Роковая ошибка рассказ

Лес­ник Три­фон
Дань­ков со­брал­ся прой­ти по про­се­кам, по­ка не вы­пал гус­той снег, ос­мот­реть
свой уча­сток. Не­де­лю стоя­ла го­ло­мо­ро­зи­ца, ока­ме­не­ла зем­ля. В день
Ан­д­рея Пер­во­­зва­нн­ого[1] за­вью­жи­ли
ме­те­ли.
По­ба­ли­ва­ли
от пе­ре­ме­ны по­го­ды сус­та­вы ног. На­дел ва­­ле­нки. Всё же воз­раст, к
шес­ти­де­ся­ти го­дам ос­та­лось до­ба­вить зи­му и вес­ну. Мож­но ухо­дить спо­кой­но
на пен­сию.
Рос­том Три­фон
был не­ве­лик. На­ки­нул по­верх шер­стя­ной оде­ж­ды ов­чин­ный по­лу­шу­бок,
над­ви­нул на лоб ли­сью шап­ку. Пря­мо ска­зоч­ный Ко­ло­бок.
– Ну, баб­ка,
нон­че не жди, а че­рез не­де­лю на­гря­ну. По­жи­ву в сто­рож­ке, лес по­слу­шаю,
не ру­бят ли со­сну. Ес­ли сдю­жу, при­­н­есу
до­мой на Ми­ко­лу Зим­не­го зай­ча­ти­ны.
На пет­ли пой­маю или ружь­иш­ком стрель­ну. А по­ве­зёт, глу­ха­ря вы­сле­жу
на мес­тах кор­меж­ки ли­бо ряб­чи­ка за­ма­ню пи­щи­ком.
– Ты толь­ко
сра­зу до­мой иди, к ку­му в де­рев­ню не сво­ра­чи­­вай. Знаю я, как сой­дёшь­ся
с ним. Пьян­ка у вас на ме­сяц. Про­сти ме­ня Гос­по­ди!
– Иш-ты! По­едом ешь!
Ещё за по­рог не сту­пил, уже кре­­стиш­ься! Не на бе­ду ли?
– Свят! Свят!
Ти­пун те­бе на язык! Вот ста­рый пе­тух!
И на­пом­нить о тво­их под­ви­гах нель­зя, за­клю­ёшь! – осер­ча­ла
Пе­­л­агея, вы­ти­рая ла­до­ни о фар­тук, про­дол­жи­ла при­ми­ри­тель­но,
– Я те­бе пол­ную ка­ст­рю­лю щей с ло­си­ной за­мо­ро­зи­ла, в па­кет по­ло­жи­ла,
су­ну­ла в рюк­зак. Ис­то­пишь печь, го­ря­че­го по­хле­ба­­ешь.
Ста­ла ря­дом
дол­го­вя­зая и туч­ная, поч­ти ка­са­лась го­ло­вой низ­ко­го до­ща­то­го по­тол­ка,
по­да­ла Три­фо­ну рюк­зак с про­дук­­т­ами и смен­ным ниж­ним бель­ём. По­мог­ла
ему на­деть лям­ки рюк­за­ка на пле­чи.
– Мно­го ли
ба­нок с ло­си­ной ос­та­лось в по­гре­бе? –
по­­и­нт­ер­ес­ова­лся ста­рик.
– Бан­ки две,
по­ди, ещё есть.
Три­фон взял
ру­жьё, от­крыл дверь, спус­тил­ся с крыль­ца.

Пёс Ве­ли­кан
ра­до­ст­но за­ла­ял. Гре­мел це­пью и взвиз­ги­вал.
– Нет, я те­бя
не возь­му, – ска­зал со­ба­ке дед.
– Рас­пу­га­ешь мне всю дичь. Кор­мить
те­бя не­чем бу­дет.
На охот­ничь­их
лы­жах тро­нул­ся в путь. До из­буш­ки пят­на­­дцать ки­ло­мет­ров. При сно­ров­ке
мож­но прой­ти это рас­стоя­ние за три
ча­са. Где под гор­ку, где в гор­ку. Бод­ря­щий воз­дух ве­се­­лил ду­шу.
Ут­ро стоя­ло
чу­дес­ное. Щед­рое сол­ныш­ко озо­ло­ти­ло сне­га. Бе­рё­зо­вые ро­щи­цы вы­бе­жа­ли
на око­ли­цу. Спус­тил­ся че­рез час к ре­ке. Лёд ок­реп. Сво­бод­но вы­дер­жи­вал
тя­жесть че­ло­ве­ка и зве­ря.
К обе­ду до­б­рал­ся
до зи­мо­вья. Из­буш­ка слу­жи­ла лес­ни­ку до­б­рую служ­бу уже три­дцать лет.
Её Три­фон сру­бил вме­сте со сво­им бра­том
Сте­па­ном, то­же лес­ни­ком, ны­не по­кой­ным.
Раз­бил­ся
Сте­пан на мо­то­цик­ле на лес­ной до­ро­ге. Кто-то про­тя­нул че­рез до­ро­гу
про­во­ло­ку на уров­не его го­ло­вы. Зна­ли под­ле­цы, что лес­ник дол­жен ско­ро
про­ехать.
Бра­конь­е­ры
отом­сти­ли. Но ви­нов­ни­ков не на­шли.

