Стратегическая ошибка наполеона 1812

Во всеоружии

«Конечно, нам очень сильно помогло то, что мы всегда знали намерения вашего императора из его же собственных депеш. Во время последних операций в стране были большие недовольства, и нам удалось захватить много депеш»,

— примерно так пытался утешить в 1812 году французского маршала Этьена Макдональда император Александр I.

Император Александр I

Когда военачальник спросил Александра I относительно источников информации о шифрах, намекнув, что русские просто выкрали ключи, император воскликнул:

«Отнюдь нет! Я даю вам честное слово, что ничего подобного не имело места. Мы просто дешифровали их».

Этот разговор, приведенный американским историком Флетчером Праттом, очень красноречиво показывает, какую роль играли русские криптографы в победе над самой сильной армией мира.

Вместе с наполеоновской Францией Россия вступила в канун войны уже с достаточно развитой криптографической службой. В свежеобразованном Министерстве иностранных дел в 1802 году были созданы три секретные экспедиции, которые позже переименовали в отделения. В первых двух, цифирных, занимались шифрованием и дешифрованием, а в третьей просматривали корреспонденцию. Гражданские или «несекретные» экспедиции отвечали за контакты с Азией (1-я экспедиция), переписку с Цареградской миссией (2-я экспедиция), выдачу заграничных паспортов, «перепиской на французском языке с министрами» (3-я экспедиция), а также занимались нотами и иной корреспонденцией от иностранных послов (4-я экспедиция). Главным действующим лицом в тайной работе МИД был Управляющий канцелярией, которой с 1809 года руководил Андрей Андреевич Жерве, который до этого возглавлял первую цифирную экспедицию.

Александр Воронцов, 1-й министр иностранных дел Российской империи

Как и во Франции, спецслужбы Российской империи использовали два типа шифров, различающихся по уровню криптостойкости – общие и индивидуальные. Первые предназначались для рутинной работы сразу с несколькими получателями обычно внутри страны или региона. А индивидуальные шифры были для связи с чиновниками высшего правительственного уровней. По своей сложности такие криптографические системы не были на голову сложнее французских, но вот охрана их была несоизмеримо лучше организована – депеши крайне редко попадали в руки неприятеля. При этом стоит помнить, что шифровальщики ушли от ручного написания закодированных текстов – на службе МИД была современная тогда литография, позволявшая печатать. Но криптографически защищенные депеши необходимо было еще как-то доставить до адресатов. Об этом ранее позаботился император Павел I, когда 12 декабря 1796 года учредил Фельдъегерский корпус, состоящий первоначально из одного офицера и 13 фельдъегерей. Со временем штат специалистов этого ведомства значительно расширится, а в функционал войдет доставка корреспонденции не только адресатам в России, но и за рубежом. В военное время именно фельдъегеря обеспечивали бесперебойную и оперативную доставку особо важных документов из Главной квартиры императора Александра I.

Одновременно с фельдъегерской службой в России появилась Высшая воинская полиция, которая во многом выполняла контрразведывательные функции в действующей армии. Именно специалисты этого подразделения обеспечивали защиту информации, которой обменивались высшие военно-политические чины. При этом использовалось несколько подходов. Прежде всего при каждом подозрении на дискредитацию или замену агента полагалось менять «цифири» на новые. При пересылке особо важных депеш Высшая воинская полиция требовала отправлять не менее трех копий с тремя разными фельдъегерями по разным маршрутам, что практически гарантировало защиту от перехватов. В случае чрезвычайной срочности при отправке писем, когда использовать шифрование было невозможно, допускалось письмо симпатическими чернилами, но строго только теми, «кои доставлены будут из Главной квартиры».

