Сподвижник книги ошибка

������� ������� RFpro.ru:
���������� ������
���������������� ������� �� ���� Linux x64 � Windows x64

�������� ������� RFPRO.RU

������ �������� ������ ��������

������ ����� ������: ������������ �������: 4866 � �������� ������� »

������� ��������� ������� ������: ������������ �������: 4668 � �������� ������� »

Sel ������: �������� �������: 1604 � �������� ������� »

/ ����� � ����������� / ������� ���� / ������� ����

����� �������:	252
���� ������:	28.10.2010, 14:30
������������� ��������:	Sel (��������)
����������� / ���������:	116 / 98
�������� / �������:	1 / 1

������ № 180422: ������� ������� ������, ��������� � ���������� �������� ���������. ��������� ��, ��������� ������� �����. 1. ���������, ��������� � ������ �� ��������� ������ ���, ����������. 2. �������� ���������� �������� ���������������� ������� �������.

---

������ № 180422:

������� ������� ������, ��������� � ���������� �������� ���������. ��������� ��, ��������� ������� �����.
1. ���������, ��������� � ������ �� ��������� ������ ���, ����������.
2. �������� ���������� �������� ���������������� ������� �������.
3. �� ��� ��������� ������������ �����, ����� ��� ���������������� ������������ ������� � ������.
4. ������ ���� ����� ���������� ��� ���������, �� ���������� ��������� �� ���������� ����������.
5. ������ ���� ��������, ��� ����� ��� ��������� ����������
������� ������� � �����������.
6. ��������� ������������, �������� ������ �� ��� ���� �������.
7. ������ ������� � �������� �������� ������ ��������.
8. ������������� ���������� ������� ����� ������������� ��� ����� ������.

���������: 23.10.2010, 14:22
������ �����: �������� ������� ������������� (1-� �����)
����� �������: 1
�������� ������� »

---

�������� ������ ����� (������������) :
������������, �������� ������� �������������!

������� — — ��� ������������ �����, ��� �������, ����� � ��� �� ����� ����, ������� �� ��������, �� ������ �� ��������.

1. ���������,

������������ � ������ �� ��������� ������ ���, ����������.
2. �������� ���������� �������� ������������������� ������� �������.
3. �� ��� ��������� ����������� �����, ����� ��� ���������������� ������������ ������� � ������.
4.
������ ���� ����� ���������� ��� ���������, �� ���������� ��������� �� ������� ����������.
5. ������ ���� ������, ��� ����� ��� ��������� ���������� ������� ������� � �����������.
6. ��������� ������������, �������� ������ �� ��� ���� �������.
7. ������� ������� � �������� �������� ������ ��������.
8. ������������� ���������� ������� ����� ������������� ��� ����� ������.

——

� �� �� ����, �� �� ���� �� ������.

����� ��������: ������ ����� (������������)
����� ���������: 23.10.2010, 14:54
����� ������: 263637

��� ����� �����? ����������, ������������� �������� �� ���! ��� ������� ����� �������� «�������»?

��������� SMS #thank 263637 �� ����� 1151 (������) | ��� ������ »

��������� WebMoney:

����� ���������� (�������� ��� ����������):
1 ���.

---

---

������� ������ »
��� ����� ����� ���� ������ �� ���� ������� ��������!

������ ������ ��������� ���� �������� »

---

Паронимы

Упражнение №21

1) У билетной кассы предъявляли свои
командировочные удостоверения.

2) Мне кажется, что я припоминаю лицо
этого человека.

3) На мебель были надеты чехлы.

4) Молодая актриса играет главную
роль в спектакле «Анна Каренина».

5) Напрягая последние силы, мы достигли
вершины горы.

6) На выставке представлен большой выбор
красивой и практичной обуви.

7) Группа школьников пришла в музей
на лекции.

Мы все завтра придём на стадион;
чтобы посмотреть игру своей любимой
команды.

9) В порту судно стало на якорь.

10) Перед подвигом защитников отечества
мы преклоняем голову.

11) Он внимательно слушал лекцию, делая
заметки в блокноте.

12) Мы так давно не виделись, что вначале
я его не узнал.

Упражнение №22

Добрый человек — Добротный дом; Дружеский
совет – Дружественные отношения;
Дефектные книги – дефективный ребёнок;
Конструкторский набор – конструктивная
критика; эффектный выход – эффективный
метод; Блудить в трёх соснах – Блуждать
по лесу; отражать свет – отображать на
бумаге; проводить ток – производить
продукт; представить к награде –
предоставить свободу; опробовать аппарат
– апробировать тезис; укрывать преступника
– скрывать правду; осудить на смерть –
обсудить вопрос; новшество в технике –
новинка в магазине; большой урожай –
высокая урожайность; необычное существо
– сущность человека.

Упражнение №23

1) Изменения, прошедшие в стране за
последние 8-10 лет, необратимы.

1) Изменения, произошедшие в стране за
последние 8-10 лет, необратимы.

2) Лечебные учреждения проводят
дифференциальное питание больных.

2) Лечебные учреждения проводят
дифференцированное питание больных.

3) Дети близко к сердцу воспринимают
огорчения родителей.

3) Дети близко к сердцу принимают огорчения
родителей

4) Он был настоящим сподвижником книги,
плоды его просветительной деятельности
заметны и поныне.

4) Он был настоящим сподвижником книги,
плоды его просветительской деятельности
заметны и поныне.

5) Больше ста человек заселилось в
общежитие, которое только что отстроили
сами студенты.

5) Больше ста человек заселилось в
общежитие, которое только что построили
сами студенты.

6) Вслед за черешней подоспели ранние
сорта яблок.

6) Вслед за черешней поспели ранние сорта
яблок.

7) Первое время научная работа поддавалась
нелегко.

7) Первое время научная работа давалась
нелегко.

Вследствие неблагоприятных погодных
условий и понесённого в связи с этим
ущерба урожайность в этом году значительно
уменьшилась.

Вследствие
неблагоприятных погодных условий и
нанесенного в связи с этим ущерба
урожайность в этом году значительно
уменьшилась.

9) Третий сорт яблок охватывает всю
продукцию, не подлежащую перевозке на
длительные расстояния.

9) Третий сорт яблок охватывает всю
продукцию, не подлежащую перевозке на
большие расстояния.

10) Мастер цеха высказал, что обувь его
комбината пользуется большим спросом
у покупателей.

10) Мастер цеха сказал, что обувь его
комбината пользуется большим спросом
у покупателей.

11) Первый выпуск журнала был встречен
читателями с большой заинтересованностью.

11) Первый выпуск журнала
был встречен читателями с большим
интересом.

12) Самолёты значительно укоротили
путь от Камчатки до Якутска.

12) Самолеты значительно
сократили путь от Камчатки до Якутска.

13) Утверждая документацию, директор
совхоза ставит на ней свою роспись.

13) Утверждая документацию, директор
совхоза ставит на ней свою подпись.

14) Обмороженные стекла окошек едва
рассеивают тусклый свет мартовского
утра.

14) Обмороженные окошки едва рассеивают
тусклый свет мартовского утра.

15) Стены имеют неприглядный вид, они
не покрашены, вместо вешалок набиты
гвозди.

15) Стены имеют неприглядный вид, они не
покрашены, вместо вешалок забиты гвозди.

16) Произведение – та же жилая площадь,
поэтому перенаселять ее очень опасно.

16) Произведение – это тоже жилая площадь,
поэтому перенаселять ее очень опасно.(тут
не знаю, сомневаюсь)

17) Пером писателя водит не стремление
к внешней эффективности, а желание
глубже осмыслить существо происходящего.

17) Пером писателя руководит
не стремление к внешней эффективности,
а желание глубже осмыслить существо
происходящего.

18) При решении этой проблемы потребовались
экскурсии в математику и биологию.

18) При решении этой проблемы потребовались
экскурсы в математику и биологию.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Содержание

1. Дайте свои варианты правки, укажите виды ошибок 3

2. Укажите речевые ошибки, возникшие в результате смешения паронимов, устраните их (на ограничительных линиях укажите выбранные паронимы). 4

3.Отредактируйте предложения. 5

4. Укажите значение слов, составьте с ними по одному предложению: 6

5. Расставьте ударение 8

6.Просклоняйте: двадцать две тысячи четыреста один. 8

7.Приведите не менее 20 примеров нарушений лексических, морфологических, синтаксических норм русского языка из публичной речи (радио, телевидение, газеты, журналы); дайте анализ допущенных ошибок и свой вариант правки. 9

Список литературы. 12

1. Дайте свои варианты правки, укажите виды ошибок

1.Заглавная тема созданных писателем в эти годы произведений – борьба народа за свободу и независимость.

Заглавная тема произведений, созданных писателем в эти годы, — борьба народа за свободу и независимость. (Речевая ошибка – неудачный порядок построения предложения).

2.Разумно были смонтированы громкоговорители, манометры. «Это новое сотворение Бабенко», — пояснил Медведев.

Разумно были смонтированы громкоговорители, манометры. «Это новое творение Бабенко», — пояснил Медведев. (Грамматическая ошибка – ошибочное словообразование).

3.Грипп очень заразителен, поэтому его нельзя переносить на ногах.

Грипп – очень заразен, поэтому его нельзя переносить на ногах. (Речевая ошибка – употребление слова в несвойственном ему значении).

4. Необходимо привить ребенку правила личной гигиены при обращении с животными.

Необходимо привить ребенку правила личной гигиены при общении с животными. (Речевая ошибка – употребление слова в несвойственном ему значении).

5. В этом квартале мы стали выпускать пряники с именами новых сортов: «Москва», «Шоколадные», «Российские». Они обладают отличными качествами.

В этом квартале мы стали выпускать пряники новых сортов: «Москва», «Шоколадные», «Российские». (Речевая ошибка – употребление слова в несвойственном ему значении). Они обладают высоким качеством. (Грамматическая ошибка – ошибка в образовании формы существительного).

6. Создать сытую зимовку для общественного животноводства – первейшая задача полеводов.

Создать сытую зимовку для скота – первейшая задача полеводов. (Речевая ошибка – употребление слово в несвойственном ему значении).

7.Не стремление к внешней эффективности ведет перо писателя, а желание глубже и ярче выявить смысл происходящего.

Не стремление к внешней эффектности ведет перо писателя, а желание глубже и ярче выявить смысл происходящего.

2. Укажите речевые ошибки, возникшие в результате смешения паронимов, устраните их (на ограничительных линиях укажите выбранные паронимы).

1.Изменения, прошедшие в стране за последние десять лет. необратимы.

Изменения, происшедшие в стране за последние десять лет, необратимы. (Паронимы: прошедшие – происшедшие).

2. Он был настоящим сподвижником книги, плоды его деятельности заметны и поныне.

Он был настоящим подвижником книги, плоды его деятельности заметны и поныне. (Паронимы: Сподвижник – подвижник).

3.Первый выпуск журнала был встречен читателями с большой заинтересованностью.

Первый выпуск журнала был встречен читателями с большим интересом. (Паронимы: заинтересованность – интерес).

4. Утверждая документацию, директор ставит на ней свою роспись.

Утверждая документацию, директор ставит на ней свою подпись. (Паронимы: роспись – подпись).

5. Универсальный стиральный порошок также употребляется для мойки посуды.

Универсальный стиральный порошок также употребляется для мытья посуды. (Паронимы: мойка – мытье).

3.Отредактируйте предложения.

1.В район приехал инструктор для подготовки специалистов по борьбе с сельскохозяйственными вредителями из местных жителей.

В район приехал инструктор для подготовки из местных жителей специалистов по борьбе с сельскохозяйственными вредителями.

2. Третий сорт яблок охватывает всю продукцию, не подлежащую перевозке на длительные расстояния.

Третий сорт яблок охватывает всю продукцию, не подлежащую перевозке на дальнее расстояние.

3. Те, кто не совершал преступлений, могут быть амнистированы.

Те, кто совершал преступления, могут быть амнистированы.

4.Сложилось странное положение: согласно этому соглашению мы должны добиться таких показателей, которых еще никогда не показывали, и показать не можем.

Сложилось странное положение: согласно этому соглашению мы должны добиться таких показателей, которых еще никогда не добивались, и добиться не

Д. Ю. Шерих
«А» УПАЛО, «Б» ПРОПАЛО…
Занимательная история опечаток

ОГОНЬ ВОПИНСОМАНИЙ
(Вместо предисловия)

Пятая глава знаменитых «Двенадцати стульев» начинается с таких слов:

«В половине двенадцатого с северо–запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный.

— Дядя, — весело кричал он, — дай десять копеек!

Молодой человек вынул из кармана нагретое яблоко и подал его беспризорному, но тот не отставал».

Это первое появление Остапа Бендера: великий комбинатор предстает перед читателем с нагретым яблоком в руке. Лишь через несколько строк читатель узнает о зеленом костюме, о лаковых штиблетах, о шерстяном шарфе турецко–подданного, но первая деталь — нагретое яблоко.

Почему же нагретое? Можно предположить, что оно лежало в кармане брюк, на могучих ляжках героя, где и обрело свою повышенную температуру — хотя с другой стороны, как‑то не очень удобно идти с яблоком в брючном кармане. Вот в пиджак положить — совсем другое дело.

Не будем, впрочем, томить читателя. Ученые выяснили, кто и как нагрел яблоко, отданное беспризорнику. Нагрела его… машинистка, перепечатывавшая рукопись Ильи Ильфа и Евгения Петрова. В тексте у соавторов стояло: «налитое яблоко». Но вот машинистке отчего‑то привиделось нагретое. То ли жарко было в комнате, то ли другие причины оказали действие — но случилась ОПЕЧАТКА. Банальная опечатка. И яблоко мигом изменило кондиции, превратившись из сочного, налитого, вкусного (и сорванного, должно быть, в упомянутой Чмаровке) в просто–напросто нагретое.

Мелочь? Разумеется, мелочь. Но красноречивая мелочь, которая показывает силу опечатки. Поклонники «Двенадцати стульев», помнящие роман близко к тексту, теперь уже и не согласятся с налитым яблоком — им нагретое подавай!

Итак, опечатки. Это явление особенное, не лишенное загадочности и изящества. Изящество (и сила) их в том, как одна–две–три переставленные буквы меняют смысл текста, превращая его подчас в противоположный.

Конечно, не все опечатки имеют сокрушительный эффект. Если, допустим, вместо «Петербург» напечатано «Петербуг» (вполне реальная и довольно частая опечатка) — это, конечно, досадно, но не более того. Ведь сразу видно: из слова выпала буква, то‑то и всего. А вот если опечатка выглядит правдоподобно, словно так и задумывал написать автор — это куда хуже.

В одной из публикаций Юрия Тынянова, знаменитого автора «Кюхли» и «Подпоручика Киже», было напечатано вместо «литературная шутка» — «литературная наука». Юрий Николаевич горько шутил: «Уж лучше бы набрали „щуки“ — тут очевидна была бы бессмыслица, а так получилась видимость смысла, но мнимого, ложного…»

Опечатки рождали легенды, вносили коррективы в историю и географию, наносили удары по репутациям. А виновные в появлении опечаток могли поплатиться свободой или жизнью — примеры во множестве приведены в этой книге. Здесь же для завершения предисловия вспомним еще одну примечательную историю, тоже связанную с литературной классикой.

В начале XX столетия поэт–символист Валерий Брюсов пользовался большой популярностью — особенно у ценителей авангардной поэзии, которые готовы были принять любые ее эксперименты и изыски.

Но принять — это одно, а понять — совсем другое. При том, что понять все‑таки хотелось. Легенда гласит, что один из поклонников задал однажды Брюсову вопрос:

— Валерий Яковлевич, а что такое вопинсомания?

Брюсов был озадачен:

— Не знаю… Должно быть, какая‑то психическая болезнь… А где Вам попалось это слово?

Поклонник был озадачен не меньше поэта:

— Как же где — в Ваших стихах!

И прочитал на память:

И до утра проблуждал в тумане,

По жуткой чаще, по чужим тропам,

Дыша, в бреду, огнем вопинсоманий…

Это были строки из стихотворения «Лесная дева». Брюсов имел в виду всего‑то «огонь воспоминаний», только вот при публикации стихотворения случилась опечатка.

«Огонь вопинсоманий» — читатели решили, что так и должно быть. Да так бы и думали, если бы не настойчивость поклонника. При очередной публикации опечатка была исправлена.

А Валерий Яковлевич, как гласит легенда, долго переживал по поводу случившегося.

ОБ ОПЕЧАТКАХ — ЛИЧНОЕ

Автор этих строк знаком с опечатками не понаслышке. Десять лет работы в питерском Доме прессы — стаж достаточный, чтобы знакомство приобрело характер снисходительной дружбы. Хотя поначалу каждая опечатка переживалась автором, как происшествие планетарных масштабов, со временем острота ощущений стала сглаживаться.

Когда работаешь в прессе, опечатки неизбежны и довольно часты — так что со временем о них забываешь. И все‑таки некоторые происшествия у меня в памяти свежи.

Статья о великом князе Александре Михайловиче. Написал ее уважаемый автор, специалист в области авиации, а я прикладываю к ней свою редакторскую руку. Впрочем, между мной и автором есть еще одна инстанция, весьма и весьма значимая: машбюро. Хорошие тогда были машинистки, весьма профессиональные и в работе тщательные, но, как и у всех людей, ошибки у них случались. Надо было только об этом не забывать, вычитывать машинописный вариант повнимательнее.

А я вот запамятовал. Статья вышла в газете «Вечерний Петербург», и в ней черным по белому было написано: Александр Михайлович — сын великого князя Михаила Николаевича, прусского наместника на Кавказе. Прусского!

Вот уж деталь так деталь. А каково изящество! Всего одна буква меняет биографию в корне. От скандала спасло одно: у обоих великих князей не было яростных сторонников, готовых вступиться за «попранную честь». Так, пара вежливых звонков, ироническая реплика от автора (который ни в чем не был виноват) — и все. Вот если бы такой же ляпсус случился с фигурой более значимой для наших читателей — не миновать бы шумного разбирательства…

Впрочем, почему не миновать? Случались в питерских газетах того же времени и более существенные опечатки, и никаких особых последствий это не влекло. Все‑таки пора особых строгостей миновала, работы за промахи не лишались, как это случалось прежде.

А если вдуматься, то и вправду — что за беда эти опечатки?

Ну напечатала питерская газета, что редакция ее находится в состоянии «повышенной говности». Так ведь против правды это заявление ничуть не грешило! (Да и вообще опечатка эта нередкая — еще в 1912 году в отчете Всероссийского съезда библиотекарей было напечатано: «подговительные работы».)

Или вот извинение из упомянутой выше «Вечерки»: «Редакция „Вечерки“ приносит свои извинения болельщикам питерского мини–футбольного клуба высшей лиги „Политех“. В наш вчерашний текст „„Политех“ больше не аутсайдер, в отличие от „Единства““ вкралась досадная опечатка. Клуб занимает в турнирной таблице чемпионата России не 1–е место, как сообщалось, а 11–е».

Первое, одиннадцатое — кроме болельщиков, мало кто эту оплошность заметил. А перед болельщиками извинились, все чин чином.

Или все‑таки опечатки — это беда?

Допустимы опечатки или нет? Простительны ли? Кто знает, есть ли на эти вопросы однозначные ответы.

Разве что к Карелу Чапеку можно прислушаться для начала: «Опечатки бывают даже полезны тем, что веселят читателя».

А еще можно прислушаться к величайшему из наших писателей — Александру Сергеевичу Пушкину.

КАК В «ОНЕГИНЕ» ПОЯВИЛАСЬ НЕПРИСТУПНАЯ БАШНЯ

На днях пришлю вам прозу — да Христа ради, не обижайте моих сирот–стишонков опечатками.

Александр Сергеевич Пушкин — письмо Михаилу Погодину

Пушкин и опечатки — слова, на первый взгляд, несопоставимые. Пушкин безупречен, совершенен, блистателен, и трудно предположить, что в его сочинениях, как в бриллиантах чистой воды, могут обнаружиться трещинки или иные дефекты.

Но одно дело гениальная пушкинская мысль, а другое — воплощение этой мысли на бумаге. Сам Александр Сергеевич, бывало, не поспевал за собой — вот и выводила его рука имя «Квалдио» вместо «Клавдио», фамилию «Гудунов» вместо «Годунов», слово «замылл» вместо «замыслил».

А потом за дело брались типографии — и тут уже разгул опечаток было не остановить! Пушкин ощутил это на себе с первых шагов на ниве изящной словесности. Всем, наверное, известен знаменитый пушкинский псевдоним «Александр Нкшп» — поставленные в обратном порядке согласные буквы его фамилии. Под этой подписью Пушкин публиковал первые свои стихи. Но вот одно из лицейских стихотворений — «Батюшкову» — было подписано в печати иначе: «Александр Икшп». Опечатка!

После этого Пушкин сталкивался с опечатками постоянно, и хроника столкновений может занять десятки страниц. Не миновали опечаток «Борис Годунов» и «История пугачевского бунта»; коснулась общая участь многих пушкинских стихов, в том числе «Бородинской годовщины» (и Пушкин специально писал дочери фельдмаршала Кутузова, прося исправить опечатку в ее экземпляре).

А в «Путешествии в Арзрум» опечатка случилась необычная — двойная. Поэт рассказывал там о городе Тифлисе и его грузинском имени, и при первой публикации фраза прозвучала так: «Самое его название (Тбимикалар) значит Жаркий город». Вот этот‑то «Тбимикалар» и был плодом двойной опечатки. Дело в том, что Тифлис звался иначе: Тбилис–калак. Однако Пушкин выписывал название из книги некоего Гюльденштедта, где опечатка превратила город в Тбилис–калар. Выписал поэт все точно, но надо же было такому случиться: вторая опечатка снова изменила имя города — теперь уже до неузнаваемости!

Примечательно, что явился миру «Тбимикалар» не где-нибудь — в собственном пушкинском журнале «Современник». И это была не единственная опечатка, пробравшаяся в журнальный текст «Арзрума». Там можно было прочесть, например, что у калмыков «пасутся их уродливые, косматые козы», хотя Пушкин писал о калмыцких конях…

И все‑таки никакому пушкинскому произведению опечатки не досаждали так, как «Евгению Онегину»! Знаменитый роман в стихах издавался вначале отдельными главами, потом целиком, и ни одно вышедшее при Пушкине издание не было свободно от опечаток. И каких опечаток!

Доныне в числе авторских примечаний к «Онегину» печатается такое: «В прежнем издании, вместо домой летят, было ошибкою напечатано зимой летят (что не имело никакого смысла). Критики, того не разобрав, находили анахронизм в следующих строфах. Смеем уверить, что в нашем романе время расчислено по календарю».

Речь тут идет о строках, касающихся Онегина с Ленским:

Они дорогой самой краткой

Домой летят во весь опор…

Замена «домой» на «зимой» — это, конечно, типичнейшая опечатка, и появилась она в первом отдельном издании третьей главы. А критики обратили внимание на противоречие: герои возвращаются зимой, но дальнейшее действие никак не зимнее — хотя бы потому, что Татьяна ходит в сад, где поет соловей. В этой нестыковке они поспешили упрекнуть Пушкина, а не типографию. Ох уж, эти критики, любят они предъявить счет за опечатку самому автору! И не только Пушкину, примеров множество — и о них мы еще поговорим…

А сам Пушкин при выходе в свет шестой главы «Онегина» опубликовал список опечаток, допущенных в предыдущих главах. Указал там и «зимой» — «домой». Но заметил он не все серьезные опечатки: некоторые были найдены уже после смерти поэта.

Но то ли еще ждало «Онегина»! В первых отдельных изданиях романа опечатки оказались краше прежних. Татьяна писала там Онегину: «Не ты ль, с отравой и любовью, / Слова надежды мне шепнул». Наверное, многие восприняли эту «отраву» как должное («любовный яд»!) — но Пушкин писал «с отрадой».

И еще пример: авторское примечание к строфе, посвященной дамам («…Так неприступны для мужчин, / Что вид их уж рождает сплин»), начиналось с таких слов: «Вся сия ироическая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим соотечественницам». Нетрудно догадаться, что строфа на самом деле не «ироическая» (то есть героическая) — ироническая!

Вот какого «Евгения Онегина» читали современники Пушкина! Право же, позавидуешь сам себе: мы‑то читаем «Онегина» исправленного, подготовленного учеными, очищенного от опечаток самым тщательным образом…

Стоп, стоп… Исправленного? Но в одном из советских изданий «Онегина» Татьяне Лариной досталось похлеще прежнего: из «неприступной богини» она превратилась в неприступную… башню.

Но мой Онегин вечер целой

Татьяной занят был одной,

Не этой девочкой несмелой,

Влюбленной, бедной и простой,

Но равнодушною княгиней,

Но неприступною башней…

А другое советское издание «Евгения Онегина» было, по слухам, отмечено еще более примечательной опечаткой. Наборщик непроизвольно внес поправку политического толка, вместо:

Друг Марса, Вакха и Венеры,

Тут Лунин… —

он напечатал:

Друг Марса, Вакха и Венеры,

Тут Ленин дерзко предлагал

Свои решительные меры

И вдохновенно бормотал…

Конечно, Ленин тоже предлагал решительные меры, однако про вдохновенное бормотание, да про дружбу с Вакхом и Венерой…

Но вернемся к нашему вопросу, как же относился Александр Сергеевич к издательским оплошностям? Уже из «зимней» истории можно понять: опечатки Пушкину досаждали серьезно, и без внимания он их не оставлял. Но реагировал достаточно спокойно. Еще в 1815 году иронически констатировал, что «на мою долю всегда падают опечатки», а девятью годами позже уверял А. А. Бестужева, издателя альманаха «Полярная звезда»: «я давно уже не сержусь за опечатки». Правда, в этом же письме Пушкин не преминул уколоть Бестужева — «а какой же смысл имеет: Как ясной влагою полубогиня грудь — воздымала или: с болезнью и мольбой Твои глаза, и проч.?» У поэта в оригинале было: «над ясной влагою» и «с боязнью и мольбой».

А еще был случай, когда Пушкин использовал опечатку как свое оружие. Он опубликовал в «Московском телеграфе» эпиграмму на редактора «Вестника Европы» Каченовского:

…Дурень, к солнцу став спиною,

Под холодный Вестник свой

Прыскал мертвою водою,

Прыскал ижицу живой.

В том же номере было помещено лукавое «исправление опечатки»: «Вместо Вестник следует читать веник». Это «исправление» лишало Каченовского причин для жалоб начальству — ведь эпиграмма, выходит, адресовалась не ему, не его журналу…

МАРЦИАЛ В РУКАХ ПЕРЕПИСЧИКОВ

Так что же присоветовал нам Пушкин по поводу опечаток? А пожалуй, что и ничего: сам он относился к опечаткам по настроению. Когда‑то досадовал, когда‑то смеялся…

И еще чуть–чуть о Пушкине — немного в сторону от опечаток. У его московского друга Павла Нащокина есть такое замечание: «Пушкин был человек самого многостороннего знания и огромной начитанности… С. С. Мальцеву, отлично знавшему по–латыни, Пушкин стал объяснять Марциала, и тот не мог надивиться верности и меткости его замечаний. Красоты Марциала были ему понятнее, чем Мальцеву, изучавшему поэта». Изумление Нащокина выглядит довольно потешно: разумеется, русскому поэту римский поэт был ближе, чем его приятелю Мальцеву, имевшему к поэзии отдаленное отношение.

Но к чему у нас эта цитата? А к тому, что упоминание о Марциале дает хороший повод заглянуть поглубже в историю вопроса. Интересно, знал ли Пушкин о таком изречении Марциала, обращенном к читающей публике: «Если тебе здесь, о читатель, некоторые места покажутся неточными, знай, что это не моя вина, а переписчика»? Если знал — легко мог бы повторить такую формулу и сам, заменив только переписчика на типографа или издателя.

В марциаловские времена книги переписывали от руки: до рождения первопечатника Иоганна Гутенберга должны были еще пройти целые эпохи. Место опечаток с полным правом занимали описки — и авторские (как у Пушкина), и особенно описки переписчиков, которые тогда и размножали книги для читателей. Пафос Марциала понятен, но вообще‑то римлянин не слишком гневался по поводу допущенных описок. Он хорошо знал, в каких условиях работали переписчики, и сам сообщал: книгу из 540 стихов писцы размножили всего за час! Разве можно при такой скорости обойтись без брака?

А вот и пример конкретной древнеримской описки, обретшей благодаря стечению обстоятельств долгую жизнь. В одном из своих трудов знаменитый врач Гален написал о «сфекоидальной» кости, находящейся в черепе. «Сфекоидальная» — значит, похожая на осу. Но переписчик допустил ошибку, и кость превратилась в «сфеноидальную» — то есть клиновидную. Новое слово закрепилось в практике: «клиновидная кость» называется так даже в наши дни.

Описки не обошли стороной и наше Отечество. И были у нас столь распространены, что знаменитый просветитель Максим Грек гневно назвал их «растлением книг». А царь Иоанн Грозный в 1551 году констатировал: «Книги писцы пишут с неисправленных переводов и ошибку к ошибке прибавляют». Одно время на Руси было даже запрещено продавать книги с неисправленными описками.

Не стоит думать, что переписчики относились к своим оплошностям легкомысленно. За дело они болели, но не все было в их силах. Переписчик Мартирий однажды пояснил читателям: «Груба бо по истине книга сия и всякого недоумения полна, понеже с неисправлена списка писана, а писавый груб» — то есть переписывалась с копии, полной ошибок, а сам Мартирий не настолько был образован, чтобы все их исправить. Еще один старинный русский переписчик, признавая свои описки, пояснял читателям, как и почему они появились: «Где прописался аз грешный неразумом, или несмыслием, или недоумием, или непокорством, или непослушанием, или не рассмотрел, или поленился рассмотреть, или не дозрил, и вы меня, ради бога, простите и не кляните, а сами собою исправливайте».

И все‑таки озабоченность властей легко понять: книги в ту пору были преимущественно церковные, описки в них — дело опасное, чреватое ересями. А ну как верующие примут неверные слова за чистую монету, да и начнут по ним творить молитвы и обряды? Так оно в принципе и случилось. Выдающийся наш историк Сергей Платонов писал: «В тексте церковных книг была масса описок и опечаток, мелких недосмотров и разногласий в переводах одних и тех же молитв. Так, в одной и той же книге одна и та же молитва читается разно: то „смертию смерть наступи“, то „смертию смерть поправ“…»

Об этом Сергей Федорович рассказывал в главе, посвященной церковному расколу на Руси, ибо к возникновению раскола описки имели самое прямое отношение. Еще до патриарха Никона русские церковные иерархи убедились в многочисленных разночтениях между русскими и греческими церковными книгами. Восприняли они это открытие чрезвычайно болезненно, задумались об исправлении книг, но решимости на столь масштабное дело у них не хватило.

А вот Никон взялся за дело круто. И в правоте своих исправлений был уверен полностью. Другой наш выдающийся историк, Николай Костомаров, отмечал: «Благочестие русского человека состояло в возможно точном исполнении внешних приемов, которым приписывалась символическая сила, дарующая Божью благодать… Буква богослужения приводит к спасению; следовательно, необходимо, чтобы эта буква была выражена как можно правильнее. Таков был идеал церкви по Никону».

Никоновские поправки приняли далеко не все верующие, ведь даже начертание имени Спасителя было исправлено: вместо Исус — Иисус. Дальнейшие события хорошо известны, и вряд ли стоит тут их пересказывать: прямого отношения к опискам они уже не имеют.

ИЗ ЛИЧНОГО: ЗА ОПИСКУ — НА КОВЕР!

Описки и сегодня случаются частенько — не реже, чем в стародавние допечатные времена. Автору этих строк сей факт хорошо известен по собственному опыту. Случалось мне писать вместо «Лиговский проспект» — «Литейный проспект», а мои коллеги допускали и более рискованные описки.

Среди журналистских баек, связанных с опечатками, есть и такая, которая рождением своим обязана именно описке. Ее рассказал автору известный ленинградский, а ныне питерский репортер, которого можно назвать условным именем Юрий Смирнов. В 1970–е годы Смирнов работал в ленинградской комсомольской газете «Смена». Как положено репортеру, писал много и обо всем. Трудиться приходилось и вечерами, и ночами, отправляя иногда материалы в номер прямо «с колес».

Вот и очередной свой текст с некоего партийно–хозяйственного форума Смирнов писал оперативно, особенно не перечитывая. Да и что перечитывать! О таких мероприятиях можно было писать только обычными, отработанными штампами. И не забывать о должностях руководителей: член ЦК КПСС, член Президиума Верховного Совета СССР, секретарь обкома КПСС и так далее, через запятую.

Написал Смирнов свой материал, отдал его в номер — и предельно счастливый отправился домой. А ранним утром…

— Юра! Срочно ко мне! — это был звонок от одного из партийных начальников.

Удивленный и встревоженный Смирнов стоит на ковре. Он не совсем понимает, в чем дело: то ли что‑то стряслось в городе, то ли он сам провинился. Но как, когда? Если дело в последней заметке, то как ее поспели прочитать партийные начальники? Они же получают газету позже…

И все‑таки дело оказалось в этой заметке.

— Ну‑ка, прочитай свой текст!

Репортер берет в руки номер газеты: это сигнальный экземпляр, любезно доставленный сюда «доброжелателями» из редакции. Он читает свою заметку, видит подчеркнутое место и холодеет: опечатка! В тексте пропущены две буквы, да какие! Кандидат в члены ЦК КПСС, влиятельнейший в городе начальник, назван кандидатом в члены КПСС. Несложно понять, что между этими двумя званиями — пропасть.

— Прочитал? Теперь иди к Нему! Он тебя вызывает!

И вот смятенный Юрий Смирнов стоит на очередном ковре, на самом большом ковре в городе. И, о счастье! самый главный начальник не гневается, он спрашивает с отеческой улыбкой:

— Так чья же тут вина? Твоя?

Смирнов готов взять вину на себя. Но просит время, чтобы разобраться, и, как подобает коммунисту, клянется ответить за все перед родным партбюро. Конечно, начальники вполне могли бы разобраться и без Смирнова. Да так разобраться, что ему мало бы не показалось. Но тут обстоятельства оказались на стороне репортера. Хорошее настроение Самого да и верная интонация Смирнова помогли грозе рассеяться. Остались только тучки, наличие которых уже можно было пережить.

Последнее действие происходит в родной редакции. Честный коммунист Юрий Смирнов изучил свою рукопись и обнаружил, что ошибку допустил он сам. Банальная описка, плод всегдашней поспешности. Об этом он с большевистской прямотой доложил на партбюро. Товарищи по партии объявили репортеру выговор. Вот и все.

Все, что подобало в таких случаях в достопамятные брежневские времена.

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ НРАВЫ

Илья Ильф уверял, что если был первопечатник, то обязательно должен быть и первоопечатник. Писатель не знал, что обе эти персоны соединились в одном лице. Первым познакомился с опечатками тот, кто и напечатал первые книги — Иоганн Гутенберг. Одно из самых ранних его изданий, латинская грамматика Доната, содержало в себе, например, слово «qnos» — вместо «quos». Перевернутая вверх ногами литера, вполне заурядная техническая опечатка, — хотя огорченному Гутенбергу она вряд ли показалась заурядной.