На де­лян­ке
с ле­та бы­ла за­го­тов­ле­на по­лен­ни­ца дров, её хва­тит на всю зи­му.
В ов­ра­ге
бил не­за­мер­заю­щий ру­чей. Три­фон про­топ­тал к не­му тро­пин­ку. На­брал в
вед­ро сту­дё­ной пар­ной во­ды. Рас­то­пил бур­жуй­ку су­хи­ми по­лень­я­ми. В
мо­роз­ный воз­дух из тру­бы вскру­жил­ся ед­кий чёр­ный ды­мок, вет­ром его от­но­си­ло
кни­зу.
Бы­ст­ро со­гре­лась
ма­лень­кая ком­на­тён­ка. При­ят­но от­шель­­н­ику раз­деть­ся до май­ки, по­хо­дить
по скри­пя­щим по­ло­вым дос­кам, слов­но за за­мёр­шим ок­ном не зи­ма, а ле­то.
За­жёг к ве­­ч­еру свеч­ку. Вы­пил сто грамм. По­ужи­нал и лёг спать на топ­чан.
Про­снул­ся
по-ста­ри­ков­ски за­свет­ло. Слу­шал, как гу­дит в елях не­по­се­да ве­тер. Тё­п­ло
из из­буш­ки за ночь вы­ду­ло. Крях­тя, одел­ся по­те­п­лее. От­крыл за­слон­ку.
Из тру­бы пах­ну­ло сту­жей, тя­гой слег­ка взмет­ну­ло зо­лу. На­стру­гал то­по­ром
лу­чи­ну для рас­топ­ки, су­нул её в печь го­роч­кой, чирк­нул спич­кой. Ве­сё­лый
ого­нек и треск ело­вых дро­ви­шек при­глу­шил
лес­ные зву­ки.
За ко­со­го­ром
в трёх ки­ло­мет­рах от этих мест на­чи­на­лись тор­фя­ни­ки. Быв­шие тор­фо­раз­ра­бот­ки
– карь­е­ры, ка­на­лы со­­ед­ин­ялись
про­то­ка­ми и реч­ка­ми. Глу­хие мес­та, ле­том за­ли­тые во­дой, ста­ли
убе­жи­щем для вол­ков. Не­ожи­дан­но
для близ­ких де­ре­вень вол­ки раз­мно­жи­лись, на­па­да­ли на коз, ко­ров и со­бак.
Зи­мой, пе­ре­бе­гая по льду, ма­тё­рые вол­ки и пе­ре­яр­ки сби­ва­лись в стаю.
На по­ля­не в
бе­рез­ня­ке ле­жал лось в лёг­ком, как
пух, сне­гу, тор­ча­ли квер­ху толь­ко хол­ка и го­ло­ва. От­ды­хал со­ха­тый
по­сле кор­мёж­ки, боль­ше по­ла­га­ясь на слух, по­во­ра­чи­вая уша­ми, точ­но эхо­ло­ка­то­ра­ми, не на­де­ясь на сла­бо­ви­дя­щие гла­за.
Взвы­ли за бо­ло­том
про­тяж­но вол­ки. Эхо по­вто­ри­ло их при­зыв­ный вой. Лось ми­гом вско­чил. Бу­ро­ва­то-чёр­ная ок­ра­ска шер­сти вид­на
из­да­ле­ка на зим­нем пей­за­же. Лишь но­ги под цвет на­ста – от се­ре­ди­ны
го­ле­ни и пред­пле­чья вниз свет­ло-се­рые, поч­ти бе­лые.
Хо­ро­шо, что
сне­га вы­па­ло ма­ло. По глу­бо­ким суг­ро­бам труд­но убе­жать от вол­ков.
Лось по­сто­ял спо­кой­но, всмат­ри­ва­­ясь, вслу­ши­ва­ясь, не чув­ст­вуя опас­но­сти
и пре­сле­до­ва­ния, на­гнул ши­ро­кие
ро­га, от­ро­ст­ки их по­хо­жи на ла­донь че­ло­ве­ка с рас­то­пы­рен­ны­ми
паль­ца­ми, не то­ро­пясь по­шёл по про­би­той тро­пе.
Лег­ко за­те­рять­ся
ги­ган­ту в сме­шан­ном и хвой­ном ле­су с гус­тым мо­лод­ня­ком: со­сны, ивы, оси­ны, бе­рё­зы,
ря­би­ны. За су­тки лось съе­да­ет пи­щи в че­ты­ре раза мень­ше чем мед­ведь. А вес у них поч­ти оди­на­ко­вый. Толь­ко при­ве­ред­ли­вый Миш­ка зи­мой спит,
ему пи­щу, как ба­ри­ну, при­слу­га – лес
да­ёт соч­ную и раз­но­об­раз­ную.
Три­фон при­крыл
дверь сто­рож­ки, по­вер­нул ще­кол­ду, на­дел лы­жи. На­пра­вил­ся по про­се­ке
в сто­ро­ну ре­ки. Там рос­ли наи­­б­олее цен­ные строе­вые со­сны.
Для са­ни­тар­ной руб­ки от жу­ка–ко­рое­да лес­ни­че­ст­во ле­том
на­ме­ти­ло уг­не­тён­ные, изо­гну­тые и по­вре­ж­дён­ные де­ре­вья. По­­ст­ав­или
мет­ки на ство­лах, од­ну на уров­не гру­ди, вто­рую – вни­зу, что­бы со­хра­ни­лась
на пне.
Са­мо­воль­ные
руб­щи­ки зна­ют, что брёв­на мо­гут про­ве­рить на пи­ло­ра­ме. По­это­му пи­лой
“Друж­ба” ре­жут де­ре­во на час­ти, что­бы скрыт­но по­том уве­сти.
Пе­чаль­ную кар­ти­ну
уви­дел Три­фон. Чуть при­кры­тые сне­гом, сруб­лен­ные со­сны ле­жа­ли впе­ре­меж­ку,
слов­но сра­жён­ные вет­ро­ва­лом. Ле­со­во­за­ми про­ло­же­на ко­лея к до­ро­ге. Ни о ка­кой
са­ни­тар­ной руб­ке не мог­ло быть и ре­чи на этом уча­ст­ке.
У на­­е­мных
ар­тель­щи­ков за­ра­бот­ки за­ви­се­ли от ку­ба­ту­ры. Чем боль­ше, тем луч­ше.
Сру­би­ли всё под­ряд. Да­же раз­ви­ли­стую дву­стволь­ную кра­са­ви­цу со­сну
с не­ох­ват­ны­ми вет­ка­ми. Три­фон на ней убил в про­шлом го­ду глу­ха­ря.
Сто пять­де­сят по­губ­лен­­ных де­ревь­ев на­счи­тал лес­ник. А сколь­ко вы­вез­ли?
От­се­чён­ные
вет­ки при­сы­па­ны сне­гом. Длин­ная си­зо­ва­то-зе­лё­ная хвоя по­жел­те­ет
толь­ко ле­том.
Это не де­ре­вен­ские.
Вид­но фир­ма­чи на­ня­ли без­ра­бот­ных, ре­ши­ли вы­вес­ти лес с ком­мер­че­ским
раз­ма­хом. До­ж­да­лись, сво­ло­чи, что за­сты­ла смо­ла в со­сне от мо­ро­зов.
Дре­ве­си­на-то в это вре­мя на­мно­го цен­нее.
Три­фон по­мор­щил­ся,
сбил ру­ка­ви­цей снег с брев­на, при­сел на не­го с краю, не сни­мая с плеч
рюк­за­ка, ру­жьё при­сло­нил к но­ге,
дос­тал из кар­ма­на пач­ку па­пи­рос, за­ку­рил.
Нуж­но со­об­щить лес­ни­че­му. Бра­ла оби­да, что не при­шли к