Алексей Воейков

Среди мер, позволивших России успешно противостоять наполеоновской армии на невидимом фронте, можно выделить создание в феврале 1812 года Военного министерства, в состав которого входила Особая канцелярия. Руководителем канцелярии, которая фактически стал первым в своем роде органом внешней разведки, стал Алексей Воейков, начинавший свою карьеру ординарцем Александра Суворова. Важнейшим агентом русских спецслужбы в Париже еще до войны был Александр Иванович Чернышев – он не только успешно вербовал сотрудников французского МИДа, но успел снабдить самого Наполеона поддельными картами России. Это серьезно замедлило путь французов к Москве.

Александр Чернышев

Шарль Талейран

Франция в криптографическом плане была для русских спецслужб достаточно легким объектом изучения – отечественные дешифровщики и перлюстраторы читали секретную переписку французов с середины XVIII века. При этом в окружении самого Наполеона были агенты, снабжающие российский императорский двор информацией стратегической важности. Одним из таких был министр иностранных дел Шарль Талейран, которые предложил свои услуги Александру I еще в 1808 году. Талейран сливал все – внутренние и внешние дела страны, боеготовности и численность армии, а также дату нападения на Россию. В исторических источниках достаточно мало сведений о том, раскрывал ли министр иностранных дел Франции ключи для дешифровки русским связным, но вероятность этого была велика. Все-таки Талейран имел доступ к шифрованию всей дипломатической почты Франции и мог за приемлемую мзду поделиться ключами с Александром I. Однако, как только продажный француз предложил свои услуги еще и Австрии (да еще и цены задрал до небес), русские постепенно свернули контакты с ним.

Кандидат технических наук, доцент кафедры МИРЭА Дмитрий Ларин в одной из своих статей приводит слова, очень хорошо характеризующие Талейрана:

«Главное качество денег – это их количество».

Во Франции имя Талейрана до сих пор ассоциируется с продажностью, алчностью и беспринципностью.

Весь комплекс мер спецслужб позволил России успешно подготовится к вторжению Наполеона и быть всегда на несколько шагов впереди противника.

Наполеон упускает инициативу

Император Франции парадоксальным образом обходил вниманием криптографическую службу в армии. Один из историков Франции писал:

«Этот военный гений вполне определенно не придавал большого значения криптографии, хотя и в этих вопросах он не был полностью ограниченным человеком, как его характеризовали некоторые историки»

.

При этом Наполеона определенно подводило слишком высокомерное отношение к русскому народу – он всерьез считал, что его шифры невозможно раскрыть отсталым восточным соседям.

При этом разведывательные органы при императоре были в расцвете влияния. В 1796 году было образовано разведывательное и контрразведывательное «Секретное бюро» под руководством Жана Ландрэ. У ведомства было множество филиалов по всей Европе, только вот в России не удалось создать ничего подобного. Также у Наполеона были свои «Черные кабинеты» под управлением начальника почты Антуана Лавалетта. Этот Лавалетт достоин отдельного упоминания. Дело в том, что с реставрацией Бурбонов бывшего начальника почты и всей перлюстрации Франции, естественно, решили казнить. И буквально за день до этого в камеру к несчастному пришла супруга, которая поменялась платьями с Лавалеттом и он невредимым покинул тюрьму в женском одеянии. Конечно, никто жену не обезглавил, но и из заточения ее не выпустили – она так и сошла с ума в тюрьме.

Но вернемся в криптографам Наполеона, использовавшим в своей практике несколько шифров. Самые простые были предназначены для обмена информацией между мелкими армейскими подразделениями, а так называемые Малый и Большой шифры императора служили для связи Наполеона с важными военачальниками. Стоит ли говорить, что русские криптоаналитики читали всю переписку французского императора? Во многом этому помогала небрежность, с которой в армии шифровали депеши. Нередко в перехваченных французских документах зашифровывали только самое важное содержание, остальное писали открытым текстом, что значительно упрощало «взлом» кодировки. А в московском пожаре у Наполеона вообще сгорели ключи к шифрам, поэтому какое-то время пришлось также пользоваться открытым текстом. Растянутые коммуникации французских войск стали настоящим бичом для корреспонденции Наполеона во Францию. Партизаны и летучие отряды русских гусар перехватывали немалую часть писем военного руководства на родину и подконтрольным подразделениям. Одним из эффективнейших «перехватчиков» стал Денис Давыдов, который с завидной регулярностью слал в центр донесения о дислокации войск французов, их численности и планах руководства.