Вообще‑то пишут, что Гутенберг был весьма тщательным, аккуратным издателем — опечатки в его книгах довольно редки. А вот предприниматель Иоганн Фуст, какое‑то время сотрудничавший с первопечатником, а затем развернувший самостоятельную деятельность, не был таким же аккуратистом. Знаменитая «Псалтирь» Фуста, увидевшая свет в 1457 году в городе Майнце, содержала множество опечаток («спалмов» вместо «псалмов» и так далее). Историки отмечают, что Фуст пытался при переизданиях исправлять опечатки, но, убирая одни, добавлял другие.

Гутенберг и Фуст открыли эру опечаток, но расцвет ее наступил позже, когда печатные издания стали тиражироваться в огромном множестве. Не все новые печатники были тщательны, многие гнались скорее за прибылью, чем за изяществом и совершенством, — а потому опечатками их книги были переполнены. На дворе, напомню, еще XV столетие: со времени гутенберговского изобретения не прошло и пятидесяти лет…

В рукописной книге исправить описки было не слишком сложно: подчистил лист пергамента и внес правильное написание. К тому же рукописная поправка в рукописном тексте не слишком раздражала глаз. А вот печатные книги с исправлениями от руки выглядели неряшливо, да и работа стала ох как тяжела: исправлять‑то нужно было ошибки в каждом экземпляре, а тиражи росли.

Судя по всему, счастливая мысль возникла у венецианского издателя Габриэля Пьерри: помещать в конце книги список замеченных опечаток (по–латински этот список называли и называют до сих пор errata). В 1478 году он отпечатал «Сатиры» Ювенала, и в приложении к этой книге увидел свет первый в мире список опечаток — объемом в два листа. Свое новшество издатель сопроводил специальным обращением к публике: «Читатель, да не оскорбят тебя опечатки, сделанные неосмотрительными наборщиками, нельзя же быть внимательным во всякое время. Только перечитавши этот том, можно было их исправить».

Так опечатки получили, можно сказать, официальное признание — и право жительства на последних страницах любой книги.

…Вам попадается латинская книжка без переплета и без начала; развертываете: как будто похоже на Виргилия, — но что слово, то ошибка!.. Неужели в самом деле? не мечта ли обманывает вас? неужели это знаменитое издание 1514 года: «Virgilius, ex recensione Naugerii»? И вы не достойны назваться библиофилом, если у вас сердце не выпрыгнет от радости, когда, дошедши до конца, вы увидите четыре полные страницы опечаток, верный признак, что это именно то самое редкое, драгоценное издание Альдов, перло книгохранилищ, которого большую часть экземпляров истребил сам издатель, в досаде на опечатки.

Владимир Федорович Одоевский. «Opere Del Cavaliere Giambattista Paranesi» (Труды кавалера Джиамбаттисты Паранези)

Пушкинский современник Владимир Одоевский что‑то напутал в своем сочинении: книги с таким названием и таким списком опечаток каталоги крупнейших библиотек мира не обнаруживают. И все‑таки не спеши, читатель, обвинять Одоевского в избытке фантазии.

Подумаешь, «четыре полные страницы опечаток»! Великий итальянец Джованни Пико делла Мирандола пострадал куда сильнее: в его философских сочинениях, напечатанных в Страсбурге, список опечаток занял ровно 15 страниц. От большого огорчения философа спасло только обстоятельство, еще более огорчительное: книга вышла в 1507 году, а Мирандола скончался за 13 лет до этого.

А вот кардиналу Роберто Беллармино, знаменитому богослову и инквизитору, гонителю Бруно и Галилея, повезло меньше: издание своих «Прений» он успел подержать в руках и внимательно перечитать. И обрушить на голову издателя все возможные хулы: опечаток в труде оказались сотни! Когда кардинал поостыл, он описывал случившееся с юмором — жаловался, что по вине издателя ему пришлось сорок с лишним раз говорить «да» вместо «нет». Исправить случившееся Беллармино решил оригинально: издал в 1608 году книгу «Recognitio librorum omnium Roberti Belarmini», в которой собрал все допущенные опечатки — и они заняли 88 страниц!

Однако не суровому инквизитору досталась пальма первенства в этом заочном соревновании. Его опередил другой прославленный богослов, живший в XIII веке монах–доминиканец Фома Аквинский. Самый знаменитый из трудов Фомы — «Сумма теологии»; именно в этой книге он привел легендарные пять доказательств бытия Бога. Понятно, что такой значимый труд не мог не переиздаваться. И вот в 1578 году — задолго до кардинальских «Прений» — вышло в свет очередное издание «Суммы теологии». Ему и суждено было установить рекорд. Сто восемь страниц: такого списка опечаток свет не видывал ни до, ни после!

Фома Аквинский, Беллармино… в списке жертв опечатки есть другие знатные теологи. Хотя по количеству опечаток им было далеко до рекордсменов этого жанра, но сами по себе опечатки случались весьма примечательные.

Евангелический священник Бартоломеус Бауснер издал в 1656 году солидный том своих трудов. На титульном листе его значилось: Амстердам, 1556. Опечатка «состарила» книгу ровно на столетие!

Вот еще одна любопытная байка, которую рассказывают историки.

Некий профессор Флавиньи издал в 1648 году полемический трактат на богословские темы. Критикуя оппонента, он процитировал Евангелие от Матфея: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» Фраза эта была приведена по латыни: «Quid autem vides festucam in oculo fratris tui et trabem in oculo tuo non vides?» Однако в обоих словах oculo (глаз) пропала начальная буква. Получилось culo. А поскольку в латинском языке есть грубое слово culus — задница, — то сучок и бревно оказались размещены вовсе не в глазу. Скандал грянул грандиозный, профессор публично каялся и уверял коллег, что сам стал жертвой опечатки. Пишут, что даже на смертном одре, тридцать лет спустя, он проклинал нерадивого типографа.

Чтобы завершить тему опечаток в богоугодных изданиях, вспомним о Библии: эта священная книга тоже пострадала не один раз. Статистика гласит, что особенно часто опечатки попадались в англиканских изданиях Библии: известно больше двух десятков изданий, содержащих в себе тот или иной приметный ляпсус. Пишут даже об издании, в котором было шесть тысяч опечаток! А некоторые Библии получили в обиходе имена собственные — в честь примечательных опечаток.

В 1631 году увидела свет самая знаменитая из таких Библий — «The Wicked Bible», «Злая библия» (она же известна как «The Adulterous Bible», если перевести подстрочно — «Виновная в супружеской неверности Библия»). Там в седьмой заповеди случилась опечатка банальная, но от того не менее печальная: из набора выпала частица «не». И осталось просто: «Прелюбодействуй!»

Скандал тогда грянул сильнейший, ведь печаталась Библия по заказу короля Чарльза I, а ошибка обнаружилась только после того, как заказ был выполнен. Король разгневался не на шутку. Приказал уничтожить весь тираж издания, лишить королевских печатников Роберта Баркера и Мартина Лукаса, допустивших опечатку, лицензии на печать Библий и взыскать с них штраф в 300 фунтов стерлингов. Огромные это были деньги по тем временам, на отработку их нужно было потратить всю жизнь. Понятно, что Баркер и Лукас были разорены. А вот Библия их погибла не вся: до наших дней сохранилось 11 экземпляров этого издания.

Злосчастная частица «не» подводила средневековых печатников не раз. Теряли ее в Псалтири, в Откровении святого Иоанна Богослова. В 1653 году один кембриджский издатель поскользнулся дважды. Вначале в словах «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют» (Первое послание к Коринфянам) потерял вторую частицу «не». Получилось, что неправедные как раз и наследуют Царство Божие. А в другом месте вместо слова «неправедность» напечатал «праведность». В итоге Библия эта получила неофициальное название «The Unrighteous Bible» — «Неправедная Библия».

А еще была «Библия печатников» — «The Printers’ Bible» — 1702 года (хоть это и за пределами средних веков, но заодно уж…). В одном из псалмов царь Давид говорит: «Князья гонят меня безвинно». Однако случилась опечатка: вместо princes — printers. Получилось: «Печатники гонят меня безвинно». Утверждение, не лишенное смысла — ведь кто, как не печатники, был виновником всех этих бесчисленных оплошностей?

Впрочем, сами типографы вину на себе брать не спешили. В средневековых книгах нередки были обращения к читателям с извинениями по поводу опечаток и кивками на разного рода объективные причины. То автор жаловался, что не смог просмотреть свой труд, то печатник сокрушался: труд‑де оказался слишком сложным для типографии. А когда в 1561 году вышел в свет трактат «Missae ас Missalis Anatomia» (то есть «Мессы и их построение»), издатели дополнили список опечаток красноречивым извинением, в котором уверяли: «Проклятый Сатана вооружился всеми своими хитростями, чтобы протащить в текст бессмыслицу и тем самым отбить у читателей охоту брать в руки книгу». Из 172 страниц этой книги 15 занимал перечень опечаток!

Убедительное оправдание не могло не запомниться. С того времени и вошло в оборот выражение «бес опечатки». Маленький такой бесенок, который невесть как проскакивает на страницы, не спрашивая разрешения. И хоть лови его, хоть не лови — непременно проскочит…

ГОРА ВЫСОТОЙ 1200 КИЛОМЕТРОВ

Проскочит, это уж точно!

Что ж, выходит, с опечатками плохо боролись? Как бы не так! Знаменитый венецианский издатель Альд Мануций сражался с опечатками в своих книгах не за страх, а за совесть. Создал даже «Новую академию» — своего рода коллегию из 30 ученых мужей, которые собирались по назначенным дням и тщательнейшим образом выверяли набранные листы. Этого мало: Альд Мануций стал вывешивать пробные оттиски на публике, обещая вознаграждение за каждую замеченную опечатку или иную оплошность. Удалось ли ему избежать опечаток в своих книгах? Увы!

Шотландский издатель Роберт Фулис из Глазго пошел по той же тропе: в 1744 году он твердо решил издать сочинения Горация без каких‑либо опечаток. Для этого вычитанные корректурные листы книги были вывешены на воротах местного университета, и каждому нашедшему опечатку было обещано вознаграждение. Да какое — 50 фунтов стерлингов! Когда книга вышла, в ней было найдено шесть неисправленных ошибок. В истории этот том известен под слегка ироническим (потому что в кавычках) именем «безупречного» Горация.

Нечто похожее случилось и тогда, когда к изданию готовилась знаменитая «Утопия» Томаса Мора — книга, в которой описано идеальное государство будущего. За печатью книги внимательно надзирали Эразм Роттердамский и Петр Эгидий, два знаменитых гуманиста и друга Томаса Мора — люди широко образованные и весьма тщательные. Они высоко ценили «Утопию» и приложили все усилия, чтобы книга вышла без опечаток.

Первое издание книги вышло осенью 1516 года в бельгийском городе Лувене, и издатели уверяли, будто «Утопия» напечатана «весьма тщательно». Однако это была настоящая утопия: опечаток в томе оказалось более чем достаточно. Еще менее исправным оказалось второе издание «Утопии», вышедшее годом позже в Париже (правда, уже без присмотра великих ученых). И только третье издание, затеянное Эразмом Роттердамским и вышедшее в Базеле, оказалось более или менее благополучным в отношении опечаток.

Время от времени издатели и авторы предпринимали настоящий натиск на опечатки. В 1783 году вопросом вплотную занялся некий англичанин с распространенной фамилией Джонсон — и по результатам своих трудов опубликовал заявление: якобы он «нашел способ, с помощью которого опечатки делаются невозможными». Как водится, громкое сообщение не могло обойтись без славословий в адрес властей — дабы власти оказались к открытию более милостивы. Упоминалось у Джонсона и имя Его Величества короля Георга III.

Его Величество по–английски — это His Majesty. Однако напечатано было чуть иначе: His Najesty.

Похожий конфуз пришлось пережить французскому географу Конраду Мальт–Брюну, написавшему на рубеже XVIII и XIX столетий множество объемистых трудов. Причем французу не повезло вдвойне, ведь опечатку он заметил вовремя и дважды указал на нее типографам. Но из этого вышло нечто неожиданное…

Описывая одну гору, Мальт–Брюн назвал ее высоту: 36 000 футов над уровнем моря. Хватил, надо сказать, лишнего, ведь гор высотой около 12 километров на Земле просто нет. Впрочем, что удивляться: тогда география была во многом наукой приблизительной, а белых пятен на картах хватало…

Итак, 36 000 футов. Однако наборщик был невнимателен и набрал цифру с еще одним лишним нулем: 360 000 футов. 120 километров ввысь — это уже всем горам гора!

Мальт–Брюн на полях корректуры внес исправление. Но наборщик снова оплошал. Исправление он истолковал неверно и добавил еще один ноль, пятый по счету. Вышла гора высотой 1200 километров…

Читая вторую корректуру, географ пришел в бешенство. А на полях написал гневную сентенцию: «36 миллионов ослов! Я писал 36 000 футов!»

Как гласит история, книга вышла в свет с таким текстом: «Самое высокое плоскогорье, на котором проживают 36 000 ослов, простирается над уровнем моря на высоте 36 миллионов футов».

О КЛАССИКАХ: УТОПИЯ ОПЕЧАТОК

Мальт–Брюну еще повезло: кажется, никто из читателей и ученых оппонентов не стал упрекать его в незнании предмета. А как было бы легко ущучить географа: 36 миллионов футов — что за абсурд, в конце концов! Что за профанация науки!

Великому Исааку Ньютону в подобной ситуации повезло меньше. В одном из его трудов наборщик тоже прибавил лишний нолик — к числу, определяющему расстояние от Земли до Солнца. Расстояние стало в десять раз больше, и оппоненты Ньютона принялись укорять ученого в допущенном ляпсусе. Они упирали на то, что этот добавочный ноль — не типографская опечатка, а непростительная ошибка автора.

Среди яростных критиков Ньютона находился другой великий англичанин, классик мировой литературы Джонатан Свифт (чьи книги тоже были знакомы с опечатками). Литературоведы даже раскопали в его «Путешествии Гулливера» примечательный эпизод, якобы намекающий на эту опечатку–ошибку:

«Явился портной и снял мерку для нового костюма. При совершении этой операции мастер употреблял совсем иные приемы, чем те, какие практикуются его собратьями по ремеслу в Европе. Прежде всего он определил при помощи квадранта мой рост, затем вооружился линейкой и циркулем и вычислил на бумаге размеры и очертания моего тела. Через шесть дней платье было готово; оно было сделано очень скверно, совсем не по фигуре, что объясняется ошибкой, вкравшейся в его вычисления. Моим утешением было то, что я наблюдал подобные случайности очень часто и перестал обращать на них внимание…»

Не знаю, как уж тут с Ньютоном, а вот на последнюю фразу стоит обратить особенное внимание: это подтверждение тому, что опечатки были постоянными гостьями в тогдашних ученых книгах…

А что же другие зарубежные классики средних веков и нового времени? Им, разумеется, тоже не удалось ускользнуть от «беса опечатки» без потерь. Список пострадавших с полным правом может продолжить величайший из писателей — Вильям Шекспир.

Опечаток хватало во всех шекспировских прижизненных изданиях: в качестве примера можно назвать первое издание «Короля Лира» 1608 года или первое издание его сонетов 1609 года. Но подлинным триумфом опечаток стало вышедшее в 1623 году — уже после смерти Шекспира — первое собрание его сочинений. Это историческое, основополагающее издание обычно именуют «первым фолио». Дотошные специалисты насчитали в нем около 20 тысяч разных типографских ошибок, в том числе и опечаток! «Британская энциклопедия» по этому поводу печально заметила: «Сколь многих исправлений по догадке и последующих споров об их правильности можно было бы избежать, если бы „первый фолио“ Шекспира был лучше исправлен в типографии!»

Шекспиру не всегда везло и в более поздние времена, включая столетие двадцатое. В 1934 году, например, в Ленинграде вышла монография о нем, написанная прославленным знатоком Шекспира профессором Александром Смирновым. Среди опечаток там была такая: пьеса «Зимняя скука» (вместо «Зимняя сказка»). А в другом месте сообщалось, что Монтень «послужил здесь Шекспир упрямым источником». Упрямый источник — это, конечно, сильно! На самом же деле Монтень послужил Шекспиру прямым источником: просто буква «у» перебежала от одного слова к другому…

Можно бы сказать здесь нечто громкое о шекспировском размахе опечаток, да есть пример еще более яркий — размах раблезианский. Великому Франсуа Рабле опечатки тоже досаждали. А однажды Рабле не повезло просто до крайности: в знаменитой его книге про Гаргантюа и Пантагрюэля обнаружилась опечатка, донельзя возмутившая благонравных читателей: вместо ame (душа) было напечатано asne — осел.

Теологи из влиятельной тогда Сорбонны ненавидели Рабле и прежде, а тут уж никак не могли оставить вопиющий случай без внимания. Опечатку обсуждал созванный в Сорбонне специальный совет, припомнили писателю и другие грехи, и в итоге Рабле был обвинен в ереси.

Обвинение серьезнейшее! Рабле вполне мог попасть на костер, сложись обстоятельства невыгодным для него образом. Но ему повезло. Неутомимые стражи духовности не имели больших полномочий и обратились к королю Франциску I с просьбой разрешить отдать Рабле под суд. А король разрешения не дал.

Так Рабле остался цел. А потом смеялся: из‑за опечатки мог стать еретиком!

На фоне такого накала страстей несчастья других старых классиков кажутся не очень существенными. Хотя и у них «бес опечатки» постарался, сколько мог. Примеров тому можно привести великое множество, но мы ограничимся лишь парой самых ярких.

В 1787 году в Лондоне была отпечатана книга Роберта Бернса «Стихотворения, написанные преимущественно на шотландском диалекте». Один из шедевров этой книги — знаменитая «Ода Хаггису», адресованная шотландскому пудингу под названием Хаггис. Воспевая достоинства национального кушанья, Бернс энергично противопоставляет ему другие блюда, именуя их «skinking ware» — «водянистая дрянь».

Однако то ли наборщики плохо знали шотландский, то ли причины были иные — вместо слова «skinking» было напечатано «stinking». «Дрянь» из водянистой превратилась в вонючую, а сама книга Бернса вошла в историю как «Вонючее издание» («Stinking Edition»).

А еще один знаменитый англичанин, живший в начале XIX столетия поэт Томас Худ, посвятил даже проказам опечаток несколько строф. Вот вольный перевод трех четверостиший, сделанный автором этой книжки:

Этим строчкам угрожает

Настоящая беда:

Там, где бродят опечатки,

Торжествует Ерунда!

Я писал недавно оду

Наступающей весне,

Мнилось мне: воспел природу

Так, как не случалось мне!

Может быть… Но опечаткам

Не по вкусу запах роз —

И они их превратили

В только что зацветший… нос!

Право завершить эту главку предоставим еще одному классику — Эрнсту Теодору Амадею Гофману. Потому как он, коснувшись темы опечаток мимоходом, сумел превратить это касание в настоящее произведение искусства.

В 1819 году Эрнст Теодор Амадей издал одну из самых известных своих книг — «Житейские воззрения кота Мурра». Эту книгу он снабдил ироническим предисловием «От издателя», и вот там‑то и можно сыскать сразу несколько абзацев, посвященных опечаткам. Редкий случай в художественной литературе! Пересказывать эти абзацы своими словами, право же, не хочется, вот они целиком:

«Авторы нередко обязаны своими смелыми идеями, самыми необыкновенными оборотами речи милейшим наборщикам, которые так называемыми опечатками способствуют полету фантазии. Возьмем, к примеру, вторую часть написанных издателем „Ночных рассказов“. Он упоминает в них о больших боскетах, находящихся в саду. Наборщик решил, что это недостаточно гениально, и вместо слова „боскетах“ набрал „каскетках“. В рассказе „Мадумазель де Скюдери“ стараниями наборщика, который, должно быть, желал пошутить, упомянутая мадумазель оказалась не в черном, тяжелого шелка, платье, а в черном халате и т. д.

Но — каждому свое! Ни коту Мурру, ни безвестному биографу капельмейстера Крейслера незачем рядиться в чужие перья, а потому издатель покорнейше просит благосклонного читателя, прежде чем он примется за чтение этого сочиненьица, произвести некоторые поправки, чтобы у него не составилось мнение об обоих авторах ни хуже, ни лучше того, какого они заслуживают.

Правда, здесь приводятся лишь самые существенные ошибки, что до более мелких, то мы надеемся на милость благосклонного читателя».

Что же за опечатки призывает поправить издатель Гофман? (Читатель, наверное, догадывается, что опечатки эти придуманы самим господином сочинителем.) Приведем список без сокращений:

Напечатано

Читать

слава

слеза

крысы

крыши

чувствую

чествую

погубленный

возлюбленный

негармонизм

энгармонизм

мух

духов

бессмысленное

глубокомысленное

гнать

рвать

ценность

леность

Проспект

Прозектор

В этом любопытном гофмановском списке мне особенно симпатичны «крысы/крыши» и «мух/духов».

«Вздымаются вкруг меня крысы и башни».

«Пой, играй на этом волшебном инструменте, может быть, тебе удастся прогнать в преисподнюю злых мух, которые во вражде своей хотели завладеть мною!»

Это цитаты из «Кота Мурра» — цитаты, в которых опечатки возвращены на свои законные (а вернее, незаконные) места.

ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ НОВЫХ СЛОВ

Гофмановские опечатки пережили свое время исключительно благодаря силе искусства. «Житейские воззрения кота Мурра» переиздаются и ныне, и непременно их сопровождает предисловие «От издателя» — со всеми процитированными выше словами. А вот некоторым опечаткам не требовалось никакого особенного искусства, чтобы благополучно пережить свое время.

В 1646 году в Англии вышла книга некоего Джона Холла, в которой шла речь о популярной настольной игре «тик–так». Были приведены правила игры, и в них случилась опечатка: слова «and war» («и война») слиплись вместе, вышло «andwar». При этом смысл фразы ничуть не утратился, разве что затемнился.

А через два с половиной века исследователи задались вопросом, что же это за слово — «andwar»? Один из филологов обратился к коллегам с вопросом: «Может ли кто‑нибудь процитировать фразу любого другого автора, которая содержала бы это слово? Я искал его во множестве словарей, но найти не смог. Это означает, я предполагаю, антагонизм или соревнование…» Коллеги поспешили на выручку, предлагая свои варианты толкований. В итоге в один из ученых указателей конца XIX века попала такая строчка: «andwar, старинное английское слово».

Похожая история приключилась в той же Британии в 1760 году, когда была напечатана книга, соединившая в себе избранные труды великого биолога Джона Рея и очерк его жизни. Один из памфлетов Рея был назван в этом очерке так: «The Business about great Rakes», то есть «Дело о великих Граблях». Издатель, несколько озадаченный сельскохозяйственным названием, поспешил на выручку будущим читателям, дав свой комментарий: эти Грабли, дескать, теперь можно встретить в обиходе фермеров.

На самом же деле в очерке случилась опечатка. Героем памфлета были вовсе не Грабли, а знаменитый ирландский целитель Валентайн Грейтрейкс (Valentine Greatrakes), лечивший одним только наложением рук и пользовавшийся в XVII столетии огромной славой. А вот серьезные ученые, к числу которых принадлежал и Рей, не раз критиковали целителя.

При печати фамилия целителя развалилась на два кусочка. Неправильное название памфлета долго кочевало по британским изданиям: опечатка была распознана только в конце XIX столетия.

А Нострадамус? Его знаменитые «Пророчества» были полны опечаток, а поскольку само сочинение это весьма туманного свойства, то и неточности подпустили дополнительного туману.

Нынешние исследователи относятся к этим опечаткам по–разному. Одни считают их и вправду погрешностями печати. А вот другие, настроенные мистически, — специальными «тайными знаками», разбросанными самим Нострадамусом: эти знатоки уверяют, что именно опечатки являются «ключом» к пророчествам. Только вот расшифровать этот ключ толком не могут, хотя стараются упорно — до нынешнего времени.

А пока стараются, опечатки живут!

И все‑таки в списке опечаток, переживших свое время, есть одна, находящаяся вне всякой конкуренции.

В 1685 году в Париже было издано руководство по коммерческой арифметике известного ученого Матье де ла Порта — с подробными указаниями и выкладками, как и что считать. В одном месте речь шла о процентах, которые тогда обозначали «cto» (сокращенно от cento). Однако наборщик принял, видимо, это «cto» за дробь и напечатал «%».

Так волею опечатки появилось новое обозначение процентов, и оно неожиданно быстро вошло в обиход. Да не вышло из него по сей день.

КОРОНА, ВОРОНА, КОРОВА

Есть опечатки абсолютно достоверные, реально существующие в конкретных книгах, журналах и газетах. А есть и легенды об опечатках — очень убедительные, крайне живучие, но по части достоверности явно не бесспорные.

В записях известного писателя, врача и пушкиниста Викентия Вересаева можно встретить такой абзац:

«В одной одесской газете при описании коронации — не помню, Александра III или Николая II, — было напечатано: „Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону“. В следующем выпуске газеты появилась заметка: „В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании Их Императорских Величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: „Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону“ — читай: „корову““…»

Знаменитая, поистине смешная история! Для многих читателей этой книги она явно не новость, хотя вересаевские записи перелистывали далеко не все. Дело в том, что писали об этом сюжете не раз, да и на факультетах журналистики преподаватели с удовольствием рассказывают студентам эту старинную байку. Только вот подробности истории от раза к разу меняются.

Вересаев честно оговаривается, что не помнит деталей истории. А вот другие рассказчики излагают сюжет куда категоричнее. Скажем, один современный историк не сомневается: опечатка случилась в 1896 году, после коронации Николая II. И звучала она так: «На голове царственного венценосца ослепительным блеском сияла ворона». После чего газета напечатала извинения уже без каких‑либо новых опечаток.

Еще одна популярная сегодня версия (ее можно встретить на солидных Интернет–сайтах) обвиняет в случившемся газету «Копейка». Была‑де такая газета, только–только начавшая выходить в 1896 году. В первом номере она поместила отчет о коронации Николая, а во втором — извинение: «В предыдущий номер нашей газеты вкралась досадная опечатка. Вместо слов „и на голову Его Императорского Величества торжественно была возложена ворона“ следует читать „и на голову Его Императорского Величества торжественно была возложена корова“».

Эта версия заканчивается на минорной ноте: «газету закрыли».

Еще один вариант принадлежит перу одного московского журналиста. Здесь все не так, как в предыдущих версиях. Оказывается, давний газетный отчет был посвящен коронации Александра III, а крамольный пассаж гласил: «После произнесения митрополитом молитвы государь император возложил на государыню императрицу корову». Назавтра последовало извинение за «прискорбную опечатку» и разъяснение: следует читать не «корову», а «ворону».

У журналиста названы и точные координаты происшествия. Опечатку, оказывается, допустила 16 мая 1883 года газета «Новое время».

Кому верить? На этот вопрос ответить непросто. Для начала проверим версию журналиста — как самую подробную в деталях. Берем газету. «Новое время» за 16 мая 1883 года, отчет о коронации… Продолжение отчета в следующем номере… Номера за 18 и 19 мая (для верности). Нет процитированной опечатки! Извинения, разумеется, тоже. Самая значительная опечатка, которая встретилась автору в этих номерах, была такой: вместо «древний» — «дрений». Не корова и не ворона, это уж точно!

Может быть, достоверен вариант с газетой «Копейка», которая выходила в 1896 году и была закрыта после второго номера? Увы, не было у нас такой газеты. Не существовало в природе!

Ну а в других двух версиях и проверять нечего — очень уж они расплывчатые.

Выходит, все это лишь легенда? Как знать… Может быть, все‑таки жила на свете газета, допустившая досадный ляпсус. По крайней мере, известнейший филолог Борис Томашевский считал такое происшествие вполне возможным: «Слово „корона“ легко может принять и ту и другую форму ввиду сходства литер „к“ и „в“, с одной стороны, „в“ и „н“ — с другой».

Кстати, сам Томашевский пересказывает давнюю опечатку в еще одном варианте: «впереди несли императорскую корову». А на следующий день, в исправлении — «впереди несли императорскую ворону».

Ну а у нас напоследок цитата из «Бледного пламени», как всегда блистательный Владимир Набоков:

«Сама история достаточно тривиальна (и всего скорее апокрифична). В газетном отчете о коронации русского царя вместо „корона“ [crown] напечатали „ворона“ [crow], а когда на другой день опечатку с извинениями „исправляли“, вместо нее появилась иная — „корова“ [cow]. Изысканность соответствия английского ряда „crown — crow — cow“ русскому „корона — ворона — корова“ могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг. Больше ничего подобного мне на игрищах лексики не встречалось, а уж вероятность такого двойного совпадения и подсчитать невозможно».

Вот и еще одна версия, на закуску: может, в русской прессе ничего подобного не случалось, а сама история прибежала к нам из английской печати? Коронаций в Британии случалось тоже немало, а напечатать вместо crown — crow тамошние газеты вполне могли. Там вообще всякое случалось…

«СДАЕТСЯ В АРЕНДУ ПРЕКРАСНАЯ ЖЕНЩИНА»

Периодическая печать внесла в историю опечаток особый вклад, это не секрет. Газеты и журналы выходят как на конвейере, спешка является неизбежной частью рабочего процесса. И риск оплошностей возрастает. Это видно из истории первых газет Европы, выходивших еще в XVII веке: все они содержали многочисленные опечатки — куда более многочисленные, чем случались в книгах той же поры.

Европейская пресса не избавилась от опечаток и позже, в новое и новейшее время. В конце XIX века, например, истории приключались весьма колоритные.

На исходе 1880–х годов одна немецкая газета поместила политическую статью, где рассуждала о стремлении князя Отто фон Бисмарка сохранить хорошие отношения со всеми влиятельными силами. Влиятельные силы были обозначены немецким словом Machten, однако свет увидело совсем иное слово — Mädchen, девочки. Получилось, что пожилой рейхсканцлер (которому уже перевалило за 70) старается сохранить отношения со всеми девочками.

В ту же пору одна французская газета сообщила о состоянии здоровья известного во Франции политика (увы, имени его источники не сохранили, но сама история вполне достоверна). Писалось: «Г–ну N стало лучше, к нему вернулся аппетит, и мы надеемся, что уход вернет здоровье и силу гордости нашего государства». Однако вместо слова soin (уход) было напечатано foin (сено). Получилось, что господин N поправляет здоровье исключительно сеном.

В другой раз некая французская газета сообщила читателям: «С астмой г–на Лессепса все в порядке». Об астме, однако, речь в напечатанной корреспонденции не шла. Заметка была о строительстве Суэцкого канала, и упоминалось в ней о «перешейке» (isthme), вместо которого наборщик и набрал asthme.

Впрочем, самой знаменитой французской опечаткой конца XIX столетия стала все‑таки не астма Лессепса. В одной из газет Франции было опубликовано объявление о сдаче в аренду фермы. Обычное, вполне заурядное объявление. Однако случилось неожиданное: в слове «ферма» (ferme) буква r уступила место букве m. Ферма превратилась в женщину (femme), а объявление приобрело совершенно новый смысл: «Продается или сдается в аренду прекрасная женщина; при правильной обработке весьма производительна» («Belle femme à vendre ou à louer; très productive si on la cultive bien»).

Эта опечатка была признана во Франции классической. Во многих изданиях авторитетной энциклопедии «Larousse» есть упоминание об этом чудесном и нежданном превращении фермы в женщину.

Англия того же времени. Здесь солиднейшая газета «Times» напечатала объявление о сдаче в частном доме окон для зрителей (дело было в преддверии королевского выезда, поглазеть на который собиралось много желающих). В слове windows (окна) была ненароком пропущена одна буковка — n. В итоге получилось, что в доме «сдают напрокат двух вдов» (widows — вдовы).

В другой раз газетчики писали о религиозных взглядах британского премьер–министра Гладстона и уверяли, что самая стойкая вера — англиканская (Anglican). Однако напечатано было иное: Afghan, афганская. Что это за афганская вера, никто из читателей так и не понял.

Еще одна английская опечатка не имела особо широкого резонанса, но больно задела как минимум одного британца. Потому как известный лондонский судья Вайтман (Mr. Justice Wightman) был обозначен в газете как Mr. Justice Nightman — то есть, если переводить буквально, Ассенизатор Правосудия. Примечательная опечатка: судью ведь и правда можно в каком‑то смысле приравнять к ассенизатору.

И еще случай, уже из начала XX столетия. Некая британская газета напечатала однажды вместо слов rusting hedgerow (ржавеющая изгородь) rustling hedgerow (шелестящая изгородь). Прибавилась всего одна буква, но прибавилась она в стихах известного английского поэта Уолтера де ла Мара. А другой поэт, прославленный в Британии Альфред Эдвард Хаусман, опечатку заметил. И написал о ней в одном из своих прозаических текстов:

«Я мгновенно понял, что мистер де ла Map не написал rustling, и еще через мгновенье я нашел верное слово. Но если бы все стихотворные книги погибли и эти стихи сохранились бы только в газетном обзоре, кто бы поверил мне больше, чем наборщику? Большая часть публики была бы совершенно удовлетворена словом rustling, нет, она совершенно искренне предпочла бы его эпитету, выбранному поэтом. И если бы я был столь неблагоразумным и опубликовал свою поправку, то мне бы сказали, что rustling здесь в высшей степени уместно и поэтично, потому что живые изгороди шелестят, особенно осенью, когда листья высыхают и когда солома и колосья, упавшие с проезжающего мимо воза… застревают среди прутьев. И мне рекомендовали бы… познакомиться, пусть и слишком поздно, со звуками и пейзажами сельской Англии. И все, что я смог бы ответить — это только „Фу!“»

Пора перебраться за океан — как это сделал однажды знаменитый британец Чарльз Диккенс, чьи книги без опечаток обходились редко. И не только книги. В феврале 1842 года Диккенс писал своему корреспонденту, посылая номер популярной американской газеты «New York Herald»:

«Моя речь передана большей частью с замечательной точностью. Только много опечаток…»

Другая известная американская газета, «Washington Post», спутала однажды в заголовке одну букву. Дело было спустя сто лет после случая с Диккенсом, в 1940 году. Америкой правил Франклин Делано Рузвельт, и страна беспокоилась о здоровье своего лидера. Когда Рузвельт простудился, газета вынесла эту новость на первую полосу. Заголовок, сверстанный аршинными буквами, должен был звучать так: FDR IN BED WITH COLD. To есть: ФДР (так сокращенно называли Рузвельта) в постели с простудой. Однако в номере вышло иное: FDR IN BED WITH COED. Вместо cold — coed, вместо простуды — студентка. В постели со студенткой!

Говорят, сам Рузвельт был очень позабавлен опечаткой, и даже позвонил в редакцию, чтобы ему прислали сотню номеров — дабы разослать друзьям. Однако номеров президент не получил: служба распространения «Washington Post» уже скупила все номера и уничтожила. Взамен было выпущено исправленное издание газеты.