не­му, не по­со­ве­то­ва­лись, сру­би­ли
проч­ные и кра­си­вые де­ре­­вья.
А ведь, шель­мы, по­стро­ят-то не дво­рец! Крас­но­ва­то-бу­рая ко­ра пе­чаль­но ис­кри­лась све­том на ров­ных ство­лах.
Гля­нул по
сто­ро­нам, при­ме­чая ме­сто. Не­дав­но че­рез со­сняк про­шёл лось, про­ва­ли­ва­ясь
ко­пы­та­ми в снег. Дли­на ша­га у не­го
как у че­ло­ве­ка. Зна­чит, был спо­кой­ный. По­до­шёл к бе­­р­ёзе, по­чис­тил
ро­га, обод­рал ниж­ние вет­ви и ко­ру.
“Ку­да же
он на­пра­вил­ся?” – по­ду­мал лес­ник.
По­смот­рел впе­рёд и уви­дел око­ло мо­ло­дых ёло­чек и
со­сен в три­дца­ти мет­рах от не­го тём­но-си­ний ска­зоч­ный си­лу­эт ло­ся.
Слов­но не­жи­­вой за­стыв­ший об­лик жи­вот­но­го. К шер­сти ног и к спи­не
при­лип снег, он лос­нил­ся, из­да­ле­ка
ка­зал­ся сталь­ным.
Лось к не­му
сто­ял бо­ком, смот­рел ку­да-то в сто­ро­ну. Обо­док око­ло гла­за очер­чен ра­дуж­ным оре­о­лом. Не глаз, а ал­маз­ное
ко­леч­ко из све­та.
– Мать моя!
Вот те, баб­ка, и све­жее мя­со! – про­шеп­тал чуть слыш­но. Т
Ти­хонь­ко
взвёл сма­зан­ный ру­жей­ным мас­лом ку­рок. Под­нял, не спе­ша, ру­жьё. При­це­лил­ся.
Про­зву­чал ог­лу­ши­тель­­ный вы­стрел.
Взмет­ну­лось
снеж­ное об­ла­ко под тя­же­стью те­ла. Лось, сра­жён­ный на­по­вал, дёр­нул­ся
но­га­ми и за­тих.
Три­фон за­ря­дил
на вся­кий слу­чай ру­жьё, ос­то­рож­но на лы­жах подъ­е­хал к уби­то­му ло­сю.
Так и есть, пу­ля по­па­ла ме­ж­ду гла­зом и ухом – в уяз­ви­мое, убой­ное ме­сто.
Лес­ник был
мет­ким охот­ни­ком. Гла­за зор­кие. Три­фон снял лы­жи и по­ло­жил на них ру­жьё.
“На три рюк­за­ка,
на­вер­ня­ка, ус­пею мя­са на­ре­зать, от­ве­зу за три рей­са к сто­рож­ке, –
по­ду­мал он, – а боль­ше не уда­ст­ся,
бы­­с­тро за­мёрз­нет ту­ша на мо­ро­зе.
То­по­ром при­дёт­ся ру­бить”.
Снял рюк­зак, из-за поя­са дос­тал охот­ни­чий
нож, что­бы пе­ре­ре­зать гор­ло. По­до­шёл к ло­сю. Ру­ка­ви­цы, не же­лая ис­пач­­кать
кро­вью, су­нул за па­зу­ху под шу­бу…
Пе­ла­гея ча­са­ми
си­де­ла у окош­ка. Про­шло уже де­сять дней. Ско­ро Но­вый год. Жда­ла му­жа с
гос­тин­ца­ми. Всю не­де­лю пур­­ж­ило. Бе­ло­го све­та не бы­ло вид­но.
“Вот про­яс­нит­ся
не­бо. При­дёт”, – ус­по­каи­ва­ла она се­бя.
Но за­кон­чи­лись
вью­ги, а Три­фо­на всё нет.
“За­пил, мер­за­вец.
Вот под­лец!” – из­во­ди­лась она мыс­ля­ми.
Про­пал сон.
Од­ной тя­жё­ло зи­мой. Ско­ти­ну нуж­но кор­мить. Дом то­пить. На­воз уби­рать.
Хоть и трёх­жиль­ная жен­щи­на, но ру­ки
от тос­ки опус­ка­ют­ся.
Не вы­дер­жа­ла, по­шла к уча­ст­ко­во­му.
– Па­вел Сер­гее­вич,
мой Три­фон про­пал.
– Ку­да ушёл?
– спро­сил тот.
– В лес. Уже
две не­де­ли. Чаю, ока­ян­ный, за­пил в де­рев­не.
– По­до­ж­дём
три дня. Я зав­тра по­еду в Жи­га­ло­во. У ко­го он мо­жет жить?
– Ес­ли толь­ко
у Федь­ки Ки­ри­ен­ко.
На сле­дую­щий
день уча­ст­ко­вый при­шёл к Пе­ла­гее.
– Не ви­де­ли
твое­го му­жа в де­рев­не.
Ста­ру­ха
всплес­ну­ла ру­ка­ми. Чуть не упа­ла на пол без чувств.
– Не­у­же­ли
сбил­ся с до­ро­ги и за­мёрз!
– Лад­но. За­ра­нее не хо­ро­ни! Зав­тра нач­нём
ис­кать.
Ис­ка­ли Три­фо­на
три дня по все­му лес­но­му мас­си­ву ра­диу­­сом на де­сять ки­ло­мет­ров. Ни­ка­ких
ре­зуль­та­тов. Яс­но бы­ло од­но, из из­буш­ки он ушёл, что­бы сно­ва ту­да
вер­нуть­ся. В ка­­с­тр­юле ос­та­лись щи.
Про­дук­ты на не­де­лю.
Глу­бо­кие
сне­га скры­ли все сле­ды.
Вто­рич­ные
по­ис­ки по­вто­ри­ли че­рез не­де­лю. Взя­ли с со­бой со­бак.
На по­ля­не слу­чай­но
на­шли за­го­тов­лен­ные брёв­на са­мо­пи­ла.
– Не уби­ли
ли Три­фо­на за эти брёв­на? – спро­сил
ми­ли­цио­­нер из рай­она.
– А кто его
зна­ет. На про­шлой не­де­ле га­иш­ни­ки за­дер­жа­ли на до­ро­ге ле­со­воз. Ош­тра­фо­ва­ли
за не­за­кон­ную руб­ку и вы­воз. Сей­час че­ло­ве­ка за сто руб­лей убь­ют, –
от­ве­тил уча­ст­ко­вый.
– Где же его
ис­кать? До вес­ны при­дёт­ся от­ло­жить, – за­со­­мн­ев­ались де­ре­вен­ские
му­жи­ки.
В это вре­мя
со­ба­ки но­си­лись по ле­су, рас­пу­ты­вая за­я­чьи сле­ды.
Од­на из них
ста­ла рас­ка­пы­вать снег.
– Она у те­бя, Вась­ка, охот­ни­чья, как ли­си­ца,
по­чуя­ла, вид­но, мышь.
– Ка­кая мышь! Глу­ха­ря в лун­ке учуя­ла! – по­хва­лил сво­его пса хо­зя­ин.
– Нет. Там
что-то дру­гое? Суг­роб рас­ка­пы­ва­ет, –
за­ме­тил уча­ст­ко­вый, – на­до бы по­смот­реть.
Ото­гнав со­ба­ку,
очи­стив бу­го­рок, лю­ди на­ткну­лись на труп
ло­ся.
– Кто же его
убил? – по­ин­те­ре­со­вал­ся упол­но­мо­чен­ный.
– Да ме­ст­ные
охот­ни­ки! Кто же ещё? – об­ра­до­ва­лись де­ре­­ве­нские, их ли­ца по­свет­ле­ли,
– мя­са на всех хва­тит! Как раз к Ро­ж­де­ст­ву.

