виновного лица при совершении хищения [2, с. 385-386]) своих действий, делают невозможным обвинение его в присвоении чужого имущества.

2. Г. было предъявлено обвинение в совершении мошенничества, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ, то есть хищения чужого имущества путем обмана, совершенного в особо крупном размере. По версии следствия, Г. представил по месту своей работы в ООО <.> (далее — Общество) ложные сведения,

на основании которых ему, в связи с досрочным расторжением трудового договора, произведена незаконная выплата денежной компенсации в размере четырех миллионов рублей.

Согласно трудовому договору (далее — договор), которым Г. принят на работу, он «может быть прекращен досрочно» при определенных перечисленных в нем случаях. Согласно пункту 6.4. договора в случае «досрочного расторжения настоящего Договора по решению уполномоченного органа Общества, при отсутствии виновных действий (бездействия) со стороны Работника, а также в связи со сменой собственника Общества Работнику выплачивается компенсация в размере трехкратного среднемесячного заработка».

Из цитируемого текста следует, что в нем речь идет о любом, предусмотренном договором, досрочном его расторжении, независимо от того, по чьей инициативе оно происходит. Также из приведенного текста следует, что досрочное расторжение договора с работником влечет принятие уполномоченным органом Общества решения о выплате компенсации. При этом вынесение подобного решения является не правом, а обязанностью уполномоченного органа Общества. Условием невыполнения данной обязанности является только виновное, предшествовавшее досрочному расторжению договора, поведение работника.

Из материалов дела следует, что Г., составив протокол заседания Совета директоров Общества, указал то, что не противоречит положениям трудового договора, то есть, что трудовой договор расторгается по инициативе председателя Совета директоров Общества. Он таким образом не сообщал заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений и не совершал действий, направленных на введение собственников Общества в заблуждение. Никакого «информационного воздействия» [3] с целью заставить потерпевшего передать не принадлежащее ему имущество Г. не совершал, поэтому указанное им в протоколе обстоятельство никакого уголовно-правового значения не имеет, поскольку, как уже было сказано, при любом досрочном расторжении договора (п. 6.4.), независимо от того, по чьей инициативе такое расторжение происходит, ему полагается денежная компенсация.

Из изученных материалов уголовного дела также не усматривается, что Г. имел прямой умысел на совершение мошенничества. Указав в проекте протокола инициатора расторжения

трудового договора с ним, он был уверен в отсутствии противозаконности своих действий, поскольку данный договор не ставил получение им компенсации в зависимость от того, кто ини -циировал его расторжение.

По версии следствия, Г., внеся изменения в протокол собрания Совета директоров Общества, преследовал цель «незаконного личного обогащения», однако стремление получить предусмотренную трудовым договором компенсацию в связи с предстоящим увольнением цели «незаконного личного обогащения» не может образовать, то есть изложенные в материалах дела обстоятельства не могут свидетельствовать об умысле на обман, являющийся необходимым признаком состава преступления, предусмотренного статьей 159 УК РФ.

Таким образом, действия обвиняемого не содержат ни обмана, ни умысла на его использование для хищения чужого имущества. Имеющиеся в материалах дела обстоятельства в совокупности ставят под сомнение вывод органов следствия о совершении Г. мошенничества.

3. Приговором районного суда В. осужден по части 4 статьи 160 и части 4 статьи 159 УК РФ. Он признан виновным в совершении двух преступлений: присвоения, совершенного с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере, и мошенничества, то есть приобретения права на чужое имущество путем злоупотребления доверием, совершенного с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам суда области приговор районного суда оставлен без изменения, а апелляционные жалобы адвокатов — без удовлетворения.

На состоявшиеся судебные решения подана кассационная жалоба, содержащая просьбы о передаче уголовного дела по обвинению В. для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, об отмене состоявшихся судебных решений и передаче уголовного дела в суд первой инстанции на новое судебное рассмотрение. По итогам рассмотрения кассационной жалобы вынесено постановление судьи областного суда «о передаче кассационного представления» (как жалоба «трансформировалась» в представление, так и осталось загадкой. — С. К.) для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.

В теории уголовного права принято считать, что при присвоении не происходит изъятия

чужого имущества, поскольку оно вверено виновному, находится в его ведении [4]. Из этого исходит и судебно-следственная практика. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» № 48 от 30 ноября 2017 года, присвоение состоит в безвозмездном, совершенном с корыстной целью, противоправном «обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника», то есть единственной формой общественно опасного деяния является обращение чужого имущества в пользу виновного. Изъятие имущества при присвоении исключается.

Несмотря на эту, казалось бы, прописную истину, в постановлении судьи областного суда было выражено несогласие с тем, что районный суд в приговоре не указал «каким образом происходило изъятие и присвоение» виновным векселей. И это при том, что из приговора районного суда следовало, что в случае с хищением векселей В. их незаконно не изымал из собственности Общества, поскольку они находились в его правомерном владении. Он обратил их в свою пользу. Такая же схема имела место в случае совершения хищения наличных денежных средств. Ему не было необходимости их изымать из собственности Общества. Владея ими правомерно, в последующем В. обратил их в свою пользу.

Далеко не бесспорными были суждения судьи областного суда также об осуждении нижестоящим судом В. за мошенничество. По его мнению, В. приобрел право на чужое помещение путем договора купли-продажи, и районным судом «не учтено, что данные сделки могут быть оспорены в гражданско-правовом порядке», при этом сделки по данному имуществу с участием В. Арбитражным судом области ранее уже были признаны недействительными.

Однако следует отметить, что факт заключения, при осуществлении предпринимательской деятельности, гражданско-правовой сделки не означает, что споры, возникающие при этом, лишены уголовно-правового характера. Если такая сделка является лишь прикрытием для хищения чужого имущества, то должно последовать уголовно-правовое разбирательство случившегося. В рассматриваемом же случае ссылка судьи областного суда на решения Арбитражного суда только укрепляют сомнения в законности ранее совершенных В. сделок.

Изложенное позволяет утверждать, что выводы судьи областного суда о квалификации присвоения и мошенничества противоречат не только тексту уголовного закона, но также игнорируют соответствующие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ и не учитывают доктри-нальные разработки в этой сфере.

4. Как уже было сказано, органы следствия не только привлекают к ответственности за хищения при отсутствии достаточных к тому оснований. В отдельных случаях они не вменяют в вину квалифицирующие признаки, фактически установленные в материалах дела.

Так, постановлением следователя П. привлечен в качестве обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ. Следственным органом он обвиняется в мошенничестве, «то есть хищении чужого имущества путем обмана, совершенного организованной группой, в особо крупном размере».

Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого П. разработал «преступный план», в соответствии с которым намеревался «систематически похищать денежные средства», принадлежащие гражданам — участникам долевого строительства (всего 22 чел.).

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 года № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (действовавшему в период совершения П. преступления), как хищение в крупном или особо крупном размере должно квалифицироваться совершение нескольких хищений чужого имущества, «если эти хищения совершены одним способом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умысле совершить хищение в крупном или особо крупном размере» (аналогичное разъяснение содержит и новое постановление от 30 ноября 2017 г. № 48).

В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого обстоятельством, свидетельствующим о том, что в действиях П. имеет место одно единое преступление, назван «общий преступный умысел», однако такого понятия цитируемое постановление Пленума Верховного Суда РФ не содержит. Не известно оно и уголовно-правовой доктрине.

Возможно, что под «общим преступным умыслом» следственные органы понимают «умысел совершить хищение в особо крупном размере». В таком случае в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должны

быть названы обстоятельства, которые свидетельствуют о наличии такого умысла. Однако вместо этого, в тексте постановления о привлечении в качестве обвиняемого указаны обстоятельства, свидетельствующие о совершении не единого («систематического»), а нескольких самостоятельных хищений.

Так, одним из обязательных признаков единого («систематического») хищения теория и практика считают один и тот же источник, из которого совершается хищение чужого имущества (то есть принадлежность похищаемого имущества одному потерпевшему) [5, с. 148]. Между тем в каждом из описанных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого случаев совершения хищения речь идет о разных собственниках, которым причинен ущерб. Причем в отношении каждого из них действовали «неустановленные лица», которые «в точно неустановленное следствием время, при неустановленных обстоятельствах», с помощью рекламы, размещенной в средствах массовой информации, «подыскивали» кого-то, кто «в точно неустановленное следствием время» прибывал в офис ООО < >, расположенный по адресу: г. Москва, < >, «где введенный в заблуждение» заключал с застройщиком (руководителем которого был П.) договор долевого участия.

Еще одним признаком единого продолжаемого («систематического») хищения теория и практика считают тождественный характер совершаемых действий [5, с. 148], однако то обстоятельство, что в деле не установлена целая группа лиц, фактически организовавших заключение договора, по которому потерпевшие перечисляли свои денежные средства застройщику, на наш взгляд, практически исключает возможность определения их действий как тождественных.

Таким образом, в данном деле правильнее говорить о том, что у группы неустановленных лиц в каждом из описанных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого случае возникал новый умысел на совершение нового преступления в отношении нового потерпевшего, то есть речь идет не об одном, едином хищении, а о повторных, нескольких преступлениях против собственности.

Не менее спорными являются выводы органов следствия по рассматриваемому делу о форме соучастия в совершении хищения. Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого для совершения «систематических» хищений П. создал организованную

группу. По утверждению следственных органов, данная группа имела «устойчивую, иерархическую структуру», для которой были характерны «наличие внутренних структурных подразделений» и цель совершения тяжких преступлений.

Между тем согласно части 3 статьи 35 УК РФ ни один из вышеуказанных признаков не является обязательным для преступления, совершенного организованной группой лиц. Не выделяют этих признаков также постановления Пленума Верховного Суда РФ о судебной практике по уголовным делам о хищении чужого имущества. Например, действовавшее до 30 ноября 2017 года постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» содержало положение лишь о том, что организованная группа «отличается наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава участников группы, распределением ролей между ними при подготовке к преступлению и непосредственном его совершении». По сути, следователь, возможно, сам не понимая этого, в анализируемом деле описал признаки преступного сообщества (преступной организации), поскольку наличие структурных подразделений характерно именно для этого вида криминальных объединений. Таким образом, вменение в вину П. совершение мошенничества организованной группой лиц и квалификация его действий по части 4 статьи 159 УК РФ представляется ошибочным.

Завершая обзор ряда уголовных дел о совершении хищений чужого имущества, хотим подчеркнуть, что одним из ключевых направлений совершенствования существующей правоприменительной практики должно быть перманентное повышение квалификации следователей и дознавателей, а также прокуроров и судей. В России имеется развитая сеть ведомственных и гражданских учебных и научных учреждений юридического профиля. Уверены, что их потенциал максимально должен быть использован не только для подготовки кадров, но и поддержания квалификации уже подготовленных кадров на высоком профессиональном уровне. Полагаем, что не только статистика расследования или рассмотрения дел, но также обобщение и анализ ошибок применения норм УК РФ, разработка и дача разъяснений по их устранению и недопущению в будущем должны быть в центре внимания руководителей, в первую очередь, органов предварительного расследования, а также органов прокуратуры и судов.

Примечания

1. Хилюта В.В. Хищение: понятие, признаки, проблемы квалификации: монография. Гродно, 2011.

2. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / С.А. Боженок, Ю.В. Грачева [и др.]; отв. ред. А.И. Рарог. 10-е изд., перераб. и доп. М., 2014.

3. Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность: монография. М., 2012 // СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 30.04.2018).

4. Карпова Н.А. Хищение чужого имущества: вопросы квалификации и проблемы дифференциации уголовной ответственности / под ред. Н.Г. Кадникова. М., 2011 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 30.04.2018).

5. Кочои С.М. Ответственность за корыстные преступления против собственности: учебно-практическое пособие. М., 2000.

Notes

1. Khiluta V.V. Theft: concept, signs, problems of training: monograph. Grodno, 2011. (In Russ.)

2. Commentary to the Criminal code of the Russian Federation / S.A. Bozhenok, Yu.V. Gracheva [and others]; executive ed. A.I. Rarog. 10th edition. Moscow, 2014. (In Russ.)

3. Lopashenko N.A. Offences on the property. Moscow, 2012. Reference legal system «ConsultantPlus» (accessed 30.04.2018). (In Russ.)

4. Karpova N.A. Theft of property: questions of qualification and problems of differentiation of criminal liability / ed. G. Kadnikov. Moscow, 2011. Reference legal system «ConsultantPlus» (accessed 30.04.2018). (In Russ.)

5. Kochoi S.M. Responsibility for crimes against property. Moscow, 2000. (In Russ.)

з

з ^

CB

з

3

CB CD

3

OS

3

3

о

CB CD

0 CD

1

3 CD

CO

I

CD 3 I CD

3

О

з о

£



Различные виды посягательств на собственность — это не новое явление для российского государства. Ещё на ранних этапах развития человечества, человек, действуя из различных побуждений, против воли других лиц, завладевал их вещами. Данное поведение расценивалось как противоречащее общему миропониманию, а само явление посягательства на собственность с развитием государственности требовало правовой регламентации, то есть создания единых для всех правил — «Нельзя посягать на чужое» и «Как данное поведение карается».

В настоящее время в Уголовном праве России институту собственности уделяется значительное внимание. В первую очередь, отношения собственности, то есть право пользования владения, и распоряжения охраняются на законодательном уровне. Так, согласно ст. 35 Конституции РФ, право частной собственности охраняется законом. Основной Закон гарантирует недопустимость лишения имущества иначе как по решению суда [1].