А еще чуть погодя — в 1955 году — опечатка стала поводом для появления в Америке и Канаде новой рождественской традиции. Одна из газет города Колорадо–Спрингс напечатала рекламное объявление магазина Sears, Roebuck & Company: позвонившим по номеру «горячей линии» был обещан разговор с самим Санта–Клаусом. Однако случилась опечатка: в номере были перепутаны цифры, и в объявлении оказался… секретный «красный» телефон командования ПВО Северной Америки (NORAD), находившегося тоже в Колорадо–Спрингс. Там‑то 3 декабря 1955–го и стали раздаваться звонки.

Санта–Клаусу звонили, конечно, дети. Военные были шокированы, но решили детей не огорчать: сообщили, что Санта еще не прибыл, хотя радары ПВО уже засекли оленью упряжку. А потом так втянулись в игру, что в рождественскую ночь оповестили агентства новостей: именно силы ПВО помогли Санта–Клаусу перелететь через «коммунистические территории».

Обо всем этом рассказали газеты, инициатива военных пришлась по вкусу всем. На следующий год в командовании ПВО появился специальный телефон для «рождественской» связи.

А теперь NORAD ежегодно сообщает американцам и канадцам о прибытии Санта–Клауса. Первые сообщения гласят о том, что из района Северного полюса приближается «неопознанный объект», потом в этом объекте удается опознать сани и так далее. Причем сообщения носят практически официальный характер.

Есть даже специальный сайт, посвященный этой традиции, его адрес — . В рождественские дни на этот сайт заходят миллионы посетителей со всех концов света.

ИЗ ЛИЧНОГО: НЕ ТРОНЬ МЕНЯ!

Едва ли не самые обидные опечатки — это опечатки в подписи автора. Ну в самом деле, считаешь себя человеком до некоторой степени известным, а тут — на тебе!

Автору этих строк пришлось познакомиться с такими опечатками на собственном опыте. Одна из заметок в газете «Вечерний Петербург», напечатанная мною на заре журналистской деятельности, была подписана фамилией Щерих. Зловеще как‑то получилось, да и обидно.

Утешать я себя мог двумя обстоятельствами: во–первых, опечатку никто, кроме меня, не заметил. А во–вторых, в той же газете случались эпизоды и похлеще. Один историк по фамилии… ну, скажем, Риц… принес в «Вечерку» свою статью. Ее напечатали. Но подпись гласила: Яиц. Уязвленный автор сунулся было в редакцию, заикнулся о поправке, но ему строго ответили: опровержений по таким поводам не печатаем. И не напечатали.

Мог бы я утешить себя и другими примерами, которых в ту пору не знал. Скажем, пушкинским «Икшп». Или тем, что известный писатель Серебряного века Борис Зайцев тоже начал свою литературную карьеру с опечатки в подписи. Газета «Курьер», опубликовавшая первый маленький его рассказик, вместо «Б. Зайцев» напечатала «П. Зайцев». «Хоть и П., а написал все‑таки я», — сообщал много лет спустя писатель одной из своих корреспонденток.

Поэт Константин Бальмонт при одной из публикаций лишился мягкого знака: газета, напечатавшая его стихотворение, дала подпись «К. Балмонт».

В 1923 году отличился на том же поприще популярный еженедельный журнал «Красная нива». Да и как отличился! Он напечатал стихотворение известного поэта Сергея Клычкова, начинавшееся словами:

Пылает за окном звезда,

Мигает огоньком лампада.

Так, значит, суждено и надо,

Чтоб стала горечью отрада,

Ушедшая невесть куда…

В самом стихотворении обошлось без опечаток. Только вот подпись под ним гласила: «О. Мандельштам». Это, правда, не вполне опечатка — скорее ошибка, и, стало быть, в нашем рассказе присутствует на «птичьих правах» — но уж больно примечателен эпизод сам по себе.

Иногда опечатка в фамилии накладывала отпечаток на всю судьбу автора. Такое случилось со знаменитым Афанасием Фетом. Тот вообще‑то был по матушке Фёт, но в журнале «Отечественные записки» случилась опечатка — и под стихотворением «Посейдон» впервые появилась новая, оставшаяся навсегда подпись — Фет.

Похожее произошло уже много позже с американским поэтом Эдвардом Эстлином Каммингсом: в первом сборнике стихов его имя и фамилия были напечатаны с маленькой буквы. Эту опечатку поэт бережно сохранил во всех сборниках — как свой фирменный знак.

Ну а самая известная опечатка такого рода случилась в радищевском «Путешествии из Петербурга в Москву». В этой книге хватало всяких опечаток, хоть и набиралась она под постоянным наблюдением автора, в его собственном доме. Не случайно при первом российском переиздании книги (в 1888 году) издатель А. С. Суворин особо оговорил, что воспроизводит текст «со всеми опечатками подлинника».

Но именно это переиздание и принесло новую, примечательнейшую опечатку. На титульном листе книги было обозначено: «Сочинение А. И. Радищева». Хотя тот звался, как известно, Александром Николаевичем. Из положения вышли оригинально: отпечатали и раздали покупателям второй титульный лист. Правильный.

Не знаю уж, какими словами ругался тогда Алексей Сергеевич Суворин: он‑то прекрасно знал, как зовут Радищева. И приложил огромные усилия, дабы власти разрешили ему переиздание крамольной книги. И вдруг такой казус!

А вдвойне забавно, что эта опечатка была повторена еще в одном издании «Путешествия». В 1937 году радищевская книга вышла в библиотеке журнала «Огонек» — 50–тысячным тиражом! На титульном листе ее стояло знакомое: А. И. Радищев. Не с суворинской ли книги перепечатывали?

ВМЕСТО НЕДОБЛУДОВ — ПЕРЕБЛУДЫ

Живет перепечатками

Газета–инвалид

И только опечатками

Порой развеселит.

Саша Черный. «На славном посту»

Ну а что же российская пресса стародавних времен? Какие‑то ее опечатки читателю уже известны, но это лишь самое начало поистине бесконечного списка…

Уже первый ежемесячник России — «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах» — вел неравную борьбу с вездесущим «бесом». Списки опечаток публиковались там постоянно: то за последний номер, то даже за одну отдельно взятую статью. Позже такая практика стала обычной и в других периодических изданиях.

Знаменитый в начале XX века журнал «Старые годы» рассылал подписчикам ежегодное приложение: «Алфавитный указатель. Оглавление. Главнейшие опечатки». Стоит заметить: только главнейшие! Так что известный юморист советских лет Эмиль Кроткий зря шутил: «Годовые подписчики журнала получали в качестве приложения к нему перечень допущенных за год опечаток». Не гротеск — суровая реальность!

Вот еще пример: знаменитый в середине XIX века журнал «Москвитянин». Опечаток там было превеликое множество.

Скажем, вместо «с тремя жирафами» журнал однажды напечатал «с тремя эпиграфами». А давая поправки к статье Сергея Аксакова, озаглавил эти поправки так: «допущенные проступки». Вообще‑то полагалось бы «допущенные пропуски», но «Москвитянин» опечатался, причем сделал это весьма самокритично.

А вот цитата из Николая Семеновича Лескова. Взяв в руки первый номер известного журнала «Гражданин», выпускавшегося князем Мещерским, он написал другому знаменитому писателю, Алексею Писемскому: «Издание серо, неопрятно и преисполнено опечаток».

Лесков же рассказал о газете «Киевский телеграф», редактор которой Альфред фон Юнк (в транскрипции Лескова — Юнг) был горячим энтузиастом своего дела. Цитата из Лескова довольно обширна, но сокращать в ней, право же, нечего. Вот она:

«Газету эту цензор Лазов считал полезным запретить „за невозможные опечатки“. Поправки же Юнгу иногда стоили дороже самых ошибок: раз, например, у него появилась поправка, в которой значилось дословно следующее: „во вчерашнем №, на столбце таком‑то, у нас напечатано: пуговица, читай: богородица“. Юнг был в ужасе больше от того, что цензор ему выговаривал: „зачем‑де поправлялся!“

— Как же не поправиться? — вопрошал Юнг, и в самом деле надо было поправиться.

Но едва это сошло с рук, как Юнг опять ходил по городу в еще большем горе: он останавливал знакомых и, вынимая из жилетного кармана маленькую бумажку, говорил:

— Посмотрите, пожалуйста, — хорош цензор! Что он со мною делает! — он мне не разрешает поправить вчерашнюю ошибку.

Поправка гласила следующее: „Вчера у нас напечатано: киевляне преимущественно все онанисты, — читай оптимисты“.

— Каково положение! — восклицал Юнг.

Через некоторое время Алексей Алексеевич Лазов, однако, кажется, разрешил эту, в самом деле необходимую, поправку. Но был и такой случай цензорского произвола, когда поправка не была дозволена. Случилось раз, что в статье было сказано: „не удивительно, что при таком воспитании вырастают недоблуды“. Лазов удивился, что это за слово? Ему объяснили, что хотели сказать „лизоблюды“; но когда вечером принесли сводку номера, то там стояло: „по оши6ке напечатано: недоблуды, — должно читать: переблуды“. Цензор пришел в отчаяние и совсем вычеркнул поправку, опасаясь, чтобы не напечатали чего еще худшего».

Трудно проверить примеры, приведенные Лесковым: точных дат он не указывает. Но вот другие примеры, извлеченные из газеты Юнка автором этих строк. Особо колоритная поправка была напечатана 18 ноября 1859 года: «В прошлом номере К. Т. во внутренних известиях вкралась грубая опечатка, которую спешим оговорить, тем более, что мы уважаем вполне талант г. Щедрина. На стр. 170 в 3–м столбце напечатано: „после паршивых очерков г. Щедрина“, а надобно читать „после правдивых очерков“ и проч.»

Наверное, не надо пояснять, что «г. Щедрин» — это знаменитый сатирик М. Е. Салтыков–Щедрин.

А еще «Киевский телеграф» печатал «фронтов» вместо «форпостов», «каменистые» вместо «знаменитые», «парижский» вместо «пражский», «Хуозес» вместо «Хуарес», «Рруссия» вместо «Пруссия». И простодушно признавался: «Мы стараемся исправить все ошибки, какие заметили, но иногда совершенно невозможно уследить за ними».

На фоне «Киевского телеграфа» другие киевские газеты — и современные ему, и более поздние — конечно же, теряются. Но и там бывали примечательные опечатки. «Киевлянин», например, в 1911 году порадовал читателей таким удивительным сообщением про знаменитого пианиста Ференца Листа: «смерть застала Листа в Бейруте, куда он прибыл на вагнеровские торжества». Номером позже появилось извинение: «вкралась досадная опечатка: Лист умер в Байрейте, а не в Бейруте».

Целую вереницу опечаток «выловил» на страницах петербургской прессы 1880–х годов выходивший тогда журнал «Обзор графических искусств»: «В Парголове начали заниматься разъедением кукурузы» (конечно, разведением); «Поскудная лавка на бойком месте передается на выгодных условиях» (лавка, разумеется, посудная); «Статья была подписана нахальными буквами князя Мещерского» (вообще‑то начальными буквами, то есть инициалами — но уже упомянутого выше Мещерского не любили многие, и опечатка вполне могла быть не случайной); «На голове молодого офицера ловко сидела белая шавка» (шапка). Последняя опечатка особо примечательна: не могла ли она дать жизнь анекдоту про корону — корову — ворону? Очень уж похоже…

Опечатки случались самые разные. Как догадаться, например, о ком именно сообщила в 1890 году популярная столичная газета «Новости дня»? Новость в ее изложении звучала так: «Учитель уездного Боровского училища (в Калужской губернии) г. Цанковский составил проект постройки аэростата. Проект этот рассматривался в Техническом обществе в Петербурге. Проверив математические выкладки г. Цанковского, общество нашло, что они произведены верно и что идеи г. Цанковского правильны; но в денежной субсидии, которой домогался г. Цанковский для осуществления своего проекта, общество ему отказало на том основании, что прожектером не приняты во внимание все могущие возникнуть при осуществлении проекта трудности…» Все в сообщении верно, кроме четырежды повторенной опечатки в фамилии: «Цанковский» — это на самом деле Константин Эдуардович Циолковский!

А знаменитое суворинское «Новое время» прокололось однажды со спортивным термином. Осенью 1911 года оно сообщило: «Пишут из Стокгольма, что правительством получена ваза, пожертвованная Государем Императором для предстоящих альпийских игр…»

Что‑то далековато от Альп проходили альпийские игры! Потому что были они не альпийскими — олимпийскими.

…Весна уже вкралась в последние дни апреля, незаметно и проворно, как вкрадывается увлекательная опечатка в газетную передовицу.

Илья Ильф, Евгений Петров

О любопытной опечатке — вернее, о некоторых следствиях этой опечатки — рассказывает в книге «Освещенные окна» Вениамин Каверин:

«Никто не помнит в наше время о спиритических сеансах, которые в предвоенное время устраивались почти в каждом доме. Известно было, например, что, когда в газете „Псковский голос“ губернатор барон Медем был назван „баран Медем“, в семействе вице–губернатора имя преступника (хотя газета извинилась за опечатку) пытались выяснить с помощью спиритического сеанса».

Последствия опечаток бывали и более драматическими — как случилось в 1912 году в Саратове. Столичная газета «Речь» поместила тогда такое сообщение:

«САРАТОВ, 17 ноября.

В сегодняшнем номере местной копеечной газеты в одну из статей вкралась опечатка, придавшая фразе кощунственный характер. Союзники потребовали у администрации конфискации номера, угрожая в противном случае разгромом редакции. На базаре союзники отнимали у газетчиков номера газеты и рвали их на клочки. На базар был послан наряд полиции для предупреждения беспорядков. Администрация газету конфисковала».

К цитате необходимо примечание: «союзники» — это члены Союза русского народа, ура–патриотической и крайне консервативной организации. А вот что за опечатка вызвала такое их недовольство, «Речь» не сообщила. Да и мы можем только гадать…

КЛАССИКИ ПО–АНГЛИЙСКИ: ОТ НАБОКОВА ДО ДЖОЙСА

В день нашей свадьбы появилось маленькое интервью со мной в светской рубрике рамздэльской газеты, с фотографией Шарлотты: одна бровь приподнята, а фамилия с опечаткой: Гейзер. Несмотря на эту беду, реклама согрела фарфоровые створки ее сердца… Шарлотте я сказал, что светскую рубрику блестки опечаток только красят.

Владимир Набоков. «Лолита»

Газеты — опечатки — Набоков. Владимир Владимирович, блестящий стилист и уроженец Петербурга, давно признан классиком не только нашей, но и американской литературы. По крайней мере, «Лолита» была при рождении романом англоязычным. Поэтому короткую главку, посвященную опечаткам у зарубежных классиков XX столетия, можно начать именно с Набокова.

Опечатки вообще волновали Владимира Владимировича. Разнообразные упоминания о них можно увидеть в романе «Пнин» или в «Бледном пламени» (см. цитату выше по тексту). А в рассказе «Сестры Вэйн» действует герой, чудаковатый библиотекарь Порлок, который посвятил последние годы своей жизни поиску примечательных опечаток в старых книгах. Набоков приводит пример опечатки, полюбившейся Порлоку: вместо «hither» (ближайший во времени) — «hitler».

А еще Набоков мог посреди интервью достать из кармана листок и зачитать список опечаток, допущенных в последнем издании его сочинений.

Совсем иначе относился к опечаткам Герберт Уэллс. То есть воспринимал‑то он их по–набоковски болезненно, но, зная об этой своей реакции, старался собственных книг не читать. «Перечитывая свои старые книги, то и дело натыкаешься на опечатки… Я никогда не перечитываю самого себя, разве уж когда это совершенно необходимо». Это цитата из его письма петербуржцу Льву Успенскому.

Хьюберт писал очень много стихов, а Корнелия печатала их на машинке. Все стихи были очень длинные. Он очень строго относился к опечаткам и заставлял ее переписывать заново целую страницу, если на ней была хоть одна опечатка. Она часто плакала, и до отъезда из Дижона они несколько раз старались иметь ребенка.

Эрнест Хемингуэй. «Мистер и миссис Эллиотт»

Эрнест Хемингуэй недаром упоминает об опечатках, да еще в таком ироническом контексте: ему это явление было известно не понаслышке. И не только в пору работы в прессе. Скажем, его знаменитая книга «И восходит солнце» (The Sun Also Rises) содержала в первом издании 1926 года две приметных опечатки. Слово «stopped» разжилось лишней буквой — «stoppped» — а на суперобложке книги слова «В наше время» (In Our Time) слились и исказились: получилось «Внаши времена» (InOur Times). Коллекционеры продают сегодня это издание за 8 тысяч долларов, и не в последнюю очередь цену ему придают опечатки…

Хемингуэевским суперобложкам вообще везло на опечатки. Когда в 1929 году вышел роман «Прощай, оружие», на супере вместо имени героини Catherine Barkley значилось: Katherine Barclay.

Свой приметный след в истории опечаток оставил и выдающийся шотландец Джеймс Джойс, автор романа «Улисс» и ряда других книг. Отдельное издание его «Поминок по Финнегану», вышедшее в 1940–е годы в Лондоне, содержало список опечаток длиною в 28 страниц. А знаменитый «Улисс» печатался поначалу фрагментами в журнале «Little Review» — и число опечаток в этой публикации было огромно. Один американский критик, объясняя причины своей первоначальной нелюбви к «Улиссу», сказал: просто в «Little Review» роман печатался с таким множеством опечаток, что это помешало мне разглядеть шедевр.

Не помогло бы этому критику и первое отдельное издание романа, вышедшее в Париже в 1921 году. Сама издательница Сильвия Бич насчитала в нем от одной до шести опечаток и ошибок на страницу. Оно, впрочем, и неудивительно: слишком уж сложный у Джойса язык!

КАК САМАРКАНД СДЕЛАЛИ ЦЕНТРОМ РАСПУТСТВА

А вот еще одно имя, имеющее к сложностям языка самое прямое отношение. Хотя и совсем другое, чем Джойс. Русский немец Мориц Ильич Михельсон выпустил на исходе XIX столетия двухтомник «Русская мысль и речь» — фразеологический справочник общим объемом в полторы тысячи страниц. Уникальный это был справочник, мало в чем уступавший произведениям другого русского немца, Владимира Даля.

Изумленный читатель мог обнаружить среди россыпей русской речи, собранных Михельсоном, такие перлы: ругательное выражение «до дня упрячу» (конечно же, имелось в виду «до дна»), слова «подлинный мир» (надо «подлунный»). А к фразе «Там, где нет ни плача, ни воздыханий» стояло такое примечание: «в надгробной жизни». Что это за надгробная жизнь, в которой нет плача, читатель мог узнать только из списка опечаток: жизнь на самом деле имелась в виду загробная.

И еще одна опечатка от Михельсона: «град ручательств». Нельзя, конечно, исключить правдивость этих слов: скажем, уважаемый всеми человек попал в сложное положение, он нуждается в ручательствах, и эти ручательства сыплются на него со всех сторон. Но вообще‑то Михельсон имел в виду ситуацию более прозаическую и обиходную — «град ругательств»…

Увы, справочники и прочие научные издания всегда находились в той же опасности, что и менее ученые книги. Как порезвился в них «бес опечатки»!

В книге Дмитрия Ивановича Менделеева «Бакинское нефтяное дело в 1886 году» число опечаток, кажется, было невелико. Но одна из них обрела долгую жизнь. Там среди прочего стояла такая фраза: «Крайне обязан также горному инженеру Семену Кузьмичу Квитке…» Но случилась опечатка, и благодарность была принесена не Квитке, а Квитко. И доныне во множестве энциклопедий, монографий, журналов упоминается инженер Квитко…

Перешагнем полстолетия с лишком. В 1947 году в московском Издательстве иностранной литературы увидел свет русский перевод книги Энрико Ферми «Молекулы и кристаллы». Среди опечаток в ней оказалась одна примечательная: утверждалось, что квантовые переходы молекул сопровождаются «испусканием свиста». Имелся в виду, конечно же, не свист, а свет.

Из воспоминаний сотрудника издательства Александра Гусева:

«Почти криминалистическое исследование провели. По всей редакционно–издательской цепочке. Выяснилось, что впервые „свист“ прозвучал в рукописи переводчика, представленной в редакцию. Опечатка той, самой первой машинистки, которая печатала с рукописного оригинала. И никто не заметил. А читали: редактор, опять машинистка, считчик, корректор–вычитчик, наборщик, корректоры типографии и издательства, вновь редактор, переводчик. Это в верстке, потом все то же в сверке, в чистых листах, в сигнале. Пропустили все…»

Сигнальный экземпляр уже был готов, дело оставалось за тиражом. Но книгу великого физика Ферми подписывал в свет другой великий физик — академик М. А. Леонтович, заведовавший физической редакцией издательства. И он настоял:

«„…Надо давать в список, — сказал Михаил Александрович. — Опечатки, они разные бывают, одни глупые, другие, как вот эта, я бы сказал, талантливая. Но давать надо все, что заметили“.

Я пытался объяснить то, что объясняли мне наши производственники. Что это задержит выпуск, что, мол, план есть план, что умному и так понятно, что, мол, принято давать лишь те, что меняют смысл и т. д.

Он слушал серьезно, как всегда, когда узнавал что‑то новое для себя. Потом сказал: „Это же хорошая книга. Как все, что написал Ферми. Ферми надо издавать все. Эти книги надолго. И как же можно не давать список опечаток, если уж их заметили. А задержка — это же дни, а книга — на годы. Здесь уступать нельзя“…»

Исправление было внесено в список опечаток.

И еще один случай из тех же лет. В 1949 году в Москве вышел в свет солидный и объемистый сборник «Наука и жизнь». Уровень сборника понятен из одного факта: его открывал своей статьей президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов. Другие материалы были не менее учеными. Но и опечатки удались на славу! Там, где речь шла о световых волнах, читатель мог узреть такое выражение: «область слишком чистых волн». Имелись в виду, конечно, частые волны. А в статье о геологии был такой абзац:

«С первого взгляда все кажется очень просто. Стоит только что‑то определить, затем произвести какие‑то математические вычисления, и точный вывод уже готов — быстро и легко определен возраст природы. На практике же получается совсем не так».

И действительно, совсем не так. Речь ведь на самом деле шла о возрасте породы, камня, а никак не природы. Да и мыслимое ли это дело для геолога — определить возраст природы?

К чести ученых авторов и издателей, они поспели обнаружить ошибки в процессе печати — и внести их в список опечаток на последней странице. Туда попала и еще одна поправка, не имевшая к опечаткам никакого отношения, но весьма характерная для того непростого времени.

«Напечатано:

Шел 1902 год. Еще не поднимались в воздух первые самолеты.

Следует читать:

Шел 1902 год. Еще не поднимались в воздух самолеты, кроме изобретенного в 1882 году русским конструктором А. Ф. Можайским».

Как же, забыть о Можайском! В годы борьбы с космополитизмом изобретатель был одним из тех русских героев, кого подняли на щит. И не беда, что аэроплан Можайского на самом деле не смог взлететь — приоритет должен быть за нами!

А вот еще разряд изданий, требующий от издателей высшей точности и аккуратности: статистические справочники. Одна перепутанная цифра — и картина меняется полностью! За примером далеко идти не надо.

В 1889 году Министерство внутренних дел провело однодневное статистическое исследование поднадзорной проституции в стране — и его итоги были напечатаны отдельным томом. Интереснейшая получилась книга, с десятками таблиц и сотнями цифр. Происхождение, образование, среднее количество проституток в борделях, даже возраст дефлорации — каких только сводок в ней не было! А вот национальный состав: как и можно было ожидать, среди проституток России было больше всего русских, а за ними с отставанием шли польки, еврейки, немки. Всего же национальностей насчитали тогда 46, включая испанок, турчанок, датчанок и самоедок.

Статистики постарались на славу. Но типографское воплощение их труда несколько снизило ценность добытой информации. Потому как число опечаток в книге явно превысило норму.

Краше всех вышла одна из сводных таблиц. В ней черным по белому было обозначено: в Санкт–Петербургской губернии 876 публичных домов, в Пермской — 383. А по Средней Азии и вовсе: в Самаркандской области 2610 борделей (прописью: две тысячи шестьсот десять), в Ферганской чуть поменьше — 1512, а уж в Семипалатинской области всего ничего — 510.

Сногсшибательные цифры, но вообще‑то очень загадочные: из других таблиц нетрудно увидеть, что во всей Российской империи статистики насчитали 1216 домов терпимости.

Разгадка, разумеется, читателю ясна: опечатки! Домов терпимости было не 876 и 383, а всего‑то 87 и 38. Не 2610, 1512 и 510, а 26, 15 и 5.

Что и говорить, заметная разница. Не знаю уж, был ли наказан за это редактор книги, младший редактор Центрального статистического комитета МВД А. Дубровский…

Что ж, опечатки попадаются в самых солидных, самых авторитетных, самых ученых изданиях. И имеют иногда неожиданные последствия. Долгое время считалось, например, что у небольшого российского города Луга есть два герба: один «под эгидой» Псковской губернии, другой — Костромской губернии. Но как же такое могло случиться? Конечно, границы губерний время от времени менялись, город мог переходить из одной губернии в другую — но чтобы Луга да в Костромскую? Ведь куда ближе Костромской Новгородская, Тверская, даже Ярославская!

Причина рождения второго герба — опечатка. И не где‑нибудь, а в авторитетнейшем Полном собрании законов Российской империи. В Костромской губернии числился «город Лух с уездом», и вот этому‑то Луху и был присвоен герб. Но составители Полного собрания напечатали название города неверно: вместо «Луху» — «Луге». Так Лух герба лишился, а Луга его приобрела.

«ПРОПИЛЕННЫЙ АЛКОГОЛЬ»

Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И все равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия».

Илья Ильф. «Записные книжки»

Ну а что же энциклопедии? Может быть, они сумели устоять в борьбе с «бесом опечатки»? Не верить же, в самом деле, смешной выдумке Ильи Ильфа — разве может в английском языке появиться слово «энциклопудия»?

Это и вправду выдумка. Но по сути вопроса Ильф прав: в отношении опечаток энциклопедии и энциклопедические словари тоже грешны. Как заграничные, так и отечественные.

Оставим за скобками забытые ныне энциклопедии, хотя и в них можно найти немало любопытного. (Во «Всенаучном (энциклопедическом) словаре» 1878 года, например, написано, что Генрих Гейне «как прозаик был остроумным и метким стариком». В перечне опечаток поправлено: не стариком — сатириком…) Но вот знаменитый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, флагман отечественных энциклопедий.

Берем первый том этого 86–томного издания. Сколько тут пищи для собирателя опечаток! Скажем, приводятся сведения об австрийских депутатах — и сообщено, что четыре депутата избираются «от торговых и промышленных камер». Попробуй догадаться, что в виду имеются торговые и промышленные палаты!

В том же томе статья про мыслителя и хироманта Агриппу Неттесгеймского содержит такую фразу: «поступив в военную службу, получил в чине капитана звание ревизора». Ревизор в средневековой армии — это что‑то особенное! А вот в типографии, печатавшей этот том, ревизия вполне могла быть, отчего и наборщику слово запало в душу. Только помянутый Агриппа получил звание не ревизора — рыцаря.

А еще в этом томе — новгородский архиепископ Мемарий (на самом деле Макарий), «северные» источники (вместо «серные»), «темнокоричневые» племена (конечно, «темнокожие»). И совсем замечательный «вторичный пропиленный алкоголь». Он на самом деле — вторичный пропильный. Но на слух простого человека «пропиленный» звучит как‑то вернее…

В других томах Брокгауза тоже опечаток немало — но и не так уж много, как в первом. Вот как раз тот случай, когда первый блин вышел комом! Не случайно издатели после выхода первых 8 томов сменили редакторскую группу энциклопедии, и дальше дело пошло на лад…

Впрочем, и в других томах Брокгауза можно встретить примечательное: «р. Лимпило» (на самом деле это известная всем с детства река Лимпопо), «ноги» вместо «ночи». Есть и сообщение про Верхоленские золотоносные россыпи: они‑де находятся в среднем течении реки Лены «и по притокам Бея». Загадочный Бей проясняется в списке опечаток: вместо «Бея» надо читать всего‑то–навсего «ея». То есть по притокам самой Лены. Хороша, наконец, информация про Вилюйский округ: оказывается, средняя летняя температура там минус 14 градусов по Цельсию. Морозно! В списке опечаток поправлено: не минус, а плюс четырнадцать.

С Брокгаузом по размаху и авторитету может сравниться только одна отечественная энциклопедия — Большая советская. Разумеется, все три ее издания тоже знакомы с опечатками. И хотя таких красочных, как у Брокгауза, сыскать не удалось, но примечательные все‑таки есть.

В первом томе первого издания БСЭ наборщики, например, спутали буквы русского и латинского алфавитов. Вот и получилось: самолет «Conbur» (на самом деле «Сопвич»), а авиамотор, наоборот, «Сив» (надо бы по–английски — «Cub»).

Среди опечаток второго издания БСЭ есть такая: перечисляя все университеты СССР с датами их основания, энциклопедия назвала и Черниговский, основанный в 1875 году. В Чернигове университета, однако, не было, это опечатка. Университет был Черновицкий.

А в последнем, третьем издании Большой советской энциклопедии опечатки есть практически в любом томе. Хоть и в небольшом количестве, но все‑таки.

И в дореволюционные времена, и в советские годы обнаруженные опечатки перечислялись в конце томов или в конце всей энциклопедии. Брокгауз и БСЭ издавались долго, а потому о замеченных опечатках старались сообщать оперативно — в ближайших томах. Энциклопедии поскромнее собирали все опечатки вместе, в последнем томе. И списки получались внушительных размеров. Так, в «Технической энциклопедии» 1920–х годов список опечаток занял ни много ни мало — 11 страниц.

А вот «Театральная энциклопедия» 1960–х обошлась меньшим перечнем: 5 страниц в конце последнего тома. Зато в стремлении исправить допущенные ляпсусы превзошла саму себя. Не преминула особо поправить досаднейшую опечатку, вкравшуюся в статью про мхатовского актера В. В. Лужского. Там напечатано было, что первая роль Лужского — «3–й мужик в „Плодах просвещения“, 1891». На самом же деле Лужский играл в этой толстовской пьесе роль 2–го мужика!

СНОВА КЛАССИКИ: ЖЕРТВЫ НЕКРАСОВСКОГО «СОВРЕМЕННИКА»

Ну вот и дошла очередь до Льва Толстого. Не буду повторять ритуальные слова, о том, что и Толстой тоже… что ни один из самых великих… Так оно и было, исключений вездесущие опечатки не знали: им было все равно, украшать собою произведение безвестного литератора или же самого графа Льва Николаевича.

Самому Толстому было не все равно. Причем он обращал внимание не только на свои опечатки, но и на чужие. Вот из его письма Некрасову: «В стихотворенье Фета две ужасные опечатки: „О защитите“, вместо „защити же“, и „с улыбкой“, вместо „с усильем“». Толстой говорил о фетовском переводе стихов Беранже, напечатанном в журнале «Современник».

Волнение писателя можно понять: в том же журнале печатались его «Детство» и «Отрочество». И опечаток они тоже не избежали.

Но самая знаменитая толстовская опечатка была допущена уже после смерти Льва Николаевича. В 1913 году вышло в свет очередное издание романа «Война и мир». Издание серьезное, под редакцией солидного литературоведа П. И. Бирюкова — но именно в нем случился досадный ляпсус. И какой! На первой странице первого тома в заглавии романа вместо «миръ» было напечатано «мiръ». В русском языке того времени это были два разных слова: «миръ» означал согласие, единодушие, дружбу, покой, а «мiръ» подразумевал под собой вселенную, земной шар, человечество.

В оправдание Бирюкова надо сказать: название романа было напечатано в четырех томах этого издания восемь раз, и только в одном случае произошла опечатка. Однако последствия опечатка имела серьезные. Даже сегодня многие полагают, что Толстой упомянул в названии романа мир как вселенную, а не мир как противоположность войне.

А мы вернемся к «Современнику»: знаменитый некрасовский журнал, объединивший на своих страницах почти всех великих русских писателей XIX столетия, вобрал в себя и великое множество опечаток. Не случайно Николай Алексеевич Некрасов писал литератору Павлу Анненкову, призывая его к дальнейшему сотрудничеству: «Заключим условие — за каждую опечатку Вы отныне имеете право взыскать с меня бутылку шампанского при свидании; сколь ни подло, но я буду все меры употреблять, чтоб Вам никогда не пришлось пить моего шампанского… Вообще я похлопочу, чтоб опечаток в „Совр.“ было меньше; вся беда в том, что у нас нет хорошего корректора, а во второй корректуре всех ошибок иногда не усмотришь; придется перечитывать по два раза…»

Есть на этот счет и арифметические подсчеты. Литературовед Мирра Перпер проштудировала журнальную публикацию романа Чернышевского «Что делать?» и сделала вывод: «По моим расчетам, одна опечатка приходится на сорок без малого страниц». Много это или мало? Скорее всего, немного. Однако в иных ситуациях да под прицелом недружелюбных критиков и пары опечаток может быть много. Тем более что среди ста с лишним ляпов в журнальном тексте «Что делать?» были и такие, что меняли смысл слов: «оборванная» — «образованная», «повенчаться» — «посоветоваться». А попадались и комичные: вместо «в тысячу раз сильнее» — «в тысячу рас сильнее», вместо «с румынами» — «с румунами»…

Притупевший глаз наборщика не видит опечаток: тут нужен другой, свежий глаз.

Иван Сергеевич Тургенев

Глаз наборщика не видит, а вот глаз самого Тургенева в ту пору был еще вполне свеж. Только это не всегда спасало от опечаток. «Современник» однажды опубликовал тургеневский рассказ «Фауст», и расстроенный Иван Сергеевич писал в редакцию из Парижа, требуя поместить список замеченных им «кровожадных» опечаток. Это было сделано. А сотрудник «Современника» Елисей Колбасин успокаивал писателя: «в утешение могу сказать Вам, что никто не замечает этих опечаток…»

Неудивительно, что опечатки нашли отражение в некрасовских стихах. В стихотворении «Газетная», например, старый цензор говорит о своих заслугах:

Кто, чтоб нам микроскопы купили,

С представленьем к министру вошел?

А то раз цензора пропустили,

Вместо северный, скверный орел!

«Скверный орел» — это, конечно, скверно.

А в другой раз, замученный опечатками и придирками со стороны журнальных оппонентов, Некрасов разразился целой тирадой в стихах, вложив ее в уста Подписчика:

…Ошибку, опечатку

С восторгом подхватив, готовы целый том

О ней вы сочинить. А публика? Мы ждем,

Когда окончится промышленная стычка,

Критический отдел наполнившая весь

И даже наконец забравшаяся в «Смесь»…

ИЗ ЛИЧНОГО: КРИТИКУЙТЕ ПО ДЕЛУ!

Негодование Некрасова могли бы разделить многие. В самом деле, нужно ли делать из мухи слона, из опечатки — событие огромного масштаба, тему для изощренной критики?