За­быв о том,
за­чем сю­да при­шли, му­жи­ки ста­ли ру­бить
то­­п­ором на кус­ки ту­шу.
– А тут ка­кой-то
пред­мет под сне­гом? Брёв­но что ли? – вдруг ска­зал один из му­жи­ков, по­чув­ст­во­вав
под но­гой, что-то твёр­дое, не по­хо­жее
на зем­лю.
Ко­гда рас­ко­па­ли
наст, на­шли труп че­ло­ве­ка. По оле­де­не­­л­ому ли­цу труд­но опо­знать лич­ность.

Груд­ная клет­ка
у не­го бы­ла про­лом­ле­на на­сквозь. Ру­ка­ви­цы, ко­то­рые бы­ли им, ви­­д­имо,
су­ну­ты за па­зу­ху, ока­за­лись со сто­ро­ны спи­ны в ра­зо­­рва­нной шу­бе.
Та­ким силь­ным оше­лом­ляю­щим был удар. В ру­ке мерт­ве­ца был нож со
сле­да­ми кро­ви.
Уви­дев всё
это, му­жи­ки с от­вра­ще­ни­ем по­бро­са­ли кус­ки мя­са в снег.
– Это Три­фон
Дань­ков? – спро­сил упол­но­мо­чен­ный.
– А кто его
зна­ет! – по­жа­ли пле­ча­ми му­жи­ки, – вро­де по­хож и не по­хож. На­до у баб­ки
Пе­ла­геи спро­сить.
– Как же его
так уго­раз­ди­ло! – ска­зал Ва­си­лий. – Вро­де был опыт­ный охот­ник, а встал
у ног. А на­до бы­ло за­хо­дить со сто­­р­оны спи­ны. На­вер­ное, хо­тел гор­ло
пе­ре­ре­зать. Да лось в су­до­­р­огах уда­рил его но­гой.

[1] 13 декабря  

Эту историю рассказала мне моя соседка Надежда. Мы часто с ней болтаем на лавочке около нашего подъезда, она обычно очень веселая и разговорчивая, но когда она рассказывала эту историю, на ее глазах немели слезы.

Когда Надежда была молодой, за ней стал ухаживать ее однокурсник Валерий. Он был красивый, статный, веселый, его очень любили девушки, но почему-то сердце Надежды упорно молчало при виде него. Валерий определился в своем выборе, и игнорирование девушки только раззадорило его – она будет моя, сказал он себе тогда.

Валера упорно ухаживал за Надей целых полтора года, девушка упорно держала оборону, но однажды она все же сдалась. Они стали встречаться, Валерий все так же трепетно к ней относился: выполнял все ее капризы, был внимательным и старался как можно больше времени проводить с любимой. Надежда очень удивлялась: «Как я могла так долго не любить его? Ведь это самый лучший мужчина из всех, кого я встречала». Рядом с ним ей было спокойно, весело и так хорошо, что Надя никогда ни о чем не волновалась. Мешало только одно – ревность. Он был действительно востребован среди девушек, и это не на шутку злило Надю. Валерий только смеялся над этим и обнимал свою ревнивую девушку.

Чтобы не было повода усомниться в его любви, пара поженилась. Надя выдохнула, и уже, казалось, ничто не может пошатнуть парус их счастливой семейной жизни. Однажды утром Надежде стало плохо, голова закружилась, она не могла даже стоять на ногах. Валерий очень испугался и повез жену в больницу. Она надеялась, что подарит мужу наследника, но врачи ей сообщили совершенно противоположное известие – проблемы по-женски. Надю положили в больницу, она увядала на глазах, ей требовалась дорогостоящая операция. Валера не отходил от нее ни на минуту. Он продал две машины, одалживал деньги у друзей, чтобы спасти свою жену. К счастью, операция прошла успешно, и Надя пошла на поправку. За это время ее любовь стала еще сильнее, и семья зажила как прежде.

Спустя полтора года она нашла хорошую работу и решила посвятить себя изучению новой профессии. В офисе она приглянулась ее начальнику, но поняла это не сразу, так как ее внимание было сосредоточено только на работе. Мужчина был хитрым и проворным, действовал четко по плану, и Надя спустя какое-то время стала ловить себя на мысли, что ее тянет не к мужу, а к ее начальнику, она всячески пыталась отогнать эти мысли от себя, но тяга росла с каждым днем.

В тот злополучный день начальник сообщил Наде, чтобы она паковала вещи – они едут в командировку. Она понимала, что это может плохо кончиться, но не могла отказать руководителю. Там все и случилось: ужин, разговор, страстный секс и тяжелый груз раскаяния после. По приезду домой Надя чувствовала себя грязной предательницей, ей было больно и стыдно перед мужем. Валера, видя дерганную и опухшую Надю, испугался, подумав, что болезнь дала рецидив. Он просил жену обратиться к врачам, вдруг там действительно что-то серьезное. Надя больше не могла молчать и сдерживать слезы, она лишь промолвила: «Прости меня, я такое натворила, не знаю, что со мной». Ей пришлось все рассказать. Она понимала, что муж ее не простит, но где-то внутри теплилась надежда, а вдруг…

Валерий молча все выслушал, взял куртку и ушел из дома. Вернулся только на следующий день. За это время он будто постарел, в его глазах нескрываемо блестела боль и отчаяние. «Надя, я люблю тебя больше жизни, но жить с этим грузом я не смогу, прости, но я вынужден уйти». И он ушел, навсегда. Надя до конца не могла поверить в это, без конца корила себя за эту глупость, но увы, вернуть ничего уже было невозможно. Валерий наотрез отказывался разговаривать с ней, однажды лишь приехал за вещами. Это была их последняя встреча.