Однако согласно официальной статистике, собственники часто лишаются своего имущества в результате противоправных действий, самым распространённым из которых является кража.

Согласно данным Генеральной прокуратуры РФ за — 2017 год 42 % от всех зарегистрированных преступлений составили кражи — 788 531 преступлений [11, С.6]. За аналогичный период прошлого года (далее по тексту АППГ) в 2016 году данный вид преступлений составил 43,7 % или 871084 преступлений [10, С.6]. В 2015 году кражи составили 46,3 % или 1 018456 преступлений [9, С.6.], а 2014 году — 45,3 % или 891 946 преступлений [8, С.6]. В 2013 г. 46,7 % или 922562 преступлений [7, С.6.]. Таким образом, официальная статистика указывает, что данный вид преступлений стабилен, находится в диапазоне 46,7- 42 %, то есть занимает доминирующее положение в структуре преступности России. В настоящее время чётко прослеживается тенденция снижения данного вида преступлений, что отражено в диаграмме на рис. 1.

Рис. 1. Динамика краж в Российской Федерации

В Забайкальском крае в структуре преступности кражи чужого имущества составили 44,6 % в 2017г. их абсолютный показатель составил 12036 преступлений [15]. В АППГ их число увеличилось на 7,1 % и составло 13945 преступлений [14]. В сравнении с 2015 г. их число увеличилось на 14,6 %. и составило 15971 преступлений [13]. АППГ в 2014 г. число краж составило 14992 преступления [12]. Динамика по Забайкальскому краю приведена в диаграмме на рис.2

Рис. 2. Динамика краж в Забайкальском крае

Таким образом, в Забайкальском крае прослеживается тенденция снижения количества краж, что соответствует общероссийской тенденции.

Несмотря на это, показатели уровня краж остаются на высоком уровне, в том числе, в Забайкальском крае, что позволяет сделать вывод об актуальности тайного хищения чужого имущества.

Вполне закономерно, что показатель количества совершённых преступлений неразрывно связан с показателем количества осужденных по ст. 158 УК РФ, как в Российской Федерации, так и по Забайкальскому краю.

Сказанное подтверждается официальными данными Судебного департамента при Верховном Суде РФ и Управления Судебного департамента в Забайкальском крае.

Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, по России за 12 месяцев 2016 г. насчитывается 198821 осужденных по ст. 158 УК РФ [20]. За АППГ осуждено 209617 лиц [19]. В 2014 г. этот показатель составил — 198922 [18], а в 2013 году — 213909 осужденных за кражу [17]. За АП 2012 г. — 224268 осужденных [16]. Динамика осуждённых по РФ представлена в диаграмме на рис. 3.

Рис. 3. Динамика осужденных по Российской Федерации по ст. 158 УК РФ

Официальная статистика показывает, что в 2017 г. в Российской Федерации стало намного меньше осужденных по ст. 158 УК РФ по сравнению с предыдущими годами, это свидетельствует о низком и не качественном уровне раскрываемости данного вида преступлений и большом остатке нераскрытых краж как из жилища, так и из ручной клади.

Согласно данным Управления Судебного департамента в Забайкальском крае, по Забайкальскому краю за 12 месяцев 2017 г. число осужденных по ст. 158 УК РФ составило 2445 [25]. В АППГ их было 2882 [24]. В 2015 г. данный показатель составил 2839 осуждённых [23]. В 2014 число осужденных составило 2994 [22], а в 2013 г. — 2575 [21]. Динамика осуждённых в Забайкальском крае представлена в диаграмме на рис. 4.

Рис. 4. Динамика осужденных в Забайкальском крае по ст.158 УК РФ

Таким образом, чётко проявляется тенденция следующей закономерности: снижение количества зарегистрированных преступлений влечёт за собой снижение числа осуждённых.

Кражи являются наиболее распространенными преступлениями в сфере собственности, и, несмотря на это, при их квалификации очень часто допускаются ошибки при квалификации.

Одной из возможных проблем, которая нашла отражение в теоретических разработках доктора юридических наук, Н. А. Лопашенко, стало определение наличия предмета кражи. Предметом преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ, указывает автор, может являться только имущество, обладающее тремя признаками: физическим, экономическим и юридическим. Лишь при установлении всех трех признаков имущество, на которое посягает преступник можно назвать предметом кражи. Особое значение имеет физический признак, заключающийся в том, что предметом кражи может быть только вещь, включая деньги и отдельные виды ценных бумаг. Имущество должно быть осязаемым и движимым (возможность перемещения его в пространстве без потери основных свойств и целевого назначения). Нельзя признать предметом кражи (ст. 158 УК РФ) ценную информацию, содержащуюся в украденном ноутбуке, несмотря на то, что собственник заверяет, о том, что для него сам ноутбук не представляет никакой ценности в отличие от информации [6, С. 68, 95].

Трудности при квалификации могут возникнуть и при установлении общественно-опасного деяния. При краже деяние заключается в противоправном безвозмездном изъятии и (или) противоправном безвозмездном обращении чужого имущества в пользу виновного или других лиц [2]. Совершение виновным дальнейших действий в отношении украденного имущества после его обращения в свою пользу, нельзя рассматривать, как другое самостоятельное посягательство. Например, действия виновного, связанные с уничтожением или повреждением автомашины, которая была им похищена с корыстной целью, представляют собой способ распоряжения похищенным имуществом по своему усмотрению и не требуют дополнительной квалификации по ст. 167 УК РФ [3, С.71].

Важным признаком объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ, является тайный способ хищения. Умение отграничивать смежные с кражей составы преступлений по способу совершения преступления на практике позволяет избежать таких ошибок, которые допустил суд первой инстанции в следующем примере. Верховный Суд Республики Башкортостан Апелляционным Постановлением от 19 мая 2014 г. переквалифицировал действия Хайруллова со ст. 161 ч.1 УК РФ на ст. 158 ч.1 УК РФ. Хайруллов признан виновным в грабеже — находясь в доме в присутствии своих знакомых «Е», «Л» открыто похитил планшет стоимостью 13 тыс. руб., с находившейся в ней сим картой, флеш-карту, а также мобильный телефон. Суд апелляционной инстанции изменил приговор по следующим основаниям. Как следует из обвинительного заключения, Хайруллов похитил планшет и мобильный телефон потерпевшей тайно для неё, когда она спала. Действия Хайруллова органы следствия квалифицировали как грабеж на том основании, что преступление он совершил в присутствии своих знакомых, находившихся в доме, где они совместно в течение нескольких дней распивали спиртные напитки. Таким образом, указанные лица не являлись Хайруллову посторонними. По смыслу ст. 161 УК РФ к числу посторонних нельзя отнести лиц, с которыми похититель связан такими отношениями, которые дают ему реальное основание полагать, что они не будут противодействовать изъятию имущества. Как следует из обвинительного заключения, «Е» и «Л» действительно не препятствовали хищению указанного имущества, а затем совместно потратили деньги, вырученные от реализации похищенного. При таких обстоятельствах, исходя из правовой позиции Верховного Суда РФ, действия Хайруллова подлежат переквалификации с ч.1 ст. 161 УК РФ на ч.1 ст. 158 УК РФ [25].

Таким образом, судом первой инстанции не были учтены признаки открытого и тайного способов хищения, обоснованные в п.4 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «…если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо не сознает противоправность этих действий либо является близким виновного, который рассчитывает в связи с этим на то, что в ходе изъятия имущества он не встретит противодействия со стороны указанного лица, содеянное следует квалифицировать как кражу чужого имущества» [26].

Кроме того, возникают проблемы и при квалификации групповых форм тайного хищения чужого имущества.

Одной из проблем, на которую стоит обратить внимание — это квалификация при наличии эксцесса исполнителя. Согласно ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нём участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления [2]. Пленум Верховного Суда указывает на следующие характерные черты совершения хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору: наличие сговора соучастников до начала действий, направленных на хищение чужого имущества; наличие договоренности о распределении ролей в целях осуществления преступного умысла; совершение каждым исполнителем конкретных действий, охватываемых единым умыслом соисполнителей.

Выход кого-либо из соисполнителей за рамки состоявшегося сговора с целью совершения иного преступления, не охваченного умыслом остальных соучастников, будет являться эксцессом исполнителя. Ответственность в данном случае понесет лишь исполнитель, вышедший за рамки сговора.

Так, по приговору Шимановского районного суда Амурской области действия Михолап М. А. были признаны эксцессом исполнителя в силу того, что он, выйдя за рамки преступного сговора направленного на кражу телевизора, украл для собственных нужд кожаную дубленку [28].

Другой проблемой квалификации кражи является правильная оценка действий лиц при присоединении в процессе осуществления кражи к заранее договорившейся группе лиц или организованной группе иного лица, не имевшего предварительного сговора с другими участниками группы. Следует отметить, что правоприменители не могут квалифицировать действия этого лица, как совершенные группой лиц, так как в ст. 158 УК РФ не предусмотрен такой квалифицирующий признак. Как поступать в данном случае разъясняет Пленум Верховного Суда РФ: «при квалификации действий двух и более лиц, похитивших чужое имущество путем кражи группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, судам следует иметь в виду, что в случаях, когда лицо, не состоявшее в сговоре, в ходе совершения преступления другими лицами приняло участие в его совершении, такое лицо должно нести уголовную ответственность лишь за конкретные действия, совершенные им лично».

Некоторые дискуссионные вопросы возникают и при квалификации краж, совершенных организованной группой.

Например, одной из проблем, имеющих место на практике, является отграничение организованной группы от группы лиц по предварительному сговору. Пленум Верховного Суда РФ, а также правоведы отвечают на этот вопрос следующим образом. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 29 от 2002 г. разъясняет: «в отличие от группы лиц, заранее договорившихся о совместном совершении преступления, организованная группа характеризуется, в частности, устойчивостью, наличием в ее составе организатора (руководителя) и заранее разработанного плана совместной преступной деятельности, распределением функций между членами группы при подготовке к совершению преступления и осуществлении преступного умысла». Указывая на данные признаки организованной группы, Пленум не уточняет, все ли признаки в совокупности или только некоторые из них могут свидетельствовать о наличии организованной группы.

Некоторые авторы (А. И. Бойцов [4, С.230], Л. Д. Гаухман [5, С.181]) предлагают при определении организованной группы брать лишь один, по их мнению, главный признак — наличие организатора или руководителя группы. Однако организатор или руководитель вполне могут присутствовать и присутствуют и в других разновидностях группы. В то же время, отсутствие явного организатора не есть препятствие для признания группы организованной. По мнению Н. А. Лопашенко, представляется целесообразным устанавливать сразу несколько характеристик организованной группы. Именно их совокупность и дает основания для признания того, что группа была организованной. По одному признаку квалифицировать преступление как совершенное организованной группой невозможно. Полагаем, что именно с данным мнением стоит согласиться, так как именно совокупность всех признаков позволит избежать ошибок при квалификации.

Следующим проблемным моментом квалификации краж, совершенных организованной группой, является наличие субъективного критерия. То есть лицо должно осознавать факт своего вхождения именно в организованную группу, то есть в устойчивую и заранее объединившуюся для совершения одного или нескольких преступлений. Но как квалифицировать, если отсутствует по каким-либо причинам такое осознание? В таком случае, считает Н. А. Лопашенко, вменение признака «организованная группа» конкретному лицу невозможно. Это лицо должно привлекаться к уголовной ответственности за совершение кражи группой лиц по предварительному сговору [6, С.304].

На практике возникает немало ситуаций, когда преступник тайно похищает из жилища, помещения или хранилища вещи, физически не вторгаясь в них. Так, Сидоренко И. Е. нашел на улице деревянную палку, подошел к окну квартиры, убедился, что в комнате никого нет, и за его преступными действиями никто не наблюдает, в открытую форточку окна просунул деревянную палку. После чего, деревянной палкой подцепил фотоаппарат «Kodak С 1013» за имевшийся на нем шнурок и вынул его через открытую форточку на улицу, тем самым тайно похитил фотоаппарат «Kodak С 1013», принадлежащий «Б» [29]. Ответ на вопрос, имело ли в данном случае место незаконное проникновение, в полной мере дал в постановлении Верховный Суд РФ: «…проникновение в указанные строения или сооружения может быть осуществлено и тогда, когда виновный извлекает похищаемые предметы без вхождения в соответствующее помещение». Преступник может физически не вторгаться в жилище, помещение, хранилище, а лишь воспользоваться крючками или иными устройствами для проникновения.

Таковы основные проблемы, возникающие на практике при квалификации преступлений, предусмотренных статьей 158 УК РФ. Знание данных проблем, а также умение в них разбираться, правильно применять норму права, а также учитывать разъяснения по данным проблемным вопросам судов верховных инстанций, позволяют избежать грубых ошибок при составлении обвинительного заключения, вынесении приговора, и, тем самым, обжалования в суд второй инстанции.