Читатель, должно быть, помнит историю Исаака Ньютона, раскритикованного Джонатаном Свифтом «со товарищи». А вот английский писатель Томас Гарди был в 1892 году обруган журналом «Saturday Review». Поводом стал выход самого знаменитого романа Гарди — «Тэсс из рода Эрбервилей». В первом его издании обнаружилась среди прочего такая опечатка: вместо «road» (дорога) было напечатано «load» (груз). Критики из «Saturday Review» вообще отнеслись к «Тэсс» недружелюбно, а опечатку ядовито прокомментировали: господину Гарди не мешало бы «последить за грамматикой». Писатель был всерьез расстроен и утешился лишь одним — выпады журнала не помешали успеху романа…

В этой же связи можно вспомнить одну историю социал–демократического происхождения.

Как ни относиться к социал–демократам ленинского времени, одного отрицать нельзя: они были людьми мыслящими. И большевики, и отколовшиеся от Ленина меньшевики: у тех и у других хватало своих философов и прочих теоретиков. К числу наиболее известных относились меньшевичка Любовь Аксельрод (псевдоним Ортодокс) и большевик Александр Богданов. Они не раз обменивались в печати критическими стрелами, и накал страстей в полемике был высок.

Однажды в статье под явно критическим названием «Новая разновидность ревизионизма» Аксельрод–Ортодокс процитировала одну из книг Богданова. И надо же такому случиться: в цитату закралась опечатка. Вместо выражения «в точном смысле этих слов» было напечатано «в полном смысле этих слов».

Откровенно говоря, опечатка‑то пустяковая. Но не так решил Александр Богданов. Он обвинил свою оппонентку в искажении его мысли. Да не просто в искажении — в умышленном искажении, злонамеренном! Как писала позже Любовь Исааковна, «если только память меня не обманывает, А. Богданов повторил это обвинение печатно раза три».

Любовь Аксельрод долго ждала возможности ответить. И ответила — в своем очередном ученом сочинении. Дело в том, что ей снова пришлось процитировать Богданова, и она не преминула к слову заметить: «С истинным страхом процитировала я А. Богданова». А дальше, рассказав о случившемся, продолжала: «Защищаться специально от подобного рода обвинения мне, говоря откровенно, просто было… неприятно. Я ждала случая, и теперь пользуюсь им и заявляю, что не знаю, каким образом очутилась в моей статье вышеуказанная ошибка. Не имея рукописи, я не могу установить, есть ли это описка или опечатка. Но a priori склонна предположить последнее, так как корректурные ошибки являются своего рода наказанием для русского писателя. Боюсь поэтому, чтобы и в вышеприведенной цитате не оказалось какой‑нибудь корректурной ошибки… Что же касается А. Богданова, то ему не мешало бы серьезно подумать о нравственном и эстетическом характере подобного рода заподозриваний».

Да уж, критики иногда цепляются за опечатки, аки львы! Примеров тому предостаточно, а один есть в моей личной практике.

Году в 1995–м мне довелось выпустить в свет «Книгу рекордов Петербурга». До той поры ничего подобного не издавалось: вместе с несколькими знатоками города мы попытались собрать все самое–самое города на Неве. Первый пароход, самый большой театр, самый длинный мост и так далее…

Книгу делало маленькое частное издательство, и без опечаток не обошлось. Особенно «посчастливилось» с подписями к иллюстрациям: их делали в последний момент. Самый досадный ляп случился на странице 84: известная всем питерцам водонапорная башня у Таврического дворца была отрекомендована как башня… на Фонтанке. На Фонтанке находилась первая водокачка петровских времен, давно уже исчезнувшая, — и откуда бы, интересно, мог появиться ее фотоснимок?

Впрочем, путаница с башнями — это не опечатка, а ошибка верстальщика. Но не обошлось в подписях к иллюстрациям и без опечаток. Была, например, такая: «Исаакиевский мост в XVII веке». Нетрудно сообразить, что Петербурга в XVII веке не существовало, ведь он родился в 1703 году. Просто в подписи не хватило одной маленькой палочки…

Палочка палочкой, а вот кое‑кто поспешил к ней прицепиться. Вообще скажу, что отзывы на книгу были очень теплыми — все, за исключением одного. Автор этой сердитой рецензии не преминул перечислить все отысканные в книжке недостатки. И громко, во весь голос заявил: вы только посмотрите, Исаакиевский мост в XVII веке! Как можно!

Вообще‑то догадаться о том, что это опечатка, было несложно. Но рецензент предпочел не догадываться. Ему было интереснее шуметь и клеймить.

Тогда такая критика казалась мне в новинку. Сегодня подобные приемы используются постоянно: рецензенты бичуют книги за опечатки, не утруждая себя их чтением и анализом. Так легче!

Им бы вспомнить справедливые слова Дмитрия Писарева — о том, что иные критики придираются «к шрифту и опечаткам по неспособности к более серьезной умственной работе».

ДЕРЬМОКРАТЫ И ДЕРЬМОКРАДЫ

Автору тяжело относиться к опечаткам юмористически, но вот юмористам сам бог велел взять эту тему в оборот. После серьезного рассказа о сердитых критиках маленький веселый антракт придется как раз впору.

Популярный современный журнал «Красная Бурда» напечатал однажды презабавнейший «Список замеченных опечаток» — разумеется, опечаток вымышленных. Вот некоторые из тех маленьких шедевров «Красной Бурды»:

«В № 1 за 1997 г. вместо слова „зоофил“ следует читать „А. Филозов“.

Там же вместо слов „„Пах–пах!“ — закричал Никитка и ударил Сеньку ногой“ следует читать: „Никитка закричал и ударил Сеньку ногой в пах“.

Там же вместо слов „…отчаянно эякулируя…“ следует читать „…отчаянно жестикулируя…“

В № 7 за 1996 г. в статье „Упыри у власти“ вместо слова „дерьмократы“ следует читать: „дерьмокрады“.

Там же вместо „господина“ следует читать: „г–на“, вместо „гуманный“ — „г–нный“, вместо „газообразный“ — „г–образный“.

…

И, наконец, САМОЕ ГЛАВНОЕ:

В № 2 за 1994 г. вместо словосочетания „а редактор А. Соколов“ следует читать: „редактор А. А. Соколов“. Приносим Соколову свои А. А.»

А совсем недавно журнал вернулся к теме опечаток — и выступил, можно сказать, на «бис». Эта его публикация была перепечатана множеством российских газет (причем иногда без ссылки на «Красную Бурду»):

«В № 41 „КБ“ за 2000 г. вместо слов „Посол вручил свою филькину грамоту“ следует читать: „Посол Филиппин вручил свою верительную грамоту“.

…

Там же вместо слов „К власти в Бурунди наконец‑то пришли бурундуки“ следует читать: „К власти в Бурунди наконец‑то пришли бурундийцы“.

…

В № 5–бис „КБ“ за 2000 г. вместо слов „работники нефтегазодобывающей промышленности Ханты–Мансийского автономного округа“ следует читать: „нефтяники Севера“, а то уж больно длинно.

Там же вместо слов „жалюзи полезных ископаемых“ следует читать: „залежи полезных ископаемых“.

…

Там же вместо слов „вольготно ездят на трамвае“ следует читать: „льготники ездят на трамвае“.

…

Там же вместо слов „Не садись на Пиноккио!“ следует читать: „Не садись на пенек!“»

А еще опечаткам нашлось место в анекдотах — иногда весьма остроумных. Вот шестерка самых примечательных, отобранных автором из разных источников.

«Заходит Петька к Василию Ивановичу.

— Василий Иванович, объясни ты мне, пожалуйста. Вот я здесь в книге прочитал: „Патриции устроили оргию с гетерами“.

— А что здесь непонятного, Петька? Оргия — это пьянка, а гетеры — это проститутки такие…

— Ну а патриции?

— А это, Петька, опечатка. Надо читать: „партийцы“…»

«Замеченные опечатки.

В VII том собрания сочинений Юлиана Семенова (роман „Семнадцать мгновений весны“) вкралась досадная опечатка. В шифровке на стр. 237, 7–я строка сверху, вместо 6354 8923 9042 следует читать 6354 8923 9043.

Издательство приносит читателям свои извинения».

«Недавно в продажу поступила полезная книга „Как бросить пить“. К сожалению, в заголовок вкрались две досадных опечатки: по вине наборщиков были поставлены запятая после слова „как“ и вопросительный знак в конце названия».

«Учитель N. был доставлен в больничную палату весь в бинтах.

— Автомобильная катастрофа? — спрашивает сосед.

— Нет, опечатка в учебнике по химии…»

«Редакция „Вестника законов и постановлений Российской Федерации“ приносит извинения за досадную опечатку.

В Постановлении 22/2001 из прошлого номера имеется в виду решение затопить станцию „Мир“, а не станцию метро „Проспект Мира“. Семьям пострадавших москвичей будет выплачена компенсация».

«Уважаемые читатели!

Во вчерашнем номере нашей газеты допущена досадная опечатка.

На стр. 2 в 3–й строке вместо напечатанного „сионист Пердюк“ следует читать „пианист Сердюк“».

ВРАЖЕСКАЯ РАБОТА В НАШЕЙ ПЕЧАТИ

Интересно, можно ли назвать опечатку насчет «сиониста» вражеской? Скорее всего да, ведь анекдот этот родился в советское время, а тогда к опечаткам, имеющим политический оттенок, отношение было особое.

С первых лет советской власти борьба с опечатками была поставлена на государственный уровень. За опечатки закрывали «буржуазные» газеты, а если опечатка проскакивала в своей, большевистской печати — журналистов вполне могли посадить под арест. «Он как раз сидел в ЧК, наш славный секретарь, получив „административно“ двадцать суток за какую‑то досадную опечатку, в которой усмотрели „дерзкую сатиру“…» — это из очерка о временах гражданской войны, написанного известным журналистом 1920–х А. Зоричем.

Аналогичный случай времен гражданской приводит в своих воспоминаниях Николай Полетика, будущий профессор Ленинградского университета: «Мне удалось получить работу корректора в военной газете. Зарплата в счет не шла, но корректору давался красноармейский паек, а в эти дни хлеб был основным продуктом питания. Я проработал в газете несколько дней, но затем от редактора газеты, уехавшего на фронт, пришла телеграмма с приказом арестовать меня за допущенную в корректуре ошибку. Мне с трудом удалось доказать, что ошибку я выправил, но наборщик не выправил ее в тексте набора. После этого я бросил работу в газете, и никакие пайки не могли больше соблазнить меня».

А в 1930–е годы был издан приказ начальника Главлита СССР (цензурного ведомства той поры), предписывавший искоренить опечатки напрочь. В связи с этим пятое издание «Книжки для автора об изготовлении рукописи» Лазаря Гессена было в 1936 году запрещено — ведь составитель ее легкомысленно уверял, что «опечатки, к сожалению, являются почти неизбежной принадлежностью книги». И он же советовал: «Не следует перегружать списка опечаток очевидными ошибками. Помещать следует лишь те, которые могут ввести в заблуждение».

От запрета книгу не спасли ни цитаты из Сталина в предисловии, ни то, что четыре предыдущих издания давно разошлись и уже распространили вредоносные идеи в массах. Как знать, может быть, досталось бы от властей и Гессену, да только он умер несколькими годами раньше…

Легкомысленного Гессена и его единомышленников вспоминали и позже. В солидном «Руководстве по книжной корректуре» Николая Филиппова, вышедшем в 1938 году, было решительно заявлено:

«Опечатки в книге иногда пытаются рассматривать как неизбежное зло… и на этом основании некоторые издательские работники умывают руки и со спокойной совестью допускают этот вид брака в книге, журнале, газете.

Подобное неправильное отношение к опечаткам объясняется большей частью недооценкой того значения, которое они имеют».

Сам Николай Николаевич Филиппов, конечно, от недооценки был далек. Он представил целую классификацию опечаток по степени их опасности. К относительно безвредным (но производящим «мало приятное впечатление») отнес опечатки, не меняющие значения слов. Более вредными признал те, в результате которых слова теряют смысл: «Таковы опечатки вроде: викогда вместо никогда; прилгг вместо прилег; звоичей вместо звончей; и т. п.» И уж бесспорно вредными и недопустимыми счел опечатки, придающие словам некий новый смысл: «Таковы опечатки вроде: над нами вместо над ними; боязни вместо болезни; в нем вместо в ней; Франции вместо Фракии; несчастные вместо несчетные; Грежу я вместо Грожу я; запаса вместо эпоса».

Следом за этим Филиппов решительно перешел к главному. Да простит читатель очередную пространную цитату, но без нее тут не обойтись. В пересказе филипповские филиппики явно потеряют свой неповторимый колорит.

«Есть одна категория опечаток, мимо которых не может спокойно пройти ни один честный работник печати: это — ошибки, которые мало назвать вредными, это — вредительские, антисоветские опечатки. Это свидетельствует о том, что среди издательских и типографских работников еще имеются враждебные антисоветские элементы, которые в бессильной злобе стараются недопустимыми опечатками сорвать выпуск произведений нашей печати; они рассчитывают, что с помощью такого рода опечаток они смогут извратить текст, протащить свои гнусные контрреволюционные взгляды, исказить содержание книги так, чтобы сделать ее непригодной для пользования.

Каждый работник печати, не ограничивающийся только своей непосредственной работой, а внимательно присматривающийся к ряду явлений, происходящих вокруг него, знает множество фактов такого рода. Когда в корректуре или в книге попадаются искажения вроде: реакционный аппарат вместо редакционный аппарат; посмотрите на наши издевательства, например на Госиздат, вместо на наши издательства; социалистический вместо капиталистический и наоборот, или когда мы видим грубейшие искажения ответственных цитат, — мы вправе рассматривать эти „ошибки“ как один из методов вражеской работы в нашей печати. И нельзя объяснять такого рода опечатки неопытностью корректора или наборщика.

Нет слов, квалификация наших издательских и типографских работников не всегда соответствует уровню тех качественных требований, которые вправе предъявить советский читатель к произведениям печати. Не всегда удовлетворительна организация корректурного процесса… Нет слов, все перечисленные явления имеют место в наших издательствах и типографиях… Но нельзя закрывать глаза на то, что в наши издательства и полиграфпредприятия могли пробраться враги и что каждый издательский работник должен быть особенно бдительным к подобного рода вылазкам классового врага и не только исправлять замеченную им в корректуре „ошибку“, но и бить тревогу по поводу каждого такого случая, доводя до сведения руководства издательства или типографии о подобных случаях».

Уф! Современному читателю эти высказывания наверняка кажутся одиозными. Но не спеши, читатель, обвинять Николая Николаевича в политической экзальтации. Он просто не мог писать иначе, ведь уже были даны указания свыше — какие опечатки как оценивать. Филиппов даже смягчил тон везде, где это было возможно, обратив внимание на реальные проблемы.

А мы после знакомства с Филипповым перейдем к оригиналу всех этих замечательных слов о враждебных опечатках. В 1937 году увидела свет статья П. Винокурова «О некоторых методах вражеской работы в печати». Вначале она вошла в сборник с красноречивым названием «О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско–бухаринской агентуры». А потом была перепечатана отдельной брошюрой — ввиду значимости. Цитата из этого бессмертного труда будет тоже длинна, но сокращать ее грех: первоисточник!

«Опечатки и поправки к ним всегда были бичом редакций газет и журналов и книгоиздательств.

Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два–три года. Причем опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе…

Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна–две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова „вскрыть“ набирается „скрыть“; вместо „грозное предупреждение“ — „грязное предупреждение“; вместо „брестский мир“ — „братский мир“ и т. д.

Часто „пропадает“ отрицание „не“ или „невинным“ образом снимается или переставляется запятая, и все это делается с определенным умыслом — грубо извратить смысл.

Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, „невесть откуда взявшихся“ слов и фраз. Вместо слова „социализм“ набирается, а иногда проникает в печать „капитализм“; „испанский народ“ превращается в „фашистский народ“; „враги народа“ — в „друзья народа“; „теоретический уровень“ — в „террористический уровень“ и т. д.

Природа всех этих, с позволения сказать, „опечаток“ совершенно ясна и в комментариях не нуждается».

В русле этой статьи трудился не только Н. Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал:

«Каждый случай так называемых „опечаток“, политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искаженный текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращен…»

Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жестко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята «со знаком плюс» — послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты «Правда» напечатал слово «Ильичем» через «ё» (хотя по правилам полагалось бы через «о»). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через «ё». Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде — Ильичом.

«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»

Назван Владимир Ильич — и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.

Ленину доставалось от опечаток не раз — не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга «Материализм и эмпириокритицизм». Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далека аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.

А потом уж началось советское время — то самое, когда, по признанию Н. Н. Филиппова, «квалификация наших издательских и типографских работников» не всегда соответствовала должному уровню. Четвертый том сочинений Ленина, изданный в 1919 году, вышел со списком опечаток на 11 страницах. Сам автор пометил на корректуре тома: «Опечаток много».

На следующий год, в 1920–м, в свет вышла ленинская брошюра «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибке Троцкого». На обложке ее Ленин пометил: «См. с. 17 смешная опечатка». Опечатка и вправду вышла забавная: на семнадцатой странице оказалась фраза «По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо». Ленин, конечно, не был горячим апологетом бюрократизма, он писал о демократизме.

Есть другие примеры ленинских опечаток. Долгое время, например, в его «Заметках публициста» печаталась загадочная фраза: «Кадетский врач готов считать пульс акомолу…» На самом деле врач готов был считать пульс «секомому» — кадету, подвергнутому телесным наказаниям.

В другой ленинской статье печаталось: «живая буржуазия готова на все дикости, зверства и преступления». Фраза в устах Ленина не удивительна, но отчего буржуазия «живая»? А она не живая — «гнилая»! Опечатка была впервые исправлена только в пятом издании сочинений Ленина — самом выверенном и точном. Впрочем, и это издание не обошлось без своих опечаток: хотя сами труды напечатаны были точно, но к справочному тому свою errata приложить пришлось…

И еще тройка примечательных опечаток, связанных с именем Ленина.

«Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб…»: так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого «Хлеб». Вообще‑то Ленину полагались ногти, но троцкистско–бухаринские шпионы пробрались в издательство «Молодая гвардия» и коварно подменили букву. Опечатку заметили только в типографии, но исправить успели.

В январе 1947 года журнал «Молодой колхозник» сообщил ошеломленным читателям, что «в 1920 г. В. И. Ленин окотился в Брянских лесах». Самые проницательные догадались: окотиться Ильич вряд ли мог, но вот охотиться — вполне…

А в брежневские 1970–е годы публицист Григорий Рыклин издал книгу «Если память мне не изменяет…» Там он писал об антисоветских фельетонах Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и упомянул заодно ленинскую статью об этих фельетонах. Была у Рыклина и такая фраза: «Владимир Ильич, говоря об этой книжке „излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко“, смеется над невежеством писателя…»

Нетрудно догадаться, что налицо очевидная опечатка: ну не может быть Аверченко «излюбленным до умопомрачения». У Ленина он был «озлобленным почти до умопомрачения»! Опечатку в книге Рыклина заметили лишь после выхода второго издания — и заметили случайно…

Ленин от опечаток страдал немало, но боролся с ними только на страницах своих книг. А вот Лев Троцкий, сподвижник Ильича, публично объявил опечаткам бой. В 1919 году он написал пламенный призыв «Товарищам–печатникам с фронта», где особо отметил: «Товарищи–печатники, наша типографская техника ужасна… Количество опечаток, перепутанных строк неисчислимо».

Тремя годами позже Лев Давыдович обрушил стрелы критики на газету «Правда» и не преминул обратить внимание на «опечатки и стилистическое неряшество» в газете. А еще два года спустя, выступая на съезде работников военной печати, много говорил о последних номерах газеты «Красная звезда» и сообщил аудитории: «Во второй строке аншлага говорится, что представитель СССР выехал из Германии в „Москви“. Ну, уж без этого не обойдешься, на опечатке стоим…»

Впрочем, в том же 1924–м, поздравляя Госиздат с пятилетием, Троцкий был вполне благодушен: «Если хорошая книга имеет хороший запах, то я должен сказать, что в первое время работы Госиздата от его книг запах был далеко не хороший. Я имел долгую переписку с Госиздатом по поводу опечаток и разных других технических ошибок, которые теперь Госиздат исправил…»

Троцкий, конечно, источал излишний оптимизм: опечатки продолжали бытовать. Причем иногда — с ведома властей. Сам Лев Давыдович мог ощутить это на себе в полной мере. Когда в конце 1923 года разгорелась большая внутрипартийная дискуссия, на одном ее полюсе стоял Троцкий, а его оппонентами были Сталин и его тогдашние сподвижники Зиновьев и Каменев. Да и практически все ЦК.

Как уверял Борис Бажанов, в ту пору технический секретарь Политбюро ЦК ВКП(б), Сталину с его сподвижниками принесли победу именно опечатки. Методика была использована нехитрая, но весьма эффективная. Сталинский выдвиженец Амаяк Назаретян был назначен заведующим партийным отделом газеты «Правда» — той самой, по которой «сверяли шаг» все коммунисты. Стекавшиеся в отдел отчеты о голосованиях парторганизаций чуть–чуть подправлялись.

«Работа Назаретяна очень проста. На собрании такой‑то ячейки за ЦК голосовало, скажем, 300 человек, против — 600; Назаретян переправляет: за ЦК — 600, против — 300. Так это и печатается в „Правде“. И так по всем организациям. Конечно, ячейка, прочтя в „Правде“ ложный отчет о результатах ее голосования, протестует, звонит в „Правду“, добивается отдела партийной жизни. Назаретян вежливо отвечает, обещает немедленно проверить. По проверке оказывается, что „вы совершенно правы, произошла досадная ошибка, перепутали в типографии; знаете, они очень перегружены; редакция „Правды“ приносит вам свои извинения; будет напечатано исправление“. Каждая ячейка полагает, что это единичная ошибка, происшедшая только с ней…»

Ну а партийные читатели «Правды» были уверены: большинство — на стороне Сталина. И сами спешили голосовать за будущего победителя. Хотя в конце концов история вскрылась и грянул скандал на Политбюро — дело было уже сделано. Благодаря «случайным опечаткам» перелом в настроениях произошел: «Машина пошла в обратную сторону, большинство переходит на сторону ЦК, оппозиция потерпела поражение».

Однажды Сталину доложили, что одна советская газета в информации о приеме посла Польши допустила опечатку: «Товарищ Сталин принял польского осла». Сталин добродушно заметил: «Не будем наказывать газету. Она напечатала правду».

Исторический анекдот

Вряд ли Иосиф Виссарионович был бы так добродушен, если бы опечатка касалась его собственной персоны. А такие опечатки случались, и не раз. Скажем, в 1938 году районная газета «Колхозный путь» (Псковская область) сумела разом задеть и Сталина, и его сподвижника Ворошилова. Климент Ворошилов был назван в газете Алиментом, а во фразе «Сталин у избирательной урны» поменялась всего одна буква, но смысл стал совсем иным: «Сталин у избивательной урны». Был ли в этих опечатках злой умысел, выяснять взялся вездесущий НКВД.

Годом раньше двусмысленную опечатку допустила ленинградская спортивная газета «Спартак». В одном из репортажей она сообщила: «мелкий тоскливый вождь сеял над зеркальным прудом стадиона». Подразумевался, конечно, дождь, но бдительные товарищи заметили диверсию. Вождь‑то в 1937–м был один, и почему это он стал «мелким тоскливым»? Конечно же, и на этот вопрос пришлось кому‑то ответить…

Уже в 1940–е годы в московских «Известиях» мелькнула еще одна опечатка. Вот как рассказывал об этом известный журналист Мэлор Стуруа, в ту пору известинец:

«В словах „мудрый вождь“ пропала буква „р“. И обнаружили это не наши корректоры, а когда уже читали в ЦК. Быстро позвонили, весь тираж, разумеется, под нож, что было в киосках, все изъяли, и всех, начиная от заместителя главного редактора, всех, кто дежурил, по цепочке выгнали с работы».

Зато другую опечатку удалось устранить еще при подготовке номера. В газете «Орджоникидзенский рабочий» было однажды набрано: «Да здравствует ваш великий Сталин». Бдительный цензор переправил «ваш» на «наш» и сообщил о случившемся куда следует. Серьезных санкций на тот раз, кажется, не последовало…

А как коверкали фамилию вождя на страницах советских газет! Слалин, Смалин, Салин… даже «Сралин». Любая такая опечатка — страшный сон журналиста, живущего при тоталитарном режиме. Пишут, что такое случилось в газете «Сочинская правда»: там было напечатано «Салин» — и редактор газеты Владимир Уманский был немедленно арестован.

Не случайно таким опечаткам нашлось место и в легендах, и в литературе. В знаменитом романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» мельком проходит персонаж, работавший некогда корректором: он «отсидел семь лет за то, что допустил опечатку в газетной передовой, — в фамилии товарища Сталина наборщики перепутали одну букву».

А известный собиратель фольклора Юрий Борев рассказывает о некой махачкалинской газете, напечатавшей фамилию «Сралин»: по легенде, вся ее редакция после этой опечатки исчезла бесследно. Может, так оно и было, но есть и другой вариант истории, рассказанный старым журналистом Иваном Говорченко: «Сралин» вместо «Сталин» было напечатано в воронежской газете «Вперед» в самом начале войны. За это редактор газеты был снят с должности. Не так уж строго по тем временам!

Есть и еще одна версия, изложенная не так давно на страницах многотиражной газеты «Уральский автомобиль»:

«Вспоминали в редакции давнишнюю историю–страшилку, как в фамилии Сталин „Уральский автомобиль“ допустил замену „т“ на „р“, и головы не полетели лишь потому, что криминальную ошибку все же заметил кто‑то из работников редакции».

Есть в газетном деле одна закономерность: стоит пропустить единственную букву — и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо — хуже того — антисоветчина. (А бывает и то и другое вместе).

Взять, к примеру, заголовок: «Приказ главнокомандующего».

«Главнокомандующий» — такое длинное слово, шестнадцать букв. Надо же пропустить именно букву «л». А так чаще всего и бывает.

Или: «Коммунисты осуждают решения партии» (вместо — «обсуждают»).

Или: «Большевистская каторга» (вместо — «когорта»).

Как известно, в наших газетах только опечатки правдивы.

Сергей Довлатов. «Наши»

Не знаю, как насчет обсуждения, но вот насчет «каторги» и «гавнокомандующего» (то есть того же Сталина) Довлатов ничего не сочинил.

С «каторгой» известен как минимум один эпизод: в 1930–е годы в ленинградской «Лесной газете» в предвыборной речи одного из партийных деятелей вместо «славная когорта» было набрано «славная каторга». Номер был уже отпечатан, но, по счастью, утром, перед рассылкой его, опечатку обнаружил редактор (Олег Рисс, написавший затем немало книг о корректуре). После долгих колебаний тираж газеты решили уничтожить: бумагу измельчили, а затем для надежности еще и сожгли. Обошлось без роковых последствий.

Ну а «гавнокомандующий» — это вообще одна из самых знаменитых опечаток, под стать вороне, украсившей голову свежеиспеченного монарха. Допустила преступную оплошность газета «Коммунист» — не какая‑нибудь скромная районка, а орган Красноводских обкома и горкома партии, что находились в городе Красноводск Туркменской ССР. Причем случилось это в разгар военного времени, 14 мая 1943 года: буква «л» выпала из слова «главнокомандующий» в статье с довольно‑таки нейтральным названием «Водному транспорту воинскую дисциплину».

В самом «Коммунисте», надо сказать, воинской дисциплины было еще меньше, чем на водном транспорте. Не случайно 2 марта 1943 года он отличился еще раз: перепечатал тассовскую информацию «Американские газеты о задачах стратегии союзников» и не только напечатал вместо слова «показали» — «покаали», но и в слове «Сталинград» пропустил букву «р».

«Сталингад», да еще после «гавнокомандующего» — это было уже слишком. Весть об опечатках дошла до Москвы, начальник цензурного ведомства сообщил о случившемся в ЦК партии и в наркомат госбезопасности. С редактором газеты М. Дмитриевым поступили по законам военного времени.

А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ…

«Это случилось в тридцатых годах, накануне Всемирной выставки в Париже. Как‑то раз в известную московскую типографию на Пятницкой улице явился старый наборщик. Он уже был на пенсии и зашел к своим приятелям просто повидаться и поболтать. Между прочим, он высказал такую мысль:

— В любой книге при желании можно обнаружить опечатку. Пусть самая незначительная, но она всегда найдется.

— Хорошо, — сказали ему приятели, — а сколько времени тебе на это потребуется?

— Я полагаю, самое большее — час.

— Давай поспорим на литр водки. Мы тебе сейчас дадим книгу. Если ты в течение часа найдешь в ней опечатку, то мы тебе ставим литр. Если не найдешь, ты нам ставишь. Идет?

— Идет, — сказал старый наборщик.

Тогда его молодые коллеги, посмеиваясь, открыли сейф и вытащили оттуда сверток. В нем была уникальная книга — напечатанная едва ли не в единственном экземпляре, золотой краской, на лучшей бумаге недавно принятая „сталинская конституция“. А предназначался этот уникальный экземпляр для витрины в советском павильоне на Всемирной выставке. Разумеется, там было выверено все — до последней запятой.

Старый наборщик тщательно вымыл руки, уселся за стол и развернул пергаментную бумагу…

— Ну, привет, — сказали ему приятели, — через час купишь нам водку…

Но они не успели дойти до двери, как услышали голос старика:

— Постойте, постойте…

И он указал им на титульный лист. Там в слове „Госполитиздат“ вместо первой буквы „т“ была напечатана буква „п“…

Легко вообразить, что бы произошло, коли „сталинская конституция“ с подобной опечаткой попала на витрину в парижском павильоне. Кто‑нибудь из эмигрантских журналистов это бы заметил и предал гласности. После чего все люди, так или иначе причастные к выпуску книги, были бы объявлены „вредителями“ и отправлены в ГУЛАГ… А может быть, и прямо на тот свет. Так что надлежало бы купить старику не литр водки, а целую цистерну».

Михаил Ардов. «Вокруг Ордынки»

ДЕЛО ПЕРЕДАНО В НКВД

Михаил Ардов ничуть не преувеличивает опасности, грозившие сотрудникам «Госполипиздата». Недаром среди жертв политических репрессий немало корректоров и редакторов разных изданий, а в мартирологах против их фамилий значится: приговорен по ст. 58–10 (контрреволюционная пропаганда или агитация). Приговоры — от трех лет лагерей до расстрела.

Характерный эпизод поведал журналистам нынешней газеты «Алтайская правда» писатель (а в прошлом сотрудник того же издания) Марк Юдалевич:

«Я работал в газете. Должен был дежурить по номеру, но у меня скрутило живот, и я отпросился буквально через полчаса после начала рабочего дня. Редактор газеты отдежурил за меня. И в номере оказались две опечатки: в заголовке „Конференция закрывается“ написали „Конференция зарывается“, а в заголовке „Англия и СССР обменялись послами“ потеряли букву „п“. Часть работников редакции арестовали, редактора сняли. А я лежу дома больной… Когда через три–четыре дня я появился в редакции, на меня смотрели, как на привидение — все думали, что и я арестован. Кстати, этот случай разрушил мою тогдашнюю любовь: моя девушка Нина испугалась, и когда стали всех клеймить, она выступила против меня. На этом любовь и кончилась…»

У «Алтайской правды» (она же в тридцатые годы «Красный Алтай») вообще богатая история по части опечаток. Они сыграли роковую роль в жизни одного из редакторов газеты Семена Телишевского: «за систематическое протаскивание на страницах газеты контрреволюционных выпадов» он был снят с работы и исключен из партии, затем арестован и приговорен к расстрелу.

Что же это были за роковые опечатки? В телеграмме с дрейфующей станции «Северный полюс», адресованной вождю народов, вместо «неизменно» было напечатано «низменно»: «Вы лично указали план и средства и низменно продолжаете поддерживать полярников руководством и вниманием». Всего‑то одна буква пропала, а разница — драматическая. В другой раз в словах «Классовая борьба продолжается. Новые законы ее не ослабляют…» пропала частица «не». А однажды был напечатан такой пассаж: «Задачу маскировки и прикрытия героических организаций преследовали покаянные выступления Зиновьева и Каменева на XVII съезде партии». Естественно, прикрывали они не «героические», а «террористические» организации.

Была ли «Алтайская правда» каким‑то невиданным исключением по части опечаток? Конечно, нет. Документы советской цензуры содержат множество красноречивых свидетельств.

Год 1936–й: газета «Челябинский рабочий» напечатала резолюцию областного Съезда Советов. Там среди прочего говорится про успехи, «достигнутые за 19 лет под куроводством партии Ленина–Сталина». Дело попадает в НКВД.

Тот же год, Воронеж: здесь в либретто лермонтовского «Маскарада» вместо «великосветской черни» обнаружилась другая чернь — «великосоветская». Вообще опечатка «светский» — «советский» случалась нередко, но в данном конкретном случае корректора это не спасло: он лишился работы. В НКВД снова летит рапорт.

Рапорты летели и в других случаях:

1936–й, город Юрьев, газета льнофабрики «Веретено». В статье о советской действительности появляется такой оборот: «истекшие 19 лет буржуазного подъема промышленности…» (всего‑то надо было написать: «бурного»!);

1936–й, ленинградская многотиражка «В бой за никель». В передовице значатся слова о том, что необходимо «завертывать стахановское движение» (вместо «развертывать»).

Иные опечатки были столь провокационными, что поневоле задумаешься — а не прав ли был товарищ П. Винокуров, обвиняя троцкистов в их коварной деятельности? Вот, например, дальневосточная газета «Путь Ленина»: она все в том же 1936 году напечатала вместо «первый маршал Советского Союза тов. Ворошилов» иные слова — «первый враг Советского Союза тов. Ворошилов». Тираж конфисковали, дело передали в райком партии и, разумеется, в местное отделение НКВД.

Через год, в феврале 1937–го, похожая история случилась на другом конце страны — на Камчатке. Опечатку допустила партийная газета «Камчатская правда», и она же на следующий день покаянно сообщила: «Во вчерашнем номере газеты „Камчатская правда“ (№ 31) в передовой статье „Приговор народа“ в первом абзаце допущена грубая опечатка, искажающая политический смысл фразы. Напечатано: „Приговор по делу антифашистского троцкистского центра“… Следует читать: „Приговор по делу фашистского троцкистского центра…“ и т. д.»

Разумеется, одним извинением не обошлось. Тут же газета напечатала постановление Камчатского обкома ВКП(б): «Объявить редактору газеты т. Никольскому выговор за допущенное в передовой газеты „Камчатская правда“ за 9 февраля грубое политическое искажение». Досталось не только редактору, но и главе местного цензурного ведомства: ему было «поставлено на вид». (Впрочем, что значит «досталось»? Ему посчастливилось: всего‑то устное взыскание!)

Вершиной абсурда была история, случившаяся в те же февральские дни 1937–го в вологодской газете «Красный Север». Тамошняя опечатка была хоть и досадной, но совсем уж безобидной, однако бдительным товарищам и ее оказалось достаточно, чтобы развернуть свои действия. Редактор газеты издал приказ: «В сегодняшнем номере газеты в тексте приветствия товарищу Сталину от трудящихся города Вологды допущена грубейшая политическая ошибка: вместо „построили в нашей стране социализм“ напечатано „построим“, что является наглым протаскиванием контрреволюционной троцкистской теории о невозможности построения социализма в одной стране…»

На следующий день приветствие было перепечатано заново — с пояснением о допущенном вчера «грубейшем извращении». Главным виновником случившегося назначили старшего корректора Щеглова, которого и сняли с работы. Сверхбдительность, однако, не спасла редактора газеты: осенью того же года он был арестован как враг народа.