Надя уволилась из фирмы, нашла себе другую работу. Других отношений ей построить не удалось, да и не хотелось, ведь такого мужчины, как Валера, больше не было. Спустя четыре года она узнала, что у него уже другая семья, родился сын. Ей до сих пор было невыносимо больно. Надя до сих пор любила его и без раздумий отдала бы все, лишь бы не совершать ту роковую ошибку.

Охраняется законодательством об авторском праве. Никакая часть этой книги не может копироваться и публиковаться никакими средствами (печатными, фотографическими, электронными, звукозаписывающими и пр.) без предварительного письменного разрешения правообладателя (за исключением цитирования в пределах стандартных норм).

© Местная религиозная организация евангельских христиан-баптистов, 2021

* * *

Родить ребенка, вырастить как сад —

Нет счастья выше и трудней от века.

Но только тот, кто сам душой богат,

Даст миру не жильца, а человека.

Владимир Сапронов

Пролог

Штат Вашингтон, самый зеленый в Америке. Небольшая улица частного сектора в городе Сиэтл перекрыта тремя полицейскими автомобилями и двумя машинами скорой помощи. Лейтенант, прибывший на место происшествия первым, до приезда переговорщика взял полномочия старшего на себя. Его наиважнейшей задачей было обойтись без жертв.

Женщина, чьи дети находились в заложниках, уже не раз порывалась войти в дом, надеясь каким-то чудом разрешить ситуацию. Преступник сейчас молчал, но требования свои уже озвучил. Она должна войти в дом, после чего полицейским нужно позволить им всем беспрепятственно покинуть это место. Но лейтенант, проработавший в полиции много лет, прекрасно знал, чем все это закончится. Скорее всего, смертью женщины, а возможно, и детей. Поэтому он не мог выполнить условия того, кто сейчас прятался за зашторенными окнами дома.

– Ну вот… – ворчал он. – Собрался в отпуск съездить!.. Убить бы психа! – Мужчина с ненавистью посмотрел на зашторенные окна: – Дай только повод! Ну хоть один!

Лейтенант много повидал за годы службы, но то, что у отца в заложниках собственные дети, и младшему меньше года, выходило за рамки его понимания.

Было заметно, что мужчина в доме знаком с приемами захвата преступников, взявших заложников. Он закрыл все двери и зашторил окна. Но он не все рассчитал – окно в кухне было приоткрыто и звуки из дома были слышны на улице, пусть и приглушенно. У преступника явно серьезные проблемы с психикой, или он в состоянии аффекта, а может, и под воздействием наркотиков. Он надрывно кричал на детей, грязно ругался.

Полицейский хорошо знал, что для таких людей даже самая ничтожная провокация может оказаться решающей, и был очень осторожен.

Женщина в очередной раз попыталась подойти к дому. Офицеры это предполагали и были начеку. Они преградили ей путь, пообещав надеть наручники, если она еще раз попытается войти.

– Поймите же наконец, – устало вздохнул лейтенант, – здесь вам не Украина. В Америке существуют четкие правила, что необходимо делать в случае захвата заложников. Вы не можете так просто войти и поговорить с преступником. Это было возможно до тех пор, пока он не взял в руки оружие и не направил его на других людей.

– Я понимаю, – всхлипнула женщина. – Но это мои дети!

– Вы не поможете своим детям, если войдете. Ваше непослушание только усугубит ситуацию.

– Страшнее уже ничего не может быть! – разрыдалась она.

– Поверьте мне, может быть и хуже, – вздохнул лейтенант.

…Спустя лишь полчаса тот же лейтенант поежился, возвращаясь к машине.

– Этот случай самый страшный в моей практике… Нужно иметь железные нервы, чтобы работать в полиции! Безумие какое-то!

Глава 1

– Ма-а-ам, скажи Ваньке, чего он опять велик забрал?! – протянула Лена капризным тоном. – Мы договорились покататься с Надей, а он опять без очереди лезет!

– Лена, ты же знаешь, что вы должны научиться сами разрешать свои конфликты, – напомнила Варвара Тихоновна, мать восьмерых детей, устало посмотрев на третью дочь.

Потом она спокойно перевела взгляд на сына, который был на полтора года младше Лены. Сейчас он сидел на велосипеде, которых в семье было только два. Второй уже заняла старшая дочь Надя. Поймав на себе спокойный и усталый взгляд матери, Ваня молча слез с велосипеда и протянул руль Лене.

– Ну и ладно, я вечером покатаюсь с пацанами.

– Я тебе об этом и говорила. Тебе же все равно с Надей будет не так интересно, как с мальчишками.

Лена победно приняла руль из рук брата и вскочила на велосипед. Девочки выехали со двора и направились в сторону луга. Это было их любимое место для прогулок. На лугу тихо паслись коровы и соседские гуси, жужжали пчелы, вдали пели птицы. Времени поболтать по душам со старшей сестрой осталось не много, скоро она выйдет замуж и уедет в соседний город, пусть и не так далеко, но все равно жизнь уже не будет прежней.

Надя была старшей и часто заменяла в семье маму, когда той приходилось уезжать. Сестра была немногословной и очень ответственной девушкой. На нее всегда можно было положиться – взрослая, но и проблемы подростков понимает. С Надей можно было поделиться всеми сокровенными тайнами. Даже если они не понравятся ей, все равно можно быть уверенной, что она поговорит, объяснит, но ябедничать не станет. Лене трудно было представить, что сестра уедет.

– Надька, ну почему ты не нашла себе жениха где-нибудь на соседней улице? Обязательно тебе уезжать? – вздохнула Лена, когда за спиной остались последние дома их небольшого городка.

– Если бы Андрей приехал с конца света, я, не задумываясь, уехала бы за ним на край земли, – улыбнулась Надя.

– А почему? Крышу снесло? – съязвила Лена.