Денис Давыдов

Против Наполеона эффективной оказалась информационная война, развязанная русскими. Так, с наступлением французов на Россию императора тут же объявили вне церкви и наименовали антихристом. Это фактически закрыло все попытки французов склонить местное население на свою сторону и лишило возможности к вербовке шпионов. Даже за самые безумные деньги не удавалось найти разведчиков, которые бы согласились проникнуть в Москву или Петербург.

«Император все время жаловался, что он не может раздобыть сведения о том, что происходит в России. И в самом деле, до нас не доходило оттуда ничего; ни один секретный агент не решался пробраться туда. Ни за какие деньги нельзя было найти человека, который бы согласился бы поехать в Петербург или пробраться в русскую армию. Единственные неприятельские войска, с которыми мы приходили в соприкосновение, были казаки; как ни желал император раздобыть нескольких пленных, чтобы получить от них какие-либо сведения об армии, нам при стычках не удавалось захватить пленных… И так как ни один шпион не дерзал пробраться в расположение русской армии, то мы не знали, что там происходит, и император был лишен всяких сведений»

,
— писал в своих мемуарах французский дипломат Арман Коленкур.

Более или менее удавалось договориться с доставкой секретных депеш во Францию – в среднем цена за такое путешествие была 2500 франков.

В конце приведу пример успешного перехвата и дешифрования приказа маршала Империи Луи Бертье одному из своих генералов 5 октября 1812 года. Столь ценное письмо (в нем говорилось о передислокации всей техники и снаряжения армии на Можайскую дорогу) с боем взял отряд полковника Кудашева. Кутузов молниеносно остановил преследование остатков недобитых подразделений маршала Мюрата и заблокировал Калужскую дорогу. Это перекрыло французам дорогу на юг, и они были вынуждены отступать по Смоленской дороге. А эта местность была ими же ранее разграблена и опустошена…

Ссылки по теме:

С двух сторон к нему приближались прусская армия Блюхера и британская армия герцога Веллингтона. Бонапарт прекрасно понимал, что их соединение обернется для него поражением, и решил разбить противников поодиночке.
План был предельно прост — сначала атаковать пруссаков, просто потому, что они ближе, а затем покончить с британцами.

По словам Рональда Делдерфилда, если бы Груши «мог предвидеть будущее, он бы немедленно отказался от командования. Но Эммануэль Груши не мог знать, что впереди его не ждет ни капли славы – его ожидает только незаслуженная репутация безнадежного неудачника».

«Совершенно необъяснимо… почему император поставил командовать правым флангом маршала Груши – талантливого кавалерийского генерала, но мало знакомого с тактикой пехоты. И для него эта новая неизвестная задача была несоразмерной с его способностями, особенно при встрече с таким искушенным противником, как старый вояка Блюхер».

Груши продвигался слишком медленно, чем дал Блюхеру шанс сгруппироваться и построить укрепления на берегу реки близ города Вавр. Встреча двух армий состоялась 18 июня, а сражение продолжалось два дня. Груши, в итоге, одержал победу, но выиграв битву, он привел Францию к поражению в войне.

МОГЛО ЛИ БЫТЬ ИНАЧЕ?

Нет. С учетом того, что Груши всегда был педантичен и не позволял себе фантазий при исполнении приказов, стараясь выполнить их точь-в-точь. Именно за эти качества Наполеон и ценил его. Известно, что маршал-как и его офицеры — слышал выстрелы около 11 утра 18 июня, но значения этому не придал и ни предпринял никаких действий по соединению с основными силами Наполеона.