Литература:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // СПС Консультант Плюс (Дата обращения: 21.03.2018).
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 19.02.2018) // СПС Консультант Плюс (Дата обращения: 21.03.2018).
3. Адоевская О. А. Ответственность за кражу по современному праву России: основание и дифференциация: монография. — М.: Юрлитинформ, 2012. — 208 с.
4. Бойцов А. И. Преступления против собственности. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — 775 с.
5. Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Ответственность за преступления против собственности. — М.: Учебно-консультационный центр ЮрИнфоР, 1997. — 310 с.
6. Лопашенко Н. А. Посягательства на собственность: монография. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2012. — 528 с.
7. Состояние преступности в России за январь — декабрь 2013 г. / состав. главное управление правовой статистики и информационных технологий Генеральной прокуратуры РФ: ежемесячный сборник за декабрь 2016 г. — Москва, 52 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://crimestat.ru/analytics (Дата обращения: 20.03.2018).
8. Состояние преступности в России за январь — декабрь 2014 г. / состав. главное управление правовой статистики и информационных технологий Генеральной прокуратуры РФ: ежемесячный сборник за декабрь 2016 г. — Москва, 52 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://crimestat.ru/analytics (Дата обращения: 20.03.2018).
9. Состояние преступности в России за январь — декабрь 2015 г. / состав. главное управление правовой статистики и информационных технологий Генеральной прокуратуры РФ: ежемесячный сборник за декабрь 2016 г. — Москва, 52 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://crimestat.ru/analytics (Дата обращения: 20.03.2018).
10. Состояние преступности в России за январь — декабрь 2016 г. / состав. главное управление правовой статистики и информационных технологий Генеральной прокуратуры РФ: ежемесячный сборник за декабрь 2016 г. — Москва, 52 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://crimestat.ru/analytics (Дата обращения: 21.03.2018).
11. Состояние преступности в России за январь — декабрь 2017 г. / состав. главное управление правовой статистики и информационных технологий Генеральной прокуратуры РФ: ежемесячный сборник за декабрь 2017 г. — Москва, 52 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://crimestat.ru/analytics (Дата обращения: 21.03.2018).
12. Анализ статистических данных о состоянии преступности на территории Забайкальского края в январе-декабре 2014 г. / состав. отдел правовой статистики Прокуратуры Забайкальского края. — 1 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://xn--80aa2apegcbrhd.xn--80aaaac8algcbgbck3fl0q.xn-p1ai/pravovaya_statistika/analit_dannye_2017_god.html (Дата обращения: 21.03.2018).
13. Анализ статистических данных о состоянии преступности на территории Забайкальского края в январе-декабре 2015 г. / состав. отдел правовой статистики Прокуратуры Забайкальского края. — 1 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://xn--80aa2apegcbrhd.xn--80aaaac8algcbgbck3fl0q.xn-p1ai/pravovaya_statistika/analit_dannye_2017_god.html (Дата обращения: 21.03.2018).
14. Анализ статистических данных о состоянии преступности на территории Забайкальского края в январе-декабре 2016 г. / состав. отдел правовой статистики Прокуратуры Забайкальского края. — 1 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://xn--80aa2apegcbrhd.xn--80aaaac8algcbgbck3fl0q.xn-p1ai/pravovaya_statistika/analit_dannye_2017_god.html (Дата обращения: 21.03.2018).
15. Анализ статистических данных о состоянии преступности на территории Забайкальского края в январе-декабре 2017 г. / состав. отдел правовой статистики Прокуратуры Забайкальского края. — 1 с. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://xn--80aa2apegcbrhd.xn--80aaaac8algcbgbck3fl0q.xn-p1ai/pravovaya_statistika/analit_dannye_2017_god.html (Дата обращения: 21.03.2018).
16. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации» № 10-а. Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2012 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=1776 (Дата обращения: 20.03.2018).
17. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации» № 10-а. Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2013 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=2362 (Дата обращения: 20.03.2018).
18. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации» № 10-а. Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2014 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=2883 (Дата обращения: 20.03.2018).
19. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации» № 10-а. Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2015 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=3418 (Дата обращения: 20.03.2018).
20. «Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации» № 10-а. Сводные статистические сведения о состоянии судимости в России за 2016 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=3834 (Дата обращения: 20.03.2018).
21. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса РФ за 12 месяцев 2013 г. Управление Судебного департамента в Забайкальском крае. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://usd.cht.sudrf.ru/modules.php?name=stat&rid=14 (Дата обращения: 21.03.2018).
22. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса РФ за 12 месяцев 2014 г. Управление Судебного департамента в Забайкальском крае. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://usd.cht.sudrf.ru/modules.php?name=stat&rid=18 (Дата обращения: 21.03.2018).
23. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса РФ за 12 месяцев 2015 г. Управление Судебного департамента в Забайкальском крае. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://usd.cht.sudrf.ru/modules.php?name=stat&rid=32 (Дата обращения: 21.03.2018).
24. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса РФ за 12 месяцев 2016 г. Управление Судебного департамента в Забайкальском крае. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://usd.cht.sudrf.ru/modules.php?name=stat&rid=54 (Дата обращения: 21.03.2018).
25. Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса РФ за 12 месяцев 2017 г. Управление Судебного департамента в Забайкальском крае. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://usd.cht.sudrf.ru/modules.php?name=stat&rid=44 (Дата обращения: 21.03.2018).
26. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // СПС Консультант Плюс. (Дата обращения: 21.03.2018).
27. Апелляционное Постановление от 19 мая 2014 г. Верховного Суда Республики Башкортостан по делу 22–4166/2014 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://rospravosudie.com/court-verxovnyj-sud-respubliki-bashkortostan-respublika-bashkortostan-s/act-480454186/ (Дата обращения: 21.03.2018).
28. Приговор Шимановского районного суда Амурской области № 1–136/2016 1–2/2017 от 16 июня 2017 г. по делу 1–136/2016 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/2dImaPrfGuUc/ (Дата обращения: 21.03.2018).
29. Приговор Ленинского районного суда г. Новосибирска № 1–473/2011 от 30 мая 2011 г. по делу № 1–473/2011 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/9kuI9gOBavWx/ (Дата обращения: 23.03.2018).

Основные термины (генерируются автоматически): УК РФ, организованная группа, Забайкальский край, чужое имущество, Верховный Суд РФ, группа лиц, лицо, преступление, предварительный сговор, Российская Федерация.

           НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ДЕЛАМ
                     О КРАЖЕ, ГРАБЕЖЕ И РАЗБОЕ