– Ленка, какая ты еще молодая и глупая! Ты всех по себе меряешь. Я другая. Когда мы познакомились, я смотрела на то, как он относится ко мне, а также к своей маме и сестрам – ко всем, кто его окружает, – покачала головой Надя.

– Ты же сама любишь повторять выражение: «Возможно, молодость – порок, но только чересчур быстро излечиваемый возрастом»^[1], – усмехнулась Лена, показывая, что знает достаточно много умных мыслей, чтобы не считать себя глупенькой. Затем поинтересовалась: – А при чем здесь его сестры? Я понимаю, если бы смотрела на его отношение к нам.

– Пока парни ухаживают, они к родственникам невесты обычно относятся хорошо, «очки» зарабатывают, – рассмеялась Надя. – Так что по этому отношению невозможно узнать, кто он на самом деле.

– А по его сестрам? – удивилась Лена.

– К своим сестрам и матери парни всегда относятся одинаково, особенно когда не знают, что за ними наблюдают, – улыбнулась Надя. – Вот я и наблюдала. И теперь я знаю, что за Андреем буду как за каменной стеной, поэтому и готова уехать далеко от своих. Если бы он был ненадежным, я бы не пошла за него замуж.

– Ой, как это практично до жути! Тебе сколько лет? Прагматик, – отмахнулась Лена. – Скукота с тобой! Я понимаю взрыв чувств, так, чтобы голова кругом! Красивая любовь, цветы, конфеты, романтические вечера!

Лена раскинула руки и подставила лицо ветру, быстро вращая педали. Она словно летела над цветущим лугом, купаясь в лучах солнца и запахах цветов. Асфальтированная дорога закончилась, началась грунтовая, но Лена не обращала внимания. Она рисовала воздушные замки и летела навстречу мечте.

– Осторожно, яма! – едва успела крикнуть Надя, но ее сестра уже влетела в рытвину.

Переднее колесо велосипеда ударилось о противоположный край, никем не удерживаемый руль резко повернул на девяносто градусов, и Лена полетела вперед. Красивое светло-розовое платье окрасилось зеленым соком травы, черной грязью и кровью с разбитых коленок и локтя.

– Глупышка! Что же ты наделала?! – подбежала Надя, остановившись и бросив свой велосипед. – Мечтательница ты моя!

* * *

Время свадьбы подошло очень скоро. Организационная суета захватила обе семьи. Свадьбу сделали красивую. Надя выучилась на дизайнера интерьера, и ей хотелось все оформлять и украшать.

Родителям пришлось помогать только в организационной части, финансовую дети взяли на себя. Надя и Андрей не один год работали и экономили, чтобы их свадьба была такой, как они мечтали, и при этом не пришлось начинать семейную жизнь с долгами. И все же работы хватило всем.

Надя была очень красивой невестой, и Лена немного завидовала сестре. Сейчас старшая сестра стояла в церкви в белом платье, с прекрасным небольшим букетом в руках, как олицетворение Лениной мечты, светлая, красивая, сияющая. Дом молитвы тоже был украшен, как и зал для пира.

Лена очень сильно хотела такую же свадьбу, но не готова была так же долго, как сестра, работать для получения желаемого. Она мечтала получить богатого и красивого жениха, очаровав его своим обаянием. Радуясь за Надю, Лена начала строить свой воздушный замок. Проходя мимо столов, накрытых белой тканью с голубыми цветами на оборках, она говорила себе: «А столы я бы хотела украсить иначе». Закрепляя небольшие букетики цветов на стенах, Лена отмечала: «Стены я бы украсила гирляндами».

Программа свадьбы у Нади была обычной: пожелания, песни, игры. Надя и Андрей чинно сидели за столом и, вставая, благодарили за каждое пожелание. «Нет, это скукота! – сказала себе Лена. – У меня будет веселая свадьба! Никаких стандартных „ванька-встанька”. Будут игры, развлечения, музыка».

Глядя на Андрея, когда он во время съемок неуклюже пытался помочь своей невесте спуститься со ступенек, Лена фыркнула:

– Ну что за кавалер! Деревенщина какая-то! Неужели не мог быть более галантным?!

Все время, пока продолжалась фотосессия, Лена оценивала красоту кадров, и девушке они не нравились. Сначала ей хотелось запечатлеть себя на фотографии, но скоро она стала избегать съемок, не желая быть частью этого торжества. Лена уныло брела в сторонке, ожидая, когда же закончится поездка. Потом она ждала, когда закончится свадьба и можно будет вернуться к обычной жизни.

– Мне кажется, Надька зря выходит замуж за такого «мужлана», – поделилась Лена с Юрой – братом, который родился между ней и Надей. Теперь он оставался в семье за старшего.

– А мне Андрюха нравится, – ответил Юра. – Он надежный парень.

– Да что вы с Надькой заладили: «надежный», «надежный»! Да он неуклюжий, смотри! Он даже руку красиво невесте подать не может! – Лена презрительно подняла бровь.

– Какая же ты бестолковая, сестра, – усмехнулся Юра. – Это говорит только о том, что в жизни Андрея Надя – первая девушка. Значит, он не будет ее сравнивать со всеми предыдущими. А ухаживать – это не сложно, научится. Посмотри, у него глаза светятся, когда он на Надю смотрит! Разве этого мало? Значит любит! Остальное все ерунда. Я бы тоже хотел так влюбиться. Вот только пока ни одна девчонка не нравится сильно… Все кажутся одинаковыми. А когда кто-то из них собирается замуж, тогда сразу кажется мне красивой! Наверное, я обречен влюбляться в чужих невест! – грустно улыбнулся парень.

– Когда девушка собирается замуж, она счастлива. Значит, ты просто обращаешь внимание только на счастливых девушек, – спокойно ответила Лена. – «Ничего не делает женщину более красивой, чем вера в то, что она красива»^[2].

– Ты сама такая умная или вычитала где? – усмехнулся Юра.

– Ты же знаешь, что я собираю афоризмы, – напомнила Лена. – Это Софи Лорен сказала. А я тебе скажу, что девушка будет выглядеть самой красивой, когда любит и знает, что любима. Так что заканчивай охотиться за чужими невестами. Сделай сам свою красавицу. Начни восхищаться девушкой, оказывать ей знаки внимания, она и расцветет.

– А я хочу, чтобы она сама такая была, чтобы была счастливой сама. Ведь женщина создает атмосферу в семье. Я не смогу за нее это сделать. Я лучше буду заниматься своим делом – зарабатывать деньги и уважение окружающих. Тогда я подарю любимой свою часть, а она мне – свою… Так и договоримся.