А в 1939 году советские цензоры решили подытожить накопленный опыт и выяснить, какие же опасные политические опечатки встречаются в печати чаще всего. В итоговом списке оказались «намекают» вместо «намечают», «кассовый» вместо «классовый», «предатель» вместо «председатель». И, конечно же, «истерический» вместо «исторический».

«ЧЕРЕЗ ЖОПКУ — В ЦЕЛЬ!»

И все‑таки интересно: случайной была опечатка в дальневосточном «Пути Ленина» или нет? Вместо «первый маршал» — «первый враг». Может быть, здесь вправду сознательно потрудился наборщик?

Вообще история знает немало случаев, когда опечатки делались специально, с полным сознанием сделанного (вспомним хотя бы «Правду» из мемуаров Бориса Бажанова). Самый старинный такой случай относится к средневековой Германии и вообще‑то очень похож на легенду: якобы там вдова печатника специально исправила одну букву в Библии. Не понравилось ей одно высказывание насчет беспрекословного подчинения мужу. За что вскорости она отправилась на костер.

Другая история относится к тем же суровым временам, и рассказывают ее английские историки. В то время действовал запрет инквизиции на употребление в книгах слов fatum и fata (рок, судьба в единственном и множественном числе). Чтобы обойти запрет, один из авторов поступил так: напечатал в тексте книги слова factum и facta. А в перечне опечаток исправился: следует читать fatum и fata.

В начале XIX столетия прежних строгостей уже не было, но специально допущенные опечатки продолжали бытовать. В Брюсселе тогда издавалась популярная газета «Courrier des Pays‑Bas», и в один прекрасный момент ее купили новые хозяева, оставив при этом прежнего редактора. Девиз этой газеты был из Горация: Est modus in rebus («Есть мера в вещах» — то есть «нужно знать меру» или «мера должна быть во всем»). Когда между новыми владельцами и редактором начались трения, тот внес в девиз маленькую «опечатку»: «Est nodus in rebus». Nodus — это узел. Смысл девиза затуманился, но намек на неблагополучие в газете угадать было можно. Три недели газета выходила с «опечаткой», пока владельцам не указали на нее «доброжелатели»…

Еще один случай имел место в ту же пору в английском Оксфорде. Там пошалили студенты: они проникли в местную типографию, где печатались листы свадебного церемониала, и заменили в словах live букву v на k. Смысл вопросов, задаваемых жениху и невесте, изменился радикально. Священник обычно спрашивал, обязуются ли они любить, уважать, беречь друг друга, пока они оба будут живы (so long as ye both shall live). А теперь получилось иначе: пока они оба этого хотят (so long as ye both shall like). Скандал вышел немаленький, листы пришлось перепечатывать.

Ну и, наконец, еще одна история такого рода случилась уже в советские 1960–е годы. Дело было на Камчатке, где в одной из местных воинских частей выходила своя многотиражная газета. Разумеется, речь в ней шла преимущественно о буднях части — стрельбах, наградах и прочих событиях.

Тот памятный материал носил красивое название «Через сопку — в цель!» Речь шла об артиллерийских учениях и о том, как метко советские бойцы поражают цели условного противника.

Материал был как материал: обычный, ничем не запоминающийся. Редактор газеты по обыкновению внимательно его вычитал, ничего криминального не заметил и подписал.

Наутро редактор развернул свою газету и… так и сел. В заголовке значилось: «Через жопку — в цель!»

Понятно, что за дело взялись особисты. Трудиться им пришлось недолго: все выяснилось буквально сразу. Наборщик газеты и не скрывал: «Да, я сам поменял букву. А что, так веселее! Хотел позабавить народ!»

Чем окончилась для шутника эта забава, история умалчивает…

«ЗВЕЗДА» ОПЕЧАТОК

Питерский журнал «Звезда» внес в историю опечаток свой вполне весомый вклад. И дело даже не в количестве, а в качестве: опечатки «Звезды» бывали весьма нерядовыми. А иногда оказывали влияние на человеческие судьбы.

В первом номере журнала «Звезда» за 1943 год была напечатана передовая статья о прорыве блокады. Там имелись, среди прочего, такие слова: «удар, нанесенный гитлеровцам под Ленинградом». Все шло благополучно, но случился типографский сбой, уже вычитанные слова пришлось набирать заново — и в отпечатанном тексте смысл фразы изменился на противоположный: «удар, нанесенный гитлеровцами».

Злополучную страницу срочно перепечатали и вклеили в журналы заново. А выпускающий редактор «Звезды» Давид Золотницкий оказался в Большом доме, хотя его вины в случившемся не было: он‑то подписал корректуру с правильными словами. Просидел Золотницкий под арестом 42 дня, а власти тем временем ждали: будет ли замечена опечатка там, наверху? Обошлось. А потому военный трибунал оставил Золотницкого в живых и «всего лишь» отправил его в штрафную роту. К счастью, на войне Давид Иосифович остался жив — и уже в мирное время стал доктором искусствоведения, профессором, автором многих книг…

А ровно десять лет спустя журнал допустил еще одну примечательную опечатку. Особенно колоритным было опубликованное исправление:

«ПОПРАВКА. В журнале „Звезда“ № 2, на странице 110–й, в левой колонке, строка 25–я сверху, по вине типографии допущена досадная опечатка. Нужно читать: „Ножом выкололи глаз“».

Что же случилось в том самом № 2 за 1953 год? Там был опубликован душераздирающий и весьма натуралистический рассказ Василия Корнилова и Ирины Волк о том, как американские душегубы пытали героическую вьетнамскую партизанку. Пытали долго, выкололи ей глаза (во множественном числе!), а потом повели на казнь.

«Палачи грубо схватили девушку, чтобы вести к месту расстрела. Приподнявшись, Чжо Ок Хи увидела родные, наполненные слезами глаза женщин, согнанных на казнь… Она оттолкнула палачей и сама встала на ноги…»

Нестыковка получилась очевидная, так что заметили ее многие читатели. Вот и пришлось помещать поправку.

БОЛЬШОЙ ТЕАТР НА 50 МЕСТ

Конечно, не все опечатки сталинских лет имели отчетливое политическое звучание: это мы знаем из предыдущих глав. Нам уже попадались на пути Большая советская энциклопедия, другие энциклопедии и ученые труды со своими опечатками. Но есть и еще примеры того, как погуливал «бес опечатки» в самых разных изданиях.

Скажем, ленинградская брошюра «Спутник по театрам», изданная в 1929 году, рассказывала про Большой драматический театр и сообщила: «Театр имеет 4 яруса с общим числом мест — 50». Невелики получились ярусы! Вот уж, наверное, заволновалась администрация театра, получив пробный оттиск «Спутника»!

В итоге в брошюру был вклеен листок: «на с. 16 ошибочно указано число мест — следует читать 1500». Не зря выделили поправку полужирным шрифтом: велика разница между пятьюдесятью и полутора тысячами!

«Литературный календарь» 1939 года допустил целую череду опечаток в духе Гиляровского. Тот, помнится, рассказывал о потерявшейся букве «д» в слове «двор» — а в календаре из‑за дефектов печати пропала сразу масса букв. И хотя роковых оплошностей не было, некоторые оказались весьма досадными. Сообщалось, например, о французском писателе по имени Луи рагон (с маленькой буквы, потому как заглавная «А» исчезла). Или о том, что приказ Николая I о второй ссылке Лермонтова на Кавказ был отдан в апреле… 840 года.

Хватало ошибок и в учебниках. В те довоенные годы знаменитый писатель Борис Житков запечатлел такую сценку: «Решает задачу ученик — не выходит. Все в ответе получается, что семья состояла из 97/11 мужчин и 6/7 женщин. Три раза — и все то же самое… Позвали брата. Брат сидел–сидел. Верно, говорит, 6/7 женщин, так и получается».

Задачу пыталась решить вся семья, но ничего не вышло. Житков дает разгадку: «А это просто напечатана задача с ошибкой. Одна цифра не та. Из‑за нее дома до слез все переругались. А виноват наборщик. Да что он? Машина, что ли? Ошибиться не может?»

Конечно может! И наборщик может, и корректор, и автор, и редактор. В 1945 году вышел в свет «Справочник корректора» работы двух авторов — Константина Былинского и Михаила Уарова. В книге давались подробные и весьма профессиональные советы, как избежать опечаток. Аккурат перед титульным листом в этот справочник был вклеен… ну конечно же, список опечаток! Напечатано «бобатальонно» — следует читать «побатальонно» и так далее…

Список был не слишком велик — всего шесть строк, но для книги с таким названием и этого многовато. А потому издатели пошли на беспрецедентный шаг: против каждой опечатки указали, кто в ней виноват. Трижды провинилась типография и по одному разу — автор, редактор и корректор.

ЕЩЕ О КЛАССИКАХ: «ИСТЕРИЧЕСКИЕ СТРАДАНИЯ»

Увлекшись советскими опечатками, мы совсем оставили в стороне наших великих классиков, а ведь и у них можно почерпнуть еще много любопытного. Пушкин, Толстой, Некрасов, Тургенев уже прошли перед нами — но впереди имена не менее славные.

Страдавший от опечаток Тургенев мог утешать себя тем, что его «кровожадные» опечатки были далеко не самыми «кровожадными». Давнему тургеневскому недругу Ивану Александровичу Гончарову досталось посильнее. Отрывки из его знаменитой книги «Фрегат „Паллада“» печатались в московском журнале «Русский Вестник» (не уступавшем в популярности «Современнику»), и в письме редактору журнала Гончаров сетовал:

«Корректор Ваш уязвил меня четырьмя ошибками прямо в авторское сердце, потому что, к несчастию, все ошибки имеют смысл, но какой! Вместо мления напеч. мнение, вместо шарок (так моряки назыв. акул) напеч. марок; вместо бак фрегата — бок и, наконец, увы! вместо исторические страдания напеч. истерические».

Хороши опечатки, нечего сказать! А исторические/истерические — это опечатка вообще нередкая, мы ее уже встречали и еще встретим в нашем рассказе.

Был ли так же уязвлен опечатками Михаил Юрьевич Лермонтов, точно не известно — но и ему досталось немало. Вот хотя бы хрестоматийное, знакомое со школы стихотворение «Родина»:

Люблю дымок спаленной жнивы,

В степи ночующий обоз

И на холме средь желтой нивы

Чету белеющих берез…

Журнал «Отечественные записки» при первой публикации (в 1841 году) превратил ночующий обоз в кочующий. Не бог весть какая оплошность, но все ж таки Лермонтов писал другое слово.

В другом месте — уже в прозе — Лермонтов писал о герое, воображавшем себя «волжским разбойником, среди синих и студеных волн, в тени дремучих лесов, в шуме битв, в ночных наездах, при звуке песен». Но при первой публикации в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (1845) ночные наезды превратились в ночные… поезда. Конечно, в те времена поездом могли именовать не только железнодорожный состав, но и вереницу экипажей (например, «свадебный поезд»), но все‑таки странновато было: разбойник, да в ночном поезде…

Немудрено, что в стихотворении «Журналист, читатель и писатель» Лермонтов вложил в уста читателя и упоминание об опечатках:

И я скажу — нужна отвага,

Чтобы открыть, хоть ваш журнал

(Он мне уж руки обломал).

Во–первых: серая бумага!

Она, быть может, и чиста,

Да как‑то страшно без перчаток!..

Читаешь — сотни опечаток!

Ну уж сотни — это вряд ли. А вот сказать «десятки» преувеличением не будет.

Теперь на нашем пути — Достоевский. Вот уж кому опечатки причинили удивительно много хлопот — и как автору, и как издателю! Какое‑то время Федор Михайлович вместе с братом Михаилом выпускал журнал «Эпоха» — и сообщал тому однажды: «Я достал 3–го дня „Эпоху“… и 1½ дни читал я ее и пересматривал. Вот мое впечатление: издание могло бы быть понаряднее, опечатки бесчисленные, до крайнего неряшества…»

Опечатки в произведениях самого Достоевского многочисленны и хорошо известны специалистам. Вот, скажем, прославленный роман «Подросток». В большинстве дореволюционных его изданий стояла такая фраза: «Друг Аркадий, теперь душа моя утомилась, и я возмутился духом». Хотя у Достоевского вместо «утомилась» стоял совсем другой глагол: «умилилась».

А в «Скверном анекдоте» написал Федор Михайлович такую фразу: «Она… заставила Пселдонимова выпить такую чашу желчи и оцта, что он, уже неоднократно вбегая в комнатку, где приготовлено было брачное ложе, схватывал себя молча за волосы и бросался головой на постель, предназначенную для райских наслаждений, весь дрожа от бессильной злости». Про желчь и оцт (уксус по–старославянски) — это была скрытая цитата из Евангелия. Однако наборщик вместо «оцта» набрал «потата». Потом кто‑то «исправил опечатку»: вместо «потата» написал «поташа». Вот и получилось, что Пселдонимов выпил чашу желчи и углекислого калия, применяемого при производстве мыла и стекла! Абсурдную оплошность заметили и исправили далеко не сразу.

Великий философ Владимир Соловьев — еще одно имя в перечне жертв опечатки. Первый том его книги «История и будущность теократии» был отпечатан в Загребе, и читавший этот том Николай Семенович Лесков особо отметил множество «ужасных, а в иных случаях довольно остроумных опечаток».

Есть и еще один примечательный случай, связанный с Соловьевым. Владимир Сергеевич написал для солидного журнала «Вестник Европы» язвительную статью о символистах во главе с Валерием Брюсовым и среди прочего заметил: «На последней страничке наши символисты объявляют о предстоящих трех новых изданиях, из коих одно озаглавлено „Les (?) schefs (!) doeuvre“. Отложим свое окончательное суждение до появления этих „schefs d’oeuvre“…» Вопросительный и восклицательный знаки Соловьева связаны с тем, что правильное написание французского слова «шедевр» — «chefs‑d’oeuvre».

На беду Соловьева, в «Вестнике Европы» тоже приключилась опечатка, и символистский вариант написания был передан так: «cshefs d’oeuvre». Разница в одну букву, но получилось смешно: критикуя опечатку, Соловьев сам попал в ту же яму. В письме редактору журнала философ жаловался на допущенный типографский брак — но было уже поздно.

ЗАЩИТА ДЛЯ АВТОРА (В ТОМ ЧИСЛЕ АВТОРА ЭТИХ СТРОК)

Автору бывает нелегко смириться с опечатками — но и у опечаток есть полезная функция. Они поддерживают автора в борьбе с любителями поживиться за чужой счет. Потому как деятели на ниве плагиата не всегда даже стараются замести следы: иногда они перепечатывают чужой труд слово в слово, меняя только подпись. Опечатки остаются на своих местах, и с их помощью доказать факт воровства — дело техники.

Автору этих строк сей факт известен не понаслышке. Потому как составленные мною книги по истории Петербурга (особенно календарь питерской истории) становились жертвой плагиаторов не раз. Газеты, журналы, радиостанции выдавали публике мои фразы под видом своих. Ступило на эту дорожку и одно с виду очень солидное издательство: издав ежедневник для записей, оно украсило его выдержками из моего календаря. Только «забыло» указать, откуда эти выдержки взяты. Получилось, будто это — всецело их труды.

Пришлось мне явиться в издательство. Разговор был довольно нервный и долгий. Ключевая часть его звучала примерно так:

— А как Вы докажете, что мы взяли текст из Вашей книги? (Это вопрос ко мне.)

— Но у Вас же все перепечатано слово в слово!

— Ну и что? А может, где‑то еще есть такие же фразы? Согласитесь, это ведь не исключено.

— Не исключено. Но как быть с опечатками? Вы ведь и их перепечатали из моей книги!

Последний аргумент оказался решающим. Издательство согласилось компенсировать мне понесенный ущерб. Сумма была скромной, но важнее оказался сам факт: справедливость восторжествовала!

Разумеется, это далеко не единственный случай, когда опечатки пришли на подмогу автору. Аналогичных историй известно немало. Скажем, одно оренбургское издательство пару лет назад напечатало карту своего города, а другое издательство чуть позже сделало то же самое. Вторая карта была очень похожа на первую. И даже опечатки были такими же — например, «Терещковой» вместо «Терешковой». Эти опечатки и сыграли определяющую роль в решении суда: вторая фирма была признана нарушителем авторских прав.

А недавно опечатки позволили прессе обвинить в плагиате не кого‑нибудь, а власти Великобритании. Накануне вторжения в Ирак британцы представили досье, посвященное боеспособности этой восточной страны и вообще режиму Саддама Хусейна. Заявлялось, что досье построено на отчетах британской разведки и данных из «других источников». Группа экспертов вскоре выступила с утверждением: большая часть досье скопирована из двух американских печатных изданий — «Middle East Review of International Affairs» и «Jane’s Intelligence Review». И даже опечатки этих источников перекочевали в досье целыми и невредимыми.

ОТКУДА ОНИ БЕРУТСЯ? ЭКСКУРС В ТЕОРИЮ ВОПРОСА

Известен эпизод с Юрием Олешей, который вычитывал верстку одной из своих пьес и был крайне раздражен увиденными опечатками. Своим собеседникам он экспрессивно говорил:

«Кошмар! С наборщиками невозможно бороться! Выправил все в гранках, но вот, пожалуйста, в верстке опять то же самое. В моей пьесе Улялюм говорит:

„У тебя руки круглые, как перила“.

А здесь, полюбуйтесь:

„У тебя руки круглые, как перина“.

А что они сделали с репликой:

„В кого мне стрелять за то, что распалась связь времен?“

Они напечатали:

„В окно мне стрелять за то, что распалась связь времен?“

И, наконец, вместо фразы:

„Ты пришла из детства, где был город Ним, построенный римлянами“, — стоит сверхбессмысленность:

„Ты пришла из детства, где был город Рим, построенный римлянами“…»

Собеседники пытались Юрия Карловича утешать:

— Но Вы же сейчас все это исправили?

Писатель не успокаивался:

— Исправил! Ну и что же?

— Будем надеяться, что все исправят.

Олеша вскипел:

— Оставь надежду всяк сюда входящий! С наборщиками бороться невозможно!..

Как гласит эта история, Юрий Карлович оказался прав: книжка вышла все с теми же опечатками.

Добрая половина книги позади: можно теперь притормозить и задаться вопросом — как рождаются опечатки? Откуда приходят в печатный текст?

Олеша, как видим, считал виновными в появлении опечаток нерадивых наборщиков. Возможно, в тот раз так оно и было — но вряд ли все опечатки можно объяснить небрежностью исполнителей, их невниманием и нежеланием работать как следует. Чаще случалось обратное: люди старались изо всех сил, выкладывались, стремились сделать работу лучше — но опечатки невесть откуда проникали в текст. Не случайно же родился термин «бес опечатки»!

Впрочем, «бес» — это объяснение мистическое, а вот есть ли более рациональные?

Знаменитый Зигмунд Фрейд в одной из своих лекций рассказывал об «ошибочных действиях» — оговорках, описках, даже очитках и ослышках (когда человек читает не то, что напечатано, или человек слышит не то, что ему говорят). И, разумеется, не забыл об опечатках:

«Говорят, такая устойчивая опечатка пробралась как‑то в одну социал–демократическую газету. В сообщении об одном известном торжестве можно было прочесть: „Среди присутствующих был его величество корнпринц“. На следующий день появилось опровержение: „Конечно, следует читать кнорпринц“. В таких случаях любят говорить о нечистой силе, злом духе наборного ящика и тому подобных вещах, выходящих за рамки психофизиологической теории опечатки».

Насчет «злого духа» мы уже знаем — это тот самый «бес опечатки». Фрейд в этого беса верил не очень. Он говорил о другом: большая часть опечаток рождается в подсознании (не случайно же существует ныне такое выражение: «опечатка по Фрейду»).

В начале XX столетия о том же писал соратник Маяковского Алексей Крученых. Он относил опечатку к числу явлений случайных, «наобумных»: «Наобумное (алогичное, случайное, творческий прорыв, механическое соединение слов: оговорки, опечатки, ляпсусы; сюда же, отчасти, относятся звуковые и смысловые сдвиги, национальный акцент, заикание, сюсюканье и пр.).»

Итак, подсознание? Но, с другой стороны, тот же Фрейд признавал, что причиной опечаток может стать и самая обычная усталость. Не мешало бы это учесть современным психоаналитикам, некоторые из которых списывают на подсознание решительно все опечатки. Не так давно в одной украинской газете была допущена забавная опечатка: вместо «зубастый грызун» — «зубастый грузин». И вот опубликованный по этому поводу комментарий: «По словам Светланы Анатольевны, опечатки, описки и очитки чаще всего выражают подавленные сексуальные желания. Типичный пример с несчастным „грузином“. Такая ошибка — результат неудовлетворенности дамы, в „зубастом грызуне“ увидевшей грузина, ибо тот ассоциируется у нее с темпераментным мужчиной. Ошибку‑то действительно сделала женщина, а представитель кавказской национальности здесь ни при чем, он просто символ пылкости и напора. Так сотрудница газеты не сумела скрыть свои нереализованные желания…»

Не буду называть здесь фамилию психоаналитика Светланы Анатольевны, на которую сослалась киевская газета «Сегодня». Уж больно забавно, на мой взгляд, звучат ее слова.

Куда серьезнее подошел к проблеме возникновения опечаток уже известный нам филолог, а заодно специалист по высшей математике Борис Томашевский. Он был уверен, что «нет набора без опечаток», и имел для этой уверенности все основания. В 1920–е годы, например, проходили состязания лучших типографских наборщиков, и победитель одного из конкурсов сделал в среднем 6,9 ошибки на тысячу знаков. Проходили подобные конкурсы и позже, потом делались специальные исследования, и итог их был таков: нормой можно считать 5 % ошибочных строк от общего числа набранных.

Для того чтобы разобраться в причинах опечаток, Томашевский как бы поставил себя на место наборщика. Он реконструировал весь ход мысли и действий наборщика — от первого взгляда на текст до собственно процесса набора.

Пойдем‑ка и мы с ним по этому пути (а если читателю этот анализ кажется скучным, он может смело перейти к следующей главе: там никаких научных изысков нет).

Итак, пункт первый: наборщик читает текст. «Если оригинал написан нечетко, происходит постоянное неверное чтение букв. Нет ничего легче, чем прочесть рукописное ш как т и обратно, и таким образом вместо слова „шопот“ набрать „топот“ или неверно сгруппировать составляющие буквы штрихи и, например, вместо ш прочесть ги или наоборот (отсюда опечатки типа „башня“ вместо „богиня“…)».

О башне–богине мы уже знаем: эта опечатка была допущена в пушкинском «Евгении Онегине». Можно вспомнить и другой случай: в трудах историка Михаила Пыляева и в других источниках можно встретить фамилию Хрисаноров и имя Хрисанор. Хотя на самом деле речь идет о других фамилии и имени — Хрисанфов и Хрисанф. Просто в рукописи буква «ф» была написана нечетко, разорвалась на две части — и наборщик допустил опечатку.

В условиях спешки такие опечатки могли расплодиться невероятно: нечеткая рукопись, неверное чтение, отсутствие правки — и вот уже книга выходит из типографии во всем своем «блеске». В 1920 году в Крыму был издан литературный альманах «Ковчег». Тираж его составил всего 100 экземпляров, зато среди участников состояли Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Илья Эренбург, Максимилиан Волошин. Как вспоминал один из издателей альманаха Эм. Миндлин, «машинок для перепечатки у нас не было — наборщики набирали с рукописей. Многие из рукописей были малоразборчивы. Почерк Эренбурга оказался особенно недоступен наборщикам. Эренбург, увидев, как перевраны его стихи в альманахе, за голову схватился и стал ожесточенно исправлять чернильным карандашом ошибки. Увы, он сумел это сделать только в моем экземпляре… Все остальные экземпляры, пущенные в продажу, так и разошлись, набитые опечатками».

Еще о чтении. Мы редко читаем слова целиком, буква за буквой: обычно видим лишь некоторые буквы и по ним угадываем слово. «Здесь есть опасность угадать не то слово, которое напечатано. Это приводит к обычной подстановке слов более знакомых, скорее приходящих на память вместо менее знакомых или вовсе не знакомых… Вместо непривычной, устарелой формы „табатерка“ (от „tabatiere“) наборщик склонен прочесть знакомое „табакерка“, вместо „следственно“ — „следовательно“…»

Пример такой опечатки мы уже приводили: в «Подростке» Достоевского было напечатано «утомилась» вместо «умилилась». А в «Белой гвардии» Булгакова цветут «вишневые деревья», хотя Михаил Афанасьевич употребил более оригинальную форму: «вишенные».

Именно при угадывании вероятны опечатки «по Фрейду». В этот момент импульсы и скрытые переживания вполне могут выплеснуться наружу. Красноречивый пример — опечатка в газете «Комсомолец Карелии» 1937 года: в ней появилось сообщение о том, что «в темницах НКВД выращиваются свежие овощи».

Вообще‑то предполагалось напечатать «в теплицах», но наборщик явно подставил то слово, которое казалось ему более подходящим для НКВД.

Но вот наборщик прочитал слово, запомнил его — и теперь уже пора приступать к самому набору. Наборщик тянется за литерами. И тут снова возможны сбои: он может взять литеру из другого отделения («так, не трудно взять „ц“ вместо „п“ или обратно»), а еще чаще бывает другое — в кассе находятся неправильно положенные литеры.

«По большей части это происходит при разборе, когда мелкие буквы по сходству очертаний принимаются одна за другую. Так, например, очень часто путаются буквы „с“ и „е“, „т“ и „г“, „и“ и „н“, „н“ и „п“, „ш“ и „щ“…»

Наверное, к этому типу относится опечатка в знаменитом «Деле» Сухово–Кобылина:

«Муромский (осматривает). Да кто же тут? Это одна майка!..»

Конечно, в 1936 году, когда была издана «Хрестоматия по истории русского театра», включившая в себя «Дело», майки уже были в ходу. Но при Сухово–Кобылине — нет. Муромский говорил о шайке.

Все эти наблюдения Томашевского относятся к ручному набору, но они актуальны и сейчас. Разумеется, с некоторыми поправками. Нынче наборщиков, стоящих у кассы, попросту нет: их заменили специалисты по компьютерному набору. Нередко ту же роль исполняют и сами авторы (тексты теперь все чаще пишутся на компьютерах). Конечно же, современные наборщики и авторы не могут «взять „ц“ вместо „п“ или обратно» — за неимением литер. Но остальные ошибки набора присутствуют и сейчас в полной мере.

Но анализ Томашевского на этом не закончен: поговорив о возникновении опечаток, он переходит теперь уже к самим опечаткам. С математической дотошностью он делит их на множество видов.

Первый вид — пропуск отдельных букв. Тут сгодится пример современный: симпатичная московская газета «Первое сентября» напечатала однажды что‑то про «цифровую настойку мониторов». Имелась в виду, разумеется, «настройка». (Примечательно, что опечатку заметили лишь через несколько лет, при подготовке спецвыпуска газеты.)

Иногда пропуск буквы приводит к более вопиющим последствиям. Эмигрантский литератор Александр Генис с иронией вспоминал:

«В телевизионной программе, которую я редактировал в молодости, выпал мягкий знак в названии фильма. Получилась историко–партийная клубничка — „Семя Ульянова“. Теперь, может быть, такое еще поставят».

Пропуск слов:

«Систематически пропускаются короткие слова. Слова в три буквы и менее могут легко выпадать при наборе. Особенно в этом отношении страдает союз „и“…»

Не меньше союза «и» страдает и частица «не»: читатель уже знает, сколь часто выпадала эта частица из текстов. Диапазон — от средневековых Библий до многотиражек сталинского времени.

Есть и еще один случай пропажи слова, совсем современный и очень колоритный. Жарким летом 2001 года российские законодатели приняли Федеральный закон «Об аудиторской деятельности». Там, в частности, речь шла об ответственности аудиторов, нарушающих установленные нормы и правила. И был такой пассаж: «На виновных в таких нарушениях может быть наложено в установленном настоящим Федеральным законом порядке». Выскочило из фразы одно–единственное слово, ведь должно было быть: «наложено взыскание». Увы, в таком виде закон и был опубликован.

Теперь наступает очередь опечатки совсем уже фундаментальной — пропуска фраз. Тут пример приводит сам Томашевский, и пример весьма красочный:

«В „Подростке“ Достоевского (часть третья, глава двенадцатая, V), в журнальном тексте, читается: „я скользнул в спальню Татьяны Павловны — в ту самую каморку, в которой могла поместиться одна лишь только кровать Татьяны Павловны и в которой я уже раз [нечаянно подслушивал. Я сел на кровать и тотчас] отыскал себе щелку в портьере“. В отдельном издании составляющие строку слова в прямых скобках [] выпали и получилась бессмыслица».

Переведем дух — мы добрались только до середины списка — и продолжим путь.

Замена отдельных букв, объясняемая сходством их очертаний:

«В этом отношении особенно часты замены букв н–и–п–ц, например: „певница“ — „цевница“. Замена „н“ буквой „и“ и обратно по большей части дает бессмысленные опечатки; тем не менее эти замены… можно найти в любой книге».

Здесь можно вспомнить пушкинское «Александр Икшп». Или привести в пример «Техническую энциклопедию» (ту самую, с 11–страничным списком опечаток): там среди прочего было напечатано слово «цены» вместо «пены».

Теперь замена слов. Иллюстрация от Томашевского:

«В оригинале стояло: „привстал вдруг с своего места“ („Братья Карамазовы“); в издании „Просвещения“: „привстал вдруг с своего кресла“. Дело в том, что двумя строками ниже есть: „усадил его опять в кресла“. Глаза наборщика забежали вперед, и он поставил вместо „места“ бросившееся ему „кресла“, так как слово это не противоречит общему смыслу».

Наконец, последний в нашем перечне вид опечаток: перестановка букв.

«Существует ряд слов, близких по значению, которые отличаются друг от друга порядком букв. Такие слова сплошь и рядом набираются одно вместо другого, например: „штука“ и „шутка“, „кончено“ и „конечно“, „поминать“ и „понимать“, „одобрять“ и „ободрять“, „провраться“ и „прорваться“, „большего им не дано“ и „не надо“…»

Дополним мысль Томашевского: буквы перебегают с места на место не только в близких по значению словах. Пример снова подбрасывает «Техническая энциклопедия»: она напечатала «формия» там, где надо было бы «морфия». А еще один вполне реальный случай стал легендой питерской журналистики. Ленинградская газета «Смена» опубликовала в 1970–е годы фотоснимки из зооуголка, сопроводив их словами о «маленьких длинноухих зверьках». Опечатка случилась в слове «длинноухие»: буквы «у» и «х» поменялись местами. Здесь, правда, вряд ли можно предполагать некий подсознательный умысел наборщика — скорее всего, это была абсолютно случайная опечатка, просто очень смешная по звучанию.

Интересно, хватило ли у читателя терпения дойти до этого места? Все‑таки Борис Викторович Томашевский был серьезным ученым и свои штудии адресовал специалистам. Мы, конечно, сократили его цитаты, убрали упоминания о некоторых видах опечаток — но дальнейшие сокращения могли просто повредить смыслу. Тем более что детальнее Томашевского никто эту тему не рассматривал.

Так откуда же берутся опечатки? Попробуем подвести некоторые итоги.

Мы уже поняли: большая часть их обязана рождением чисто техническим обстоятельствам. Соседству букв в наборной кассе (или на клавиатуре компьютера). Сходству букв в написании. Тому, насколько разборчива рукопись. Тому, насколько устал, насколько рассеян наборщик. И квалификации наборщика тоже.

А подсознание? Оно, конечно, тоже играет свою роль — но только в некоторых случаях. Смешно говорить, что опечатка «миниср» вместо «министр» отображает реальное отношение автора или наборщика к данному министру (а именно так уверяют иные спецы). А вот «темницы» НКВД вместо «теплиц» наверняка пришли прямиком из подсознания.

Но по какой бы причине ни рождались опечатки, все они рождаются случайно, спонтанно.

«ОБОРТЫ» ВОКРУГ ЗЕМЛИ

Легенды об опечатках слагались всегда, в том числе и в брежневскую пору. Журналисты из разных городов до сих пор любят рассказывать о случавшихся у них оплошностях, причем иногда оплошности эти оказываются абсолютно одинаковыми. И не поймешь: то ли это и в самом деле бродячие опечатки, то ли просто бродячие легенды, в реальности ничем не подтвержденные.

Мы уже встречали пару раз опечатку «исторический» — «истерический». Те случаи были вполне реальными, а вот история брежневской поры больше похожа на байку. Якобы в 1970–е годы после очередного съезда КПСС газета «Донецкий рабочий» опубликовала материал некоего преподавателя научного коммунизма. Принятые съездом решения воспевались там на все лады и, разумеется, назывались «историческими». Но случилась та самая опечатка. Уверяют, что тогда были уволены главный редактор, ответственный секретарь и корректор газеты. А опечатка пошла гулять далеко за пределами СССР — и некая враждебная радиостанция не преминула съехидничать: «Единственная советская газета правильно охарактеризовала решения съезда — это „Донецкий рабочий“…»

Другая популярная байка — о том, как некая провинциальная газета поместила очерк про водителя–передовика. Тот проехал без аварий и поломок 100 тысяч километров. Заголовок гласил: «100 тысяч километров — не пердел!» Эту историю рассказывают и в Саратовской, и в Нижегородской областях, и в Сибири…

А вот какой эпизод рассказывает обнинская журналистка Нонна Черных:

«В одной из газет, в которых я работала (дело было не в Обнинске), произошла опечатка: в рубрике „марксистско–ленинская учеба“ в слове „учеба“ пропустили букву „ч“ — редактор был уволен на следующий день…»

Известный литератор Владимир Шахиджанян рассказывает о такой же опечатке следующее:

«В молодежной газете, которая выходила в Магадане, слово „учеба“ почему‑то всегда писали через „о“. Редактор злился. Однажды, когда в полосе опять появился заголовок „Комсомольская учоба“, он в ярости — сколько можно! — зачеркнул „чо“ и крупно, жирно вывел вместо него „е“, не восстановив при этом букву „ч“. Наборщик так и внес исправление, и „учеба“ появилась без буквы „ч“. Над словом, ставшим в результате правки бранным, смеялись все жители города».

Есть и другие истории о той же самой опечатке.

Еще одна легенда об опечатке существует аж в трех вариантах. Как писала однажды «Комсомольская правда», в 1963 году лишился работы редактор газеты «Горьковский рабочий», сообщившей о том, что «Валентина Терешкова совершила 17 обортов вокруг Земли!»

Аналогичную байку рассказывают алтайские журналисты, только число «обортов» они называют совсем другое (правильное): приземлилась‑де Терешкова неподалеку от села Хабары, и после этого хабарская районная газета вынесла на первую полосу заголовок: «48 обортов Валентины Терешковой!»