     С начала действия Уголовного кодекса  Российской  Федерации  у
судов возник ряд вопросов при квалификации действий лиц, виновных в
совершении краж, грабежей и разбойных нападений.
     Пленум Верховного Суда Российской Федерации не раз обращался к
этой проблеме,  давая судам необходимые разъяснения  по  применению
уголовного законодательства об ответственности за посягательства на
чужое имущество.
     Так,  22    марта  1966  г.  было  принято  постановление N 31
"О   судебной    практике по делам о  грабеже  и  разбое"  (в  него
вносились  изменения  и дополнения постановлениями Пленума от 4 мая
1990 г.  N 2,  от   21 декабря 1993 г. N 11 и от 25 декабря 1996 г.
N 10),   25     апреля   1995  г.  - постановление N 5 "О некоторых
вопросах применения судами законодательства об  ответственности  за
преступления против собственности".
     В последние  годы  посягательства  на  собственность  являются
наиболее распространенными преступлениями.
     О кражах.  В 1997 году по ст.  158 УК РФ было осуждено 465 090
человек, а  в  2001 году - уже  540 828,  т. е.  на   16,3% больше.
За   этот    период значительно возросло число лиц,  осужденных  по
части первой этой статьи с 61 626 до 83 759 человек,  или на 35,9%.
Увеличилось число лиц,  привлеченных к ответственности за кражи при
отягчающих  обстоятельствах,  с  393 930 до  429 450 человек (+9%).
Существенно возросло число осужденных  за  кражи,  совершенные  при
особо отягчающих обстоятельствах,  с 9534 человек до 27 619, или на
189,7%.
     В 2001  году лица,  осужденные только за кражи,  от числа всех
осужденных составили 43,5%,  а от числа осужденных за  преступления
против   собственности   -   75,0%.   Причем   это  соотношение  за
рассматриваемый период  оставалось  примерно  на  одном  и  том  же
уровне.  Но  по  сравнению с 2000 годом отмечено некоторое снижение
судимостей за кражи (на 9,6%).
     О грабежах.  В 1997 году за совершение этого преступления было
осуждено 57 187 человек,  в 2001 году  -  67 878,  т. е.  на  18,7%
больше.  Наибольшее  число  грабежей,  как  и  краж,  совершено при
отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 161 УК РФ), причем наблюдается
их  рост:  с  47 986  осужденных в 1997 году до 56 978 осужденных в
2001 году,  или на  18,7%.  Почти  в  два  раза  увеличилось  число
судимостей   за   грабежи,   совершенные   при   особо   отягчающих
обстоятельствах  (с  1284  человек  до  3810  человек).  Хотя,  как
отмечено, число осужденных за грабежи возросло, однако по отношению
к числу всех осужденных практически не изменилось (5,6%, 5,5%).
     О разбойных   нападениях.   За  рассматриваемый  период  число
осужденных по ст.  162 УК РФ имело тенденцию к  росту  (с  3,5%  до
4,2%).  В   1997  году было осуждено 21 209 человек,  в 2001 году -
30 068, или  на  9,3%  больше (за  счет  роста  числа осужденных за
совершение разбоя при отягчающих обстоятельствах (на 31,7%) и особо
отягчающих обстоятельствах (на 190,9%).  Что  касается  осужденных,
совершивших  разбойное  нападение  без отягчающих признаков,  то их
число уменьшилось на 24,0%.
     Статистика отдельной строкой учитывает число лиц,  совершивших
данные преступления по совокупности  с  другими  преступлениями.  В
2001   году   за  кражи  по  совокупности  с  другими  совершенными
преступлениями осуждено 25 730  человек,  за  грабежи  -  5115,  за
разбойные нападения - 3300.  Если суммировать эти данные, то в 2001
году в целом за кражи было осуждено 566 560 человек,  за грабежи  -
72 993  человека  и за разбойные нападения - 33 370 человек.  Таким
образом,  за эти преступления осуждено 672 923 человека  или  54,1%
от   числа  всех  осужденных,  т. е.  более  половины,  а от  числа
осужденных за преступления против собственности (глава 21 УК РФ)  -
87,9%.
     В первой  половине  2002  года  число  осужденных   за   кражи
сократилось на 33,3%. Причем   по ч. 1 ст. 158 УК РФ - на 35,2%, по
ч.  2 - на 34%  и  по ч.  3 этой статьи - на 17,3%.  Сократилось  и
количество лиц,  осужденных за кражи,  они составили 36,6% от числа
всех осужденных.
     Сокращение числа  осужденных  за  кражи произошло в основном в
связи  с  принятием  нового   Кодекса   Российской   Федерации   об
административных  правонарушениях,  установившего  административную
ответственность  за  мелкие  хищения  (ст.  7.27).   Как   показали
проведенные  на местах обобщения практики применения этой нормы,  у
судов не возникло каких-либо неясных правовых  вопросов.  Вместе  с
тем ряд судов обращал внимание на то, что указанная новелла в целом
ряде случаев не защищала интересы потерпевших, особенно пенсионеров
и  лиц  с  невысоким  доходом.  Лица  же,  совершившие кражу чужого
имущества стоимостью не более 5 минимальных размеров оплаты  труда,
фактически оставались безнаказанными.  Как правило, не возмещался и
причиненный потерпевшему материальный ущерб.  Внесенные изменения в
ст.   7.27   Кодекса   Российской   Федерации  об  административных
правонарушениях дали возможность исправить сложившуюся ситуацию.
     В первом  полугодии 2002 года судимости за грабежи и разбойные
нападения сократились соответственно на 3,5% и на 4,8%.
     Практика назначения  судами мер наказания осужденным за кражи,
грабежи и разбойные нападения характеризуется следующими данными.
     В первом   полугодии   2002  года  лишение  свободы  за  кражи
назначено 33,1%  осужденных,  исправительные работы - 2,2%, штраф -
2,0%; условно осуждено 58,5% лиц.
     За кражи  без  отягчающих  обстоятельств  к  лишению   свободы
осуждено  6,8%  лиц;  в  отношении  них  суды  в  основном избирали
условное осуждение (72,1 %).  Вместе с тем лицам, совершившим кражи
при отягчающих обстоятельствах,    суды чаще    назначали   лишение
свободы - 34,1%, а при особо отягчающих обстоятельствах - 83,1%.
     Строго суды   наказывали   осужденных,   совершивших  грабежи,
особенно тех из них,  кто признан виновным в совершении грабежа при
особо    отягчающих   обстоятельствах - 90,5%.  Осужденным по ч.  1
ст. 161  УК РФ  в    основном назначалось условное  осуждение  -  к
67,7%,  лишение  свободы - к 18,4%,  исправительные работы - к 7,3%
лиц.
     Абсолютному большинству  осужденных  за  разбор суды назначали
лишение свободы - 84,9%.  Условное осуждение применялось в основном
к тем осужденным,  которые были признаны виновными по ч.  1 ст. 162
УК  РФ,  -  42,1%.  Были   единичными   факты   назначения   судами
исправительных работ - 0,1%.
     В первом  полугодии  2002  года  состав  осужденных   за   эти
преступления  не изменился.  Так,  число осужденных женщин за кражи
составило 8,3%,  за грабежи - 8,0% и за разбой - 5,0%. В абсолютном
большинстве  преступления  совершают лица,  постоянно проживающие в
данной местности.  Более  половины  осужденных  за  преступления  -
трудоспособные  лица  без  определенных  занятий.  Имели неснятую и
непогашенную судимость  29,3%  осужденных  за  кражи,  28,2%  -  за
грабежи,  36,4% - за разбой. Данные показатели выше, чем рецидив за
все совершенные преступления в целом (23,2%).
     Проведенное обобщение  показало,  что  в   правоприменительной
практике у судов  возникало  немало  неясных  и  спорных  вопросов,
связанных   с  квалификацией  действий  лиц,  посягающих  на  чужое
имущество.  Допускались и  серьезные  ошибки,  влекущие  незаконное
осуждение граждан.
     Так, Назаровским  городским  судом  осужден  за  покушение  на
грабеж  Бойко,  который  пытался похитить имущество из дома матери,
где жил,  но ею был застигнут во  время  сбора  вещей.  Он  пытался
убежать,  однако был задержан.  Как видно из дела, пятнадцатилетний
Бойко после ссоры с матерью решил уйти из дома и с этой целью  стал
собирать вещи,  на которые,  как он полагал, имел право. Суд не дал
соответствующей оценки данным обстоятельствам,  в том числе доводам
подсудимого  об  отсутствии у него корыстного мотива.  Кассационная
инстанция Красноярского краевого суда приговор обоснованно отменила
и дело направила на новое судебное рассмотрение.
     27 декабря  2002  г.  Пленум   Верховного   Суда   РФ   принял
постановление  "О  судебной  практике  по делам о краже,  грабеже и
разбое",  в котором сохранены некоторые разъяснения, содержащиеся в
ранее  вынесенных  постановлениях.  В  новом  постановлении Пленума
разъяснения о применении норм закона по делам  указанных  категорий
направлены  на  устранение  имеющихся  ошибок  при  правовой оценке
содеянного лицами,  виновными в хищениях чужого имущества, особенно
в   оценке  доказательств,  свидетельствующих  об  обстоятельствах,
отягчающих наказание.  Как отмечено, нередки случаи необоснованного
осуждения   граждан.   Например,   за   шесть   месяцев  2002  года
кассационной  инстанцией   отменены   обвинительные   приговоры   в
отношении  9299 человек и оправдательные - в отношении 652 человек.
Изменены приговоры на 8211 осужденных,  в том  числе  с  изменением
квалификации содеянного - на 3718 человек.
     Как показало изучение дел,  несмотря на то, что после принятия
нового  Уголовного  кодекса  прошло  несколько  лет,  до настоящего
времени некоторые суды неправильно толкуют и понимают примечание  к
ст.  158  УК    РФ.  Поэтому  в п.  1 постановления изложено важное
положение закона о том,  что следует понимать под  хищением  чужого
имущества,  которое  имеет  универсальное  значение  для этого вида
преступлений против собственности,  в частности под тайным хищением
чужого  имущества.  Нужно  отметить,  что  в  прежнем постановлении
Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г. "О судебной практике
по делам о грабеже и разбое" этот вопрос не затрагивался.
     В постановлении от 27 декабря 2002 г.  Пленум разъяснил,  что,
решая  вопрос о том,  является ли посягательство на чужое имущество
тайным или нет,  следует исходить из субъективной стороны  действий
виновного.  Если он полагает,  что при незаконном изъятии имущества
он  действует  тайно,  хотя  его  противоправные  действия   видели
посторонние   лица,  но  ничего  не  предпринимали  для  пресечения
преступления, то речь не может идти о грабеже (п. 2).
     Разнобой в  судебной  практике  был  вызван  также тем,  что в
постановлении   от   22   марта   1966   г.   содержалось   нечетко
сформулированное понятие открытого хищения чужого имущества. Многие
суды  также  задавали  вопросы  о  том,  кого  следует  относить  к
"посторонним лицам", о которых шла речь в п. 3 этого постановления,
и как понимать разъяснение:  "лицо,  совершающее хищение,  сознает,
что присутствующие при этом лица понимают характер его действий, но
игнорируют это обстоятельство".
     В судебной   практике   встречается   немало   случаев,  когда
преступление совершается в присутствии родственников виновного, его
соучастников.  И виновный,  действуя открыто, не опасается, что они
предпримут какие-либо меры  к  пресечению  посягательства.  Они  же
порой одобряют его действия.
     Так, Соломбальский районный суд Архангельской области  изменил
квалификацию действий подсудимого Неманова с п. "д" ч. 2 ст. 161 на
ч.  2 ст. 158 УК РФ. Неманов обвинялся в том, что 19 мая 2001 г. на
автобусной  остановке в присутствии трех свидетелей открыто похитил
у  гражданки  Житник  хозяйственную  сумку  с  находившимся  в  ней
имуществом   на  сумму  5855  руб.  Суд  указал  в  приговоре,  что
присутствовавшие при похищении лица были друзьями подсудимого и  он
не  воспринял  их  как  посторонних,  поэтому  его действия следует
квалифицировать как тайное хищение чужого имущества.
     Другой пример.   Президиум  Ставропольского  областного  суда,
рассмотрев  уголовное  дело  в  отношении  Шмелькова,   осужденного
Буденновским  городским  судом  по ч.  1 ст.  161 УК  РФ,  приговор
изменил,  переквалифицировав его действия на ч.  1 ст.  158 УК  РФ.
Судом было установлено,  что Шмельков 19 ноября 2000 г., находясь в
магазине "Охотник-рыболов" и воспользовавшись отсутствием  продавца
в  торговом  зале,  в  присутствии  М.  просунул  руку  под  стекло
прилавка, откуда похитил газовый пистолет.
     Изменяя приговор,  президиум  Ставропольского  областного суда
отметил,  что  указание  районного  суда  на  то,  что  юридическое
положение  М.  было  как  постороннего  (о  чем  говорится  в п.  3
действующего постановления Пленума) по отношению  к  факту  хищения
Шмельковым  чужого  имущества,  не  основано на законе.  Шмельков в
судебном заседании пояснил,  что зашел в магазин вместе со знакомым
М. Купив все, что ему нужно, он увидел под стеклом витрины пистолет
и  решил  его  похитить.  Он  предложил  это  сделать  М.,  но  тот
отказался.   Воспользовавшись   отсутствием  продавца,  он  похитил
пистолет и вместе с М.  вышел из магазина,  в котором,  кроме  них,
никого не было.  Как видно из материалов уголовного дела, М. - друг
Шмелькова, а их родители - знакомые.
     Однако не   все   суды   придерживались  такой  практики.  Как
отмечалось  в  обзорах,  если  виновный  сознает,  что   окружающие
понимают характер его действий, то тайным изъятие имущества быть не
может,  независимо  от  того,  происходит  ли  оно  в   присутствии
родственников, знакомых или посторонних лиц. Такое толкование может
привести  к  судебным  ошибкам,  особенно  если  рассматривать  эту
проблему через призму установления административной ответственности
за  мелкое  хищение:  грань  между  административной  и   уголовной
ответственностью  иногда  малозаметна  и  лицо,  совершившее мелкое
хищение, может быть незаконно осуждено за грабеж.
     В подобных  случаях  при  квалификации  содеянного  необходимо
учитывать все обстоятельства дела в их совокупности,  выяснять, как
лица,  не участвовавшие в краже, реагировали на незаконные действия
похитителя,  предпринимали ли они какие-либо меры  для  прекращения
противоправного  посягательства.  На  это  было специально обращено
внимание судов в п. 4 постановления.
     В п.  6  постановления разъясняется,  в каких случаях грабеж и
разбой считаются оконченными преступлениями.  В  отношении  состава
преступления  - разбоя каких-либо вопросов не возникало,  поскольку
судебная практика давно устоялась.  Что  же  касается  грабежа,  то
согласно  разъяснению,  содержащемуся в п.  16 ранее действовавшего
постановления  Пленума  от  22  марта  1966  г.,  это  преступление
считается   оконченным  с  "момента  завладения  имуществом".  Суды
обращали  внимание  на  то,  что  такое   разъяснение   сейчас   не
согласуется с действующим уголовным законодательством,  в частности
с примечанием к ст. 158 УК РФ.
     Например. Судебной  коллегией  по  уголовным  делам Верховного
Суда Республики Карелия изменен приговор Сегежского районного  суда
в отношении Степанова, который открыто похитил из магазина "Витязь"
в г.  Сегеже детское ватное одеяло,  но был  задержан  недалеко  от
магазина выбежавшими за ним работниками.  Переквалифицируя действия
Степанова,  судебная  коллегия  обоснованно   отметила,   что   при
указанных     обстоятельствах    содеянное    Степановым    следует
квалифицировать как покушение на открытое хищение чужого имущества,
поскольку осужденный не имел возможности распорядиться похищенным.
     С учетом того,  что судебная практика была разноречивой и  это
порождало  ошибки  при квалификации содеянного,  Пленум подчеркнул,
что грабеж будет считаться оконченным преступлением лишь в случаях,
когда  у  виновного  есть  реальная  возможность  пользоваться  или
распоряжаться похищенным по своему усмотрению.  Например,  обратить
такое   имущество   в   свою   пользу  или  в  пользу  других  лиц,
распорядиться им с корыстной целью иным образом.
     Возникали вопросы,  как квалифицировать действия лиц,  которые
изъяли  имущество  с  целью  временного  использования   либо   его
уничтожения,  повреждения   и   т. п.  Изучение  судебной  практики
показало, что многие суды не признавали грабежом открытые действия,
направленные   на   завладение   чужим   имуществом   с  целью  его
уничтожения,  совершенные из хулиганских побуждений,  или  в  целях
временного  его  использования,  либо  в связи с действительным или
предполагаемым правом на это имущество. Однако были факты осуждения
за  хищения  чужого имущества лиц,  которые изымали имущество не из
корыстных побуждений.
     В целях устранения подобных ошибок Пленум в п. 7 постановления
разъяснил,  что  если  противоправные  действия,  направленные   на
завладение чужим имуществом, совершены не с корыстной целью, то они
не образуют состава преступления - кражи или грабежа. В зависимости
от  обстоятельств дела данные действия при наличии к тому оснований
подлежат квалификации по ст.  330 УК РФ (самоуправство) или  другим
статьям УК РФ.
     Суды не всегда знают,  как квалифицировать, например, действия
виновного,   который   наряду  с  повреждением   или   уничтожением
имущества потерпевших незаконно его изымает. Пленум разъяснил, что,
если лицо, изымая имущество, преследовало корыстную цель, содеянное
в   зависимости   от   способа   завладения    имуществом    должно
квалифицироваться по совокупности с другим преступлением (например,
с хулиганством, изнасилованием).
     У судов  возникают  проблемы  с  квалификацией групповых краж,
грабежей и разбоев.  В частности,  в судебном заседании  не  всегда
выяснялось,  состоялась  ли  предварительная  договоренность  между
соучастниками совершенного ими преступления,  были ли  распределены
роли в целях осуществления преступного замысла и т. п. В результате
давалась  неправильная  юридическая  оценка  действиям   участников
групповых преступлений.
     Характерно, что в отличие от ст.  158 УК РФ,  в  которую  были
внесены    существенные     изменения   и дополнения,  в диспозиции
ст.ст. 161  и  162 УК РФ  законодатель  не  внес изменений. Поэтому
в зависимости от того,  была или нет предварительная договоренность
участников группового грабежа  или  разбоя,  их  действия  надлежит
квалифицировать соответственно:   по  ч. 2 ст. 161 или ч. 2 ст. 162
УК РФ,   -   если  была такая договоренность, и по ч. 1 ст. 161 или
ч.  1  ст.  162  УК  РФ,  - если не было.  Закон не предусматривает
квалифицирующего признака -  совершение  хищения  чужого  имущества
путем  грабежа  или  разбоя только группой лиц без предварительного
сговора.  В конкретных случаях речь может идти о группе лишь как об
обстоятельстве, отягчающем наказание (п. "в" ч. 1 ст. 63 УК РФ).
     Актуальность содержащихся в постановлении Пленума  разъяснений
по   делам   о   групповых   преступлениях   против   собственности
подтверждается тем,  что в группе совершается более половины краж и
грабежей, три четверти разбойных нападений.
     В п.   10   постановления   разбирается   случай,   когда   по
предварительной договоренности между соучастниками непосредственное
изъятие чужого имущества согласно распределению  ролей  осуществлял
один   из  них,  а  другие  соучастники  выполняли  какую-то  часть
объективной стороны преступления (например,  помогали проникнуть  в
помещение,  взламывали двери и т. п.). Дано четкое разъяснение, что
действия  таких  лиц  следует  рассматривать   как   соисполнителей
преступления без ссылки на ст.  33 УК РФ.  Оно основано на том, что
по   смыслу   закона   лица,   совершившие   групповую   кражу   по
предварительному сговору,  являются фактическими исполнителями, так
как каждый из  них  участвует  в  совершении  отдельных  конкретных
действий,    непосредственно   входящих   в   объективную   сторону
преступления,  без которых было бы невозможно  его  совершить.  При
этом  необходимо  иметь  в виду,  что институт соисполнительства не
исключает распределения ролей между участниками преступления.
     В абз.   2  п.  10  постановления  Пленума  разъясняется,  как
квалифицировать действия группы  лиц,  которые  непосредственно  не
участвовали  в хищении чужого имущества,  но оказывали содействие в
совершении этого преступления.
     Вот один  из типичных примеров неправильной квалификации судом
первой  инстанции  действий  виновных  лиц,  совершивших  групповую
кражу.
     Правобережным районным судом г.  Липецка  20  апреля  2000  г.
Башкатов,  ранее судимый,  осужден по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ. Он
признан виновным в тайном  хищении  чужого  имущества,  совершенном
группой    лиц    по   предварительному   сговору,   с   незаконным
проникновением  в  жилище,  с  причинением   значительного   ущерба
гражданину.  27  октября  1999 г.  Башкатов,  Котомахин,  Боронтов,
Шмелев и Долгих договорились совершить кражу из  квартиры.  С  этой
целью они на легковом автомобиле,  управляемом Башкатовым, приехали
к дому,  в котором находилась нужная квартира.  Башкатов остался  в
машине  ожидать  соучастников,  чтобы  затем  перевезти  похищенное
имущество.  Боронтов,  Шмелев,  Долгих  зашли  в   дом,   Котомахин
остановился  у подъезда наблюдать за окружающей обстановкой с целью
своевременного предупреждения соучастников в  случае  возникновения
опасности.  Шмелев  с этой же целью поднялся на лестничную площадку
пятого   этажа.   Боронтов   и   Долгих   заранее    приготовленной
металлической  пластиной взломали дверь квартиры,  расположенной на
четвертом этаже,  проникли в нее, сложили вещи в принесенные сумки.
Затем  Котомахин  и  Шмелев  помогли  Боронтову  и  Долгих  вынести
имущество,  которое принадлежало Козловой. Его стоимость составляла
28 960 руб.
     Судебная коллегия по уголовным делам Липецкого областного суда
приговор оставила без изменения.
     Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте  просил
изменить     приговор     и    определение    судебной    коллегии:
переквалифицировать действия Башкатова с п.  "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ
на ч. 5 ст. 33, п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ.
     Президиум Липецкого  областного  суда  протест   удовлетворил,
указав следующее.  В соответствии с ч.  2 ст. 33 УК РФ исполнителем
признается лицо,  непосредственно участвовавшее  в  его  совершении
совместно   с   другими   лицами   (соисполнителями).  Однако,  как
усматривается из материалов дела и отражено в  приговоре,  Башкатов
не   принимал  непосредственного  участия  в  совершении  действий,
образующих    объективную     сторону     состава     преступления,
предусмотренного  п.  "в" ч.  3 ст.  158 УК РФ,  а также в оказании
помощи   исполнителям   тайного   хищения   чужого   имущества   по
проникновению  в  жилище  и  изъятию  имущества.  Зная  о намерении
участников кражи завладеть чужим  имуществом,  он  доставил  их  на
автомобиле до места,  где планировалось совершение преступления,  а
затем отвез похищенное имущество.  По смыслу  уголовного  закона  в
случае  совершения хищения с проникновением в жилище группой лиц по
предварительному сговору при  отсутствии  признаков  организованной
группы  действия  лиц,  осведомленных  о целях участников хищения и
оказавших им содействие в доставке к месту совершения  преступления
и   обратно,   но   не   оказывавших   помощь   в  непосредственном
проникновении в жилище или изъятии имущества, подлежат квалификации
как соучастие в преступлении в форме пособничества.
     С учетом   изложенного    действия    Башкатова    обоснованно
переквалифицированы на ч. 5 ст. 33, п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ.
     В связи с введением в п.  "а"  ч.  2  ст.  158  УК  РФ  нового
признака:  "кража,  совершенная группой лиц", в п. 12 постановления
разъясняется,  что в случае совершения кражи несколькими лицами без
предварительного  сговора  их  действия  следует квалифицировать по
указанному признаку, если в совершении этого преступления совместно
участвовало  два и более исполнителя,  которые в силу ст.  19 УК РФ
подлежат уголовной ответственности  за  содеянное.  Внимание  судов
также  обращается на необходимость  руководствоваться   положениями
ч.  2   ст.  33 УК  РФ   в тех случаях,  когда лицо совершило кражу
посредством  использования  других  лиц,  не  подлежащих  уголовной
ответственности  в  силу   возраста,   невменяемости   или   других
обстоятельств. В таких случаях его действия следует квалифицировать
по  ч.  1  ст.  158  УК  РФ   как   непосредственного   исполнителя
преступления.
     На той  же  норме  закона  (ч.  2  ст.  33  УК  РФ)   основаны
рекомендации    Пленума    о   правовой   оценке   действий   лица,
организовавшего преступление либо склонившего к  совершению  кражи,
грабежа  или  разбоя  заведомо  для  него  не подлежащего уголовной
ответственности участника преступления.  В  подобных  случаях  лицо
должно нести ответственность как исполнитель содеянного.  При этом,
если   есть   основания,   его   действия   должны    дополнительно
квалифицироваться и по ст. 150 УК РФ.
     Большинство судов при рассмотрении групповых дел не  допускало
ошибок    при    квалификации   действий   виновных   по   признаку
"организованная  группа".  Поэтому  ранее  дававшееся   разъяснение
каких-либо  вопросов  не вызвало,  и оно с некоторыми редакционными
уточнениями  включено  в  новое  постановление  Пленума,  в  п.  15
которого   указано,  что  при  признании  судом  этих  преступлений
совершенными  организованной  группой  действия  всех  соучастников
независимо  от  их  роли  в  содеянном  подлежат  квалификации  как
соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ.
     Два пункта  постановления  посвящены  признаку неоднократности
при совершении  кражи,  грабежа  или  разбоя.  Содержащиеся  в  них
разъяснения даны в соответствии с п.  5 примечания к ст. 158 УК РФ.
Как показало изучение уголовных  дел,  суды  в  основном  правильно
применяют   названную   норму   закона.  Однако  встречались  факты
различного ее понимания. Поэтому в п. 17 постановления разъясняются
наиболее  часто        встречающиеся  в  судебной  практике примеры
неоднократно   совершенных   хищений    чужого    имущества.    Это
посягательство  на  собственность в одной и той же форме (несколько
краж у разных собственников)  либо  когда  виновное  лицо  похищает
имущество путем кражи,  грабежа и т. п. Разъясняется,  что в первом
случае содеянное не образует  совокупности  преступлений,  так  как
самостоятельные хищения совершены в одной и той же форме. Во втором
же случае  речь  идет  о  совершении  хищений  чужого  имущества  в
различных   формах,   поэтому   содеянное   образует   совокупность
преступлений.  Второй и последующие по времени эпизоды преступлений
здесь квалифицируются и по признаку "неоднократность".
     Суды неодинаково решали вопрос о  наличии  в  действиях  лица,
совершившего   кражу,   грабеж  или  разбой,  признака  незаконного
проникновения в жилище,  помещение или иное хранилище и  не  всегда
выясняли цель проникновения в жилище или иное помещение, что влекло
судебные ошибки.
     Например, изменяя приговор Ростовского областного суда в части
осуждения Дядюшенко по пп.  "в",  "г" ч.  2 ст. 158 УК РФ, Судебная
коллегия  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ,  исключая  из
приговора осуждение виновного по пункту  "в",  указала,  что  вывод
суда  о  совершении  кражи  с  проникновением в жилище противоречит
установленным обстоятельствам дела.  Дядюшенко совершил кражу  двух
золотых  колец после того,  как потерпевшая,  будучи изнасилованной
им, вырвалась и убежала из квартиры. Таким образом, проникновение в
жилище  совершено осужденным в иных целях,  а не с целью совершения
кражи.
     Хищения чужого  имущества  совершаются  и  без проникновения в
жилище или иное помещение. Так, с помощью специально изготовленного
крючка  через  открытую  форточку  похититель извлекает,  например,
одежду,  другие  вещи  и  предметы,  принадлежащие  жильцам   дома,
квартиры.  Этим действиям давалась разная правовая оценка.  В целях
обеспечения единого  подхода  при  квалификации  подобных  действий