– Какие вы все умные! – фыркнула Лена. – Я хочу, чтобы парень сделал меня счастливой!

– Сестра, я очень тебя люблю! Но ты в последнее время стала такой критиканкой, что и на солнце пятна увидишь, даже если для этого тебе придется сжечь глаза… – отмахнулся Юра. – Помнишь выражение Ломоносова из твоих же афоризмов? «Ошибки замечать немногого стоит; дать нечто лучшее – вот что приличествует достойному человеку». Когда же ты перерастешь, как обещает мама?

– Вот видишь, даже ты меня цитируешь! Значит, умна твоя сестренка!

– Это не твоя мысль. Вот если бы ты применяла все афоризмы, которые выписываешь, цены бы тебе не было! Или самое прекрасное – выписывала бы и учила тексты из Библии и применяла их. Они всегда самые мудрые! – улыбнулся Юра.

– «Не надо делать мне как лучше, оставьте мне как хорошо»^[3], – рассмеялась Лена.

* * *

Во время торжества ведущий поинтересовался у молодоженов:

– Вы уверены, что ваш брак – по воле Божьей?

– Да, мы уверены, – ответили жених и невеста.

– А как вы узнали?

– Ну… Во-первых, я уверен, что если человек в обычной жизни не пытается познавать волю Божью, тогда можно быть уверенным почти на сто процентов, что он ошибется в важные моменты, – ответил Андрей. – Я верю в то, что нужно узнавать Его волю в каждом дне, и тогда в серьезном выборе меньше шансов ошибиться, потому что чувства навыком приучаются различать добро и зло^[4], как сказано в Библии. Мне Надя очень нравилась, и я начал молиться, пытаясь понять, действительно ли Бог предназначил ее для меня. Я молился и смотрел. Могу сказать, что она «из моего племени», как я для себя определяю. Сказано: «народ особенный, ревностный к добрым делам»^[5].

– Ты скромно причисляешь себя к особенному народу, – улыбнулся ведущий.

– Да, – рассмеялся Андрей и продолжил: – А потом, когда я понял, что мы с ней похожи по основным целям жизни, тогда я подошел к ней и предложил вместе молиться, чтобы узнать волю Божью в отношении нашей совместной жизни.

– Надя, как ты узнала, что Андрей предназначен тебе Богом? – поинтересовался ведущий.

– Когда Андрей подошел ко мне и предложил узнать волю Божью, я согласилась помолиться об этом. Мне Андрей нравился как парень, но для того, чтобы вместе прожить всю жизнь, одной симпатии мало. Я слышала, что самая сильная человеческая любовь заканчивается через три года. В один из дней, пока мы молились и думали, я читала Библию, и мне попалось место, где Павел говорит: «…чтобы поступали достойно Бога, во всем угождая Ему»^[6]. И я подумала, что если я стараюсь угождать Богу и если Андрей тоже старается Ему угождать, значит нам по пути. Если мы оба будем угождать Богу, тогда любовь будет только расти из года в год. Я общалась с семьей Андрея, с его друзьями, смотрела и слушала. Я убедилась, что он тоже старается поступать достойно Бога.

– А как же «химия», романтика? – послышалось из зала.

– Если бы не было, как вы говорите «химии», тогда мы бы с самого начала не понравились друг другу, – улыбнулся Андрей.

– Я знаю, что любовь, построенная на правильном основании и созидаемая по Божьим заповедям, растет с годами, и я знаю, что если мы оба честно будем исполнять заповеди, то вы через десять-двадцать лет будете завидовать нашей нежной любви и нашему счастью, – улыбнулась Надя, обращаясь к тому, кто говорил из зала.

– Скукота, – вздохнула Лена. – Надька как всегда! Да и Андрей такой же! Наверное, они на самом деле одного поля ягода. У них даже ответы похожие! А я хочу быть королевой, чтобы мой жених восхищался мной и никуда не мог смотреть и что-то там оценивать! Вот это любовь, я понимаю!

– Ох, дочь! Когда же ты ума наберешься, – вздохнул Яков Ильич, сидевший с ней рядом. – Вроде на медсестру учишься, должна понимать, что важно заботиться о людях, а все в облаках витаешь…

– Зато Надька, творческий человек, обеими ногами на земле стоит, – усмехнулась Лена. – Значит нам надо было поменяться профессиями. Только я никогда не хотела бы без конца что-то украшать! Лучше я сестру попрошу.

– Удивительно, – вмешалась в разговор мать, – папа и мама у вас одни, мы всех учили одинаково. Почему же вы такие разные?

– Наверное, наши души прилетели в вашу семью с разных планет, – кокетливо рассмеялась Лена. – Моя душа прилетела к вам из самого красивого царства!

– Ох и болтушка ты! – вздохнул Яков Ильич.

– Пап, ты же знаешь, если бы я была болтуном^[7], то не вывелась бы, – рассмеялась Лена.

– Роковая случайность, вывелась… – не остался в долгу отец, рассмеявшись. – Смех смехом, но меня расстраивает твое легкомысленное отношение к браку, я волнуюсь за тебя.

– Пап, ну вы же прожили жизнь мирно, спокойно. Нас воспитали и не умничали, как Надя с Андреем, – Лена прижалась к отцовской руке.

– Мы, конечно, не могли так красиво объяснить, как Надя и Андрей, но все равно мы с мамой строили свою семью и молились обо всем! Наша семья не сама родилась, – попытался объяснить Яков Ильич, но дочь подскочила и побежала к друзьям. Ее мысли были уже далеко. – Ох, стрекоза, – вздохнул мужчина вслед. – Только бы за ум взялась!

Праздник закончился, Надя покинула отчий дом, и теперь долгое время ее будет не хватать, пока вся семья не привыкнет к тому, что их сестра и дочь живет теперь в другом городе. В семье Семеновых осталось еще семь детей, чью судьбу предстоит определить. Родители молились о счастье детей еще до их рождения, но никто не может отнять их права на свободу выбора, даже те, кто любит их всем сердцем.

Лена Серова торопилась успеть купить за время обеда хлеб и молоко. Она вылетела из–за угла с такой скоростью, что едва не сбила с ног стройную, дорого одетую женщину. Та раздраженно хотела вспылить, но вдруг радостно улыбнулась и обняла ее. Ленка недоуменно начала отпихивать женщину, а она вдруг поздоровалась таким знакомым голосом:

— Привет! Сто лет не виделись! Ленка, это ты? Как ты? Где?