Автор этой книжки не поленился, полистал обе газеты — и горьковскую, и хабарскую. Не было там таких заголовков, да и редакторы прочно сидели на местах. Но легенда живуча, и еще одна версия бытует в Вологде: «оборты» совершала у них не первая женщина–космонавт, а новейшая бетономешалка, реклама которой была якобы напечатана в одной местной газете.

Другая смешная опечатка случилась, как рассказывают старожилы, в городе Воткинске: там в репортаже о зарубежной поездке Л. И. Брежнева слово «пребывание» было искажено грубейшей опечаткой. Какой? А вот об этом мы можем узнать из рассказа знаменитого в свое время Ираклия Андроникова. Он поведал журналисту «Известий» о точно такой же опечатке — только дореволюционной:

«А вот еще был совершенно замечательный случай. Если мне не изменяет память, в либеральной газете „Киевская мысль“. Году так примерно в 1910–м они дали на первой полосе гениальную опечатку в заголовке: „Пребывание вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Финляндии“. Так вот, в слове „пребывание“ эти шутники вместо буквы „р“ напечатали букву „о“…

Получилось ощущение такого спокойного, ме–е–едленного процесса. Понятно. Все‑таки старуха, почтенная мать государя императора. Да еще в Финляндии…»

Так с кем же случилась такая накладка — с Марией Федоровной или с Леонидом Ильичом (через «о»)? Или с обоими? Вопрос, на который нет ответа. Неясна ситуация и с еще одной опечаткой, непозволительно замаравшей имя Генерального секретаря. Читатель, может быть, помнит список самых опасных политических опечаток 1939 года. Там была и примечательная пара «председатель» — «предатель». Такую же опечатку очевидцы наблюдали и в эпоху Брежнева. Якобы произошло это в одной республиканской «Правде»: должность «председатель Президиума Верховного Совета СССР» потеряла три буквы. Осталось: «предатель Президиума…»

А на закуску — еще один случай, рассказанный историком медицины Татьяной Грековой. Она вспоминает о тех же брежневских временах:

«Опечатка могла серьезно отразиться на судьбе не только корректора, но и главного редактора, как случилось в „Медицинской газете“. В те годы не только „Правда“ и „Известия“, но и все ведомственные издания печатали материалы партийных съездов и пленумов. Стенограмма очередного съезда начиналась с приветствий в адрес руководителей братских партий, причем после каждого приветствия в скобках стояло: „аплодисменты“ или „бурные аплодисменты“. После приветствий докладчик начал перечислять тяжелые утраты, которые понесла партия за истекший период. Далее в скобках следовало — „все встают“. „Медицинская газета“ ухитрилась вместо этих слов поместить „бурные аплодисменты“. Стоит ли говорить, что уже в следующем номере стояла фамилия нового главного редактора».

Нет оснований не доверять уважаемой мемуаристке, но справедливости ради надо прибавить, что абсолютно аналогичную опечатку связывают и с другой газетой. Журналист Евгений Бовкун, работавший в советские годы в журнале «За рубежом», вспоминает:

«Одного корректора из „Правды“ выгнали. В речи генсека на 9 мая ему пришлось расставлять в скобках отдельно присланные примечания („смех в зале, все встают, слышны возгласы“ и так далее). Вот он, думая о чем‑то своем, и поставил после фразы „В этой войне наша страна понесла невосполнимые потери“ (бурные и продолжительные аплодисменты)».

«РЕЧЬ ТОВАРИЩА ХУЩЕВА»

Хрущевско–брежневские времена были сравнительно спокойными: опечатка уже не могла подвести под монастырь. Но вот лишить работы могла — это известно не только из бродячих легенд. Старый газетчик Олег Быков рассказывал на страницах «Восточно–Сибирской правды»:

«Журналисты конца 70–х помнят совершенно дикий случай, когда в одночасье была сломана судьба хорошего парня — редактора „Иркутской недели“ Петра Шугурова. Ко дню рождения вождя мирового пролетариата он подготовил специальный выпуск газеты, где на первой странице крупным шрифтом набрал цитату, если мне не изменяет память, из Погодина. Она звучала примерно так: „Лениным владела неуемная идея переделать мир“. Так вот, из слова „неуемная“ вылетела буква „е“. Неумная идея! Сколько слетело голов из‑за этого несчастного „е“ — сие мне не известно. Но вот творческая судьба талантливого журналиста была сломлена. С вердиктом: „Изгнать из газеты, из партии, без права работы в печатных органах“. Хотя, с моей точки зрения, благодаря ошибке цитата приобрела новый, более правильный смысл…»

А свердловчанка Валентина Артюшина вспоминала другой эпизод:

«Один знакомый мне журналист потерял работу из‑за опечатки в газете: „М. И. Калинин подчирикивал“ вместо „подчеркивал“. Мог бы и свободу потерять».

И все‑таки по большей части опечатки уже не грозили их виновникам тяжелыми карами. Были гневные звонки из обкомов и райкомов, объявлялись выговоры, накладывались административные взыскания — но этим чаще всего дело и заканчивалось. Даже когда липецкая партийная газета напечатала заголовок «Речь товарища Хущева», никаких арестов не последовало.

А вот о каком случае рассказала не так давно «Комсомольская правда»:

«Во время службы в армии наш сотрудник Н. Агафонов (сейчас Николай верстает полосы „КП“ — „толстушки“) работал наборщиком дивизионной газеты „Советский патриот“. Он профессионально набрал заметку, ключевой фразой в которой была следующая: „Леонид Ильич выступил на Пленуме ЦК партии“. Но при переносе строки часть слова потерялась, и фраза приобрела сенсационный характер: „Леонид Ильич выпил на Пленуме ЦК партии“. Так она и вышла в свет. Редактора „дивизионки“ потом долго допрашивали особисты: что это такое печатный орган имел в виду…»

В ту же пору иркутская газета «Восточно–Сибирская правда» допускала опечатки типа: «Первыми в области сожрали урожай хлеборобы такие‑то» (вместо «собрали»). Как вспоминал по этому поводу уже упомянутый Олег Быков, «твое счастье, если ты сумеешь объяснить, что это всего лишь досадная опечатка, а не контрреволюционный происк». Но объясняли, отбивались. Случилось вступить на этот путь и самому Быкову, когда в его статье очутились слова «ладони с бугорками мовзолей» (вместо «мозолей»). По словам журналиста, «слава богу, там, наверху, хватило ума не показать в сем случае злого умысла. Но звонок был серьезный».

А иногда журналисты сами применяли превентивные меры — например, после допущенного ляпсуса отсиживались дома, пока начальство не остынет. И лишь потом являлись как ни в чем не бывало.

Однажды ленинградская молодежная газета «Смена» допустила опечатку, которая звучала так, что неприличнее некуда. В те годы газета печатала переписку своих читателей с друзьями из разных стран мира.

Одна из таких публикаций заканчивалась восклицанием: «Где еще найдешь такую переписку!» Слово «переписку» оказалось разделено переносом (пере–писку), но мало того: вторая его половина приобрела совершенно немыслимое звучание. Первая, вторая и последняя буквы остались прежними, но вот третья и четвертая изменились до неузнаваемости: вместо «с» — «з», вместо «к» — «д».

Была ли это рискованная шутка, или сработало чье‑то подсознание — но материал вышел в свет. Автор его неделю–другую не появлялась в редакции: ждала, пока стихнет буря. И она стихла…

К слову, можно добавить, что на счету «Смены» есть и еще одна «непристойная» опечатка: однажды в выходных данных ее вместо «такого‑то ноября» стояло «поября».

А вот еще проблема: как извинишься перед читателями за такую вопиющую опечатку? Извинение ведь может выйти комичнее самого ляпсуса. Поэтому большинство опечаток проходили, что называется, молча, и разбирательства о них не выходили из редакционных стен.

Но все‑таки иногда печатались и извинения. Летом 1960 года одна районная газета Амурской области допустила в своей публикации несколько серьезных опечаток. И опубликовала следом такое вот примечательное извинение:

«Уважаемые читатели! В предыдущем номере нашей газеты в репортаже с очередного пленума райкома ВЛКСМ в докладе первого секретаря райкома В. Григорьева по вине редакции допущены досадные многочисленные очепатки. Так, все указанные за отчетный период цифры по количеству принятых в комсомол юношей и девушек в колхозах и совхозах района следует читать как количество закупленных молодежью телят у населения. И наоборот — все по тексту цифры по закупу телят следует читать как количество принятых молодых людей в комсомол. Приносим свои извинения».

Благодаря этим «очепаткам» о газете заговорили далеко за пределами района…

Ну а рекорд по числу опечаток в брежневские времена поставила газета «Неделя». В ноябре 1968 года она поместила список книг, изданных в далеком 1870 году.

В этой небольшой заметке опечатки буквально сидели одна на другой. Ф. М. Достоевский и Д. И. Писарев получили одинаковые инициалы — Д. М. Вместо «балетоман» было напечатано «бамтоман». А роман Эмиля Габорио про знаменитого сыщика Лекока был наименован так: «Мкок, агент сыскной полиции».

«БИТВА» В ТИПОГРАФИИ

«Неделя» установила рекорд среди газет; а вот среди книг брежневской поры вне конкуренции было издание со скучным названием «Справочник технолога по обработке металлов резанием», вышедшее в свет в 1962 году. Это было уже третье издание справочника, но именно оно установило рекорд по числу опечаток: в errata их было перечислено более ста!

Впрочем, иногда важно не количество, а качество. Вот, например, какая симпатичная опечатка мелькнула однажды в переводном романе Лиона Фейхтвангера «Лисы в винограднике». Франклин там говорил: «Я слыхал, что этот Бомарше уже отправил в Америку солидную партию товаров, что‑то около шести тысяч рублей».

Рублей? Но во Франции и Америке вроде бы ходили иные денежные единицы? Конечно, не рублей — ружей!

Скромная, но характерная опечатка мелькнула в книге Виктора Смолицкого «Из равелина», вышедшей в 1960–е годы: там утверждалось, что за «тридцать» лет до своего ареста Чернышевский был студентом. Но знаменитому демократу в момент ареста исполнилось всего‑то 34. Студентом он был не за тридцать — за тринадцать лет до того!

И все‑таки к опечаткам в книжной продукции относились тогда достаточно строго. Во втором издании той же книги Смолицкого опечатка была исправлена. А вот еще более любопытное свидетельство уже упоминавшейся нами Татьяны Грековой:

«Книга с двумя–тремя опечатками, непременно обозначенными на вклейке, считалась серьезным браком в работе, за который лишали „прогрессивки“. Если же опечатку выявляли в слове, имеющем хоть малейшее отношение к идеологии, или она просто придавала слову неблагозвучную окраску, из готового тиража производили выдирку листа. Помню, в руководстве по онкологии напечатали „сракома“ вместо „саркома“. Был конец квартала, горел план, и целую бригаду редакторов и корректоров мобилизовали в типографию вырывать лист со злополучной опечаткой».

Есть на этот счет и еще один мемуар, довольно пространный, но весьма красочный. Им можно завершить эту небольшую главку.

«Помню, приближался Новый год. Настроение, однако, в коллективе царило далеко не радостное. Произошло ЧП.

Оно было связано с тиражом научного журнала, от выпуска которого напрямую зависело выполнение нашим издательством всего годового плана. Из одной журнальной статьи, посвященной истории, читатели могли узнать, что Куликовская битва, оказывается, произошла в… 1830 году! Досадная опечатка! Просто вторая и третья цифры даты „поменялись местами“. Время идет… И тогда „наверху“ родилась мудрая и простая, как все гениальное, идея.

Когда до Нового года оставалось совсем мало, группа сотрудников издательства, в том числе и автор этих строк, вооруженная лезвиями и ручками с черной пастой, начала свою „нелегальную“ работу в подвале полиграфического предприятия, где был размещен злополучный тираж. И, смею сказать, нелегкой, неприятной была эта работа! Подчистка и дорисовка цифр, напечатанных мелким шрифтом, не у всех (в частности, и у меня) получались аккуратно… От холода и работы ныли пальцы, и бритва, словно нарочно, то и дело резала именно по ним!

Как же мы были рады, окончив нашу „миссию“!

— Так не забудешь дату Куликовской битвы? — вскоре подшучивали надо мной друзья за новогодним столом.

— Не забуду, это точно! — отвечал я, поднимая праздничный бокал. Причем делал я это осторожно и неуверенно: пальцы все еще болели».

Борис Одинцов. «Куликовская битва» (опубликовано в газете «Вечерний Ростов»)

«ДЕВУШКА РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ»

Примечательные опечатки случались тогда же и «по ту сторону занавеса», в заграничной русской печати. Вот несколько примеров.

Первым здесь, конечно, нужно назвать Александра Солженицына, чьи произведения печатались за границей не раз — даже в ту пору, когда Александр Исаевич был еще в СССР.

Как вспоминал сам Солженицын, эти издания «Москвы достигали… лишь случайно, и вот с какого‑то года стало попадаться лондонское издательство „Флегон–пресс“ (потом оказалось: Флегон — это фамилия издатчика). Ничегошеньки я о нем тогда не знал, но вижу: издал мою „Свечу на ветру“ с утерей одной машинописной страницы, и даже не оговорился, а слепил как попало, без смысла. Издал „В круге первом“ под диким названием „В первом кругу“ — и дикое количество опечаток, редко по 10 на страницу, а то по 20–25!»

25 опечаток на страницу — до этого рекорда и давешней «Неделе» далеко!

Самая знаменитая эмигрантская опечатка связана с газетой «Новый американец», судьба которой так красочно описана Сергеем Довлатовым. А также с великим поэтом Иосифом Бродским.

«Готовясь к сорокалетию Бродского, Довлатов взял у него стихотворение для „Нового американца“. Никому не доверяя, Сергей заперся наедине с набранным текстом. Сидел с ним чуть ли не всю ночь, но ничего не помогло. В стихотворении оказалась пропущенной одна буква — получилась „могила неизвестного солата“. Юбилейный номер с этим самым „салатом“ Довлатов в великом ужасе понес Бродскому, но тот только хмыкнул и сказал, что так, может, и лучше».

Об этом в книге «Довлатов и окрестности» пишет известный литератор Александр Генис. Кажется, он неточен в цитате: у Бродского есть стихотворение, в котором упоминается «фигура Неизвестного Солдата», но никак не могила. Но для нашей темы это не суть важно. Важнее, что сам Иосиф Бродский был достаточно привычен к опечаткам: их в его публикациях случалось немало.

Нередко случались опечатки и в еще одной эмигрантской газете — «Новое русское слово». Как‑то в 1970–е годы там появилось стихотворение молодой поэтессы Валентины Синкевич. В нем была строчка: «Сползали кровинки вниз по белому мрамору статуи». Как вспоминала сама Синкевич, «стихотворение появилось, но с опечаткой, которая мне, начинающему автору, показалась чудовищной: „коровники“ вместо „кровинки“… По неопытности мне мерещилось, что мое стихотворение читает чуть ли ни весь мир и все возмущены „коровниками“. А друзья долго надо мной потешались: „Почему это у тебя коровы ползают по мрамору?..“»

После этого случая, вспоминала Синкевич, «я долгие годы регулярно публиковала в „Новом русском слове“ статьи, рецензии, а иногда и стихи, не обращая внимания на опечатки, которые, что греха таить, встречались довольно часто…»

Напоследок можно добавить еще пару примеров — опять из Довлатова. Сергей Донатович относился к опечаткам с настоящим трепетом. Как писал Александр Генис, «и мать, и жена Довлатова служили корректорами. Не удивительно, что он был одержим опечатками». И еще одно свидетельство Гениса: «На письме опечатки Довлатову казались уже трагедией. Найдя в привезенной из типографии книге ошибку, вроде той, из‑за которой Сергей Вольф назван не дедушкой, а „девушкой русской словесности“, Довлатов исправлял опечатку во всех авторских экземплярах».

Когда в Америке выходила его книга «Заповедник», немалую часть своей переписки с издателем Довлатов посвятил теме опечаток.

«Я намерен употребить все усилия, чтобы опечаток не было».

«Спасибо за хороший набор. Лена, я и мать обнаружили втроем 22 опечатки на 120 страницах, при том, что каноны советской партийной печати допускают для машинисток 5 опечаток на странице, а значит, вы работаете в 30 раз лучше».

«Правку Лена наберет Вашим шрифтом, чтобы Вы ее просто наклеили, и я бы не беспокоился относительно возможных новых опечаток. Будут также указаны страницы, где находятся эти опечатки».

И после получения книги:

«„Заповедник“ по–прежнему листаю с удовольствием… Хотя одну опечатку я все‑таки нашел, причем, в гранках она была поправлена, а Вы, практический метафизик, не перенесли. Но это даже хорошо, поскольку полное совершенство — излишество, а одна опечатка — „ПРИХОДИДИЛОСЬ“, при переносе со 111 на 112 страницу — это минимум».

Наконец, из той же переписки — о других книгах:

«Корректуру „Ремесла“ я читал три раза, мать и Лена по разу, и все же там есть две опечатки — буквенная и знак препинания. „Чемодан“ прочитан раз семь. Если будет опечатка хоть одна, то это — мистика, как говорил Марамзин по другому поводу…»

КЛАССИКИ: «ОРГИЯ ТИПОГРАФСКОЙ НЕРЯШЛИВОСТИ»

Прежде чем окончательно перейти к нашему времени, подведем итоги с классиками: кто там еще остался у нас без внимания?

Таких имен немало, и каждому есть что добавить в наш рассказ.

Пушкин, как мы помним, относился к опечаткам довольно спокойно, а вот пламенный Виссарион Белинский реагировал на них иначе: «Я в „Литературной газете“ не мог без ужаса прочесть ни одной статьи своей. В одной, например, вместо Щепкина напечатано Шекспир — как тебе это покажется?» Это из письма 1840 года. Виновник страданий критика — редкий случай! — известен доподлинно: это был неплохо знакомый Белинскому наборщик Анемподист.

Зато позиция Гоголя была ближе к пушкинской — по преимуществу ироническая. Первое издание прославивших его «Вечеров на хуторе близ Диканьки», как водится, без опечаток не обошлось — и Николай Васильевич сопроводил перечень опечаток такими словами:

«Не погневайтесь, господа, что в книжке этой больше ошибок, чем на голове моей седых волос. Что делать? Не доводилось никогда еще возиться с печатною грамотою. Чтоб тому тяжело икнулось, кто и выдумал ее! Смотришь, совсем как будто Иже; а приглядишься, или Наш, или Покой. В глазах рябит так, как будто бы кто стал пересыпать перед тобою отруби».

И, Н и П — буквы действительно схожие видом, особенно в некоторых шрифтах. А само гоголевское замечание (на вид одно, а на деле другое…) заставляет припомнить сообщение пушкиниста Б. В. Томашевского:

«В одном столичном издании одного из произведений Гоголя в начале абзаца стоит совершенно неоправданное текстом „Эва“. Это — не более и не менее, как неверно прочитанное корректурное сокращение: Abs (Absatz), обозначающее красную строку…»

Полезный совет писателям: следует набрасывать свои размышления как придется и прямо отдавать в печать… Не следует пренебрегать и опечатками; блеснуть остроумием, — хотя бы только и благодаря опечаткам, — по меньшей мере, законное право писателя!..

Серен Кьеркегор. «Афоризмы эстетика»

С ироническим замечанием знаменитого датчанина не все наши классики согласились бы. Далек от смиренного восприятия опечаток был не только Белинский, но и Антон Павлович Чехов: он следил за ними, переживал, болел душой. В воспоминаниях Горького о Чехове есть на этот счет красноречивый эпизод:

«Как‑то при мне Толстой восхищался рассказом Чехова, кажется — „Душенькой“… А у Чехова в этот день была повышенная температура, он сидел с красными пятнами на щеках и, наклоня голову, тщательно протирал пенсне. Долго молчал, наконец, вздохнув, сказал тихо и смущенно:

— Там — опечатки…»

Горькому, заметим в скобках, смущение Чехова было более чем понятно: он и сам, по воспоминаниям современников, относился к опечаткам ревностно и даже в купленных книгах «с напрасным упорством усерднейшего корректора исправлял… все опечатки». Самому Горькому приходилось тоже несладко. Когда литературовед Илья Груздев уже после смерти писателя стал готовить собрание сочинений Горького, ему пришлось исправить около 70 тысяч типографских опечаток и ошибок, допущенных в предыдущих изданиях…

Чехову тоже доставалось от «беса опечатки» не меньше — и в его переписке тема эта возникает постоянно.

«В одном рассказе столько опечаток, что читающему просто жутко делается! Вместо „барон“ — „бабон“, вместо „мыльная вода“ — „пыльная вода“… Не могут корректора порядочного нанять…» (это о своей публикации в журнале «Стрекоза»).

«Опечаток в моих „Именинах“ видимо–невидимо…»

Суворину в 1890 году:

«Велите потщательнее прочесть корректуру, а то святочные рассказы выходят у Вас обыкновенно с миллиардами опечаток».

«В издании „Три сестры“ было сделано много опечаток…»

«В своей пьесе на 85 странице я нашел довольно неприятную опечатку».

Весной 1900 года опечатки как‑то особо одолели Чехова. Антон Павлович отдал свою повесть «В овраге» в журнал «Жизнь». Потом читал корректуру. А затем получил номер журнала, после чего сразу отправил редактору «Жизни» Владимиру Поссе письмо:

«Многоуважаемый Владимир Александрович, напрасно я читал корректуру, ее в типографии не исправили. Как были „табельные“ вместо „заговенье“ (стр. 203), так и осталось… „Глазы“ корректор исправил, показалось ему неправильно (216), а Гантаревы вместо Гунторевы так и осталось…

Все эти опечатки, особенно „табельные“ и „Цыбулякин“ (231 внизу), „Цыбулькин“ (233, 8–я строка сверху), так аффрапировали меня, что я теперь видеть не могу своего рассказа. Такое обилие опечаток для меня небывалая вещь и представляется мне целой оргией типографской неряшливости…»

К слову сказать, герой повести был не Цыбулякин и не Цыбулькин — Цыбукин. «Аффрапированный» Чехов пожаловался на опечатки и Горькому, с которым тогда переписывался. А потом — поостыв — снова написал редактору «Жизни»:

«…За опечатки я сердился не на Вас, а на типографию. Теперь у меня отлегло, я забыл про них, но мною руководил не столько гнев, сколько рассуждение, что типографию необходимо пробирать почаще… Надо бороться с опечатками, и со шрифтом, и проч. и проч., иначе эти мелкие назойливые промахи станут привычными, а журнал постоянно будет носить на себе некоторый, так сказать, дилетантский оттенок. А бороться, по–моему, можно только одним способом: постоянно заявлять о замеченных ошибках…»

Убийцы нож ховая разговором,

Столетие правительства ученых,

Ты набрано косым набором,

Точно издание Крученых,

Где толпы опечаток

Летят, как праздник святок.

Велимир Хлебников. «Современность»

Тут уже пошел модернизм, и тут все непросто. У Алексея Крученых были такие мудреные тексты, что и понять нелегко, где опечатка, а где языковой выверт, задуманный автором. Да и сам Хлебников писал: «Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная несознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи… и поэтому может быть приветствуема как желанная помощь художнику». Поэтому хоть опечаток у Хлебникова было множество, но это как бы и не опечатки.

Отдал дань теме опечаток Александр Блок. И в стихах его, разумеется, опечатки случались, дай юмористическая его сценка, запечатлевшая жизнь издательства «Всемирная литература» осенью 1919 года, завершается такой ремаркой:

«Насколько известно, статья Чуковского „Гейне в Англии“ действительно была сдана в набор после Рождества 1919 года. Она заключала в себе около 10 000 печатных знаков, ждала очереди в типографии около 30 лет и вышла в свет 31 вентоза 1949 года, причем, по недосмотру 14–ти ответственных, квалифицированных, забронированных и коммунальных корректоров, заглавие ее было напечатано с ошибкой, именно: „Гей не в ангелы“…»

Борис Пастернак. Перед самой революцией вышла его книга «Поверх барьеров». Число опечаток в ней было огромно, и сам поэт сообщал отцу о своем впечатлении: «Жаль — куча опечатков. Это огорчает меня, местами до чудовищности». В дарственных экземплярах Пастернак исправлял опечатки от руки красными чернилами. И вспоминал о них потом всю жизнь.

Имя Осипа Мандельштама у нас уже звучало, но без еще одного упоминания не обойтись. В 1990 году солидное издательство «Художественная литература» выпустило двухтомник этого поэта — хорошо подготовленный, очень качественный. В первом томе были и шуточные стихи Мандельштама, а среди них то стихотворение, что начинается строками:

Случайная небрежность иль ослышка

Вредны уму, как толстяку одышка…

Опечатка исковеркала последнее слово. И получилось комично:

Случайная небрежность иль ослышка

Вредны уму, как толстяку аджика…

А вот Максимилиану Волошину, по свидетельству Марины Цветаевой, на опечатки просто везло. У Марины Ивановны есть два красочных воспоминания, посвященных этому вопросу. Вот о том, как она читала книгу Волошина с его пометками:

«Послушно и внимательно перелистываю и — какая‑то пометка, вглядываюсь:

(Демон)

Я, как ты, тяжелый, темный,

И безрылый, как и ты…

Над безрылым, чернилом, увесистое К, то есть бескрылый.

Макс этой своей опечаткой всегда хвастался».

И еще:

«Кстати, одна опечатка — и везло же на них Максу! В статье обо мне, говоря о моих старших предшественницах: „древние заплатки Аделаиды Герцык“… „Но, М. А., я не совсем понимаю, почему у этой поэтессы — заплатки? И почему еще и древние?“ Макс, сияя: „А это не заплатки, это заплачки, женские народные песни такие, от плача“. А потом А. Герцык мне, философски: „Милая, в опечатках иногда глубокая мудрость: каждые стихи в конце концов — заплата на прорехах жизни. Особенно — мои. Слава Богу еще, что древние! Ничего нет плачевнее — новых заплат!“».

«ПИДЕР» МУЖСКОЙ МОДЫ

Перечень знаменитейших современных опечаток по праву может открыть журнал «Домовой». Первый глянцевый журнал страны, он в октябре 1994 года опубликовал рекламу фирмы «Corneliani». Перепутана была в рекламе всего одна буква, но эффект оказался сокрушительным: лидер итальянской мужской моды превратился в пидера. Как позднее вспоминали сотрудники журнала, «вся Москва говорила о „Домовом“, номер журнала передавался из рук в руки и был темой для светских бесед». В той ситуации журналу оставалось лишь одно: принести извинения. Что «Домовой» и сделал на первой же странице следующего номера, причем сделал не без изящества. Обращение редакции к читателям начиналось с цитаты из пушкинского «Евгения Онегина»:

Как уст румяных без улыбки,

Без грамматической ошибки

Я русской речи не люблю.

Быть может, на беду мою,

Красавиц новых поколенье,

Журналов вняв молящий глас,

К грамматике приучит нас.

А собственно обращение стоит процитировать практически полностью:

«Будучи по убеждениям закоренелыми позитивистами, даже в последствиях роковой (sic!) ошибки (см. октябрьский номер „Домового“, с. 144) мы усмотрели ряд положительных моментов.

Проницательный читатель догадался, конечно же, что речь идет о рекламе итальянской фирмы „Corneliani“, где в слово „лидер“ (итальянской мужской моды) вместо буквы „л“ вкралась буква „п“. Ошибка эта не наша, а итальянская: редакция согласовала с фирмой текст (где буквы были правильные), а макет и пленку (с которых печатается лист) делали сами итальянцы. Там‑то они случайно и напутали.

Ну так получилось. Неприятно, конечно.

Зато!

По той бурной реакции, по многочисленным звонкам — возмущенным, сочувственным, злорадным и просто веселым — мы поняли, насколько внимательно вы нас читаете. Спасибо… Обещаем и впредь вас не разочаровывать (в лучшем смысле этого слова). А фирма „Corneliani“, хотя и получила горький урок русского языка, все же наверняка почувствовала эффективность рекламы в нашем журнале: уж теперь „Corneliani“ известна обеим российским столицам».

Опечатка «Домового» быстро вошла в легенду и стала пересказываться в разных версиях. Теперь в печати можно встретить утверждение, будто бы давешняя реклама звучала иначе: «пидер в мире технологий». И рекламодателю якобы пришлось после этого сменить название фирмы…

Только одна современная опечатка может соперничать с «пидером» журнала «Домовой». Эту опечатку допустила летом 2002 года популярнейшая газета «Комсомольская правда».

В конце июля «Комсомолка» порадовала своих читателей обширным материалом о летнем отдыхе российских политиков. Президент России Владимир Путин, премьер–министр Михаил Касьянов, глава Совета Федерации Сергей Миронов… Очередь дошла и до председателя Государственной Думы Геннадия Селезнева.

«Спикер Госдумы Селезнев ушел в отпуск неделю назад — во вторник, 23 июля. Отдыхает с женой в пансионате „Белые ночи“ под Питером. Планирует пробыть там до конца августа».

А следом «Комсомолка» сообщила:

«Пансионат „Белые ночи“ — одно из самых респектабельных заведений северо–запада России, принадлежит Управлению делами президента. „Фирменные прибабахи“ пансионата — курсы очищения организма (800 руб. за весь процесс) и сеансы фаллосотерапии — ванны с морской водой в 33 градуса, где плавают морские водоросли (600 руб. за сеанс)».

Тут‑то и грянул скандал. Уж больно примечательной показалась читателям последняя процедура! Посыпались вопросы, предположения…

Газета извинилась на следующий день — сообщила, что допущена опечатка:

«Рассказывая об услугах санатория „Белые ночи“, в ряду других процедур мы мечтали отметить талассотерапию (ванны с горячей морской водой). Отметили: вместо первой „т“ в слове вынырнула буковка „ф“. В довершение всего название новой процедуры было автоматически поправлено нашей корректурой строго в соответствии с нормами правописания: два „л“, „о“ вместо „а“…

И нечего смеяться, очень печальная история».

Тем временем круги уже разошлись по воде. После этого случая Геннадия Селезнева не раз спрашивали, что же это за чудо–процедуру делают в «Белых ночах»…

К чести «Комсомольской правды» надо сказать, что она никогда не утаивала информацию о своих опечатках. Даже самых смешных и, казалось бы, зазорных для газеты. Что было — то было. Газета помещала и обзоры самых примечательных опечаток, случившихся на ее страницах. Вот, например, какую фразу напечатала «Комсомолка» в одном из пресс–бюллетеней: «Проходя по территории завода, директор покакал на кучу. Когда возвращались назад, кучи уже не было» (директор, разумеется, показал на кучу). «А 20 мая 1997 года в заметке нашего корреспондента из Женевы читатели с удивлением прочли: „Автомобилистам предстоит снижать скорость, приспосабливаясь к передиибущему стаду“…»

В самокритичности с «Комсомолкой» могут сравниться немногие. В число этих немногих прочно входит газета «Гудок». В 2001 году железнодорожники опубликовали список случившихся в газете опечаток — и в этом перечне оказались настоящие перлы. «Утопительный сезон». «Обеденный уран». «Замоченная скважина». «Комический аппарат». «Выращивание помидоров безрассудным способом». «Сватья 45 федерального закона». «Рыночная экономка». «Почить в обозе». «Подержать президента». Этот перечень газета прокомментировала не без самоиронии: «Как видите, дорогие читатели, наши журналисты неустанно работают над обогащением русского языка».

Вообще в современных газетах опечаток великое множество — так что теперь они примелькались и не вызывают прежнего ажиотажа. Во многих изданиях можно увидеть «материлы» вместо «материалы», «админисрация» вместо «администрация»… Но все‑таки случаются опечатки примечательные, нерядовые. Особенно часто страдают цифры.

«Независимая газета» в 2001 году поздравляла с 65–летием поэта Евгения Рейна, но напечатала совсем другую цифру — 75. Извинение было напечатано на следующий день, и весьма изящное:

«В поздравления Евгению Рейну с юбилеем („НГ“, № 1, 2001 г.) вкралась досадная опечатка — получилось так, что редакция нехотя состарила поэта на целый десяток лет. Приносим свои извинения Евгению Борисовичу и в свое оправдание можем сказать только, что иной и за 165 лет жизни не сделает столько, сколько Рейн успел сделать всего за 65».

«Костромские ведомости» напечатали однажды неверную цифру в заголовке. И какую! Вот извинение, напечатанное газетой в следующем номере: «В прошлом номере „KB“ (от 18 декабря 2002 года) в заголовке материала „Первая лампочка в Костроме загорелась 20 лет назад“ была допущена опечатка. Вместо слов „20 лет назад“ следует читать „90 лет назад“. Коллектив редакции приносит извинения своим читателям и юбилярам — „Центральным электрическим сетям“…»

А одна пензенская газета отличилась еще пуще: порадовала читателей сообщением, что в городе работают 300 тысяч проституток. Видимо, лишний нолик испортил статистику, ведь в Пензе всего‑то 620 тысяч жителей!

Запуталась однажды в цифрах и саранская газета «Мордовия 7 дней». В мае 2002 года она сообщила, что годовое производство яиц на некоей птицефабрике составляет «почти 50 штук ежегодно», а только за четыре месяца текущего года от несушек получено «17 миллионов тысяч».

Странные перепады в производстве были объяснены в следующем номере газеты: оказывается, надо было читать «50 миллионов штук ежегодно» и «17 миллионов яиц». «Автор материала приносит извинения».

На втором месте в рейтинге популярности — опечатки на географические и национальные темы.

Серьезные «Ведомости», например, весной 2000 года поведали читателям о фирме, изучавшей «отношение голландцев к российскому морсу, сваренному из корейской клюквы». То ли газетчиков сбила с толку морковь по–корейски, то ли что‑то еще — но клюква, конечно, подразумевалась карельская.

«„Комсомольская правда“ в Самаре» осенью 2000 года допустила опечатку, о которой потом сама иронически писала:

«Всю прошедшую неделю сотрудники редакции пересказывали друг другу анекдот:

— Что такое Пизань?

— Это город между Пизой и Рязанью.

Смеется тот, кто смеется первый. Ранним утром 1 сентября, до того, как проснулись читатели, мы увидели газету: на вводной странице „„КП“ в Самаре“ вместо исторического „Пиза“ гордо красовалось загадочное слово „Пизань“. А вот к обеду нам уже было не так весело. Читатели звонили, справедливо возмущались, требовали наказаний (слышалось — зрелищ). Рапортуем: публичное самобичевание удалось на славу…»

«Независимая газета» допустила не менее забавную опечатку. Летом 2001 года она опубликовала статью о первом президенте Индонезии Сукарно — и добавила в его биографию российскую страничку. Вместо «Бандунгского высшего технического училища» там было напечатано: «Бауманского».

Другая опечатка «Независимой», допущенная весной 2000 года, оказалась менее безобидной. В одной из ее статей перечисление стран, находящихся в международной изоляции, звучало так: «Примеры осажденных экономической блокадой, эмбарго и санкциями Кубы, Ирака, Латвии, наконец Югославии убеждают, что престиж и популярность лидера возрастает по мере того, как США и их союзники пытаются его дискредитировать и убрать…» С Кубой, Ираком и Югославией все понятно, но вот Латвия? Через несколько дней «Независимая газета» исправилась: «Речь идет о Ливии. Приносим свои извинения читателям, а также правительству Латвии».