Пленум  разъяснил,  что  проникновение  в  указанные  строения  или
сооружения  может  быть  осуществлено  и  тогда,   когда   виновный
извлекает  похищенные  предметы  без  вхождения  в  соответствующее
помещение (п. 18 постановления).
     Также по-разному   квалифицировались  действия  лиц,  которые,
проникнув,  например,  в   квартиру,   умышленно   уничтожали   или
повреждали имущество потерпевшего. Одни суды полагали, что подобные
действия входят в объективную сторону кражи,  поскольку  связаны  с
преодолением препятствий (повреждение или разрушение дверей,  окон,
запоров и т. п.) Другие  суды  аналогичные  действия  дополнительно
квалифицировали   по  ст.  167  УК  РФ,  не  всегда  учитывая,  что
уничтожение или повреждение имущества являлось способом  совершения
хищения  при  отягчающих обстоятельствах.  Пленум разъяснил (п.  20
постановления), что если в ходе совершения хищения чужого имущества
было умышленно уничтожено или повреждено имущество потерпевшего, не
являвшееся предметом хищения (например,  мебель,  бытовая техника и
другие  вещи),  содеянное  следует дополнительно квалифицировать по
ст. 167 УК РФ при условии причинения значительного ущерба.
     До последнего времени у судов не было ясности, в каких случаях
грабеж следует квалифицировать по п.  "г" ч.  2 ст.  161 УК РФ (как
совершенный   с  применением  насилия,  не  опасного  для  жизни  и
здоровья).
     Дмитровский районный  суд Костромской области признал Балина и
Главацкого виновными  в  том,  что  они  во  время  хищения  чужого
имущества    связали   потерпевшей   руки,   обмотали   ее   голову
лейкопластырем и  в  таком  состоянии  оставили  в  закрытом  извне
помещении.  Подобные действия виновных суд правильно квалифицировал
как создание реальной опасности для жизни  и  здоровья  потерпевшей
(а, значит, не как грабеж, а как разбой).
     Другой пример.  В  соответствии  с   приговором   Костромского
районного суда Ярцев А.  и Ярцев В.  признаны виновными в нападении
на 75-летнюю женщину с целью грабежа.  Они связали потерпевшей руки
за  спиной,  надели  на  голову нейлоновую сумку,  которую обмотали
бечевкой,  сверху завязали шерстяной кофтой и в таком виде в зимнее
время  оставили  ее  в  неотапливаемом  доме.  Через несколько дней
женщина была обнаружена мертвой.  Суд ошибочно  квалифицировал  эти
действия  виновных как грабеж,  мотивируя это в приговоре тем,  что
сумка была надета на голову потерпевшей только для того,  чтобы она
их не узнала.
     С учетом ошибок Пленум в п. 21 разъяснил, что под насилием, не
опасным  для  жизни  и  здоровья,  следует,  в частности,  понимать
связывание  рук,  применение  наручников,  помещение   в   закрытое
помещение и другие подобные случаи.
     В п.  23 постановления  рассматривается,  как  квалифицировать
действия  лица,  совершившего  разбойное нападение с использованием
оружия.  Данные разъяснения Пленума в целом учитывались в  судебной
практике.
     Вместе с  тем  по-разному  оценивались   действия   виновного,
угрожавшего   негодным   оружием   или   имитацией   оружия.  Ранее
разъяснялось,  что в подобных ситуациях действия виновного  следует
квалифицировать по ч. 1 ст. 146 УК  РСФСР (сейчас - ч. 1 ст. 162 УК
РФ).  В этой связи у судов возникал  вопрос,  как  можно,  угрожая,
например,  игрушечными пистолетом или кинжалом, реально осуществить
действия,   за  которые наступает ответственность по ч.  1 ст.  162
УК РФ.
     Исходя из  этих  соображений  в   абз.   3   п.   23   сделано
соответствующее   уточнение   о   том,   что  с  учетом  конкретных
обстоятельств по делу содеянное виновным может быть квалифицировано
и как грабеж.
     Еще об одной новелле.  Она включена в п.  23 постановления  по
предложению Нижегородского областного суда.  Это вопрос о том,  как
следует квалифицировать действия виновных,  которые  при  разбойном
нападении  используют  собак  или  других  животных  и с их помощью
причиняют вред здоровью либо подавляют сопротивление  потерпевшего.
Действительно,  в  последнее  время  такие  факты  есть и они очень
опасны для граждан.  С учетом этих обстоятельств в последнем абзаце
п.  23  разъясняется,  что действия лица,  совершившего нападение с
целью хищения чужого имущества с использованием  собак  или  других
животных,  представляющих  опасность для жизни и здоровья человека,
либо с угрозой применения такого насилия,  надлежит квалифицировать
с учетом конкретных  обстоятельств  дела  по п.  "г" ч.  2  ст. 162
УК РФ.
     В п. 24 постановления в соответствии с примечанием 2 к ст. 158
УК РФ (в новой редакции) разъясняется, какие обстоятельства следует
учитывать  при  решении вопроса о квалификации действий виновного в
хищении  чужого  имущества  по  признаку  причинения   потерпевшему
значительного  ущерба.  Содержащиеся  в  нем  рекомендации уточняют
понятие "имущественное положение гражданина",  поскольку оно  носит
оценочный  характер.  Квалифицирующий  признак  кражи  или  грабежа
соответственно по п.  "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ или    по п. "д"  ч. 2
ст. 161   УК  РФ    может    быть  инкриминирован  виновному лишь в
случае,  когда в результате совершенного преступления  потерпевшему
был реально причинен ущерб, который для него является значительным.
     При этом  необходимо  учитывать  и   обстоятельства,   носящие
оценочный  характер  для  решения  вопроса,  причинен  потерпевшему
значительный ущерб или нет.
     В практике   судов   встречаются  дела  по  фактам  разбойного
нападения,  когда потерпевшему причиняется значительный ущерб,  а в
диспозициях  чч.  2  и  3  ст.  162  УК  РФ такого квалифицирующего
признака нет и стоимость  похищенного  имущества  в  таких  случаях
нельзя признать крупным размером.
     В сформулированном  разъяснении  дана  единственно   возможная
рекомендация: квалифицировать действия виновного по ч. 1 ст. 162 УК
РФ,  поскольку в ее  диспозиции  нет  квалифицирующего  признака  -
разбой   с  причинением  значительного  ущерба  гражданину  (п.  25
постановления).
     У судов  возникал  также вопрос,  как квалифицировать действия
лица,  совершившего разбойное нападение,  имевшего  цель  завладеть
имуществом в крупном размере, но фактически не завладевшего им либо
завладевшего имуществом,  стоимость которого не  превышает  пятисот
минимальных  размеров  оплаты  труда.  Нужно  ли  в  таких  случаях
квалифицировать действия такого лица еще и по ч.  3 ст.  30  УК  РФ
(покушение на преступление)? Пленум дал отрицательный ответ (абз. 3
п.  25 постановления),  поскольку в п.  "б" ч.  3  ст.  162  УК  РФ
говорится  о  разбое,  совершенном "в целях завладения имуществом в
крупном размере",  а  не  о  фактическом  завладении  имуществом  в
крупном размере.