— «Монсеньор маршал, ваш долг – идти на пушки!»

Ошибка маршала Груши, который настаивает на движении в Вавр, несмотря на уговоры своих подчиненных
Иллюстрация к книге Адольфа Тьера История Консульства и империи, том 4

На это Груши произнес:

-« Император сказал мне вчера, что намерен атаковать английскую армию, если Веллингтон примет бой. Потому все это меня нисколько не удивляет. Если бы император пожелал, чтобы я принял в этом участие, он не отослал бы меня на такое расстояние в тот самый момент, когда идет против англичан.»

В какой-то мере ответ маршала был вполне резонным, так как никаких донесений от императора о готовящемся сражении Груши не получал. Поэтому он решил в точности выполнять приказ Наполеона о преследовании армии Блюхера, которой, увы, уже не было у Вавра.

«Груши хотел оправдаться за мой счет: то, что он говорил, столь же верно, как если бы я велел привезти мне герцога Ангулемского в Париж, и он бы выполнил это повеление.
Несмотря ни на что, я уважаю Груши и именно потому называю его добродетельным врагом».

Хотя, понятно, что Груши стал жертвой ошибки Наполеона, который значительно переоценил тяжесть поражения, нанесенного им пруссакам. Не говоря уже о том, что численность войск, выделенных Груши для преследования, была чрезмерной для погони за разрозненным неприятелем. Иными словами, Бонапарт сам виноват, что начал битву при Ватерлоо без приблизительно трети своих сил.

Уильям Холмс Салливан. Захват знамени. Ватерлоо

ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ БЫ?

Общему хаосу, который, в итоге, воцарился во французской армии в ходе битвы при Ватерлоо немало способствовало то обстоятельство, что неприятель имел весомое численное преимущество: 118 тысяч против 73. Добавьте к французскому войску корпус Груши (35 тысяч человек). 118:108 — это, можно считать, равные силы.

«Если даже, не вникая и не критикуя, принять без малейших возражений, с полной готовностью тезис, что не будь таких-то случайностей, Наполеон выиграл бы битву под Ватерлоо, то все равно главный результат всей этой войны был бы тот же самый: империя погибла бы, потому что Европа только начинала развертывать все свои силы, а Наполеон уже окончательно истощил и свои силы и военные резервы».

Алексей Дурново

https://diletant.media/articles/44893378/

Надо признать, что не все страницы войны 1812 года до сих пор известны. Казалось бы, простой вопрос: «Почему Наполеон, напав на Россию, двинул свои войска на Москву, а не на столицу русского государства – Петербург?». Интересен факт, что именно захват Москвы определялся самим французским императором, как цель всей военной компании.

Да сегодня Москва является столицей России, и как-то не задумываешься над тем, почему что именно она стала целью Наполеона. Обычная стратегия Наполеона при оккупации европейских стран — это захват столицы государства. Таки образом Наполеон подчинил себе всю Европу. А в случае России, полководец не направил свою армаду на Петербург – столицу русского государства. Возникает сомнение в том, что мы действительно понимаем цель всей русской военной компании Наполеона. Вспомним факты истории.

Из исторических документов известно, что Наполеон решил не только подчинить себе всю Европу, но и планировал переустроить мир, включая и Европу. Единственной помехой в реализации планов мог стать русский царь, который имел свое мнение по мироустройству. Наполеону нужно было заставить Александра I подписать нужный ему договор, который устранял бы русского царя от участия в принятии геополитических решений. «Я буду властелином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее» – говорил Наполеон своим соратникам.

В походе против России выступили не только французы, но и представители всех, покоренных ранее, стран. И эта разношерстная армада ринулась на уничтожение России.

Наполеоновские войска выступили из Польши. Расстояние до Москвы и до Петербурга было почти равно. «С самого начала войны 1812 года все были уверены, что направлением главного удара наполеоновской армии станет не Москва, а Петербург. Во Франции накануне войны газеты хвастливо писали, что очередной день рождения императора (15 августа) его гвардейцы «будут праздновать в Санкт-Петербурге».