Правительство Латвии, судя по всему, на «Независимую» в большой претензии не было. А вот узбекские власти в похожей ситуации отреагировали иначе. Об этом поведали в феврале 1996 года «Известия»:

«Картинка нравов. Гульфира Черногаева, корреспондент „Бизнес–вестника Востока“, напечатала в „Коммерсантъ–daily“ статью, в которой Бахтияр Хамидов, министр финансов и вице–премьер, был назван „бывшим“ (вместо „высшим“). Газета тут же дала поправку и принесла извинения. Опечатка, однако же, дорого обошлась автору. Министр велел ее уволить. И уволили. С „волчьим билетом“. Теперь Черногаева безработная».

Печальная история — и, разумеется, автор этих строк не мог не заглянуть в сам «Коммерсант». Первым делом он наткнулся там на извинения:

«В результате опечатки вице–премьер Узбекистана Бахтияр Хамидов был назван не „одним из высших руководителей Узбекистана“, а „одним из бывших руководителей“. В связи с этим сообщаем, что г–н Хамидов по–прежнему является вице–премьером и министром финансов Узбекистана. Произошло досадное недоразумение. Приносим г–ну Хамидову свои извинения».

Казалось бы, все абсолютно ясно: опечатка — извинение — несоразмерно суровое наказание. Однако в той истории не все просто. Если взять в руки злополучный номер «Коммерсанта», нетрудно убедиться: «недоразумение» имело совсем иной вид. Вот две цитаты из статьи Черногаевой:

«Возглавил новую компанию бывший вице–премьер и министр финансов Узбекистана Бахтияр Хамидов».

«Хамидов, бывший заместителем премьер–министра Узбекистана и министром финансов, стал первым из высокопоставленных узбекских чиновников, поменявшим госслужбу на место руководителя международной коммерческой структуры».

Тут уж «высший» на «бывший» случайно не поменяешь — разве может быть «высший вице–премьер»? Выходит, это не опечатка, а вполне очевидная ошибка, которую попытались выдать за опечатку — для того, наверное, чтобы смягчить участь автора.

Но хватит о грустном, пора о веселом — о смешных опечатках. Особенно много их случается в телевизионных программах. «Комсомольская правда» даже рубрику такую завела: «Программа телепердач». Из нее и взято большинство нижеследующих примеров. Вместо «Особая папка» — «Особая попка» (газета «Вятский наблюдатель», город Киров). Вместо «Девушки из Лидо» — «Девушки из Либидо» (владивостокская газета «Новости»). Еще одна девушка: вместо «Девушка спешит на свидание» газета «Читинское обозрение» напечатала «Девушка спешит на диване». Вот уж с девушками получилось в точности по Фрейду!

«Санкт–Петербургские ведомости» поместили действие одного фильма в Ню–Йорк. Газета «Звезда Придонья» сообщила читателям о предстоящем показе фильма «Маркс атакует» (на самом деле «Марс атакует»).

«Моя Кандалакша» написала, что фильм «Убийство» снял А. Чихкок. Трансляцию матча по хоккею с мясом проанонсировала кемеровская газета «Время и жизнь». Точно такую же опечатку на другом конце страны допустила газета «Тема» из города Благовещенска.

А вот два примера из ближнего зарубежья.

Белорусская газета «Вечерний Гомель» в телепрограмме проанонсировала фильм «Три дня Кондома» (на самом деле — Кондора).

А эстонский еженедельник «Семь» напечатал рецензию на американский фильм «Улыбка, как у тебя» и допустил еще одну опечатку по Фрейду: «Главные герои — молодая идеальная супружеская пара. Она очень хочет ребенка, он же пока не готов к отцовству. А когда муж созревает и принимается за дело, ничего не входит». Вроде бы мелочь — «входит» вместо «выходит» — но интонация изменилась радикально.

ИЗ ЛИЧНОГО: «САМКА» И ДВОРЕЦ МЕЧНИКОВА

Читатель давно понял: среди опечаток случаются и такие, о которых рассказывать особенно приятно и весело. О них любят рассказывать даже те, кто мог стать их жертвой. Мог, но не стал: эти опечатки удалось обезвредить вовремя.

Сколько случалось таких историй в самые разные времена! В Свердловском книжном издательстве брежневской поры машинистка вместо слов «борьба за всеобщую бережливость» напечатала другие — «борьба за всеобщую беременность». Что было бы, проникни эти слова в печать! К счастью, обошлось…

Еще одну похожую историю, случившуюся в конце XIX столетия, вспоминал как‑то Владимир Гиляровский. Однажды «Московский листок» писал про выезд императорского двора в Гатчину. В печатной матрице из слова «двор» выпала первая буква. И получилось: «Высочайший вор выехал в Гатчину». К счастью, редактор газеты дождался первого оттиска — и поспешил поправить досадную оплошность, которая могла стоить газете весьма суровых санкций. В номере все было уже чин чином…

У автора этих строк на личном счету тоже есть множество опечаток, которые благополучно удалось обезвредить. Среди них встречались и настоящие шедевры.

Середина 1990–х, петербургская городская газета. Пожилой наборщик перепечатывает мой текст о литературной жизни пушкинского времени. Есть там и такое упоминание: «Поэма Полежаева „Сашка“». Если кто не знает, Александр Полежаев прославился этой вольнодумной, фривольной поэмой, которая и поныне публикуется со многими отточиями. Знал ли о характере поэмы наборщик, не знаю — но набрал он так: «Поэма Полежаева „Самка“». Замечательное попадание!

Год 2003–й, другая городская газета того же Петербурга. Я готовлю обширный материал, посвященный цифровой фотографии. Начальство просит добавить в текст подзаголовок, и я придумываю такой: «Верить ли скептикам?» В том смысле, что некоторые скептики в цифровую фотографию не очень‑то верят, а зря… Через час беру уже сверстанную и исправленную страницу и вижу: «Верить ли скелетикам?» К счастью, бдительный выпускающий редактор «скелетиков» заметил и из текста изгнал. А то была бы потеха для читателей!

Тот же год, та же газета. В историческом разделе, выходящем под моей редакцией, публикуется материал о петровских сподвижниках братьях Синявиных. Интересный материал, насыщенный. Идет в нем речь и о том, что один из Синявиных участвовал в строительстве дворца светлейшего князя Меншикова. В последний раз перечитываю весь раздел: завтра его подпишут в печать! И тут глаз цепляется за какое‑то непривычное начертание фамилии: дворец… Мечникова.

На следующий день я в редакции с самого утра: спешу поправить Мечникова на Меншикова. А когда все заканчивается благополучно, со смехом рассказываю коллегам об опечатке. Они делятся в ответ своим наболевшим:

— А вот у меня была заметка о Гекторе Берлиозе, и в верстке ее значилось, что супруга «поджарила» ему детей, вместо «подарила».

— А я на днях выловил в материале о «Формуле-1»: вместо Пабло Монтойя стояло «Падло Монтойя».

Что ж, об этих опечатках можно говорить со смехом. Они не прошли!

«НЕПОКОБЕЛИМЫЕ ВЫСОТЫ ДУХА»

Пресса проявляет бдительность не только в отношении самой себя. Газета «Россiя», например, сообщила о «Дневнике курского школьника», который курские власти выпустили 35–тысячным тиражом и в котором читатели обнаружили несколько десятков опечаток. Самая красноречивая — цитата из произведения известного писателя Евгения Носова: «Путь фашистскому леднику перегородили не только крутые взгорья, но и непокобелимые высоты духа защитников этих рубежей».

Что в сравнении с «непокобелимыми» высотами другие открытия — «дессертация», которую защитил мэр Курска, композитор Т. Свиридов (на самом деле Георгий)! Пришлось в каждый дневник вкладывать перечень опечаток.

Впрочем, и более солидные издания не свободны сегодня от коварных опечаток. Серьезнейшая ученая книга «Как работает стихотворение Бродского», выпущенная в 2002 году издательством «Новое литературное обозрение», содержала в себе несколько ляпов. Самый примечательный — это подпись к рисунку Бродского, которая гласит: «Могила Ахматовой в Саратове». Любому ценителю поэзии известно, что Анна Андреевна похоронена в Комарово, под Ленинградом, а ни в каком не Саратове. Конечно, известно это и издательству «Новое литературное обозрение», но «бес опечатки» смог каким‑то образом внести свои коррективы.

А многотомный энциклопедический словарь «Отечественная история», выпущенный не так давно, сообщает в одной из статей, будто знаменитое Наваринское сражение состоялось в 1727 году. В других статьях, правда, дата указана верная, 1827 год, — но опечатка остается опечаткой. И это лишь одна из множества опечаток в этом издании.

И все‑таки «впереди планеты всей» идут массовые популярные издания. Издатели теперь не всегда тратятся на корректора, зачастую делают свои книги простым способом — сканируя старые. Вот и выходят, например, в минском издательстве романы Агаты Кристи, в которых упоминаются розы сорта «Купи Элизабет» (надо бы «Куин Элизабет», то бишь «Королева Елизавета»). Или другие опечатки в том же издании: «Вы рассказали об атом…» (конечно, атом тут ни при чем — разговор шел «об этом»), «он окал, что место считается красивым» (мнимый волжанин на самом деле не окал, он просто «знал, что место считается красивым»). А вот еще одна, нередкая нынче опечатка: «иногда, завете, я очень беспокоюсь». «Завете» — это, разумеется, «знаете».

А еще одно минское издательство выпустило в 1995 году книгу «Сервировка и этикет». В разделе «Меню на день рождения малышей» оказался такой рецепт: «Фаршированные яйца „Гомики“». Авторы, конечно, думали написать о гномиках.

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ОКРУЖНОСТЬЮ!

А что творится в «дальнем зарубежье»? Ответ на этот вопрос стоит начать со знаменитой лондонской газеты «Times». Именно она установила мировой рекорд по части опечаток. Как сообщает «Книга рекордов Гиннесса», 22 августа 1978 года эта газета опубликовала текст, связанный с Папой Римским Павлом VI. В одной колонке этого текста было сделано 97 опечаток!

С 1978–го «Times» так никто и не превзошел — но значит ли это, что сегодня опечаток в зарубежной печати мало? Вовсе нет.

В авторитетнейшей американской газете «New York Times» существует постоянная рубрика «Corrections» («Исправления»): здесь кратко, но педантично исправляются все замеченные ошибки, неточности, опечатки. Присутствует рубрика практически в каждом номере газеты, а иногда встречается и по нескольку раз в одном номере (благо газета толстая).

Футбольный матч закончился со счетом «8–1, а не 7–1». Актера «зовут Seann William Scott, а не Sean». Город называется «Smithfield, а не Smithville». И так далее…

Вот еще: «В статье 14 июня о конфискации радиоактивного материала в Таиланде были неверно процитированы слова доктора Чарльза Д. Фергюсона о потенциальном значении вещества. Он назвал захваченный материал (судя по сообщениям, это цезий-137) радиоактивным изотопом, а не „изолятом“. Доктор Фергюсон сообщил об ошибке спустя два дня после публикации; эта поправка появляется с запозданием из‑за редактирования» («New York Times», 21 июля 2003 года). Замена слова «изотоп» на «изолят» — типичная опечатка, ведь и в английском эти слова весьма схожи: isotope и isolate.

В своем стремлении исправить все ляпсусы «New York Times» не одинока. Другие ведущие газеты США тоже печатно исправляют все замеченные ошибки и опечатки. Объемистая и очень солидная «Washington Post», например, в 2001 году опубликовала 933 исправления, а в 2002–м еще больше — 1066. Эти красноречивые цифры сотрудники газеты прокомментировали так: «Post вообще‑то хорошо отредактированная газета. Но она выпускает в обычный свой день около 150 000 слов плюс множество графиков, диаграмм и подписей к фотографиям. Так что ошибки обязательно случатся!.. Они могут случаться слишком часто для пристальных читателей. Но они — факты жизни для большой ежедневной газеты».

Американцы стремятся исправить каждую опечатку, а вот крупная финская газета «Etelä–Suomen Sanomat» исповедует другой подход — более веселый. Она регулярно публикует такое редакционное объявление: «Если вы обнаружили в этом номере газеты опечатку, учтите, что она допущена намеренно. Среди читателей всегда есть люди, выискивающие чужие ошибки, а наша газета известна как издание, удовлетворяющее всем вкусам. У нас каждый найдет то, что ищет».

Итак, с опечатками на западном фронте все, как и везде. Оттого возникают связанные с этими опечатками любопытные ситуации.

Весной 2003 года, например, крупная американская газета «Boston Globe» напечатала материал о туристических поездках на Остров Принца Эдуарда, находящийся на юго–востоке Канады. Сообщен был и бесплатный телефон, по которому можно узнать все необходимые подробности. Однако случилась опечатка, и вместо правильного номера 1–888–734–7529 был опубликован немного другой: он начинался с цифр 1–800. В итоге все потенциальные бостонские туристы стали попадать в службу… «секс по телефону». Скандал грянул громкий, о нем сообщили многие американские газеты и информагентства.

Похожим образом отличилась газета «Grand Rapids Press», выходящая в американском городе Гранд–Рапидс, штат Мичиган. Она поместила рекламу спортивного магазина, и там тоже опечатка «исправила» телефонный номер. Вместо первых трех цифр 977 в номере значилось 911. И все звонящие по объявлению стали автоматически переключаться на службу спасения 911. Нагрузка на диспетчеров была чрезвычайной, но они справились: по сообщению властей, ни один настоящий вызов пропущен не был.

В британском городе Брайтоне опечатка доставила немало неприятностей одной почтенной пожилой леди. Она поместила в местной газете объявление о том, что сдаст квартиру тихому человеку (quiet person), однако опечатка поправила домовладелицу: искомый арендатор стал белым (white person). Против «расистки» развернулась целая кампания: ее забросали протестами, ей звонили со словами возмущения, против нее требовали возбудить дело о дискриминации. Случилось это печальное происшествие в 2002 году.

Об опечатке, всколыхнувшей всю Шри–Ланка, сообщили недавно информационные агентства. Тамошняя англоязычная газета «Daily Mirror» сообщила читателям, что президент страны Чандрика Кумаратунга озабочена ростом стоимости жизни. Однако вместо слова living газета напечатала loving. Получилось, что президент озабочена ростом цен на любовь. Новость обсуждали долго…

А одна из газет далекого Монтевидео поместила объявление: «Поздравляем мистера такого‑то с рождением сына, случившимся в среду». Только вместо birth (рождение) газета напечатала girth — окружность.

Это все о газетах, а вот новость из книжного мира. Житель Шанхая Ван Синьчжан обнаружил на 883 страницах книги «Пять тысяч лет Китая» 984 опечатки. И подал в суд на издательство «Красное знамя», требуя компенсации за нарушение его прав как потребителя. Об итогах процесса пока что ничего не сообщалось.

Стоило ли китайцу так волноваться! Если бы он заглянул в современные издания, посвященные информационным технологиям, он бы насчитал опечаток ничуть не меньше. Самые солидные зарубежные издательства допускают их сотнями. А errata в таких книгах простирается на десятки страниц.

ЗООЛОГИЧЕСКИЙ ЗАД

Печатная продукция — это не только книги, журналы, газеты. Это и афиши, и листовки, и открытки, и этикетки, и банкноты, и даже дипломы. Где печать — там и опечатки.

Франция, год 1851–й. Президентом этой замечательной страны был тогда Луи Бонапарт, который по примеру своего дяди решил произвести себя в императоры.

Дядюшка был Наполеоном, вот и племянник решил взять то же имя. Один из приближенных Луи Бонапарта написал горячее воззвание, которое заканчивалось словами «Пусть паролем будет: Да здравствует Наполеон!!!»). С печатью воззвания спешили, наборщик работал на скорую руку, и в отпечатанной листовке все увидели: Vive Napoleon III.

Так волею опечатки Луи Бонапарт стал Наполеоном Третьим. А поскольку воззвание было перепечатано всеми газетами, то менять титул уже не рискнули. Хотя на французском троне до этого был лишь один Наполеон.

Впрочем, стоит оговориться: история с Луи Бонапартом — это легенда. Есть и другие объяснения тому, как он стал третьим из Наполеонов. Историки, например, помнят о сыне первого Наполеона, которого сам отец после отречения от престола провозгласил императором. Сынок этот вроде бы считался Наполеоном Вторым. Но только считался, а к французскому трону на практике даже не приближался…

Листовки последнего времени тоже нередко пестрят примечательными опечатками. Автор этих строк держал в руках предвыборную листовку бывшего партийного руководителя, в которой утверждалось: он‑де за «правую реформу». Имелось в виду, что кандидат в депутаты выступает за правовую реформу, но опечатка внесла коррективы в политическое кредо.

И снова в прошлое. Писатель Владимир Гиляровский вспоминал, как он играл негра–невольника без слов в «Хижине дяди Тома». «На всех заборах были расклеены афиши с опечаткой. Огромными буквами красовалось „Жижина дяди Тома“».

Другая история с афишей случилась весной 1924 года, когда в России появились апельсины. Это было впервые после революции: раньше время было голодное, а теперь жизнь начала потихоньку налаживаться.

Особенно много апельсинов было в новоиспеченном Ленинграде. Городская пресса писала тогда: «Теперь все едят апельсины… Мальчик с апельсином, извозчик с апельсином, маляр с апельсином, кассирша с апельсином…» Как раз в это время в городском Саду отдыха был устроен очередной концерт. Должна была исполняться классическая музыка, и среди прочего — некое сочинение с соло на английском рожке.

Афишу отпечатали быстро. На ней значилось: «Соло на апельсиновом рожке исполнит такой‑то». Очень уж понравились апельсины неизвестному наборщику!

Опечатка, допущенная Британским банком, была ненамного значительнее, но убытки принесла серьезнейшие. На новеньких банкнотах под портретом изобретателя паровоза Джорджа Стефенсона была неверно указана дата его смерти: 1845 год вместо 1848–го. Пришлось уничтожать все пять миллионов купюр.

С банкнотами однажды сел в лужу и Наполеон Бонапарт. Собираясь в поход на Россию, он решил выпустить фальшивые российские ассигнации — дабы подорвать экономику противника. Этими деньгами Бонапарт планировал также расплачиваться за фураж и продовольствие в России. Отпечатаны были десятки миллионов купюр, однако французов подвело незнание русского языка. Они просто–напросто спутали две буквы: «д» и «л». В итоге на купюрах вместо слова «ходячею монетою» значилось: «холячею монетою», а вместо «государственной ассигнации» — «госуларственной ассигнации». Благодаря опечаткам фальшивки были выявлены и уничтожены — но доверие народа к российским ассигнациям было все‑таки подорвано.

А сколько опечаток встречалось на финансовых документах времен гражданской войны в России! На «краткосрочном обязательстве» Кубанского краевого правительства стояла дата: «6 алреля 1920 года». Красочная купюра достоинством в 20 тысяч рублей, изданная в Бухаре, имела другую опечатку — «РУБЛВЙ».

Опечатки на банкнотах приводят к их дискредитации и обесцениванию, а вот опечатки на марках всегда повышают их цену — это хорошо известно коллекционерам. Маленький пример из отечественной практики: часть выпущенных в 1930–е годы советских марок с надпечаткой «Перелет Москва — Сан–Франциско через Сев. полюс 1935» незамедлительно взлетела в цене. Потому что в названии американского города значилась строчная, а не прописная буква «ф».

Хорошую дань «бесу опечатки» принесли марки, выпускавшиеся в XIX столетии русскими земствами. Например, на марках Бобровского уезда Воронежской губернии, выпущенных в 1879 году, родной уезд именовался то «Боброским», то «Вобровским». Еще заметнее отличился Сорокский уезд Бессарабской губернии: там на марке 1885 года вместо слова «Сорокской» было написано вообще непонятно что — «Сорокскси».

Небольшая, но весьма серьезная опечатка была допущена в том же XIX столетии в Соединенных Штатах. Правда, это не была опечатка в чистом виде — просто корректоры, подкупленные некоторыми торговцами, переставили запятую в графе о пошлине на ввоз листового железа. Переставленная запятая была обнаружена властями только через 17 лет, а до той поры коммерсанты ввозили свой товар на очень льготных условиях. В итоге казна потеряла почти 50 миллионов долларов.

А что творилось с открытками, издававшимися в России до революции! На них опечаток были десятки: «Петербуг», «Петрогад», «Декамеронова галерея» (вместо «Камеронова»), «Зоологический зад», «Сонный переезд» (вместо «санный»), «Зимний канавка»…

Телеграммы — это тоже плод набора и печати. Знаменитейшая опечатка в телеграмме — та, что была допущена в Америке в 1880–х годах. Тогда некий скотовод отправил телеграмму своему управляющему, распорядившись встретить его на станции с лошадьми и Шепом (собакой скотовода). В телеграмме вместо Shep было напечатано Sheep — овцы. Управляющий погнал к станции отару в 5000 овец. Переход был тяжелый, треть отары погибла. Скотовод предъявил иск к телеграфной компании и выиграл: суд обязал связистов выплатить 3000 долларов штрафа!

При мысли о телеграфных опечатках знатоки литературы непременно вспомнят Михаила Булгакова. В его романе «Мастер и Маргарита» есть примечательный эпизод, который стоит процитировать целиком:

«…Из плацкартного мягкого вагона № 9 киевского поезда, пришедшего в Москву, в числе других вышел приличный пассажир с маленьким фибровым чемоданчиком в руке. Пассажир этот был не кто иной, как дядя покойного Берлиоза, Максимилиан Андреевич Поплавский, экономист–плановик, проживающий в Киеве на бывшей Институтской улице. Причиной приезда Максимилиана Андреевича в Москву была полученная им позавчера поздним вечером телеграмма следующего содержания:

„Меня только что зарезало трамваем на Патриарших.

Похороны пятницу, три часа дня. Приезжай. Берлиоз“.

Максимилиан Андреевич считался, и заслуженно, одним из умнейших людей в Киеве. Но и самого умного человека подобная телеграмма может поставить в тупик. Раз человек телеграфирует, что его зарезало, то ясно, что его зарезало не насмерть. Но при чем же тогда похороны? Или он очень плох и предвидит, что умрет? Это возможно, но в высшей степени странна эта точность — откуда он так‑таки знает, что хоронить его будут в пятницу в три часа дня? Удивительная телеграмма!

Однако умные люди на то и умны, чтобы разбираться в запутанных вещах. Очень просто. Произошла ошибка, и депешу передали исковерканной. Слово „меня“, без сомнения, попало сюда из другой телеграммы, вместо слова „Берлиоза“, которое приняло вид „Берлиоз“ и попало в конец телеграммы. С такой поправкой смысл телеграммы становился ясен, но, конечно, трагичен».

Досадные опечатки случались в официальных документах. Во время Великой Отечественной войны это могло лишить человека заслуженной награды. Партизан Иван Чуклай геройски погиб и был представлен к ордену, однако в списке награжденных его не оказалось. Лишь после войны друзья Чуклая обнаружили в архивах приказ о награждении… Ивана Гуклая. Машинистка опечаталась. В итоге справедливость была восстановлена, а документы о награждении Чуклая орденом Ленина были торжественно вручены матери партизана.

О том, что такой случай был далеко не единичным, напоминают строки Александра Твардовского о Василии Теркине:

Не высок, не то чтоб мал,

Но герой–героем.

На Карельском воевал —

За рекой Сестрою.

И не знаем почему, —

Спрашивать не стали, —

Почему тогда ему

Не дали медали.

С этой темы повернем,

Скажем для порядка:

Может, в списке наградном

Вышла опечатка…

А вот совсем уже другая опечатка военного времени — специально допущенная, стратегическая. О ней рассказывает в «Моменте истины» писатель Владимир Богомолов; вряд ли стоит сомневаться в том, что и этот случай был не единичным.

«…Он ознакомил офицеров с последней очередной, совершенно секретной мерой по защите воинских документов от подделок немцами — показал им точку вместо запятой посреди фразы в одной из граф командировочного предписания.

Бланки с этой специальной типографской опечаткой были задействованы вечером 31 июля, следовательно, все военнослужащие с документами, выданными в августе и не имеющими этого условного знака, подлежали немедленному задержанию…»

Опечатки в официальных документах живы и сейчас.

Пишут, что имя знаменитой американской телеведущей Опры Уинфри — опечатка. Якобы родители хотели назвать ее библейским именем Орпа (Orpah), но «бес опечатки» решил все по–своему.

Весной 1990 года американская United States Naval Academy выдала своим очередным выпускникам дипломы, в которых вместо Naval было напечатано Navel — пупок. Комическую ошибку заметили только накануне церемонии, когда переделывать дипломы было поздно. Пришлось поступить иначе: выдали документы как есть, а потом отпечатали исправленные дипломы и разослали их выпускникам.

Совсем уж недавно, осенью 1999 года «Известия Удмуртской Республики» сообщили читателям:

«В опубликованном в государственных изданиях постановлении Президиума Государственного Совета и Правительства Удмуртской Республики „О занесении на Доску почета Удмуртской Республики“ произошла досадная опечатка. Мастером смены бригады пекарей хлебокомбината Кизнерского райпо является не Прилуков Валентин Петрович, а Прилукова Валентина Петровна».

Ну а примеры опечаток на этикетках товаров каждый может привести сам. Особенно легко их найти на импортных товарах последнего времени: производители стали печатать информацию на русском языке, но изучить язык толком не удосужились. Вот и выходят к потребителю немецкие шоколадные конфеты «Москва златоглазая», венгерское «Лечо с красным пердем», вьетнамский бальзам, который предписывается «применять по рецепту врага».

И это лишь некоторые из превеликого множества опечаток…

НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ ИМПЕРАТРИЦЫ

«Корректор был хороший парень, голубоглазый, оборванный и немножко пьяный, с душой андреевского студента, о которой известно, что она больше, чем Иван Великий на пасху.

Как, и где, и почему произошла ошибка — осталось невыясненным, но в торжественный день, когда двору, милостью божьей, явлен был рахитичный наследник незадачливого российского престола — в газете появилось сообщение, что наследника родила императрица Мария Федоровна.

Номер конфисковали, редактор свез губернатору сотню свежих фленсбургских устриц, до которых генерал был большой охотник, и скандал готовы были уже замять, когда в местное политическое управление поступил неожиданно спешный запрос: не есть ли это повторение евангельской истории о непорочном зачатии и не следует ли поэтому поднять вопрос о причислении престарелой императрицы к лику православных святых?..

Ввиду отсутствия в происшествии уголовного элемента из полиции переслали запрос в епархию; епархиальный архиерей не имел еще нагрудной ленты, и запрос, снабженный архиерейским, во Христе, доносом о вольнодумстве местных властей и обывателей, пошел в столицу. Губернатор получил свыше суровый нагоняй.

Губернатор вызвал к себе редактора. Редактор был либерал: тайна текущих счетов гарантируется, как известно, банком, а явайский многоцветный попугай в домашнем кабинете редактора обучен был говорить при закрытых дверях слово „конституция“. Губернатор кричал, выкатывая глаза:

— Пятнадцать лет вдовствующая императрица… Позор! Оскорбление величества, свободомыслие! Знаю, знаю: у вас даже птица тлетворные слова говорит!..

Редактор невнятно лепетал:

— Корректор, ваше п–ство…

Вызвали корректора. Корректор, голубоглазый и оборванный парень, в передней угостил губернаторского швейцара папиросой „Любовь цыганки“, поговорил со швейцаром и о боге, и о смысле жизни, губернатору же сказал, что пропустил сообщение, не вникая в тайну зачатия, ибо ему, корректору, представляется неприличным вмешиваться в интимные императорские дела.

Корректора судили и сослали…»

А. Зорич. «Клетчатые брюки»

В БЛИЗКОМ РОДСТВЕ С ОПЕЧАТКАМИ

Читатель, должно быть, немного удивлен предшествующей байкой, рассказанной популярным фельетонистом 1920–х: с какой стати она очутилась в этой книжке? Ведь случай с голубоглазым корректором мало похож на опечатку — скорее это оплошность, невнимательность, но никак не опечатка.

Автор потому и привел эту живописную цитату, что решил напоследок рассказать о некоторых «близких родственниках» опечатки — всякого рода ошибках, перестановках, ляпсусах, коим тоже несть числа.

Технические накладки

Пожалуй, самая известная оплошность такого рода случилась в 1899 году в парижском издании газеты «New York Herald». По недосмотру журналистов на разных страницах было дважды напечатано письмо читателя, просившего разъяснить разницу между градусами Фаренгейта и Цельсия. Редактор газеты Джеймс Гордон Беннет был в страшном гневе и отдал распоряжение: печатать это письмо в каждом номере газеты, на одном и том же месте! Приказ действовал до кончины редактора (1918), и письмо было опубликовано 6700 раз.

Другие технические накладки не имели столь долговременных последствий, хотя потери от них случались существенные. Так, 180 тысяч экземпляров Малого толкового словаря издательства «Larousse» (Франция) были отозваны из магазинов из‑за «маленькой технической ошибки». Просто некоторые смертельно ядовитые грибы случайно оказались в перечне безопасных.

Стилистические ляпы

Московские «Известия» осенью 1967 года порадовали читателя фразой: «Там же осталась треть членов иорданских парламентариев».

Примерно в ту же пору «Пензенская правда» написала о маленькой птицеферме, открывшейся в детском саду № 106. В статье было такое восклицание: «Крепко полюбились детям их четвероногие друзья!»

Совсем недавно отличилась одна питерская газета. На первой ее полосе было пропечатано эмоциональное восклицание одного из авторов: «уму не растяжимо!» И вправду — не растяжимо.

Проблемы с иллюстрациями

В 1970–е годы ленинградская газета «Смена» напечатала фотографию американских «коммандос» рядом с отрубленными головами вьетнамских пленных. Подпись под снимком гласила: «Так работают ребята с „Электросилы“». Случай вошел в легенду.

Еще один случай с фотографией произошел в ту же пору и пересказывается ныне в разных вариантах. Какой из них достоверен, сказать трудно, но общая картина вырисовывается такая. Одно печатное издание (то ли «Учительская газета», то ли некий журнал) поместило лирический фотоснимок. Что было на первом плане, сказать трудно (версий две — либо некий политический деятель, либо что‑то военное), но отчетливо виднелась на снимке и нежная русская березка. А на коре березы не менее отчетливо читалось вырезанное ножом слово из трех букв.

Иногда ляпсусы случались от редакционного вмешательства в фотографии — раньше снимки ретушировались, и при этом можно было добавить или убавить какие‑то детали. Однажды центральная газета (по одной версии, «Комсомольская правда», по другой — «Известия») напечатала фотоснимок некоей советской делегации. Все члены делегации были в шляпах, но один (по первой версии, Брежнев, по второй — Громыко) с непокрытой головой. Ретушеру дали команду: «исправить непорядок, дорисовать шляпу». Когда газета вышла, все увидели: у Брежнева (или Громыко?) на голове шляпа, а в руке — еще одна. Несмотря на путаницу в источниках, сам случай вполне достоверен.

С иллюстрациями случались накладки и более банальные.

Одна пензенская газета опубликовала материал к юбилею Феликса Дзержинского, сопроводив текст портретом композитора Бородина. В другой раз «Ленинградская правда» напечатала большую статью о Николае Вавилове с портретом Сергея Вавилова. Совсем уж недавно похожий ляп допустила одна из питерских газет: к тексту о Чехове был поставлен портрет критика Владимира Стасова. Чехов и Стасов не похожи нисколько, однако читатели путаницы не заметили. Вот какова сила печатного слова!

А этот эпизод был рассказан в 2002 году на страницах газеты «Вечерний Ростов»: «Тульские журналисты со стажем вспоминают, как областная комсомольская газета в конце семидесятых годов оказалась в центре внимания Комитета госбезопасности. Случилось это в День медицинского работника, когда газета опубликовала на первой полосе крупный снимок с изображением машины „скорой помощи“. Все бы ничего, да только вместо привычного креста на борту автомобиля красовалась фашистская свастика. Неделю лучшие силы местного управления КГБ допрашивали журналистов и работников типографии, ставили следственные эксперименты. Выяснилось, что во время офсетной печати в 49 случаях из ста полиграфическая краска начинает растекаться и получается неприятный оттиск. Заключение экспертов, собственно говоря, спасло тогдашнего редактора и группу выпуска от серьезных оргвыводов. Хотя по партийной линии выговорешники некоторые руководители, причастные к прессе, получили».

Изъяны верстки

Какие, казалось бы, могут обнаружиться подвохи в верстке? Однако могут.

Летом 1936 года районная газета «За колхоз», выходившая в Ленинградской области, напечатала передовую статью, которая завершалась так: «оголтелая банда, руководимая фашистским прислужником и Иудой Троцким, убила Кирова, они готовили удар против вождя нашей партии и правительства, они хотели убить любимого вождя трудящихся всего мира тов. Сталина». Аккурат под этим материалом стоял заголовок другой статьи: «Собаке — собачья смерть». Бдительный цензор потребовал газету переверстать.

Схожий случай произошел в ленинградской газете «Смена» в 1960–е годы. Городом тогда руководил Фрол Козлов, и на одном из партийных пленумов он произнес обширную речь. Газета воспроизвела речь полностью, а оставшееся под ней место на третьей странице было отдано журналистскому материалу — фельетону о фарцовщиках под названием «Стрекозлы». Козлов и «Стрекозлы» — скандал был немаленький. Но никто особо не пострадал.

А «Правда-5» в конце 1998 года поместила рекламную заметку про новейший препарат, помогающий от простатита и аденомы. Заголовок гласил: «Этот проклятый простатит и проклятая аденома!» А еще чуть выше стояла рубрика: «Подарок к Новому году».

Фокусы компьютера

Переход на компьютерные технологии приносит иногда издателям и редакциям неожиданные проблемы.

Известный писатель, мыслитель, философ Роберт Антон Уилсон писал о своей книге «Прометей Восставший», выпущенной на заре применения компьютерного набора: «как и следовало ожидать, книга вышла с таким количеством опечаток, что я еще долгое время чувствовал себя неловко». И приводил другой пример: «Когда издатели газеты „Кроникл“ в Сан–Франциско впервые применили компьютерный набор, у них возникли те же проблемы. Я помню, как в одной из статей начальник полиции, сурово осуждая наркотики, выдал вдруг фразу о том, с каким волнением он всегда ждет встречи с Микки Маусом и Гуфи. Очевидно, строка по ошибке попала туда из другой статьи, но выглядело все это так, словно начальник полиции и сам употребил какую‑то серьезную „химию“…»

Совсем уж недавно в районной газете города Узловая был опубликован закон о переписи населения. Текст закона был найден журналистами в Интернете, а вместе с ним в редакционный компьютер попал компьютерный вирус.

Делал этот вирус одно: менял в тексте запятые на слово «блин». На стадии верстки многочисленные «блины» в законе были замечены — и все силы редакции были брошены на исправление текста. Но один «блин» все‑таки остался в номере, причем какой! В последних строках документа стояло: «Москва блин Кремль». Об этом происшествии сообщили «Новые Известия».