     Заместитель Председателя Верховного Суда
     Российской Федерации                              А.Е.МЕРКУШОВ

8 декабря Конституционный Суд вынес Постановление № 53-П, которым признал не соответствующим Конституции п. 1 примечаний к ст. 158 УК РФ, поскольку он не позволяет однозначно установить, как определять размер хищения в части отнесения или неотнесения к нему суммы налога, уплаченной с полученной путем обмана части заработной платы.

В производстве Тихоокеанского флотского военного суда как апелляционной инстанции находится уголовное дело по обвинению А. в совершении преступления по ч. 3 ст. 159 УК РФ. Согласно предъявленному обвинению А., проходя военную службу по контракту и ежегодно подтверждая высший квалификационный уровень физической подготовленности военнослужащего, обманывал должностных лиц воинских частей по месту службы. Так, в целях получения денежного довольствия в большем, чем положено, размере А. представлял поддельное удостоверение мастера спорта России по настольному теннису. В связи с этим издавались приказы о выплате ему ежемесячной надбавки за особые достижения в службе в размере 100% (вместо полагавшихся 70%) оклада по воинской должности, во исполнение чего Единым расчетным центром Минобороны России ему необоснованно было начислено 545 тыс. руб. (включая НДФЛ в размере 70 тыс. руб.). Полученными средствами А. распорядился по своему усмотрению, чем причинил ущерб государству в сумме излишне начисленной надбавки.

Приговором Владивостокского гарнизонного военного суда от 8 октября 2021 г. А. признан виновным в мошенничестве, а именно в хищении имущества путем обмана в крупном размере, установленном исходя из суммы начисленной надбавки и НДФЛ, с назначением наказания в виде штрафа в 400 тыс. руб.

Апелляционным определением Тихоокеанского флотского военного суда от 3 декабря 2021 г. приговор был изменен: из признанных похищенными денежных средств исключена сумма удержанного налога (70 тыс. руб.), а размер штрафа снижен до 250 тыс. руб. Суд второй инстанции исходил из того, что сумма налога не входит в предмет хищения, определенный в п. 1 примечаний к ст. 158 УК, поскольку удержание налога из начисленного денежного довольствия осуществляется налоговым агентом самостоятельно во исполнение требований закона – независимо от действий и волеизъявления налогоплательщика, который лишен возможности повлиять на его удержание.

Вместе с тем Кассационный военный суд определением от 26 апреля 2022 г. отменил апелляционное определение и направил дело на новое рассмотрение. Суд не согласился с тем, как установлен предмет хищения, указав, что действия налогового агента по удержанию НДФЛ из денежного довольствия военнослужащего не имеют правового значения для определения размера похищенных средств: налоговый агент фактически действует в интересах виновного, лишь технически исполняя обязанность по уплате налога с полученного виновным дохода. Начислением А. денежного довольствия в излишнем размере государству причинен ущерб, который составила вся выделенная на производство такой выплаты сумма – с учетом удержанного налога – а не только денежные средства, перечисленные военнослужащему после удержания НДФЛ, сочла кассация.

В результате уголовное дело вновь поступило в Тихоокеанский флотский военный суд, который приостановил производство по делу и направил запрос в Конституционный Суд. По мнению заявителя, п. 1 примечаний к ст. 158 УК противоречит Конституции, так как позволяет расценивать удержание налоговым агентом НДФЛ в качестве противоправного изъятия суммы уплаченного налога виновным в свою пользу и тем самым включать эту сумму в предмет хищения наряду с фактически полученным путем обмана денежным довольствием.

Заявитель указал, что выделение денежных средств для выплаты денежного довольствия военнослужащим осуществляется за счет средств бюджетной системы РФ и начисляемый на денежное довольствие НДФЛ также перечисляется в бюджет, а это ставит под сомнение выбытие из обладания собственника (государства) суммы, составляющей налог. Также суд подчеркнул, что включение в данном случае в предмет хищения сумм удержанного налога входит в противоречие с известным правоприменительной практике пониманием момента окончания преступления. Так, хищение признается оконченным с момента, когда имущество поступило в незаконное владение виновного и тот имеет реальную возможность пользоваться или распоряжаться им по своему усмотрению (п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48).

Читайте также

Изучив запрос, КС указал, что денежное довольствие, выплачиваемое военнослужащим, обладает аналогичными сущностными признаками, которые в системе действующего регулирования позволяют отнести его к выплатам, приравненным к зарплате.

Суд отметил, что интересами защиты конституционного права собственности обусловлена необходимость эффективных мер публично-правовой ответственности за посягательства на него. Введение таких мер Конституция возлагает на законодателя, предоставляя ему широкую свободу усмотрения, но одновременно обязывая руководствоваться имеющими универсальное значение и, по сути, относящимися к основам конституционного правопорядка общими принципами юридической ответственности, включая принципы юридического равенства и правовой определенности, а также принцип nullum crimen, nulla poena sine lege (нет преступления, нет наказания без указания на то в законе).

Как разъяснил КС, эти общеправовые принципы выступают критерием оценки законодательного регулирования прав и свобод, а их реализация в уголовно-правовой сфере предполагает, с одной стороны, использование средств уголовного закона для равной защиты собственности от преступных посягательств, а с другой – недопущение избыточного ограничения прав и свобод при применении мер уголовно-правового принуждения, чтобы обеспечить дифференциацию ответственности, отвечающую требованиям справедливости, разумности и пропорциональности.

Суд подчеркнул, что при дифференциации уголовной ответственности за хищение чужого имущества в зависимости от его стоимости должна учитываться общественная опасность деяния и порожденных им последствий с точки зрения как размера вреда, причиненного собственнику или иному законному владельцу имущества, так и размера похищенного. Иное вело бы к нарушению принципов равенства и справедливости, а также к снижению уровня уголовно-правовой защиты права собственности. КС обратил внимание, что, определяя меры уголовно-правовой защиты всех форм собственности, законодатель должен исходить из требования адекватности мер и их последствий вреду, причиненному в результате правонарушения.

Предусмотренное оспариваемой нормой единое для всех составов преступлений понятие хищения включает как субъективный признак – корыстную цель, так и объективные признаки, характеризующие деяние: противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц и его следствие – причинение ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества, уточнено в постановлении.

Отмечается, что в судебной практике хищение чужого имущества признается оконченным с момента, когда оно поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность (в зависимости от потребительских свойств имущества) пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению. При решении вопроса о виновности в совершении мошенничества, присвоения или растраты суды исходят из того, что обязательным признаком хищения является наличие у лица корыстной цели – т.е. стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться им как собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц, круг которых не ограничен, указал КС.

Он подытожил, что обязательными объективными признаками хищения выступают противоправное завладение имуществом (изъятие, обращение) в таком размере, в каком распорядиться им может либо сам виновный, либо лицо, в чью пользу это имущество по его воле отчуждено, а также ущерб, причиненный содеянным.

Конституционный Суд пояснил, что под воздействием обмана, совершенного работником (военнослужащим), работодатель, введенный в заблуждение относительно наличия оснований для начисления или увеличения зарплаты (денежного довольствия), произвел неверное начисление, тем самым уменьшая фонд зарплаты на величину такого начисления, включая сумму, которая впоследствии будет удержана в качестве налога, что может характеризоваться как ущерб. «Наряду с этим работодатель (уполномоченное лицо) как налоговый агент, действуя добросовестно и выполняя свои обязанности, предусмотренные налоговым законодательством, исчисляет, удерживает и перечисляет в бюджетную систему РФ сумму налога на такой доход физического лица. Сказанное, однако, не предрешает вопроса о соотнесении данной суммы с размером хищения», – добавил КС.

Суд полагает, что в правоприменительной практике п. 1 примечаний к ст. 158 УК придается противоречивый смысл, что не позволяет однозначно понять, как определить размер хищения, совершаемого путем обмана работником о наличии оснований для начисления или увеличения зарплаты, касательно отнесения или неотнесения к нему суммы налога, удержанной и уплаченной с полученной путем обмана части заработной платы (денежного довольствия).

КС указал, что, с одной стороны, ФОТ уменьшается на всю величину необоснованно начисляемой зарплаты (денежного довольствия), включая ошибочно удерживаемый НДФЛ, что образует такой признак хищения, как ущерб. Это обстоятельство, а также то, что работодатель действует именно в качестве налогового агента – т.е. уплата налога осуществляется из средств, начисленных работнику, – ведут к формированию судебной практики, которая включает удержанные в качестве налога суммы в размер хищения (определения Кассационного военного суда от 29 сентября 2020 г. № 77-214/2020; от 26 апреля 2022 г. № 77-163/2022; определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 10 февраля 2022 г. № 77-961/2022).

С другой стороны, подчеркнул Конституционный Суд, не может характеризовать корыстную цель виновного (предполагающую стремление обогатиться лично или обратить похищенное в обладание иных лиц) перечисление удержанной налоговым агентом части необоснованно начисленной зарплаты (денежного довольствия) в бюджетную систему РФ. Кроме того, реальную возможность распорядиться похищенным виновный получает только в отношении той части денежных средств, которые ему фактически выплачиваются (зачисляются на его счет). В рамках такой позиции суды исключают из размера хищения сумму удержанного налога, поскольку виновный ее не получает и не имеет возможности распоряжаться ею по своему усмотрению (определения Кассационного военного суда от 28 января 2020 г. № 77-6/2020; Четвертого КСОЮ от 20 декабря 2021 г. № 77-5004/2021 и Шестого КСОЮ от 18 февраля 2021 г. № 77-900/2021).

КС добавил, что практика применения оспариваемой нормы противоречива и допускает два взаимоисключающих варианта толкования. Отсутствие надлежащего критерия для использования содержащихся в ней признаков хищения в ситуации, когда хищение сопряжено с нормативно предопределенным перечислением НДФЛ, создает условия для различного применения данной нормы и, соответственно, произвольного определения размера хищения, во всяком случае, влияющего на оценку степени общественной опасности содеянного, а значит, и на строгость применяемых мер государственного принуждения.

Кроме того, в постановлении поясняется, что в некоторых обстоятельствах дифференциация размера похищенного в зависимости от включения или невключения в него суммы перечисленного в бюджет НДФЛ может оказаться определяющей для квалификации деяния по той или иной части статьи уголовного закона, а если совершенные деяния отнесены к разным категориям преступлений – для сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

Таким образом, КС признал п. 1 примечаний к ст. 158 УК не соответствующим Конституции в той мере, в какой он допускает в правоприменительной практике различную оценку размера похищенного при хищениях, совершаемых путем обмана о наличии оснований для начисления или увеличения зарплаты (денежного довольствия) применительно к отнесению или неотнесению к этому размеру суммы налога, удержанной и уплаченной налоговым агентом с начисленной под воздействием обмана части заработной платы.

В условиях наличия в практике двух противоположных вариантов толкования одной уголовно-правовой нормы по одному и тому же вопросу продолжение ее применения таким вариативным образом является недопустимым, подчеркнул Суд. При этом он напомнил, что указание на необходимость применения менее благоприятного для подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) варианта противоречило бы природе КС как органа, решения которого не должны приводить к ухудшению правового положения граждан в отношениях с государством.

КС также обязал федерального законодателя устранить выявленную неопределенность правового регулирования в части оценки размера похищенного при хищении, совершенном путем обмана о наличии оснований для начисления или увеличения заработной платы (денежного довольствия). При этом подчеркивается, что этим не ставится под сомнение правомочие федерального законодателя – в пределах его конституционной дискреции и с соблюдением вытекающих из принципов равенства и справедливости требований соразмерности уголовно-правовых и иных последствий совершенного деяния тяжести содеянного – выбрать способ решения данного вопроса.

До внесения изменений, постановил Конституционный Суд, при определении признаков хищения, совершенного путем обмана о наличии оснований для начисления или увеличения зарплаты, суды не должны включать в его размер сумму НДФЛ, которая исчислена и удержана налоговым агентом.

Читайте также

Адвокат АБ ЕМПП Людмила Щедрова в комментарии «АГ» подчеркнула, что в данном постановлении КС указал на проблему двоякого применения п. 1 примечаний к ст. 158 УК при хищениях, совершаемых одним способом при одних и тех же обстоятельствах. «С одной стороны, КС поддерживает позицию кассационных судов, которые идут по пути формирования судебной практики включения удержанных в качестве налога суммы в размер хищения. С другой стороны, рассуждая о признаках хищения, КС согласился с тем, что у обвиняемого в таких случаях отсутствует корыстная цель хищения удержанной налоговым агентом части необоснованно начисленной зарплаты, а также он не имеет реальной возможности распоряжаться этой частью незаконно полученного им имущества, с чем невозможно не согласиться», – заметила адвокат.