Русский царь находился в Петербурге и, логичнее всего предположить, что именно на север французский завоеватель должен был направить свою военную армаду. К тому же в Петербург вели хорошие дороги, в столице находился весь свет российской политической элиты, царская администрация, огромные ценности и богатейшие дворцы и поместья. Появление вражеских войск в непосредственной близости привело бы к панике и, не исключено, к заключению мира на условиях Наполеона.

Но, несмотря на это, Наполеон пошел на Москву. Его не страшили болотистые и труднопроходимые брянские леса. Он понимал, что генеральное сражение с русской армией впереди. Наполеон хороший стратег и планировал принять сражение с русской армией за пределами Российской империи. Но русская армия, применив стратегию оборонительного отступления, помешала этим планам французского полководца. Отступала русская армия в сторону Смоленска. Попытка Наполеона догнать русских и втянуть их в сражение, не удалась: две русские армии под командованием Багратиона и Барклая-де-Толли применили тактику изнуряющей и затяжной войны, стремясь избежать так желаемого Наполеоном сражения.

После взятия Смоленска, Наполеон мог выбрать дорогу на Петербург, но французские войска продолжили движение на Москву. Наполеон планировал, что после генерального сражения (а в своей победе он не сомневался), он продиктует Александру I условия мира, аналогичные капитуляции. По замыслу Наполеона Россия превратиться, после этого, в послушного его воле, вассала. Таким образом, дорога к завоеванию мира будет для французского императора открыта. Но Русские уклонялись от сражения, изматывая наполеоновское войско утомительными переходами, партизанскими набегами и уничтожением вражеских обозов. Находясь в Смоленске, Наполеон направил русскому царю письмо, в котором уверял его, что он «ничего более не желает, как заключить мир». Александр I оставил это обращение, как, впрочем, и другие, без ответа.

Осень была уже не за горами, военная компания затягивалась, русская армия, хоть и отступала, но была вполне боеспособной. Известный русский историк, участник тех событий, так описывал решение французского императора: «Вынудить русских к сражению и продиктовать мир — это единственный безопасный путь из оставшихся в настоящее время». Наполеон был настолько уверен в своем военном гении, что еще в Смоленске говорил маршалу Коленкуру: «Не пройдет и месяца, как мы будем в Москве: через шесть недель мы будем иметь мир».

В то время петербургское направление закрывал от наполеоновских полчищ только корпус генерал-лейтенанта Витгенштейна. Он противостоял двум корпусам талантливого французского полководца и любимца Наполеона — маршала Удино. По замыслу Наполеона Удино, должен был поддержать маршал Макдональд, направленный ранее на штурм Риги. Но Макдональд не смог сходу занять город и «завяз» под Ригой. Удино, имея значительное численное преимущество, планировал зайти в тыл корпуса Витгенштейна и вступить с русскими в бой. Но русские опередили Удино, и июльским утром авангард корпуса Витгенштейна атаковал французское войско. Удар для Удино был неожиданным и он, потеряв несколько сотен своих воинов, отошел к деревне Клястицы и стал ждать генерального сражения с русскими. Несмотря на удобную позицию и численное превосходство войск Удино, русский полководец Витгенштейн отдал приказ к началу битвы.

На рассвете 19 июля русские атаковали позиции французов. Сначала артиллерия «проутюжила» позиции противника, а затем егеря 5-й пехотной дивизии атаковали центр позиций французов недалеко от деревни Якубово.