Только тут Серова узнала свою одноклассницу, Настю Калинину. Остановилась, пораженно глядя на нее. Вырвалось:

— Калинина, ты!?! Да мы тебя лет пятнадцать не видели! Ты хоть знаешь, что послезавтра встреча выпускников?

Одноклассницы отпустили друг друга и теперь смотрели на перемены, происшедшие с ними за все это время. Серова за эти двадцать лет располнела, превратившись из худенького заморыша в дородную даму. Калинина осталась практически прежней, если не считать крошечных, почти незаметных, морщинок возле глаз, да уверенности во всем ее облике. Они действительно не виделись пятнадцать лет. Настя Калинина была только на самой первой встрече выпускников, через пять лет после окончания школы. И вот теперь эта встреча. Калинина ответила:

— Я ничего не знаю! Приехала только вчера. Говори, когда и где, я обязательно буду. Так хочется увидеть всех!

Серова схватила ее за руку:

— Встречаемся послезавтра, в субботу, в пять часов вечера у ресторана. Гулять собираемся там, но если погода будет хорошая, может и на природу уйдем. Пять лет назад мы мощно гульнули на пляже! Извини, тороплюсь! До встречи!

Лена торопливо попрощалась и затерялась в толпе. Еще какое–то время Настя глядела ей вслед, а потом медленно пошла по улице дальше. Она улыбалась…

Настя жила далеко от дома, но приезжала в родной город каждый год. Несколько раз с сожалением узнавала о проходивших встречах выпускников. Ей хотелось побывать на такой встрече, поглядеть на одноклассников, поболтать с ними, поделиться успехами и посетовать на поражения. И вот неожиданная встреча с Ленкой Серовой дала ей такую возможность. Она шла по улице и уже раздумывала о том, что оденет на себя. Вспоминала одноклассников и свою первую школьную любовь: «Интересно, а Саша будет? Хотя, ведь он же в городе остался после той травмы. Какой он стал?» Раздумывая, женщина дошла до родительского дома. На крылечко вышла мама:

— Что–то ты задумчивая вернулась? Не случилось ли чего?

— Да нет, мам! Послезавтра встреча выпускников будет. Ты не против, если я схожу?

Мать заохала:

— Святое дело! Хоть посмотришь на всех! Пятнадцать лет практически никого не видела. Да и тебя никто не видел! Вот и встретитесь! Где хоть гулять–то будете?

— Ленка Серова сказала: или в ресторане или на природу уйдем. Смотря, какая погода будет…

С утра в субботу светило солнце, хотя было не жарко. Настя помылась в бане сразу после обеда и начала готовиться к встрече. Перемеряла все свои привезенные наряды. Каждый раз придирчиво осматривая свое отражение в зеркале. Остановилась на черном финском сарафане с разрезом на боку, очень модном и белой батистовой блузке с ручной вышивкой. На ноги обула туфли–лодочки из черной замши. На голове соорудила незамысловатую прическу, слегка подкрасилась. Накинула, не застегивая, легкий льняной пиджак, повесила на плечо замшевую сумку на длинной ручке и отправилась на встречу, предупредив мать:

— Мам, во сколько приду, не знаю. Запирайся. Переночую в летней кухне. Я ключ взяла. Спи спокойно и за меня не бойся.

Вышла на центральную улицу. Увидела впереди двух своих одноклассниц. Она узнала их по характерной походке. Прибавила шаг и вскоре догнала. Люда Варгасова и Ира Аникеева вздрогнули от неожиданности. Резко оглянулись, когда она поздоровалась, а потом кинулись обниматься:

— Настасья!!! И ты в городе? Мы в прошлый раз тебя вспоминали. Чего так долго не была? Зазналась, что ли?

— Каждый раз приезжала и узнавала, что встреча уже прошла или будет скоро. У меня работа такая, отпроситься на лишний денек нельзя. Вот так и получилось, что меня пятнадцать лет практически никто не видел! Вы–то как?

— Чего мы! Тут живем. Хозяйство у обоих свое, поросят, кур держим. У Людки даже корова есть! Ты где работаешь?

— Помощником оператора на киностудии. Вся жизнь сплошной круговорот!

Подружки даже остановились от удивления, окидывая ее неверящими взглядами:

— На киностудии?!? Наверное, всех актеров видела. Какие они?

Настя улыбнулась:

— Обычные люди со своими слабостями, недостатками и достоинствами. Есть, конечно, среди них и зазнайки. Но работать с ними все равно очень интересно. И не только из–за того, что они «звезды»! Они интересные люди… Ну, ладно, хватит обо мне. Не знаете, кто еще приехал из наших?

Ответила Люда Варгасова:

— Я слышала, что нынче больше полкласса соберется. Даже Вовка Стакин с Сахалина обещал появиться. Снова собираются все три класса вместе. В один год закончили школу, чего розниться? Пять лет назад тоже все вместе гуляли. Ох и повеселились! Я года два вспоминала. Меня Борька Смирнов, помнишь из десятого «В», до дома еле довел. Я не рассчитала силы и наклюкалась так, что когда проснулась, вспомнить ничего не могла! А Ирку наш Сережка Пантелеев дотащил до калитки. Ох и хохотали мы потом!

Аникеева наклонилась к Насте:

— Вообще, такое было! Жаль, что тебя не было в прошлый раз. Все разбрелись по пляжу и попрятались, кто где. Мариночку Щукину из параллельного помнишь? Так ее наши парни застукали с Андреем Сиротиным под ивами. Многие мужья и жены рогатыми стали после той встречи!

Настя расхохоталась:

— Вот так ничего себе! И до скольки же вы гуляли?

Люда хихикнула:

— Я появилась в четыре утра, а Ирка вообще в пять!

— И как ваши половинки прореагировали?

Одноклассницы переглянулись и заулыбались. Ответила Аникеева:

— Спали, как сурки! Мой даже и не знает, во сколько я пришла. Ты замужем?

— По паспорту да, но мы давно не живем вместе. У Николая своя жизнь, у меня — своя. Даже в квартире не часто встречаемся. Мы хорошие друзья и понимаем друг друга, но долго вместе находиться не можем. Мы давно поняли это и решили жить свободно. Штамп ничего не дает, а у нас все же сын!

Женщины удивились:

— Здорово! У тебя кто–то есть? Наверное, какой–нибудь красавец–актер!..

Настя улыбнулась:

— Мой муж — моя работа! Ей я отдаю все силы. На остальное времени не остается.

Они подошли к ресторану и удивленно завертели головами — никого не было. Варгасова расстроилась:

Читать дальше