По мнению Людмилы Щедровой, КС фактически не разрешил «уголовно-правовой спор» между сторонниками разных подходов, а «выбрал» второй вариант правоприменения, исходя из того, что это более благоприятно для обвиняемого, а иная позиция привела бы к ухудшению его правового положения, что недопустимо для решений КС, пояснила адвокат.

По ее мнению, такая позиция КС не разрешает вопросы восстановления имущественных прав потерпевшего. Как указано в постановлении, у собственника (потерпевшего) действительно происходит изъятие всей суммы незаконно начисленной зарплаты, включая уплаченный налог, и именно данная сумма составляет для него ущерб. «Каким образом это будет учитываться при новом применении? В частности, опираясь на выбранную КС логику, потерпевший не может включить данные требования в гражданский иск в рамках уголовного процесса. Каков порядок и механизм восстановления имущественных прав потерпевшего в части возмещения ему суммы налога, незаконно уплаченного вследствие совершения преступных действий работника? Полагаю, этот вопрос остался открытым и требует дополнительных разъяснений», – поделилась Людмила Щедрова.

Адвокат НО МКА «Князев и партнеры» Алексей Сердюк считает, что проблема действительно заслуживает внимания Конституционного Суда. «Правоприменитель порой склонен увеличивать суммы хищений, зачастую не мотивируя это наличием конкретных признаков состава (например, когда при частичном невыполнении работ по госконтракту вменяется его полная стоимость при явной несоразмерности фактического и вменяемого ущерба). В разрезе рассмотренной проблемы два различных подхода судов отмечены непосредственно КС», – отметил адвокат.

Алексей Сердюк добавил, что позиция КС осторожна и прямо не ставит точку в спорном вопросе, оставляя это на усмотрение законодателя в ближайшем будущем. «Такая осторожность четко обоснована в тексте документа. Тем не менее в постановлении до законодательных новелл заложено благоприятное для обвиняемых толкование примечания к ст. 158 УК. Полностью разделяю эту позицию, так как лицо не получает возможности распорядиться денежными средствами, уплачиваемыми налоговым агентом государству, и эти средства объективно не могут охватываться его корыстной целью», – резюмировал адвокат.

Несмотря на формальную определенность уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за кражу с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, как  в доктрине уголовного права, так  и в правоприменительной практике высказываются различные точки зрения относительно оценки юридически значимых признаков рассматриваемого состава преступления и оценки сложных вопросов квалификации по данной категории уголовных дел.

Анализ диспозиции п. «б» ч. 2 и п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного Кодекса РФ позволяет сделать вывод, что рассматриваемые уголовно-правовые нормы содержат четыре правовые категории, понимание которых имеет важное значение для правильного применения уголовного закона: 1) жилище; 2) помещение; 3) хранилище; 4) проникновение в них. В этой связи с целью исключения ошибок в правоприменительной практике, весьма важно раскрыть содержание перечисленных выше признаков составов преступлений в той последовательности, в которой они были изложены выше.

Впервые данный квалифицированный вид имущественных посягательств был включен в Уголовный Кодекс РСФСР в 1982 г. в виде похищения личного имущества граждан «с проникновением в жилище»,  и хищений государственного или общественного имущества «с проникновением в помещение или иное хранилище» [1].

Верховный Суд неоднократно обращался к толкованию анализируемых признаков, в том числе в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», разъясняя, что «Под незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище следует понимать противоправное тайное или открытое в них вторжение с целью совершения кражи, грабежа или разбоя.

Проникновение в указанные строения или сооружения может быть осуществлено и тогда, когда виновный извлекает похищаемые предметы без вхождения в соответствующее помещение. При квалификации действий лица, совершившего кражу, грабеж или разбой по признаку «незаконное проникновение в жилище» судам следует руководствоваться примечанием  к статье 139 Уголовного Кодекса РФ, в котором разъясняется понятие «жилище», и примечанием 3 к статье 158 Уголовного Кодекса РФ, где разъяснены понятия «помещение» и «хранилище» (п.18).

Решая вопрос о наличии в действиях лица, совершившего кражу, грабеж или разбой, признака незаконного проникновения в жилище, помещение или иное хранилище, судам необходимо выяснять, с какой целью виновный оказался в помещении (жилище, хранилище), а также когда возник умысел на завладение чужим имуществом. Если лицо находилось там правомерно, не имея преступного намерения, но затем совершило кражу, грабеж или разбой, в его действиях указанный признак отсутствует.

Этот квалифицирующий признак отсутствует также в случаях, когда лицо оказалось в жилище, помещении или ином хранилище с согласия потерпевшего или лиц, под охраной которых находилось имущество, в силу родственных отношений, знакомства либо находилось в торговом зале магазина, в офисе и других помещениях, открытых для посещения гражданами.

В случае признания лица виновным в совершении хищения чужого имущества путем незаконного проникновения в жилище дополнительной квалификации по статье 139 УК РФ не требуется, поскольку такое незаконное действие является квалифицирующим признаком кражи, грабежа или разбоя (п.19)

Если лицо, совершая кражу, грабеж или разбой, незаконно проникло в жилище, помещение либо иное хранилище путем взлома дверей, замков, решеток и т.п., содеянное им надлежит квалифицировать по соответствующим пунктам и частям 158 и 161 или 162 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 167 УК РФ не требуется, поскольку умышленное уничтожение указанного имущества потерпевшего в этих случаях явилось способом совершения хищения при отягчающих обстоятельствах.

Если в ходе совершения кражи, грабежа или разбоя было умышленно уничтожено или повреждено имущество потерпевшего, не являвшееся предметом хищения (например, мебель, бытовая техника и другие вещи), содеянное следует, при наличии к тому оснований, дополнительно квалифицировать по статье 167  УК РФ (п.20)» [2].

Федеральным законом от 20 марта 2001 г. ст. 139 Уголовного Кодекса РФ, предусматривающая ответственность за нарушение неприкосновенности жилища, была дополнена примечанием, определяющим, что именно понимается под жилищем, причем не только в этой статье, но и в других статьях Уголовного Кодекса РФ. «Под жилищем в примечании к ст. 139 Уголовного Кодекса РФ понимаются индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но предназначенное для временного проживания» [3] Именно на это определение как на основное указывает постановление Пленума Верховного Суда от 27 декабря 2002 г. № 29

Из определения жилища, данного в примечании к ст. 139 Уголовного Кодекса РФ, можно вывести признаки, которыми обладает жилище:

1)      строение или сооружение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей;

2)      может иметь форму обособленного здания, строения, сооружения или представлять часть его;

3)      может находиться в любой форме собственности;

4)      в качестве его составной части признаются нежилые помещения при условии, что это жилище имеет вид индивидуального жилого дома и нежилые помещения входят в него.

Итак,  жилищем считается индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями,  то есть, с одной стороны, к жилищу можно отнести и те его составные части, которые, строго говоря, не предназначены для проживания, но используются для отдыха, хранения имущества либо удовлетворения иных потребностей человека (застекленные веранды, кладовые и т. д.). С другой же стороны, имея в виду, что недвижимость в жилищной сфере включает в себя не только земельные участки и прочно связанные с ними жилые дома с жилыми и нежилыми помещениями, но и приусадебные хозяйственные постройки, следует подчеркнуть, что в понятие жилища не может включаться прилегающая к дому территория, а также не предназначенные и не приспособленные для постоянного или временного проживания людей надворные постройки, погреба, амбары, скотные дворы, гаражи и другие хозяйственные помещения, обособленные от жилых построек и не используемые для проживания людей.

Так совершенно правильно судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда не усмотрела признаков жилища в подвальном помещении.  Как установлено приговором суда, А. проник в подвал дома, откуда совершил кражу. Из протокола осмотра места происшествия видно, что вход в подвал дома осуществляется отдельно от входа в жилой дом. Подвал предназначен не для постоянного и временного проживания людей, а для хранения материальных ценностей, поэтому подвал дома следует считать помещением [4].

Думается, что Высшая Судебная Инстанция, принимая решение по существу уголовного дела, исходила из того, что подвальное помещение, которое находилось под жилым домом, хоть и было с ним конструктивно сопряжено, но не являлось его составной частью, на  что указывала обособленность подвала, наличие у него самостоятельного входа. В этом смысле подвал не соответствует определению жилища как индивидуального жилого дома с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями. Как это установлено материалами дела, подвал не входил в состав дома как его конструктивная часть.   

Далее следует отметить, что жилищем признается любое жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания. Исходя из законодательного определения, анализируемая разновидность жилого помещения должна обладать одновременно двумя признаками: входить в жилищный фонд и быть пригодной для постоянного или временного проживания.

Жилищный фонд, в свою очередь, в соответствии со ст. 19 Жилищного Кодекса РФ – это совокупность всех жилых помещений, находящихся на территории РФ. Жилищный фонд подлежит государственному учету, в порядке, установленном уполномоченным Правительством РФ федеральным органом исполнительной власти.

Так, абсолютно обоснованно  не подлежит вменению проникновение в жилище лицу, которое проникая в квартиру с целью совершения хищения, заведомо знало, что квартира сдана в наем  организации для использования ею в качестве офиса или складского помещения с размещением в ней соответствующего оборудования, товаров или используемая самим владельцем в этом качестве.

«Помещения, признаваемые жилищем, могут находиться и на транспортных средствах, предназначенных, в том числе, и для временного проживания. Так, например, каюта туристического теплохода, совершающего морской или речной круиз, используемая для временного проживания экипажа корабля (его обслуживающего персонала) совершенно обоснованно в судебной практике признается жилищем, подобно тому, как жилищем признается и купе проводников поездов.

В то же время отдельное купе, каюта на транспортном средстве, которое не имеет другого предназначения кроме перевозки пассажиров и оборудовано спальными местами в целях повышения удобства и комфортабельности проезда в нем, не может рассматриваться как жилище для лиц, которые выступают одновременно пассажирами и потерпевшими от хищений. [5]

В этой связи заслуживает особого внимания следующий случай.

К. путем взлома запорного устройства двери автомобиля, заведомо зная, что его сосед Б., поссорившись со своей супругой, вот уже несколько месяцев использует свой автомобиль TOYOTA LAND CRUISER как непосредственное место сна и отдыха, ночует в нем и соответственно хранит некие ценности в виде ноутбука и других мелких ценных вещей, проник в него и похитил данные ценности. Поскольку материалами уголовного дела было достоверно установлено, что К. заведомо знал о том, что Б. использует свой  автомобиль не только как средство передвижения, но и как ночлег, и соответственно не боится оставлять в нем свое имущество в силу того, что автомобиль оснащен системой сигнализации, действия К. абсолютно обоснованно, были квалифицированы по п. «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного Кодекса РФ. [6]

Точно так же, должны признаваться жилищем и временные сооружения или помещения, используемые в качестве жилья на время проведения каких-либо работ (вагончики, сборные домики). В качестве временных жилищ должны рассматриваться только те, которые не имеют более другого предназначения, доступ в которые для виновного и всех других лиц, кроме проживающих, ограничен.

Вместе с тем, необходимо отличать жилище от места временного нахождения человека либо группы людей (не являющееся жилищем). Как ранее об этом было сказано, основным назначением жилища является проживание в нем. В тех случаях, когда человек фактически находится в определенном месте, в том числе в течение длительного периода времени, но нахождение в нем обусловлено не проживанием, а иной целью (например, прием пищи, выполнение трудовых обязанностей и т. п.), исключается наличие жилища. Между тем, когда помещение, строение, сооружение начинает фактически использоваться для проживания, несмотря на то, что ранее оно использовалось для других целей, оно будет признаваться жилищем,  например, жилищем будет признаваться транспортное средство, водитель  которого  в дневное время эксплуатирует его для перевозки пассажиров, а в ночное время, не имея, собственного жилья, использует транспортное средство для проживания (готовит пищу, спит, отдыхает). При этом в иных целях, в ночное время,  данное транспортное средство не используется, что исключает его иное назначение.

Данные обстоятельства необходимо принимать во внимание и использовать при отграничении понятий «жилище» и «помещение», когда в связи с осуществлением производственной либо иной служебной деятельностью субъект может продолжительное время находиться в определенном месте.

Хищение с проникновением в жилище посягает еще на один объект кроме собственности — на неприкосновенность жилища как неотъемлемое конструктивное право человека. Неприкосновенность жилища выступает здесь дополнительным объектом хищения, следует заметить в то же время, что неприкосновенность жилища охраняется специальной уголовно-правовой нормой,  предусмотренной ст. 139 Уголовного Кодекса РФ. Возникает вполне естественный вопрос, нужна ли дополнительная квалификация хищения, совершенного с  проникновением в жилище, по ст. 139 Уголовного Кодекса РФ? По всей видимости не нужна, поскольку одно преступление является конструктивной частью другого преступления, и законодатель в его санкции уже предусмотрел повышенную опасность этого сложного преступления. Вывод об этом подтверждается, в частности, соответствующими положениями Постановления Пленума Верховного Суда  от 27 декабря 2002 г. № 29 (п. 19). [7]  

Помещением является строение, сооружение, предназначенное для размещения людей или материальных ценностей. Круг такого рода строений весьма широк и разнообразен, охватывая собой административные, производственные (цеха, мастерские), торговые (магазины, палатки), учебные либо предназначенные для коммунально-бытового, медицинского, культурного и иного обслуживания населения помещения, а также любые сооружения иного назначения как постоянного, так и временного характера, как стационарного, так и передвижного.