Удино ударил по флангам русских, но их неожиданные атаки были отбиты витгенштенцами. Русский полководец предпринял общее наступление, введя в сражение дополнительные силы. Одновременно с этим Могилевский и Пермские полки пошли в штыковую атаку на правый фланг французов. Результатом рукопашного боя стал отход французов за речку Нишу. Чтобы окончательно одержать победу над французами Витгенштейн приказал возвести временные мосты, поскольку единственная переправа находилась под охраной сильного огня французской артиллерии. Пока наводились мосты, егеря и гренадеры переправились через реку и ворвались в главный опорный пункт французов – деревню Клястицы. Войска Удино дрогнули и побежали. Русский отряд преследовал их, но в 10 верстах от Клястицы погоня прекратилась. В этом бою погиб генерал-майор Я.П. Кульнев, который стал первым русским военноначальником, погибшим смертью храбрых в войне 1812 года.

Победа под Клястицами была первой победой русских в войне 1812 года. Маршал Удино уже не мечтал захватить Петербург. Наполеон был напуган тем, что корпус Витгенштейна будет действовать на путях снабжения французской армии и нанесет тем самым огромный урон всей военной компании. Он принял решение, ослабившее его основную группировку войск — послал на помощь Удино корпус генерала Сен-Сира. Это было очень важно для русских, ведь впереди было еще Бородинское сражение. Есть еще одно значение победы русских под Клястицей – Наполеон убедился, что война против русских приняла затяжной характер.

Затем была тяжелейшая битва на Бородинском поле. И вот Наполеон входит в Москву, оставленную жителями. И опять вместо того, чтобы повернуть на Петербург и победоносно завершить свой поход, он поселяется за высокими стенами московского Кремля, даже не думая о продолжении похода на север – в Петербург. Он обращается сначала к русскому царю с предложением мира, а затем к маршалу Кутузову. Но главнокомандующий, даже не зная ответа царя, ответил Наполеону категорическим отказом. А в это время наполеоновские воины грабили и мародерствовали в Москве. О дисциплине уже можно было не говорить. Наполеон понял, что Москва стала ловушкой для его войска: каждый день он лишается части своей армии. Единственным выходом, несмотря на приближающуюся зиму, осталось – дать приказ отступать.

Император Александр I по достоинству оценил подвиг Витгенштейна и его воинов, назвав своего боевого генерала «Спасителем Петербурга». К сожалению, сегодня нет ни одной мемориальной доски, ни памятника в честь Витгенштейна или его корпуса, которые спасли не только Петербург, но и не дали Наполеону реализовать свои планы по мировому господству. Если кто-либо заинтересуется этим этапом в жизни нашей страны – портрет генерала Витгенштельна можно увидеть в Зимнем дворце в «Военной галерее 1812 года». Хотя задумал ее Александр I, реализовал его мечту Николай Первый в 1826 году.

Мы гордимся всеми русскими героями 1812 года и, конечно, теми тремястами генералами и фельдмаршалами, портреты которых можно посмотреть в галерее Зимнего дворца. Большая часть портретов героев была написана английским художником Джорджем Доу. Кстати, 13 рам пустуют, поскольку не удалось найти изображения героев и память о них в подписях под этими рамами. В галерее есть и картины сражений. Конечно это битва при Бородине, в которой смертью героев погибло 90 тысяч человек: каждый час сражения погибали шесть тысяч человек! Завершает экспозицию «Переправа через Березину» — это был отход французов в декабре 1812 года. Кстати, с тех пор во французском языке есть слово «березина», означающее катастрофу.

Любой человек, знающий историю своей страны, хотя бы в базовом варианте, на вопрос о войне 1812 года сразу вспомнит Бородинское сражение, пожар Москвы и бегство наполеоновской орды по зимней дороге. А вот о решающей для страны битве под Клястицами, в которой, благодаря победе русских над превосходящими силами французской армией Удино, сохранилась российская государственность, мало кто знает.

Остается надеяться, что благодарные потомки героев 1812 года увековечат память тех русских воинов, которые не позволили французам захватить столицу русского государства и одержали самую первую большую победу над наполеоновскими армиями в войне 1812 года в кровопролитной битве под Клястицами.