Ошибки авторов

Вот уж где примеров — изрядное число! Автор этих строк и за собою знает множество ошибок, и за другими сочинителями: кажется, их не избежал никто.

Есть и среди них своего рода перлы.

Неоднократно уже цитированный Владимир Набоков, роман «Дар»:

«Ныне, когда я думаю о том, как мало знаю, как легко могу совершить где‑нибудь дурацкий промах, описывая исследования отца, я вспоминаю себе на пользу и утешение его смешнейший смешок, когда, посмотрев мимоходом книжонку, рекомендованную нам в школе тем же географом, нашел очаровательный ляпсус, сделанный компиляторшей (некой госпожой Лялиной), которая, невинно обрабатывая Пржевальского для средне–учебных заведений, приняла, видимо, солдатскую прямоту слога в одном из его писем за орнитологическую деталь: „Жители Пекина льют все помои на улицу, и здесь постоянно можно видеть, идя по улице, сидящих орлов, то справа, то слева“».

Госпожа компиляторша, по которой ехидно прошелся Набоков, — это Мария Андреевна Лялина, вполне реальная фигура в литературном мире и автор вполне реальной книги о путешествии Пржевальского, выдержавшей аж 4 издания.

И еще один случай. В 1930 году советский Госиздат выпустил роман Тургенева «Дым». Поскольку в тексте романа упоминался журнал «Искра», редакция решила дать читателям пояснение: это, мол, «издававшийся за границей журнал РСДРП».

Можно ли допустить большее число ошибок в одной фразе? Ленинская «Искра» была не журналом, а газетой, причем выходить она начала лет через 15 после смерти Тургенева. Иван Сергеевич имел в виду совсем другую «Искру» — знаменитый сатирический журнал 1860–х годов.

Неблагозвучный заголовок

В среде питерских журналистов легендой стал ляпсус, допущенный «Ленинградской правдой» 7 января 1971 года. Собственно, ляпсуса даже никакого не было. Просто газета напечатала материал о выставке детских работ, открывшейся в Этнографическом музее. Упоминались там акварели (в том числе с «балом бабочек»), керамические фигурки (в том числе статуэтка доброго льва). А венчал текст такой эффектный заголовок: «Добрый лев и… бал бабочек».

Все неудобство заголовка вскрылось, когда диктор радио стал зачитывать содержание свежего номера газеты. Что делал добрый лев?

Легенда об этом ляпсусе давно уже вышла за пределы журналистского сообщества — и, как водится, изменилась в фольклоре до неузнаваемости. Рассказывают, например, будто этот эффектный заголовок венчал собою анонс детского театрального утренника. И что выпускающего редактора постигли всякие кары.

Это все не так. И с сотрудниками «Ленинградской правды» ничего не случилось, ведь заголовок‑то был вполне цензурный, только что неблагозвучный…

ОПЕЧАТКА — ЭТО НОРМАЛЬНО!
(Послесловие)

Корректор я такой, что не подточишь пятки,

Но даже у меня отыщут опечатки!

Николай Алексеевич Некрасов

Ну вот мы и дошли до конца — и, стало быть, пришло время подвести итоги.

Впрочем, какие итоги? Итоги подвел еще в XIX столетии Владимир Иванович Даль. Осторожный и вдумчивый человек, он оставил в своем Словаре живого великорусского языка такую вот ремарку: «Сколько ни старайся править, а опечаток не избежать». Что ж, Даль познал эту истину на собственном примере: и в его словаре опечаток тоже хватает. Хотя Владимир Иванович сам держал несколько корректур и делал все, чтобы книга вышла безупречной.

Антон Павлович Чехов, отношение которого к опечаткам мы знаем хорошо, признал как‑то: «При самом лучшем, идеальнейшем корректоре нельзя избежать опечаток».

Еще категоричнее был венгр Иштван Рат–Вег, много писавший об истории книги: «Опечатки бессмертны. Они, словно легендарная птица Феникс, восстают из пепла. И напрасно корректор пытается выловить безликого и бесплотного интервента. Исправляя ошибку, наборщик сажает новую, и так до бесконечности». Он же резюмировал: «О книгах без опечаток ходят только легенды».

А ленинградский литератор Олег Рисс, выпустивший несколько книг об ошибках в печати, приводит слова академика А. А. Ухтомского: «Ошибка составляет нормальное место именно в высшей нервной деятельности». Академик говорил об ошибках, но на опечатки его слова распространяются в полной мере. Люди — не боги, они не могут быть совершенны в каждом своем действии. Современные американские журналисты, кстати, понимают это хорошо и относятся к опечаткам спокойно. Их лейтмотив: опечатки были и будут. Надо только честно и откровенно их исправлять — при первой же возможности…

Что ж, опечатки действительно неистребимы: в этом читатель мог воочию убедиться сам. От Гутенберга до современных издателей, от Шекспира до Пушкина, от Некрасова до Солженицына — опечатки докучали всем. А ведь автор оставил за пределами этой книги бессчетные опечатки Интернет–сайтов, дешевых рекламных газеток, коим сегодня несть числа…

Красноречивый пример — последний исторический пример в этой книге.

Николай Михайлович Карамзин вошел в нашу историю во многих качествах, и не в последнюю очередь — как человек, придумавший букву «ё». Последние исследования доказали, правда, что ноу–хау принадлежит на самом деле Екатерине Романовне Дашковой, а Карамзин просто ввел букву в широкий оборот. Случилось это событие в 1796 году, а в 1797–м случилась первая опечатка в слове, где присутствует буква «ё»: в одной из книг вместо слова «гарнёным» было напечатано «гранёным». Всего год понадобился, чтобы «бес опечатки» добрался до новой буквы.

Опечатка и вправду — вечный спутник печати. Современный мыслитель, писатель, философ Роберт Антон Уилсон иронически обозначил эту аксиому так: «Десятый Закон Уилсона: сколько бы писатель ни вычитывал свою книгу, враждебные ему критики всегда найдут в ней хоть одну пропущенную им опечатку».

Найдут, не сомневаюсь, и в этой книге.

Пусть ищут. Опечатка — это неизбежно. И нормально.

ИСТОЧНИКИ

Наиболее важные источники, использованные автором в своей работе:

Henry B. Wheatley. Literary Blunders; a Chapter in the «History of Human Error». London, 1893.

Hall M. An Embarrassment of Misprints: Comical and Disastrous Typos of the Centuries. Golden, 1995.

Академик М. А. Леонтович: Ученый. Учитель. Гражданин. М., 2003.

Блюм А. Советская цензура в эпоху тотального террора (1929–1953). СПб., 2000.

Былинский К., Уваров М. Справочник корректора. М.; Л., 1945.

История советской политической цензуры. М., 1997.

Грекова Т., Голиков Ю. Медицинский Петербург. СПб., 2001.

Довлатов С., Ефимов И. Эпистолярный роман. М.,2001.

Ловцы новостей (Журналистика в лицах). М.; Л., 1930.

Рат–Вег И. Искусство книги. М., 1987.

Рисс О. Беседы о мастерстве корректора. М., 1959.

Рисс О. Дозорные печатного слова. М., 1963.

Рисс О. Семь раз проверь. М., 1977.

Томашевский Б. Писатель и книга. М., 1959.

Филиппов Н. Руководство по книжной корректуре. М.; Л., 1938.

Сочинения Алексея Апухтина, Ивана Гончарова, Эрнста Теодора Амадея Гофмана, Владимира Даля, Сергея Довлатова, Федора Достоевского, Алексея Крученых, Михаила Лермонтова, Николая Лескова, Осипа Мандельштама, Владимира Набокова, Николая Некрасова, Дмитрия Писарева, Джонатана Свифта, Александра Твардовского, Льва Толстого, Льва Троцкого, Ивана Тургенева, Роберта Антона Уилсона, Эрнеста Хемингуэя, Велимира Хлебникова, Саши Черного, Антона Чехова.

Сочинения Эрнста Теодора Амадея Гофмана цитируются в переводе Д. Каравкиной, Владимира Набокова — в переводе С. Ильина, Джонатана Свифта — в переводе А. Франковского, Роберта Антона Уилсона — в переводе М. Василевич, Эрнеста Хемингуэя — в переводе М. Лорие.

Воспоминания Михаила Ардова («Вокруг Ордынки»), Александра Гениса («Довлатов и окрестности»), Александра Солженицына («Угодило зернышко промеж двух жерновов»), Льва Успенского («Записки старого петербуржца»), Андрея Федорова о Юрии Тынянове, Владислава Ходасевича («Некрополь»), Марины Цветаевой («Живое о живом»).

Периодика

Газеты «Алтайская правда» (Барнаул), «Алфавит», «Амурская правда» (Благовещенск), «Аргументы и факты», «Вечерний Петербург», «Вечерний Ростов» (Ростов–на–Дону), «Владивосток», «Восточно–Сибирская правда» (Иркутск), «Все для Вас» (Томск), «Вы и мы» (Обнинск), «Гудок», «Зеркало» (Вологда), «Известия», «Киевские ведомости», «Комсомольская правда», «„Комсомольская правда“ в Самаре», «Ленинградская правда», «Литературная газета», «Молодой ленинец» (Пенза), «Московский комсомолец», «Наше время» (Ростов–на–Дону), «Независимая газета», «Новое время», «Новые Известия», «Областные вести» (Волгоград), «Оренбургская неделя», «Правда-5», «Российская газета», «Россiя», «Русская Германия», «Русская мысль», «Санкт–Петербургские ведомости», «Свободный курс» (Барнаул), «Северная правда» (Кострома), «Сегодня» (Киев), «Смена» (Санкт–Петербург), «Уральский автомобиль» (Миасс), «Хакасия» (Абакан), «Час Пик» (Санкт–Петербург), «Экспресс–К» (Алма–Ата) и другие.

Журналы «Домовой», «Звезда», «Зеленая лампа» (Украина), «Итоги», «Красная Бурда», «Мир истории» (), «Наука и жизнь», «Нефть России», «Новое время», «Новое Литературное обозрение», «Новый мир», «Русский журнал» (), «Урал», «Уральская новь», «Эхо планеты» и другие.

Публикации и материалы Гранта Адибекова, Геннадия Акиньхова, Любови Аксельрод, Александра Аникста, Валентины Артюшиной, Евгения Бовкуна, Ольги Богуславской, Юрия Борева, Елены Булюлиной, Олега Быкова, Олеси Вербовой, В. Григорьева, Василия Гришаева, Александра Гусева, Натальи Еськовой, Елены Зинькевич, Юрия Казарина, Людмилы Кировой, Алексея Кокотова, Сергея Кочевникова, Вагифа Кочеткова, Светланы Крыловой, Павла Лавринца, Владимира Лакшина, Романа Лейбова, Виктора Листова, Нелли Лифинцевой, Александра Лобанова, Валентины Малевинской, Александра Матвейчука, М. Одесского и Д. Фельдмана, Бориса Одинцова, Семена Осовцова, Мирры Перпер, Татьяны Потаповой, Тимофея Прокопова, Соломона Рейсера, Сергея Розанова, Владимира Садчикова, Анатолия Сафонова, Олега Сердобольского, Игоря Сизова, Алексея Симонова, Валентины Синкевич, Мэлора Стуруа, А. Тархова, Ольги Томашевской, Андрея Федорова, Матвея Фролова, Сергея Фролова, Нонны Черных, Виктора Чумакова, Максима Шапира, Виктора Шаповала, Олега Шаповалова, Владимира Шахиджаняна, Ариадны Шиляевой, Михаила Шульмана, Юлии Якимович, Любови Яржемской и других авторов.

Конечно, не обошлось без помощи электронных источников информации. Особо ценной оказалась для автора Публичная Интернет–библиотека (), собирающая публикации прессы последних лет.

Полезные сведения удалось найти на сайтах Грамота.Ру (), VIVOS VOCO! (vivovoco.rsl.ru), Правда.Ру (), , , , Дни.Ру ().

Кроме того, ценную информацию автор почерпнул на сайтах многих изданий — альманахов «Побережье» и «Urbi», газет «Boston Globe», «Halifax Herald Limited», «New York Times», «Washington Post», «Комсомольской правды» и «Независимой газеты», журналов «Домовой», «Итоги», «Наука и жизнь», «Новое Литературное обозрение» и ряда других.

Многие цитаты в книге приводятся по электронным источникам.

Отдельная благодарность — коллегам, которые помогли автору в работе своими подсказками или поделились полезной информацией. Это Наталья Анисимова, Сергей Грицков, Давид Золотницкий, Виктор Кошванец, Виктор Подгорный, Александр Рабковский, Юрий Трефилов.

Автор будет рад любым дополнениям и уточнениям и просит присылать их на электронный адрес: misprints@rambler.ru.

Оглавление

ОГОНЬ ВОПИНСОМАНИЙ (Вместо предисловия)

ОБ ОПЕЧАТКАХ — ЛИЧНОЕ

КАК В «ОНЕГИНЕ» ПОЯВИЛАСЬ НЕПРИСТУПНАЯ БАШНЯ

МАРЦИАЛ В РУКАХ ПЕРЕПИСЧИКОВ

ИЗ ЛИЧНОГО: ЗА ОПИСКУ — НА КОВЕР!

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ НРАВЫ

ГОРА ВЫСОТОЙ 1200 КИЛОМЕТРОВ

О КЛАССИКАХ: УТОПИЯ ОПЕЧАТОК

ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ НОВЫХ СЛОВ

КОРОНА, ВОРОНА, КОРОВА

«СДАЕТСЯ В АРЕНДУ ПРЕКРАСНАЯ ЖЕНЩИНА»

ИЗ ЛИЧНОГО: НЕ ТРОНЬ МЕНЯ!

ВМЕСТО НЕДОБЛУДОВ — ПЕРЕБЛУДЫ

КЛАССИКИ ПО–АНГЛИЙСКИ: ОТ НАБОКОВА ДО ДЖОЙСА

КАК САМАРКАНД СДЕЛАЛИ ЦЕНТРОМ РАСПУТСТВА

«ПРОПИЛЕННЫЙ АЛКОГОЛЬ»

СНОВА КЛАССИКИ: ЖЕРТВЫ НЕКРАСОВСКОГО «СОВРЕМЕННИКА»

ИЗ ЛИЧНОГО: КРИТИКУЙТЕ ПО ДЕЛУ!

ДЕРЬМОКРАТЫ И ДЕРЬМОКРАДЫ

ВРАЖЕСКАЯ РАБОТА В НАШЕЙ ПЕЧАТИ

«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»

А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ…

ДЕЛО ПЕРЕДАНО В НКВД

«ЧЕРЕЗ ЖОПКУ — В ЦЕЛЬ!»

«ЗВЕЗДА» ОПЕЧАТОК

БОЛЬШОЙ ТЕАТР НА 50 МЕСТ

ЕЩЕ О КЛАССИКАХ: «ИСТЕРИЧЕСКИЕ СТРАДАНИЯ»

ЗАЩИТА ДЛЯ АВТОРА (В ТОМ ЧИСЛЕ АВТОРА ЭТИХ СТРОК)

ОТКУДА ОНИ БЕРУТСЯ? ЭКСКУРС В ТЕОРИЮ ВОПРОСА

«ОБОРТЫ» ВОКРУГ ЗЕМЛИ

«РЕЧЬ ТОВАРИЩА ХУЩЕВА»

«БИТВА» В ТИПОГРАФИИ

«ДЕВУШКА РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ»

КЛАССИКИ: «ОРГИЯ ТИПОГРАФСКОЙ НЕРЯШЛИВОСТИ»

«ПИДЕР» МУЖСКОЙ МОДЫ

ИЗ ЛИЧНОГО: «САМКА» И ДВОРЕЦ МЕЧНИКОВА

«НЕПОКОБЕЛИМЫЕ ВЫСОТЫ ДУХА»

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ОКРУЖНОСТЬЮ!

ЗООЛОГИЧЕСКИЙ ЗАД

НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ ИМПЕРАТРИЦЫ

В БЛИЗКОМ РОДСТВЕ С ОПЕЧАТКАМИ

  Технические накладки

  Стилистические ляпы

  Проблемы с иллюстрациями

  Изъяны верстки

  Фокусы компьютера

  Ошибки авторов

  Неблагозвучный заголовок

ОПЕЧАТКА — ЭТО НОРМАЛЬНО! (Послесловие)

ИСТОЧНИКИ

  Периодика

X

Имя пользователя *

Пароль *

Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?

Подборка по базе: Жанры русского фальклора.pdf, 14 тема упражнения.docx, функции языка.docx, Эссе. Актуальность Китайского языка в совремнном мире..docx, дыхательные упражнения.docx, Социальная дифференциация языка.docx, Взаимосвязь языка и культуры 06.06.2021.pptx, Тренировочные упражнения по определению проблемы.docx, Современный урок иностранного языка в условиях реализации ФГОС.p, ИСПР_11_Миха йлюкова_Формы существования нац. языка.docx

Стилистика и литературное редактирование

Задания из учебного пособия И.Б. Голуб

«Упражнения по стилистике русского языка»

Выполнила студентка группы ГЖУ-211 Черемисина Мария

Упражнение 3. Вставьте нужное слово или словосочетание; мотивируйте свой выбор.

1. На месте небольшого завода построен (возведен, построен, создан) крупный деревообрабатывающий комбинат.

2. В зависимости от конкретных условий установка может быть построена (построен, смонтирован, создан, установлен) как на открытой площадке, так и в помещении.

3. Уже в октябре фермер стал поставлять (отгружать, поставлять, отправлять, сдавать) зеленый лук в магазины столицы.

4. Технолог Калинина предложила изменить (переделать, преобразовать, модернизировать, обновить, изменить) конструкцию двух больших (большой, крупный, мощный, огромный) горизонтально-расточных станков.

5. На ковровом комбинате в прошлом (прошедшем, минувшем, прошлом) году производство наладилось. Уже изготовлено (выпущен, изготовлен, произведен, сделан) 867 кв. метров продукции (продукция, ковры и дорожки, ковровые изделия).

Продукция – слово, объединяющее понятия.

6. Известно всякому (любому, всякому, каждому), что даже самые хорошие (хорошие, отличные, прекрасные, великолепные, превосходные) условия работы еще не гарантируют (определяют, решают, обеспечивают, гарантируют) успеха.

7. В этом произведении автору удалось изобразить (раскрыть, вскрыть, воспеть, изобразить, описать, представить) трагические события в жизни своего поколения (своего поколения, своих сверстников, своих современников).

8. Этот дефект (недостаток, порок, дефект) в детали можно увидеть (увидеть, выявить, определить, заметить, отметить) невооруженным глазом.

К слову «деталь» подходит только слово «дефект», т.к. в инженерии говорят именно о дефектах детали.

«Увидеть невооруженным глазом» — устойчивое выражение.

9. Победителю конкурса присуждена (присуждена, присвоена, выдана, выделена) премия.

Присуждена именно в по итогам конкурса (не просто выдана или выделена).

10. В новом отеле первостепенное (первоочередное, первостепенное, главное, ведущее, важнейшее) внимание обращают на хорошее (хорошее, прекрасное, безукоризненное, оптимальное, внимательное) обслуживание гостей.

Упражнение 4. Дайте оценку употреблению выделенных слов. В случае неправильного выбора слова исправьте предложения (примеры взяты из художественных и публицистических произведений).

1. В просторном аквариуме под мелодичный шелест фонтанчиков носятся золотые рыбки.

В просторном аквариуме под мелодичный шелест фонтанчиков плавают золотые рыбки.

2. Пепельница выпала из рук Владислава и раскололась на мелкие кусочки.

Пепельница выпала из рук Владислава и раскололась.

3. Лихачей неизменно встречает авария.

Лихачей неизменно настигает авария. (Авария не может встретить)

4. Наш район характерен своей промышленностью, его продукцию уважают в России и за рубежом.

Наш район известен своей промышленностью, его продукцию знают в России и за рубежом.

5. Наша область славится возделыванием хороших оренбургских платков.

Наша область славится производством хороших оренбургских платков.

6. В транспортировке кормов участвует семь подвод.

Упражнение 5. Дайте оценку использованию лексических средств в приведенных предложениях; укажите на употребление слова без учета его семантики, анахронизм, эвфемистичность речи, неясность высказывания, искажение смысла, абсурдность и комизм речи.

1. Декада узбекской кухни в ресторане будет проходить пять дней: с 1 по 5 сентября.

Искажение смысла , неверные данные

2. Принимаемые меры морального и материального поощрения к нерадивым работникам желаемого результата не принесли.

3. На экзамене он перепутал не только все мифы, но и фамилии античных героев и богов.

4. С конца VI века до н.э. поток греческих туристов устремился в Египет.

5. В нашей работе еще встречаются недостатки, мешающие успешному преодолению отставания.

6. Неуютно в сборочном цехе, он находится в аварийном состоянии.

7. Земледельцы уделяют недостаточно большое внимание удобрению полей.

8. Московское радио пять месяцев передавало шахматные ходы на эти два континента — Арктику и Антарктику.

Искажение смысла, неверное высказывание

9. В течение февраля в Подмосковье продолжительность суток возрастет на 2 часа.

10. Хороших работников на нашем предприятии награждают Доской почета.

Неясность высказывания, речевая ошибка

Упражнение 25. Выявите различные формы речевой избыточности (плеоназм, тавтология, скрытая тавтология, повторение слов), исправьте предложения.

1. В следующем году нам предстоит большая работа по разработке годового плана предстоящей работы.

Повторение слов (работа-работы). В следующем году нам предстоит большая работа по разработке плана на предстоящий год.

2. Продолжительность процесса плавки длится несколько часов.

Тавтология (продолжительность длится). Процесс плавки длится несколько часов.

3. Жилые кварталы предполагается развернуть в сторону реки, так что в центре города сохранится существующая сосновая роща.

Плеоназм (сохранится существующая).

4. Свои требования истец обосновывает необоснованными основаниями, основанными только на предположениях.

Повтор слов, тавтология. Требования истца основаны на предположениях, не имеющих доказательств.

5. Здание будут украшать витражи из цветного литого стекла.

Плеоназм. Здание будут украшать витражи.

6. В огне пожара 1812 г. погибли все деревянные сооружения монастыря, обгорели и каменные сооружения.

Скрытая тавтология (огонь пожара; обгорели в огне), повтор слов (сооружения). В результате пожара 1812 г. были уничтожены все деревянные сооружения монастыря, обгорели и каменные постройки.

7. Быстрое развитие города историки объясняют тем, что здесь сходились перепутья важных торговых путей.

Тавтология (перепутья путей). Быстрое развитие города историки объясняют тем, что здесь сходились все важные торговые пути.

8. С западной стороны, если смотреть с севера на юг, расположено водохранилище, а с южной, если смотреть с востока на запад, — лес.

Тавтология. На западной стороне расположено водохранилище, а на южной — лес.

9. В текущем году цветение будет протекать на этих побегах цветов.

Тавтология (цветение цветов). Эти побеги зацветут в текущем году.

10. Парк очистили от мусора, но он так и остался неогороженным, и сейчас он до сих пор служит пастбищем для скота.

Повтор слов (он). Парк очистили от мусора, но оставили неогороженным, и сейчас он служит пастбищем для скота.

Упражнение 44. Подберите более точные синонимы к выделенным словам; исправьте предложения.

1. В 1931 г. инженеры соорудили линейный ускоритель.

2. Самолет подвержен действию перепадов стужи и тепла.

3. Кровля была выполнена плохо.

4. С оттепелью придут для нас главные заботы.

5. Это возможно только на основе всемерной механизации работ.

6. Осадчук – мастер высокого класса, она будет работать высококачественно.

7. Месторождения нефти в Среднем Приобье расположены далеко от железных дорог.

8. Комбайн исчез в логу, далеко, на другом конце поля, потом развернулся и пошел быстро в нашу сторону.

9. Приближалась ознакомительная практика, и студенты испытывали смятение.

10. С изумлением мы узнавали свою группу крови.

11. Интерес к новой работе был настолько большой, что администрации пришлось сдерживать порывы многих рабочих переквалифицироваться.

12. До сих пор у нас применяется бензиновый двигатель, который потребляет дорогое топливо в значительных размерах.

Работает на дорогом топливе

13. Это препятствие нелегко одолеть.

14. В комнате, где пребывает большая группа людей, не ведающих об эксперименте, человек, несущий стопку книг, неожиданно бросает их.

Находится, не знающих, роняет

15. В пресс-центре рабочая и в то же время хлопотливая обстановка.

Упражнение 56. Укажите стилистические недочеты, возникшие в результате неоправданного употребления антонимов (нелогичность, неясность высказывания, ошибка в построении антитезы, немотивированный оксюморон, неуместный каламбур, неверное построение антонимической пары, неоправданный антифразис). Особо выделите случаи оправданного использования антонимов как стилистического средства усиления действенности речи.

1. Артист передает хореографическими средствами контраст между обликом и внутренней красотой Квазимодо.

Неверно построена антонимическая пара. Обликом может называться не только внешний вид, но и характер, душевный склад.

2. Любовь и предательство, отвага и трусость, жизнь и смерть… Об этом лента, которую снимает Кулиев.

Случай оправданного использования антонимов как стилистического средства усиления действенности речи.

3. Не веселый, но и не мажорный, этот простой мотив почему-то запал в душу.

Ошибка в построении антонимической пары.

4. На соревнования собрались летчики как сильного, так и прекрасного пола.

Неверная антонимическая пара.

5. Конькобежцы выступят в Дзержинске, где умеют варить «быстрый» лед.

6. Пропасть между материальным положением «новых русских» и стариков-пенсионеров не только не уменьшилась, но еще больше углубилась.

Неуместный каламбур, неясность высказывания

7. Словарь этот полезен, но в силу небольшого объема словника его применение ограничено.

8. Если больной принимает препарат, сила заболевания бывает намного легче.

9. В этом году у нас значительно меньшее увеличение числа больных.

10. С опозданиями у нас в группе все благополучно.

11. Журнал «Здоровье» — прекрасный помощник в жизни и смерти.

12. Дела на селе улучшаются все хуже и хуже.

Упражнение 62. Укажите стилистические приемы создания юмора. Разграничьте явления многозначности и омонимии как источник словесной игры.

1. Чацкий: …Но Скалозуб? Вот загляденье: за армию стоит горой, и прямизною стана, лицом и голосом герой… Софья: Не моего романа (Гр.).

2. Спрашивали однажды у старой крестьянки, по страсти ли она вышла замуж. «По страсти, — отвечала старуха, — я было заупрямилась, да староста грозился меня высечь» (П.).

3. Увы! каламбур лучше стихов! Ну да все равно! Если он вышел из пустой головы, то, по крайней мере, стихи из полного сердца (Л.).

4. Тот, кто играет словами, не всегда играет чувствами (Л.).

5. «Что о нем [о Петербурге] рассказать? Очень большой и живой город… Погода в нем сырая, а…» — «А люди сухие, — перебил Бенковский. — Далеко не все. Есть много совершенно размякших, покрытых плесенью очень древних настроений» (М. Г.).

6. Все люди, покойные и беспокойные, будут абсолютно покойными, ибо всем, рано или поздно, придется лечь в могилу (М. Г.).

7. У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть, а другие могут есть, да сидят без хлеба. А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть… (Марш.)

8. Вилюйская ГЭС жар-птицей посажена в каменное гнездо, чтоб она светила до самого края полярной ночи, чтоб в небе светила там важничали не очень (Щип.).

9. Разве он играет? Просто ноту к ноте подбирает. К истине наощупь подбирается. А мелодия — не подбирается (Фон.).

10. В вопросах чести он был дока. И если брал он деньги в долг, то помнил он о чувстве долга долго (Стан.).

11. «Из одних перлов состоит только перловая каша», — язвительно перебил его Петушков (Гран.).

12. Труднее всего провести время («ЛГ»).

13. В любви все средства хороши. И чем они крупнее — тем лучше (Н. Бог.).

14. Мы накануне великого подъема — подъема цен.

15. Спортсмен своей меткой стрельбой поражал не только мишени, но и зрителей.

16. Мой дорогой во всех отношениях доктор обещает мне полное выздоровление (из газ.).

17. В своем последнем слове подсудимый Григорьев сказал: «Дайте мне срок, и я исправлюсь…» Судьи предоставили ему такую возможность (из газ.).

18. Весна хоть кого с ума сведет. Лед и тот тронулся (Э. Кр.).

Упражнение 69. Дайте оценку случайно возникшей в речи омонимии и проявившейся многозначности слов, отмечая неясность высказывания, искажение смысла, неуместный комизм, каламбур. Исправьте предложения.

1. Не удержал мяч вратарь, но добить его было некому.

Вратарь не удержал мяч, но никого не было рядом, чтобы прийти на помощь.

2. Вот уже третью встречу команда проводит без голов.

Вот уже третью игру команда не забивает голы.

3. Сейчас судьи вынесут очки.

Сейчас судьи назовут оценки.

4. Руками молодых посажены деревья, разбиты клумбы.

Молодые посадили деревья и разбили клумбы.

5. Миллиарды людей теряются из-за отсутствия информации на транспорте, улице, в магазине.

Миллиарды людей теряются из-за отсутствия информации в транспорте, на улице, в магазине.

6. Маяковский хотел представить свое творчество через двадцать лет.

Маяковский хотел устроить выставку на двадцатилетие своего творчества.

7. Подолгу сидя у рояля, мы неуклонно шли к мастерству.

Благодаря долгим репетициям на рояле, мы неуклонно шли к мастерству.

8. Археологи заметили, что покойники из южного захоронения перекликаются с покойниками из северного захоронения.

Археологи заметили, что усопшие из южного захоронения связаны с усопшими из северного захоронения.

9. Рост юных фигуристок стимулируется при помощи показательных танцев.

Рост юных фигуристок развивается с помощью показательных танцев.

10. Начало победам наших спортсменов положил Серик Нурказов… И лишь Р. Себиев оступился, уступив по очкам Э. Роузу.

Начало победам наших спортсменов положил Серик Нурказов. И лишь Р. Себиев уступил по очкам Э. Роузу.

11. В оставшийся месяц года коллектив предприятия электрических сетей обязался работать с еще большим напряжением.

Электрическим напряжением? В оставшийся месяц года коллектив предприятия электрических сетей обязался работать с еще большим усилием.

12. Комиссией установлено, что туша коровы сдана на склад полностью, за исключением передних ног, которые ушли налево.

Комиссией установлено, что туша коровы сдана на склад полностью, за исключением передних ног.

Упражнение 76. Укажите речевые ошибки, возникшие в результате смешения паронимов. Устраните их, правильно выбирая слова.

1. Изменения, прошедшие в стране за последние 5-6 лет, необратимы.

Изменения, произошедшие в стране за последние 5-6 лет, необратимы.

2. Лечебные учреждения проводят дифференциальное питание больных.

Лечебные учреждения проводят дифференцированное питание больных.

3. Он был настоящим сподвижником книги, плоды его просветительской деятельности заметны и поныне.

Он был настоящим подвижником книги, плоды его просветительской деятельности заметны и поныне.

4. Третий сорт яблок охватывает всю продукцию, не подлежащую перевозке на длительные расстояния.

Третий сорт яблок охватывает всю продукцию, не подлежащую перевозке на длинные расстояния.

5. Мастер цеха высказал, что обувь его комбината пользуется большим спросом у покупателей.

Мастер цеха сказал, что обувь его комбината пользуется большим спросом у покупателей.

6. Первый выпуск журнала был встречен читателями с большой заинтересованностью.

Первый выпуск журнала был встречен читателями с большим интересом.

7. Утверждая документацию, директор ставит на ней свою роспись.

Утверждая документацию, директор ставит на ней свою подпись.

8. Обмороженные стекла окошек едва рассеивают тусклый свет мартовского утра.

Замороженные стекла окошек едва рассеивают тусклый свет мартовского утра.

9. В кормушке за окном кухни пиршествовали воробьи.

В кормушке за окном кухни пировали воробьи.

10. Нас встречали с подкупающей теплотой, как самых дорогих гостей.

Нас встречали с подкупающим теплом, как самых дорогих гостей.

11. Он читал протоколы с чувством, с каким писатель перечитывает свое удачливое произведение.

Он читал протоколы с чувством, с каким писатель перечитывает свое удачное произведение.

12. При решении этой проблемы потребовались экскурсии в математику и биологию.

При решении этой проблемы потребовался экскурс в математику и биологию.

Упражнение 86. Сравните неотредактированный и отредактированный варианты отрывка из переводного романа, проанализируйте употребление лексики. Отмечая различные ошибки в подстрочнике, дайте оценку отредактированному варианту. Предложите свои варианты литературного редактирования.

…Было так хорошо, что хотелось, чтобы время стало, а все живущее замерло, чтобы не испортить прекрасной и удивительной ночи. Неожиданно из моря вышла женщина, собственно он не видел, откуда она появилась. При нем вроде никто не заходил в воду и не выходил из нее. Она выросла из прибрежной скалы, а быть может, опустилась с неба. Это дочь моря, она покинула родную стихию, чтобы немного погулять по берегу.

…Было так хорошо, что хотелось, чтобы время остановилось, а все живое замерло, и ничто не могло бы испортить прелести прекрасной и удивительной ночи. Неожиданно он увидел у моря женщину, но он не знал, откуда она явилась. Она словно вышла из прибрежной скалы или опустилась с неба. Это дочь моря, она покинула родную стихию, чтобы немного погулять по берегу.

…Было так хорошо, что хотелось, чтобы время остановилось, а все живущее замерло, чтобы ничего не могло испортить эту прекрасную и удивительную ночь. Неожиданно, прямо из морских вод вышла женщина, но он не видел, откуда она явилась. Она вышла из прибрежной скалы? Или, быть может, она спустилась с небес… Это дочь моря, она покинула родную стихию — вышла на сушу, чтобы немного прогуляться по берегу.

Тончайшее покрывало обнажало плечи; мраморные ноги, величественный стан, голова горделиво откинута, легкий бриз играет пышными локонами. Женщина была так красива, что следовало остеречься прикосновения к ней, чтобы не повредить божественной гармонии.

Тончайшее покрывало оставляло обнаженными плечи; ноги точно из мрамора, легкий стан, голова чуть откинута, слабый ветер играет пышными локонами. Женщина была так красива, что было страшно прикоснуться к ней, чтобы не нарушить божественную гармонию.

Тончайшее покрывало обнажало плечи; ноги, точно из мрамора, тонкий стан, голова горделиво откинута, легкий ветер играет непослушными локонами. Женщина была так красива, что было страшно даже коснуться ее, только бы не навредить божественной гармонии ее красоты.

Она шествовала вперед, ее босые ноги оставляли на ровной, влажной песчаной поверхности маленькие отпечатки, ветер заигрывал с ее покрывалом, обнажал грудь; а полы покрывала раздувались на ветру.

Она приближалась, ее босые ноги оставляли на влажном песке маленькие следы, ветер играл с ее покрывалом, и легкая ткань разлеталась на ветру.

Она шла навстречу, ее босые ноги оставляли на мокром песке маленькие следы, ветер играл с ее покрывалом, обнажал грудь; а ткань развевалась на ветру.