Характерным признаком помещения является то, что оно обычно используется для размещения как людей, выполняющих свои производственные, профессиональные обязанности, так и материальных ценностей, необходимых для выполнения работы расположенных в них организаций и учреждений.[8]

Понятием «иное хранилище» охватываются устройства и места, которые не относятся к помещениям, но предназначены, приспособлены или специально оборудованы для постоянного или временного хранения материальных ценностей, и в этих целях снабжены какими-либо приспособлениями, препятствующими проникновению в них (запорные устройства, пломбы, ограды), либо обеспечены охраной (сторожа, сигнализирующие устройства, решетки, заборы), препятствующей доступу к товарно-материальным ценностям.

Под устройствами следует понимать предметы материального мира, специально предназначенные для хранения материальных ценностей. Указанным признакам отвечают прежде созданные человеком различные емкости, предназначенные для обеспечения сохранности имущества; сейфы и иные денежные ящики, контейнеры, багажные и грузовые вагоны, охраняемые железнодорожные платформы и полувагоны, прицепы, цистерны и т. д.[9]

Весьма интересным является следующий случай из судебной практики.

Гражданин М., купив дорогой автомобиль, оборудовал его надежной системой спутниковой противоугонной сигнализации, а также по специальному заказу техники, переделав, бардачок автомобиля, сделали из него сейф с кодовым замком. А.  Активно пользовался данным сейфом, предполагая, что более надежного места для хранения материальных ценностей нет. Б.,неоднократно наблюдал, как А. садится в автомобиль с различными пакетами и выходит без них, заподозрил наличие в автомобиле тайника. Ночью, убедившись, что хозяин автомобиля спит, с помощью компьютера взломал систему сигнализации, проник в автомобиль и обыскав его, понял, что ценности скорее всего находятся в бардачке, аккуратно взломал кодовый замок и похитил ценности. Содеянное ошибочно было квалифицировано как кража по п. 1 ст. 158 Уголовного Кодекса РФ, в последующем данный приговор в апелляционной инстанции  был изменен на п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного Кодекса РФ, поскольку было доказано намеренное приспособление автомобиля под хранение ценностей, несмотря на функциональную принадлежность автомобиля как средство передвижения.[10]

Аналогично решается вопрос о хищениях, совершаемых с открытых платформ. Как известно не содержат признака проникновения, если платформы не охранялись. Вместе с тем, расположенные на платформе грузы могут иметь конструктивные емкости, используемые в качестве хранилищ.

Второй категорией объектов, могущих быть признанными иными хранилищами являются определенные места, в том числе и под открытым небом, т. е. участки территории или акватории, если они отвечают  двум признакам: во-первых, специально отведены для постоянного или временного хранения материальных ценностей (загоны для скота, огороженные площадки и т. п.) и, во-вторых, оборудованы оградой, либо техническими средствами или обеспечены иной охраной с целью сбережения этого имущества (заборы, решетки, сигнализационные устройства)

Признак отведения той или иной площадки именно для целей хранения материальных ценностей, позволяет отличить хранилище от иных участков территории, хотя и охраняемых, но функционально предназначенных не для хранения, а для иного назначения, например, для выращивания какой-либо продукции (сады, огороды, бахчи, пруды для откорма рыбы, выпасы скота, заповедники), а признак нахождения под охраной – от площадок, хотя и используемых для складирования материалов, но не признаваемых хранилищем в силу их неогражденности или неохраняемости тем или иным образом.

В этом отношении судебная практика справедливо не рассматривает в качестве хранилища всю охраняемую территорию предприятия, полагая, что иным хранилищем в этом случае может быть лишь та часть, которая специально выделена для размещения, складирования и хранения ценностей и особо охраняема в этом качестве.

Так, А. и Г. с целью хищения проникли на территорию автозавода и стали перебрасывать через забор автодетали от автомашины «Волга». Районный суд квалифицируя эти действия как хищение с проникновением в хранилище, как и судебная коллегия Верховного Суда РФ, нашедшая такую квалификацию правильной, исходили из признания таковым всей территории завода. Основанием же для такого вывода послужило то обстоятельство, что указанная территория в целях охраны находящихся внутри  нее материальных ценностей, во-первых, огорожена по всему периметру металлической сеткой и бетонным забором, снабженными охранной сигнализацией, а во-вторых, постоянно патрулируется подразделением военизированной охраны.

Президиум верховного Суда, рассмотрев данное дело в порядке протеста, указал в своем постановлении на то, что по смыслу закона основным критерием для признания иного хранилища таковым является отведение и оборудование участка исключительно для целей хранения. Иное назначение таких площадей не дает основания рассматривать подобные участки как хранилище. Следовательно, вся территория автозавода независимо от ее оборудования и охраны не может признаваться иным хранилищем.[11]

Сложным является вопрос о том, относится ли к иному хранилищу сооружение, которое в основном предназначено для определенных целей, с хранением имущества не связанных, однако имманентно используется и для хранения. Речь идет, например, о платежных терминалах, предназначенных для снятия наличных денег, оплаты различных услуг, в том числе услуг интернета, мобильной связи и т. д. Понятно, что они имея отмеченное выше предназначение, используются  для временного хранения денежных средств. По смыслу закона (примечание 3 к ст. 158 Уголовного Кодекса РФ) хранение имущества должно быть основным предназначением иных сооружений, на что указывалось выше, в описанной же ситуации этого нет.

С другой стороны, выполнение основных функций терминалов невозможно без осуществления функций хранения денежных средств. Они, разумеется, не предназначены для постоянного их хранения, но обязательно предусматривают хранение временное. Без выполнения такой функции само функционирование терминала будет невозможным. Поэтому хранение денег следует признавать основной, хоть и вспомогательной функцией терминала, а сам терминал – иным хранилищем.

Так же решается проблема с хищениями из терминалов и на практике.

Так, приговором районного суда И. был осужден  по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Из материалов уголовного дела следует, что И. взломал терминал приема платежей и похитил находящиеся в нем денежные средства. Поскольку платежные терминалы, из которых совершались кражи, предназначены для сбора и хранения денежных средств до момента их изъятия уполномоченным лицом.[12]

На наш взгляд данное решение может быть сочтено верным, если имели место все признаки проникновения в хранилище. Кассовый аппарат, предназначенный для пробивания чеков и выполняющий фискальные функции, одновременно хранит деньги до их сдачи инкассатору. Поэтому такой аппарат так же, как и платежный терминал, может быть оценен как иное хранилище.

От иного хранилища необходимо отличать похожие на него предметы, используемые, однако, не с целью хранения имущества, а например, для его упаковки, переноски на небольшие расстояния и т. п.: сумки, даже с кодовыми замками, чемоданы, футляры и ящики. Проникновение внутрь таких предметов анализируемого признака хищения не образует; оно может быть квалифицировано по другому признаку ч. 2 ст. 158 Уголовного Кодекса РФ (хищение из сумки или другой ручной клади). Однако в каждом конкретном случае следует руководствоваться материалами уголовного дела.

Таким образом, только сочетание двух признаков: надлежащего функционального предназначения (для жилища-это проживание, для помещения — это размещение людей или материальных ценностей, для хранилища- это хранение материальных ценностей) и защищенности тем или иным образом ( для жилища-правовая защита его неприкосновенности, для хранилища-технические или иные средства защиты) может образовывать рассматриваемые понятия. Это обстоятельство имеет немаловажное значение и для уяснения понятия «проникновение». Ведь для вменения рассматриваемого квалифицирующего признака необходимо установить не только тот факт, что изъятие имущества совершено из жилища, помещения или иного хранилища, но и особый способ данного извлечения – посредством проникновения на указанные объекты, необходимость которого как раз и предопределена особой защищенностью этих объектов.

Проникновение коротко можно определить как противоправное вторжение в жилище, помещение либо иное хранилище с целью хищения имущества.[13]

Во-первых, со стороны физической проникновение может осуществляться как непосредственно (в виде физического вхождения или протягивания внутрь руки), так и опосредованным образом, когда имущество извлекается без входа в соответствующее жилище, помещение или хранилище с использованием для его изъятия различных приспособлений (крючка, палки, магнита), дрессированных животных, а также добросовестно заблуждающегося малолетнего или невменяемого лица. На квалификацию способ изъятия ценностей никакого влияния не оказывает.

Во-вторых, со стороны юридической, проникновение всегда является незаконным, т. е. предполагающим отсутствие у виновного права на появление в соответствующем жилище, помещении или хранилище, в которых он оказывается вопреки запрету или, во всяком случае, без ведома и согласия управомоченных лиц, а также путем обмана владельца, работающих или находящихся там на законном основании лиц. Иными словами, проникновение является недозволенным, неразрешенным, поскольку доступ для виновного на данный объект может быть закрыт вообще или ограничен на определенное время, например, нерабочее или обеденное. Собственно, этим и объясняется повышенная общественная опасность такого рода хищений в отличие от хищений имущества, доступ к которому открыт для виновного, в силу чего ему не приходится преодолевать ни правовых, ни технических, ни каких-либо иных дополнительных барьеров для завладения имуществом.

Нахождение лица в помещении, ином хранилище или жилище на законном основании ( например, в связи с работой в данном помещении или добровольным согласием потерпевшего либо лица, под охраной которого находилось имущество) исключает рассматриваемый квалифицирующий признак. Так, хищение из помещения во время работы не может квалифицироваться как совершенное  путем проникновения. Наличие у лица свободного доступа в жилое помещение в силу родственных отношений (как члена семьи) или договорных отношений (как временного жильца) также является основанием для исключения признака проникновения.

В частности, ошибочным было признано вменение проникновения в жилище при следующих обстоятельствах:

В., являясь, родной сестрой К., и временно проживая в ее квартире, похитила из шкафа денежные средства К, которые она откладывала  на покупку новой квартиры[14].

В данном случае признак проникновения в жилище отсутствует, поскольку виновная проживала вместе с потерпевшей с ее дозволения и имела свободный доступ к ценностям, то есть отсутствует один из конструктивных признаков проникновения — противоправность.

Немаловажное значение для вменения проникновения в жилище, помещение или иное хранилище имеют также время вторжения. Приход виновного в торговый зал магазина или экспозиционный зал музея, куда во время работы указанных заведений открыт доступ для каждого, также не образует признака проникновения даже при наличии умысла на хищение.

Однако, в литературе существует иная точка зрения, согласно которой, напротив, если виновный вторгся в помещение какого-либо учреждения или организации в нерабочее время, когда доступ в них закрыт (например, в выходной или праздничный день) признак проникновения, несомненно, наличествует. Присутствует он и там, когда виновный оказывается в соответствующем помещении хотя бы и на законном основании, но остается там после его закрытия на обеденный или ночной перерыва с целью совершения хищения. Таким образом, проникновением можно считать и такой способ получения доступа к имуществу, когда виновный законно пересекает границы какого-либо из перечисленных объектов, но неправомерно там остается, прячется с намерением дождаться закрытия магазина, а затем совершить хищение. Несмотря, на то, что в одном случае лицо неправомерно проникает в помещение с целью хищения, в другом — неправомерно остается там с той же целью, принципиальное сходство указанным ситуациям придает то обстоятельство, что виновный имея умысел на хищение, находится в помещении, ином хранилище или жилище незаконно, вопреки правилам, определяющим режим их работы, вопреки воле лиц, отвечающих за сохранность находящегося в нем имущества, или вопреки воле хозяина.

В-третьих, по способу действия проникновение может осуществляться тайным или открытым способом (когда преступник вторгается на объект без согласия соответствующих лиц), либо обманным путем (когда получает такое «согласие» посредством введения в заблуждение, выдавая себя, например, за сантехника или электрика). При этом на квалификацию не влияет способ проникновения[15].

В-четвертых, проникновение может осуществляться как с преодолением препятствий (взлом дверей, люков, кузова вагона, машины  и т. д.) или сопротивления людей, так и беспрепятственно, т. е. путем вхождения на оставленные без охраны объекты или незапертые в данный момент двери, ворота, люки, в том числе оставленные незакрытыми в результате ранее совершенного кем-то проникновения.

В-пятых, проникновение — это такое вторжение в жилище, помещение или иное хранилище, которое осуществляется с целью хищения, сформировавшимся до фактического вторжения, ибо законодатель связывает повышенную ответственность не с хищением из помещения, т. е. не с местом совершения, а с местом его особой защищенности и действиями виновного, направленными на преодоление этой защищенности. Следовательно, для вменения рассматриваемого признака необходимо доказать, что умысел на хищение возник у субъекта до момента проникновения в помещение или жилище. Если же умысел на завладение имуществом возник у лица уже в процессе пребывания в помещении, хранилище или жилище, в котором оно вначале находилось без намерения совершить хищение, но затем по возникшему во время нахождения в них умыслу завладело чужим имуществом, в его действиях рассматриваемый квалифицирующий признак отсутствует.[16]

Таким образом, для формирования единообразной правоприменительной практики по рассматриваемой категории уголовных дел требуется правильной применение уголовного закона, основанное не только на текстуальном толковании уголовно-правовых норм, но и на понимании их правовой сущности, социальной обусловленности установления уголовно-правового запрета на их совершение как деяний, обладающих повышенной общественной опасностью.

Дата актуальности материала: 07.12.2014